Тимур Сабаев
Пароброневик «Ливейский манул»

– Совсем не ел. Так что мне бы побыстрее. – может быстрее пропустит от такого заявления. Вроде и не заискивал, но обозначил причину торопливости.

– Сиди пока. Ты сегодня второй. Опередили тебя, так что жди. На вот. – и охранник протянул ржаной сухарь, в который я тут же вонзил зубы и захрустел. Вкуснотища! Слухи не врали – мальцов тут подкармливали.

Сидеть пришлось не долго. И я даже знал – сколько. В углу стояла роскошная штука – напольные часы с маятником. Сам не знаю почему, но время моего прихода врезалось в память. Восемь, ноль восемь. Сознание удовлетворилось тем, что циферблат тоже на двенадцать часов и переучиваться не придётся. Стулья в приёмной тоже были удобными, а в соседнем с часами углу даже кадка с большим разлапистым растеньем, типа пальмы стояла. Единственной массивной мебелью, кроме часов, в помещении была только стойка, за которой сидел охранник. Либо очень толстое дерево, либо бронёй изнутри обшита. Что опять же плючик к вопросам безопасности Механику.

Посетитель вышел через пятнадцать минут. Взрослый мужик, старался держать лицо камнем, но улыбка сама старалась вылезти наружу, так и норовя перекосить скулы. Видать, сильно повезло, если не может сдержаться. К пузу прижимал явно непустой… ага, саквояж.

– Давай, заходи. Сам же торопился. – охранник махнул рукой в сторону двери.

Механик был лысый, мужик. Впрочем, на лице растительности былою. Испанская бородка и усы, густые брови. Ростом и шириной примерно одинаковый. Среднего роста, но очень широкий. На щеке два пятна ожога с монетку восьмёркой. В общем – бандитская морда, но в очках, роговая оправа которых выглядела очень стильно.

– Новенький? Раньше я с тобой дел не имел. – кивнул себе Механик. Молва говорила, что врать ему не стоит.

– Да. У меня товар.

– Звать тебя как?

– Ром.

– Товар, значит принёс, Ром? Хм. Откуда ты знаешь, что товар стоящий?

– Я… понимаю в этом деле.

– Ты не из шаек молодых. – это был не вопрос, а утверждение.

– Да. Теперь я сам по себе.

– А раньше с кем был? Это я к тому, что не придут постом старшаки с претензией на кражу?

– Не придут. Мы разошлись. Я с квартала белошвеек. Был старшим искателем. А они на меня всех собак спустили, косяки повесили. Резца завалили.

– Резца убили? – оживился Механик – Сам видел?

– Сам. Суд мне решили показной устроить, а Резец заступился. Ну и пока они его…, я сбежал.

– Делааа. Ладно, учту. За весть благодарю. Поганая весть, но хоть так. Отцу его отправлю. Лладно! Показывай товар.

Тёмно-коричневый верстак был покрыт чистой рогожей, на которую я и выложил свои трофеи, поставив ящик между ног. Механик задумчиво оглядел хабар, не касаясь его руками и задумчиво оглядывая то, что лежало перед ним.

– Товар хорош. Понимаешь. Расскажи, что – где.

– Вот манометры «Цейхаузен». Два – совсем новые, не пользованные. Это – самое дорогое.

– Как определил?

– Тут колечки белой краски. Их ставят на заводе и после резьбой они срываются. Восстановить невозможно, шайба кант деформирует.

– Правильно. Молодец. – одобрил бородач.

– Вот термометры угловые, фирмы…

– Хватит. Убедил. – вытянул ладонь ко мне Механик.

– Берёшь?

– Да, беру. Ещё что будет потом? Я не спрашиваю никогда, откуда хабар, но мне надо понимать, будут ещё поставки или нет.

– Не знаю точно. Я только там начал разбираться.

– И сразу ко мне? Ну и правильно. Ещё принесёшь – получишь значок. Про значок слыхал?

– Слыхал. Все слышали.

– Точно. За всё на круг триста семьдесят обов. Могу дать товаром, чеками или векселями.

– Мне чеков на пол сотни и … А каким товаром?

– Обычным. Инструмент, клапаны к котлам, фурнитура, метизы, промышленные товары. Есть оловянная посуда.

– Мне нужна сумка хорошая и оружие.

– Логично. Есть ранец брезентовый. Новый, шьют их теперь и везде берут хорошо. Ремни – кожа. Дам за двадцатку обов, шикарная штука с регулируемыми лямками и подвесной системой. Оружия не держу, на Рынке этого добра много.

– Мне туда нет пока ходу. Я и в Обжорный то ряд рискую заходить. Мне с бывшими сталкиваться не хочется.

