Тира Видаль
Ласточкино гнездо
Антонина Ивановна дрожащей рукой стянула с себя маску. Все лицо ее было перепачкано сажей. Лишь вокруг рта, по контуру дыхательного отверстия респиратора, оставалось чистое место. Какая удача! Я тут же достал бутылку, что дал мне Макс и со словами: «Уважаемая Антонина Ивановна, вы испачкались, вам надо умыться», двинулся к ней, на ходу отвинчивая крышечку бутылки. Женщина в ужасе замахала руками, выкрикивая что-то нечленораздельное, а лицо ее исказилось в свирепой гримасе. Ее сын, отпихнув Макса, ринулся на помощь матери, загораживая ее собой.
– Не надо! – Кричал он. – У нее аллергия! Она сама… Я ее сам… Умоется позже…
– А чего тянуть?! – Я решительно отстранил его в сторону. И схватив лежавшее у плиты полотенце, обильно смочил его жидкостью. Старуха беспомощно закрылась руками, но я настойчиво отнял их от лица, и схватив ее за затылок слегка наклонил вперед. В это время, крайним зрением я уловил движение справа. Василий, выхватив из посудной вазы молоток для обработки мяса, замахнулся им на моего помощника.
– Макс, – заорал я во все горло, – сзади!
Сержант среагировал молниеносно. Он отскочил в сторону не оборачиваясь, чем возможно, спас себе жизнь. Молоток лишь скользнул по его плечу, и ударившись об пол, отлетел в сторону. В ту же секунду, сержант со всей силы врезал кулаком в лицо противника, и тот глухо хрюкнув, кулем свалился на пол, пуская носом красные пузыри. Макс тихо выругавшись, выхватил наручники, и заломив руки Дягилева за спину, защелкнул «браслеты» на запястьях.
Я вернулся к своей цели. С силой надавив на мокрую тряпку, несколько раз провел ею по лицу Антонины Ивановны.
Когда она выпрямилась, мы с Максом переглянулись. Глаза моего стажера вылезли из орбит.
– Что это? – Ошеломленно прохрипел он, выпрямляясь, и выпуская из рук поверженного и распластавшегося на полу Василия.
Лицо старухи кардинально преобразилось. На нем не осталось морщин. Сошли и пигментные пятна, и родинки. Тонкие сухие губы превратились в пухлый розовый бантик, а нос из горбатого превратился в аккуратный курносый пятачок. Перед нами стояла, пусть и не сияющая чистотой, но вполне симпатичная молодая женщина.
– Ну и ну! – Только и сумел произнести Макс, непроизвольно потирая ушибленное плечо. – Кто это?
– Антонина Ивановна Дягилева. – Представил я красотку, пышущую ненавистью и гневом. На полу застонал Василий. Я перевел на него взгляд – перекошенное лицо, вытаращенные глаза, дрожащий подбородок, по которому стекали кровавые ручейки. Казалось он вот-вот начнет плакать. Я хмыкнул. Макс причмокнул губами, закрывая рот, и обретая былую уверенность. Он возвышался над Дягилевым, и казался огромной горой, против скрючившегося у него в ногах Василия.
Я кивнул в его сторону, и Макс, приняв, мой знак, как повод к действию, одним махом поднял того с пола и усадил на стул. «Сынок» плюхнулся с каким-то мерзким квакающим звуком. По щекам его текли слезы.
– Надо бы и этого гаврика умыть. – Проговорил я. – Не ровен час, и он изменит свое обличье.
– Как сказочна жаба! – Прохрипел Макс и потянулся за тряпкой.
Я перекинул ему бутылку, и Григорьев вылил на голову Дягилева все до последней капли, а затем быстро заелозил тряпкой по физиономии химика. Грим сошел как змеиная кожа. Перед нами сидел, изменившийся до неузнаваемости человек, один в один похожий на снимок, который прислали нам коллеги из Назаровки.
– Вот так-то лучше! – Радостно потер я руки, воздавая про себя хвалу Женьке: «Этот жук оказался прав! На все сто процентов, прав! Ладно с ним мы потолкуем позже – сейчас надо вызывать оперативников!
Я потянулся к телефону и коротко объяснился с Нестеровым
– Браво, Борис Петрович! – Громыхал полковник. – Премия и стол за мной!
– Не торопите события, Антон Петрович! Это успеется! Еще многое нужно прояснить.
Я отключился и повернулся к арестантам:
– Давайте проясним некоторые детали! – Сказал я, удобно усаживаясь на кресло, некогда занимаемое хозяйкой отеля. – Почему скрывались таким образом?
– Это не я! Не я! Не я! – Вдруг завопил Василий, и грохнувшись на колени, пополз ко мне, роняя на пол капли крови, сочившиеся из разбитого носа и слюни. Я вздрогнул от омерзения. Вытянув ногу вперед, я уперся ею в грудь метавшемуся в истерике мужику – Это все она! Она придумала как украсть деньги! Она меня заставила!
– Заставила детей убить? – Спросил я наугад.
– Так было надо! – С трудом выдавила из себя Дягилева. – Просто убили двух зайцев сразу. Я читала газеты. Там говорилось про несчастный случай. Никто не распознал правду. Этот тупица ставил свои опыты на детях, когда писал свою работу. Зачем нам дополнительное расследование? Он сделал открытие, вывел новое вещество. С паршивой овцы, хоть шерсти клок! – Она с отвращением пнула мужа в плечо, и он с хлюпающим звуком, растянулся у моих ног, сотрясаясь в рыданиях.
– Чтобы замести следы, сбежали, прихватив солидный куш, и изменили внешность! – Дополнил я их историю. – Уехали в глубинку, прикупили бизнес! Кто станет искать преступников за тысячи километров от места происшествия. Да еще в образах матери и сына! Лихо! Директриса обмолвилась о ваших ярких театральных способностях! Теперь я вижу, как она оказалась права!
Несмотря на свое плачевное положение, женщина приободрилась. Голова ее горделиво приподнялась, на щеках вспыхнул румянец.
– Я все спланировала заранее! – Тщеславно произнесла она. – И все бы получилось идеально если бы не этот болван… – она кивнула на мужа – с его опытами… Если бы не дети, никто ничего и не доказал бы! Нет, этому придурку приспичило созвать своих подопытных, да еще запереть их в классе!..
– Ситуация стала выходить из-под контроля… – Слабо отозвался Дягилев. – Я подумал, что…
– Он подумал… – Гневно перебила его жена. – Ты вообще не способен думать! Эту проблему можно было решить другим путем… Ну как вышло, так вышло! Все все-равно прошло гладко!
– Зря ты так, Тоня, – всхлипывая обиженно протянул Василий, – мое открытие еще пригодится…
– Молчи уже придурок! – Прошипела женщина закатывая глаза к небу и разводя руками.
– Ладно, – проговорил я. – меня мало интересует ваши давние делишки. Это наш подарок Назаровке. Макс, оповести их сыщиков, пусть приезжают и заканчивают с «висяком». А мы будем разбираться дальше! – Проговорил я ни к кому конкретно не обращаясь. – Что-то мне подсказывает, что мы в шаге от разгадки этого запутанного дела.
В комнату с шумом ворвалась опер группа, и началась суета. Подозреваемых увели под руки, и отправили в наш отдел. Эксперты разбрелись по отелю, в поисках вещественных улик.
– Дальше что? – Тихо спросил меня Макс, когда мы вышли с ним покурить.
– Дальше будем ждать отчетов наших экспертов. – Давая ему прикурить, устало проговорил я. – Вот ведь, столько лет не курил, Вера не позволяла… А сейчас не утерпел… Думается мне, улик найдется немало. А там и плясать будем, по фактам.
– Какой ужас, – начал Макс затягиваясь сигаретой и выпуская колечки дыма, – как можно быть такими расчетливыми и жестокими? Это не люди, мне кажется, это пособники дьявола! Человек, из плоти и крови, не может совершить такое…
– А разве пособники дьявола не могут быть облечены в плоть и кровь?.. Давай, оставим философские размышления на потом, а пока покумекаем над нашими делами. Для начала нам придется решить три вопроса. Первый: были ли замешаны Дягилевы в совершении преступлений здесь, в Шатловке, или виновный кто-то другой? Мне с трудом верится в нечистую силу или загадочного йети… Второй: мотив массовых убийств невинных жертв. Чтобы совершать такое из года в год, нужно не только быть подонком, но и иметь огромное терпение, потратить массу времени и сил, а значит мотив может быть очень серьезным. Это, или месть, или деньги!
– Ну какая может быть месть, – прервал мои рассуждения стажер – столько разных людей здесь лишились жизней… Дети, иностранцы, уфологи, ученые… Совершенно несвязанные друг с другом люди, ни по географическим соображениям, ни по возрасту, ни по сфере деятельности…
– Я тоже об этом думал. – Ответил я. – Значит остаются деньги!