– Тогда… – Механик на секунду задумался – есть десантная метла и десяток выстрелов – картечь. Тебе – самое то. Мой личный ствол – так что сотня и без торга.

– Беру!

Удача не оставила. «Десантная метла» – это помповый дробовик на четыре выстрела с коротким, почти пистолетной длины слегка расширяющимся, стволом и без приклада, но с пистолетной рукояткой. Латинские десантники использовали её для встречного боя, в помещениях и траншеях как дополнительное оружие. Хоть для меня отдача и сильная, зато прицеливаться практически не нужно. Навёл и широким конусом накрыл всё, что шевелится. Четыре раза подряд. А отдачу я немного снижу, слегка отсыпав порох. Чутка, но уже руки не отсушивает. Я знаю, как! Опять память Рона всплывает.

Вот так и вышло, что я стал богаче на четверть штуки, патронташ – десятник и ствол с ранцем. Цену Механик не жмёт, ему всё равно – малец или взрослый мужик принёс хабар, тут слухи не врали. С десантной метлой мне уже не так страшно было и я, всё же рискнул наведаться за продуктами в Обжорный ряд. А там набил ранец жратвой, ещё мешок крупой, что на гречку смахивает, цапнул комплект офицерской посуды из жести и рванул обратно. Надо было всё же посмотреть, куда занесло меня после изгнания подробнее.

Обратная дорога оказалась короче и быстрее. Я не крался и практически не проверялся, неся дробовик открыто, заодно обкусывая завёрнутый в лепёшку добрый шмат буженины и кайфуя от обилия еды. Только перед тем, как свернуть к новому дому, засел, сжимая дробовик, в полуразвалившемся двухэтажном флигеле, и довольно долго просидел, прислушиваясь и огладывая все подходы. Но за мной никто не шёл, не выслеживал и нападать, похоже, не планировали. Возможно, до Рынка ещё не дошла информация о вчерашней передряге в молодёжной шайке.

Котельная, что мне посчастливилось обнаружить первой, оказалась очень интересным местом. Оглядев её внимательнее, при свете дня и выяснил подробности. Занимала она полуподвальный первый этаж двухэтажного здания. Точнее, здание было на холме и склон, со – стороны которого я нашёл дыру, был как бы первым этажом. А на холме он был полуподвалом цокольным. Точнее, здание состояло из полуподвала и нормального этажа и мансарды, у которой разобрали и сняли часть крыши. Доски и стёкла купола крыши валялись под белёной стеной здания. Сама котельная была совмещена с небольшой мастерской. Когда-то стены и потолок были покрашены шаровой краской, которую в прошлой жизни наши германские поставщики называли кугельблау, но со-временем вокруг котла образовалась прокопчённая сфера, да и остальная часть мастерской прокоптилась. Вдоль дальней от входа стены стоял могучий, сваренный из уголков и стального листа и выкрашенный в тот же шаровый цвет верстак с парой здоровущих тисков, стенд с инструментами, ящиками под разное и нужное, которые я не заметил в утреннем полумраке, точильный круг, приводимый в движение ногой, несколько здоровых ящиков и коробок с запасными частями, обрезками, болтами и гайками. Всё это богатство находилось практически в идеальном порядке. Тут небыло погромов, пожаров, следов бомбёжки, набегов мародёров и любителей лёгкой поживы. Люди просто ушли. Давно ушли, о чём кричал толстенный слой слежавшейся пыли и нанесённого мусора. На этаже была даже отгороженная комната, на двери которой висел здоровый амбарный замок, с которым провозился почти пол часа, пока вскрыл его. К моему глубокому сожалению, там небыло сокровищ. Это была бытовка с топчаном, сваренным из стального уголка и тех же листов металла на подобии верстака и так же покрашенным. Постелью служила куча тряпья, которая сгнила. Сырость и плесень за несколько лет сделали своё дело – матрас, набитый соломой, одеяло и перьевая подушка расползались на вонючие кусочки, но сам топчан выглядел ещё довольно крепко и надёжно. Кроме топчана, в комнате был стол, стул и несколько деревянных полок. И даже невиданная роскошь – зарешечённое окно под потолком. Застеклённое, что радовало, вот только стекло покрывали разводы грязи и света пропускало мало. Всё же полуподвал. В надежде найти что-то ценное, я перерыл всю бытовку, но нашёл только несколько жестяных коробок с чайной трухой, солью и пылью каких-то приправ, а сточенный до тонкой полоски ножик разумно было выкинуть и заменить на что поприличнее. Похоже, отсюда уходили без спешки, забрав всё самое ценное с собой. Жаль, ключ тоже прихватили. Не серьёзная защита, но хоть как-то.