– Вы думаете это дело рук наших арестованных? – Задал Макс очередной вопрос.
– Думаю, да! Больше некому. Чужих здесь нет. Йети и подавно никто никогда не видел. Преступник не может годами скрываться здесь от посторонних глаз, а из города не наездишься вот так просто, с оборудованием. И притом, нужно быть хорошо осведомленным о том, кто и когда снимает номера в отеле. Нет – это явно наши… Ну или пособники дьявола, пожирающие души невинных, в чем я сомневаюсь!
– Но как двое людей, не обладающих ни силой, ни особой смелостью, смогли справиться с целыми группами спортсменов и подготовленных мужчин?
– Вот это и есть третий вопрос – как преступления были совершены? Но ответа мы подождем от экспертов и криминалистов, а нам больше здесь делать нечего, поехали домой!
– Михалыч! – Звучно позвал шофера Макс. Тот выглянул из-за угла. Он все еще терпелив ждал за отелем, как ему было приказано. – Заводи свою колымагу, мы едем домой.
– Сам ты колымага, сопляк! – Рассержено буркнул мужчина. – Не забывайся, стажер! Ишь, возомнил себя орлом, соколик недоделанный!
Макс виновато опустил голову:
– Прости, Михалыч, трудный день!
– Садись в машину, герой!
Дома меня ждал сюрприз – Женька испек торт. Самый настоящий, в несколько слоев и сладкой воздушной начинкой. Пока я уплетал порцию за порцией, он сидел молча, пялясь на меня в нетерпении. Когда моя рука потянулась за пятым куском, он не выдержал:
– Побойся бога, дядь Борь, столько съесть за один присест!..
– Не жадничай, малец, я голоден как волк! С утра маковой росинки во рту не было!
– Да мне не жалко, но последствия таких излияний не предсказуемы! Еще лопнешь здесь, как мыльный пузырь, а мне убирать…
– И у тебя шкурный интерес?! – Наиграно грозно произнес я, и мы оба рассмеялись.
Женька убрал посуду в раковину и засучил рукава. Я чувствовал его напряженную спину, понимая, что он хочет задать мне ряд вопросов, но сегодня, как бы он ни заслужил похвалу, мне не хотелось ничего рассказывать.
– Племяш, я благодарен тебе за верные подсказки, но давай все вопросы оставим на утро. У меня к тебе тоже есть разговор. А теперь я пойду спать, очень устал сегодня, глаза слипаются…
Парень кивнул не оборачиваясь, и включил воду, а я незаметно юркнул в свою комнату, и мгновенно заснул.
Я открыл глаза, когда солнце коснулось моего лица. Со страхом в душе покосился на будильник, и подскочил на кровати, как ошпаренный. Часы показывали пятнадцать минут десятого. Я выскочил в коридор, намереваясь отчитать Женьку, но подавил порыв, пристыдив себя за необоснованные нападки на парня – он не обязан следить за моим режимом. С недавних пор – это моя обязанность! А он и так ведет себя, как моя нянька… Ааа, сам виноват!.. Или не виноват?.. Черт знает что!
– Значит разговор откладывается?! – Резюмировал парень, передавая мне в прихожей солидный пакет с пирогами.
Я виновато пожал плечами
– Надо было будить раньше! – Все-таки не выдержал я.
– Ладно… – Мотнул он головой и легонько подтолкнув меня к выходу, тут же захлопнул дверь.
Всю дорогу до работы меня мучила совесть. Откровенно говоря, воспитатель из меня не вышел. Я даже свое обещание не выполнил… Надо срочно принимать меры. Вот только закончим это дело, и я обязательно поговорю с племянником…
В кабинете было полно народа. Уже успели прибыть следователи из Красноярска, и теперь что-то бурно обсуждали у приоткрытого окна, смоля сигаретами. Девчонки из архива суетились вокруг стола, разливая по чашкам чай. На столе грудой были навалены коробки с конфетами и печеньем. Максим просматривал ярко рыжие папки, то и дело вынимая какие-то бумаги и с интересом их исследуя.
Нестеров сидел на своем стуле, слегка покачиваясь, и при этом, умудряясь, выстукивать пальцами по столу некий мотивчмк. Вокруг него громоздились бумаги, вырезки из газет, фотографии. Я различил и наши с Максом отчеты.
– Привет, герой! – Улыбнулся он мне, и внутри меня разлилась волна тщеславия – не каждый раз удавалось застать на лице начальника благодушное выражение, а уж дождаться похвалы – совсем неслыханное дело! – Угощайся! – Кивнул он на стол. – Пацаны проставляются!.. Девочки, – обратился он к, и без того запыхавшимся, «официанткам». – налейте чайку подполковнику! Он у нас в отличившихся, и заработал двойную порцию! – Девушки театрально поклонились, и удостоив меня кокетливыми взглядами, принялись исполнять приказ.
– Мне хватит и обычной дозы! – Воспротивился я, но никто мне не ответил. Вскоре я пил ароматный «Липтон» и наслаждался своим триумфом. Парни из малой столицы Сибири, ринулись ко мне со словами благодарности. Подполковник Безручко, как равный по званию, протянул мне руку и я, с долей высокомерности, пожал ее. Макс, заметив оставленный мной пакет, бесцеремонно вытянул пирожок и засунул в рот. Его действия привлекли внимание группы, и толпа с шумом набросилась на добычу.
– Да ты еще и знатный кулинар. – Обронил Антон Петрович, которому достался пирог с печенью. – Талантливый человек – талантлив во всем! – Изрек он нравоучительно. – Учитесь, ребята… и девчата! – Девушки хихикнули и посмотрели на меня глазами голодных хищниц, а я запаниковал
– Это мой племянник, Женя, – поспешно заговорил я – я вам о нем рассказывал!
Полковник ту же посерьезнел
– Да, было такое!.. – Он смахнул ладонью со стола невидимые крошки и громко бросил – Давайте к делу! Час потехи прошел!
В кабинете враз стало тихо. В тот же миг, со стола исчезли сладости и грязные чашки. Девушки наведя минимальный порядок, быстро ретировались. Каждый из присутствующих занял свое место.
– Веди нашу актрисульку! – Приказал полковник дежурному, и тот быстро выскочил за дверь. Вернувшись через пять минут, он втолкнул в дверь Дягилеву, тут же закрыв за ней дверь.
С высокомерной дамы сошел весь лоск. Мятое платье, растрепанные волосы, руки в наручниках… Мне даже немного стало жаль эту «охотницу» за деньгами, но я тут же вспомнил о невинных жертвах ее действий, и жалость мгновенно сошла на нет.
Макс придвинул стул к столу Нестерова, и указал ей на него. Женщина, несмотря на неудобства, элегантно села и устремила взгляд на полковника.
Она не спешила говорить. Лицо ее было надменным и одновременно спокойным. Ни один мускул не шевельнулся, ни одна морщинка не дернулась.
«Или она ненормальная, – пронеслось у меня в голове, – или, действительно, в ее лице кинематограф потерял талантище».
– Ну что, говорить будем? – Прервал затянувшееся молчание полковник.
– Спрашивайте. – Просто ответила она.
По лицам присутствующих пробежала тень. Чуть слышный шорох нарушил всеобщую тишину.
– Давайте начнем с времен не столь далеких! – Продолжил Антон Петрович!
– Давайте! – Эхом отозвалась арестантка.
– Рассказывайте!
– Вы и сами все знаете! Стоит ли отнимать время?
– Думаю, мое не стоит. Но есть некоторые вопросы, которые наши коллеги из городка вашей молодости, хотят вам задать.
Вперед вышел Безручко, и Антон Петрович уступил ему место. Секретарь, со своим ноутбуком, подвинулся ближе, и допрос начался.
Нам эта история была хорошо известна и понятна, и поэтому мы решили переместиться в мой кабинет. Нестеров передал мне заключения экспертов и криминалистов, делавших обыск в отеле, после нашего отъезда, и которые он получил от них сегодня утром. Некоторые выводы он прочитал, а с некоторыми ознакомиться не успел, нагрянули оперативники из Назаровки и Красноярска.
– Весьма интересные выводы и находки. – Потер он руки. – Ребята хорошо поработали. Знали, что искать.
Мы с Максом склонились над документами, и вперились глазами в строчки.
– А кстати, – вспомнил я, поворачиваясь к помощнику, – ты что-то говорил о запахе, который хотели скрыть угарным дымом…
– Когда я выбежал из кухни, – начал Макс – еле успел отдышаться. Но как только ступил в коридор второго этажа, почувствовал еще более отвратительную вонь. Меня едва не стошнило, такой был смрад. – Макса передернуло и мне показалось, что его снова мутит.