Вся эта возня и беготня с того момента, что я очнулся в местной дурке надоела и утомила. Да и по организму получать больно – тоже не приятно, не говоря о том, что заживает всё долго и болезненно. Я, по жизни всегда был живчиком, да и предыдущий владельца тела наслаждался неугомонностью. Опять же – тело молодое и гормональная система ещё не стабильна. Но нужна нора, где тепло, безопасно и можно выдохнуть, и подумать о планах на будущее. Не всё же время бегать по свалке и искать ржавые трубы на продажу. Я так не хочу и не буду. В принципе, маленькая пауза на обустройство есть, и есть же два варианта: поискать что получше или остаться тут. Решено! Жить буду в бытовке и тут же будет склад всего ценного. Если замок не найду, сделаю секретный засов. Помнится, делал я такой в бытовке.

Ещё тогда, в практически прошлой жизни не понимал холостяков, что готовы жить если не в свинарнике, то в близком к нему состоянии. Грязные носки по углам и обёртки от еды и немытая посуда – это не про меня, хоть я и не идейный поклонник стерильности. В кондейке было пыльно, но крупный мусор отсутствовал. В мастерской – грязно, но грязь была в основном от эксплуатации котельной и тут сложно было отмыть стены и изжить угольную пыль. Дверь в котельную была приоткрыта на треть и ветер натаскал мусора за много лет. Нарубленными ветками тщательно вымел мусор, морщась от боли из бытовки и прошёлся по мастерской. Сегодня организм ещё на адреналине и походом к Механику размялся. А вот завтра будет хуже. Отёки пойдут. Остатками гимнастёрки и ремнём стянул грудную клетку как мог. По-хорошему, надо бы ещё матрас мягкий или перину, но такой роскоши под рукой небыло.

Потом вытащил и оттащил подальше сгнившие тряпки. Дверь была крепкая, из толстых, хорошо подогнанных досок, а косяк так ещё и покрашен. Изнутри смастерил засов из обрезка трубы, трёх полос железа и клёпок. Долго мастерил, скрипя зубами и матеря старшаков – упырей. Тут, на стенде, нашлась ручная дрель и набор слегка тронутых ржавчиной, свёрл по металлу, которые спокойно справились с деревом двери. А вот полоски металла я сверлить умаялся, даже несмотря на то, что закрепил их в тисках. В общем, на это больше всего времени ушло. Зато потом посадил на болты, Гайками внутрь комнаты, накрутил контргайку и решил, что убежище получилось вполне. Вот только надо было ещё решить вопрос с постелью, отоплением и разным комфортом. Это выгляжу я как местный босяк, а мозги то человека из цивилизации, где давно мыло, и туалетная бумага никого не удивляют. Возможно, в бытовке и было тепло и горячая вода, когда топка котла работала, но сейчас, зимой тут был дубак. А бегать на двор так совсем мерзопакосто. А у меня из постели только старая, грязная брезентовая роба пожарного, старая листва да и всё. Вздохнув, зачитал себе приговор – поход на рынок джипсов почти немедленно. Нужны постель, подушка, пара одеял. Нужна печка, но это в другой раз. Всё сразу не унести, да и не безопасно таскать сразу много. Найдутся те, кто выследит. Нужно топливо, но это можно деревянный мусор набрать и с деревьев веток надрать, для начала. Нужен очаг, где можно приготовить еду и согреть воду. С водой тоже надо было как-то решать. Я ещё не сошёл с ума, забирать и пить воду из реки. Память Рома подсказывала, что у шайки был свой колодец и надо по окрестностям поискать. Магистрат даже в планах не имел восстанавливать городской водопровод, это память Рома знала твёрдо.

Пока мысли метались в голове от уха и до уха, тело само всё делало. Осмотрев окрестности и не найдя ничего интересного, подумал, что сверху виднее будет и начал искать вход на второй этаж. Из полуподвала лестница туда выходила, только дверь, связанная из плах деревянных металлическими поперечинами и закрытая на опять же амбарный засов. Зато она обнаружилась с другой стороны здания. Оказывается, перевалившись через полуразрушенный забор, я попал на задний двор. Главный же вход был ориентирован в центр анклава. К широкой, чугунной, металлической лестнице, что шла вдоль фасада здания подходила приличного размера каменная дорога. Несмотря на обилие мусора и грязи, дорога вызывала уважение своей шириной. Сюда вполне мог добраться транспорт, а не только люди пешком. Вполне возможно, так и было, перед зданием была небольшая площадка, где могли ожидать клиентов экипажи или локомобили. От слова локомобиль наследственная память колыхнулась и представила мне вид пышущего паром локомобиля, вполне себе автомобильного вида.