Полковник поднялся с места и налив из кулера воды, протянул стакан сержанту. Макс жадно, в два глотка проглотил жидкость, и несколько раз глубоко выдохнул.
– Продолжай! – Приказал полковник.
– Я пошел по длинному темноватому коридору, с рядом комнат, расположенных направо и налево, останавливаясь около каждой двери и принюхиваясь. Наконец, в самом конце коридора свернул в узкий закуток, с почти неприметной старенькой дверью без номера. Из под щели у пола, наружу, проникал тусклый мерцающий свет. Сначала я хотел ворваться в комнату, и скрутить Дягилева, не дав ему опомниться, но потом передумал и решил сперва осмотреться. Тихонько открыл дверь и словно попал в древнюю лабораторию алхимика, так мне показалось. Потолки в этой комнате очень высокие, вдоль стен тянулись открытые шкафы с полками от пола до самого потолка, заставленные бесчисленными пузырьками, ретортами, бутылочками и бутылями. На стульях и полу лежали потрепанные книги. На столе, за которым спиной ко мне сидел Дяглев, стояло несколько спиртовок и более мощных горелок с трепещущими язычками синего пламени. Согнувшись над большим тазом с синеватой жидкостью, он сосредоточенно возился с темно-коричневыми одинаковыми пузырьками, на которых красовались бирки с надписями. Он брал один из них, отвинчивал крышку и вливал несколько капель содержимого в большой тазик, громко отсчитывая их количество. Затем осторожно закрывал крышечку и брал другой пузырек, проделывая то же самое, постоянно сверяясь с записями в тетради, которая лежала рядом на столе
Услышав мои шаги, он оглянулся и вскочил с места. Тетрадь упала на пол, а один пузырек, который он нечаянно задел, упал на пол. Жидкость, пролившись на паркет, зашипела и тут же испарилась. Я едва мог дышать, в горле стоял ком, а глаза заволокла пелена. Мне пришлось сказать ему, что его матери нужна помощь, ей стало плохо от угарного газа, и наш «сынок» рванул вперед меня. Мне удалось опередить его только на лестнице. Вот все.
– Да, – покачал головой Нестеров, – наводит на размышления. Красиво ты умеешь описывать события, Максим Константинович, красочно! И какие из этого можно сделать выводы? – Полковник повернулся ко мне
– Я думаю, – начал я размышлять, – он продолжил работу, которую проводил в школе.
– За столько лет, думаешь, он ее не закончил?
– Не знаю, скорее всего, такие опыты ставятся годами…
– Предположим, – почесал затылок полковник, – но мне не дает покоя одна мысль – что если эти опыты, наш ученый проводил над жертвами, постояльцами отеля? Например, подливал им что-нибудь в пищу или напитки? Он легко мог это сделать. Что за вещество он готовил в своей средневековой… – он фыркнул, глянув на Макса, – лаборатории алхимика?
– А что говорят по этому поводу наши эксперты? – Спросил я, потрясая папкой.
– Читай! – Антон Петрович указал мне на «дело». – Все у тебя в руках. Читай.
– Новое вещество, неизвестное науке, – начал я, – способное вызвать галлюцинации. Быстро испаряется, не оставляя следов. Для детального исследования потребуется больше времени и консультации специалистов в области химии.
– Я понимаю это так, – прервал меня полковник, – наш химик изобрел новое, опасное и ядовитое вещество, и опробовал его действие на школьниках. Возможно, так совпало, или совершенно случайно, он превысил дозу и дети погибли. А ограбление подвернулось как нельзя более кстати… Ну, это мы узнаем от оперов, которые сейчас работают в моем кабинете. Аааа, вот и они.
В дверях показались следователи.
– Как дела? – Спросил я. – Удалось собрать пазл?
– Да, мы все прояснили. – Ответил Безручко. – Спасибо коллеги. Картина полностью ясна.
– Ну так поделитесь с нами своими открытиями! – Нестеров указал на стулья. – Рассаживайтесь. А мы вас внимательно слушаем. Только покороче, самую суть.
Безручко налил воду в руку и смочил затылок
– Старею, – с сожалением протянул он, – устаю.
– Не удивительно, – вступился за своего босса его коллега, – допрос этой дамочки вымотал нас до предела. Эта стерва – крепкий орешек. Ее цинизму и жестокости позавидовали бы в гестапо…
– Не перебивай, Ушаков, – вспыхнул Безручко, – я вполне могу сам ответить за себя.
– Извините, полковник!