Верхний этаж здания оказался не менее интересным, но менее богатым на находки. Дверь была не закрыта, её небыло совсем, хотя могучий косяк морёного дерева присутствовал. Очевидно, до войны тут сидели проектировщики или ещё какие инженера, которым очень нужно было много света. Крыша, когда – то была застеклённой и давала много света. О том, кто тут сидел, свидетельствовали сдвинуты в угол десяток обветшавших кульманов, столы, покрытые плесенью, стулья с истлевшими сидушками и несколько массивных шкафов по углам, ничем не лучше остальной мебели. Хотя когда-то мебель была вполне богатой. Война всё изменила. Большую часть стёкол сняли, и они сиротливо стояли в зарослях высохшего бурьяна под лестницей. Многие куски были с трещинами или разбиты. А потом на втором этаже установили зенитный пост. Пулемёта я там не нашёл, зато на полу валялось много гильз крупного калибра. Ещё больше, гора практически мне по грудь была с торца здания. Их собирали в ведро и высыпали с крыши. Ведро, полное позеленевших гильз так и осталось стоять под стенкой. Ещё тут остался прожектор, который питался от генератора, к которому вниз уходил кабель. Думаю, это тот здоровый металлический ящик, что я обнаружил за паровым котлом. Прожектор бросили, у него было разбито защитное стекло, но само зеркало было цело, а вот лампа отсутствовала. Пошарив при свете дня, преисполнился большой благодарности зенитчикам. Они бросили не только прожектор, груду пустых консервных банок, старые одеяла и ящик с винтовочными патронами, но и буржуйку. Самую настоящую, чугунную, покрытую ржой чугунную буржуйку с высокой трубой. Ругаясь на чём свет стоит, я отволок её и каменную плиту, на которой стояла о в кондейку на первом этаже. Больше всего пришлось возиться с трубой, которую пришлось выводить в окно. Рама оказалась не глухой, хотя и сильно рассохлась, но открылась и туда вывел жестяную трубу. Хорошо, что труба была гнутой и отлично вписалась в проём. Вот только размер окна был сильно больше трубы и пространство вокруг пришлось забивать сухой травой, мусором и обрезками досок. И как только труба встала на своё место, сразу затопил обломками досок, которые подобрал в окрестностях. Теперь у меня было чем согреться и даже приготовить поесть. Буржуйка имела лючок, который снимался и на который можно было установить чайник или котелок. Часть проблем была решена, но вода и постель всё ещё не давали устроиться с комфортом. Нужно было наведаться на рынок.

Обнаруженной же на крыше лопатой с ещё крепким черенком, спасибо юности, проведённой в стройотряде, откапал за час яму, чтоб округу не загадить. Больше откладывать поход на рынок было нельзя.

***

Кот был недоволен. Ни одной паршивой крысы, даже сдуревшей и нанюхавшейся человеческой гадости небыло в районе, куда он решил податься. Зато земля была полита какой-то дрянью. Обычно, такая гадость встречалась там, где жили или работали важные человеки, но здесь полоса земли, специально отравленная не кончалась. Были, правда несколько подвалов, свободных от противокрысиной отравы, но оттуда пахло ещё хуже и опаснее.

Запахи. Везде жуткие запахи. Шерсть на загривке торчала дыбом от опасностей, которые несли запахи. Раздражение кота достигло предела, когда он услышал человеческий шум. Кот умел отличать шум окружающего мира от человеческого. Мир хаотичен и человек постоянно выбивается. Монотонный, повторяющийся звук. Этот вжик-вжик ужасно раздражал. Надо бы выяснить, кто там возится.

К сожалению Кота, человек успел уйти. Но оставил от себя запах. Такой знакомый запах. Кот удивлённо рыкнул – надо же, опять! Впрочем, Кота больше занимало собственное пустое брюхо, чем человеки. Серой молнией метнувшись в дыру в заборе, Кот мчался туда, где воняет не отравой, а такими вкусными крысами. Кот помнил, что в этой части города жили раньше человеки, у которых было много еды и они её даже выбрасывали.

Джипсы

Цыгане. Натуральные цыгане, только без медведя, чавел и золотых зубов. А так – ни в жизни не отличишь. Я к рынку подойти не успел, а уже из какой-то подворотни вывернулась молодая, черноокая, с мощной гривой каштановых волос чуть не до поясницы, в цветастых юбках и с малым ребёнком. Вопрос на миллион: что она сказала? Правильно!