– Так вот, Может ждет- продолжил красноярец, – в перестройку, наши герои были молоды, бедны, как церковные крысы и очень амбициозны. Каждый по своему. Тоня мечтала о красивой, богатой на деньги и события жизни, а молодой аспирант грезил о научных открытиях и мировой славе. Хитрая выпускница рассудила правильно, без денег, связей, и рискуя быть убитыми, в эпоху бандитизма и вседозволенности, начать самостоятельную деятельность не получится, как ни крути. Ко времени, когда сферы влияния были уже распределены, а денежные ресурсы сосредоточились в руках крупных дельцов, наши птенчики только получили дипломы. Дягилева построила план, пусть на первый взгляд, абсурдный и нелепый, но она в него свято верила, как верила и в свою непогрешимость, обаяние, неуемную энергию и смекалку. Она устроилась физруком в школе, и начала действовать. Надо сказать, работала на износ. И таки добилась своего – дети начали побеждать на соревнованиях, олимпиадах и пр. Успехи школы не могли не заметить выше – и, как и предполагала Антонина, директор подал запрос на грант, бравируя высокими показателями своих учеников, и деньги школе выделили. В то же самое время, для осуществления плана, ей требовался надежный напарник, коим и стал ее муж. Не осознанно, конечно. Жена могла им манипулировать почище заправского гипнотизера. Этот рохля заглядывал своей ненаглядной в рот, делал все, что бы она ни просила, особо не вдаваясь в подробности. Ему хотелось только одного – научной славы, открытий и признаний сильных мира сего. Василий хотел получить огромные деньги, которые он видел возможным заработать лишь в военной сфере (изобрести уникальное био оружие, способное быстро и просто избавиться от врага), и отдать их возлюбленной – пусть делает с ними, что хочет, лишь бы видеть ее улыбку и любовь.
Он считал себя некрасивым, нескладным, ничего не смыслящим в жизни и в быту профаном, и до ужаса боялся, что его задорная, деятельная и общительная Тонечка не выдержит его вечно мрачного настроения и упорхнет к другому. Подумав, девица нашла выход и, можно сказать, убила двух зайцев разом, устроили своего «ненаглядного» в школу, учителем химии. Она объяснила ему, что это даст им возможность всегда быть рядом, а значит исключить ревность, коей Василий обладал сверх меры, а главное, он сможет начать свои разработки в школьной лаборатории и опробовать их на своих учениках, которые беззаветно верили своему учителю, и готовы были сделать все, что бы он от них ни потребовал. И начинающий изобретатель не прогадал. Он давал выпить несколько капель своего реагента трем ученикам, постепенно увеличивая дозу, и ежедневно наблюдать результаты. Но к тому времени, когда Тоня помогла добиться гранта, у Василия что-то не заладилось. Поведение детей стало вызывать у взрослых беспокойство и директор запуганный встревоженными родителями, решил подвергнуть троицу медицинскому обследованию. У Дягилева не было уверенности, что его реагенты не будут выявлены специалистами в организмах детей, и запаниковал, а когда директор, Николай Иванович, отправился за деньгами, дополнительно сообщив на педсовете, что привезет именитого на весь край психолога, совсем потерял голову. Он ворвался в спорт зал к жене и в истерике заявил ей, что эскулап психологии может вытянуть из детей правду об экспериментах, и вместо звездного Олимпа, он, скорее всего, загремит на нары. Времени на обдумывание не было, поэтому пришлось спешно вносить корректировки в план хищения миллионов. Антонина, вхожая в кабинет директора, как привилегированная особа, услышала, как последний обсуждал по телефону проблему проводки и смекнула, что устроив пожар в классе, где заперты дети, можно с легкостью и наверняка выманить директора и всех, кто в это время будет находиться рядом, из кабинета, в панике забыв о деньгах. Она приготовила на этот случай спортивную сумку, с которой не расставалась все последнее время, (давая привыкнуть к ее образу), куда поместятся все банкноты. Мужу она сказала, что бы он облил ацетоном или известными ему смесями, которые сильно коптят, и вспыхивают как спичка. А чтобы дети не попрятались, напоить их чем угодно, лишь бы обездвижить. Но перепуганный на смерть химик, просчитался. Пожар не разгорелся, как того требовал план, а вскрытие тел, могло выявить остатки в тканях наличие ядовитых веществ. Он, как и полагается, опоил учеников, облил их парты зажигательной смесью и вышел из здания, в нетерпении ожидая супругу.