– Ай! Молодой – удалой. Дай погадаю. Всё скажу. Правду только. Ничего не утаю. Ручку протяни только.

В общем, эти джипсы – натуральные цыгане. Сколько я перевидал их – и не сосчитать. Помотавшись по командировкам необъятно, а, следовательно, по вокзалам и аэропортам, где эти персонажи в основном и обитают, и пообщаться успел. Даже развели разок по молодости. Потом уж умные люди научили, как с ними надо говорить. Их, главное, с настроя сбить. Лучше – вопросом.

– А вот можешь мне погадать, красавица, где я сегодня покупать буду? – и протянул ей гайку. Обычную такую гайку. Не ржавую даже, так, тронутую только. Тут эти гайки обычно вёдрами продают, как расходный материал и цена им никакая.

– Да тьфу на тебя! – взъярилась сходу гадалка, как будто я предложил ей медведю погадать в постели.

– Ой, да ладно! Жалко, что – ли?

– К Стефо иди. Он тебе… да всё, что надо продать – продаст. Тут и гадать нечего!

В общем, первый дозор джипсов я прошёл без проблем. Да, это был дозор, а не просто гадалка, тут к гадалке не ходи. Не дурни они. Рынок, куча ценного и полезного. А вокруг – прорва любителей поживиться. К гадалке не ходи – гопники тут имеются. Вот привязалось это «к гадалке не ходи».

***

«Как же они достали» – Стефо перебирал в уме все подлянки, что маленький анклав джипсов отхватил от родственников. Хотя, какие они родственники? Десятая вода на киселе. Стефо был из имперских джипсов, что лет сто назад стали оседать по крупным городам империи. Да, они ещё жили по законам табора, стараясь не встречаться с законами империи, но уже не кочевали. Табор Стефо осел в Отросо – Изольдо лет семьдесят назад, ещё при его деде. Старый и могучий Манту, у которого малыш Стефо обожал играть на коленях, решил вложиться в кабак и прилежащий рынок всю кубышку табора. Прикормили полицию, настучали ворам, стали жить – поживать и добра наживать. Потом появился маленький цирк, и рынок стал больше походить на ярмарку. Это уже при отце было. Когда он возглавил табор. А потом война случилась. Отец не пошёл в армию. Стар уже был. А Стефо пошёл. Дослужился до капрала. Солдаты его уважали. Он умел вынуть из интендантов душу, но солдаты всегда были сыты, обуты и портянки свежие. Фронт развалился под ставшим родным для табора городом. Стефо и пяток друзей из роты подались сюда. Женщины, дети и старики не уехали. Ещё четверо мужчин вернулось домой. Лаура дождалась его и стала женой. Отец благословил их, но здоровье было испорчено, и он только и успел узнать, что родилась внучка, как испустил дух. Стефо возглавил табор. Рынок и кабак умерли, когда фронт пришёл к городу. Пришлось долго налаживать связи с крестьянами, искателями и другими бродягами. Жадность Обжорных рядов и барыг позволила оттянуть часть поставщиков и клиентов на себя. Кабак и маленькая гостиница стали базой для пары поисковых отрядов. Пока Стефо воевал, дурные родственники бегали от вербовщиков. Зато как всё прекратилось, заявились на всё готовое. Даже стали рабов метить. Стефо с родственниками переговорил с уважаемыми людьми, и они все вместе навалились на дурней, что придумали такое дело. Выгнали, но часть женщин осталось. А мужчин не прибавилось. Пришлось брать по второй жене. Сейчас где-то бегают уже трое детей, и жёны ладят друг с другом. И всё бы ничего. Не спеша растём, договорились и с городом, и с Механиком и разными кручёными личностями. Своя ниша есть. И тут припёрлись, демоны их задери, родственнички из невмерлов. Дурные и шальные. Сходу припёрлись к нему и предложили торговать дурью разной, баб неволить и в бордели пускать. И Рынок пощипать. Стефо уж как спокойно всё объяснял, что тут так не делается. Что тут надо крепкое дело делать. Что это они по-быстрому срубят денег, а потом их опять погонят. Те только смеялись. Джипсы мы и все дела. Куда ветер, туда и мы. Стефо прогнал. Теперь они ему козни строят. И что делать?

***

Стефо оказался кучерявый и тёмный мужик размером с медведя. И глаз такой, лихой и могучий что ли? Как зыркнет, так ёкнет! Лавка его примыкала к кабаку местному, который то ли кабак, то ли гостиница. А может постоялый двор это?

Дома, да уже дома, я поразмыслил и не взял денег. И дробовик тоже не взял на сам торг, в кустах припрятал на полпути к рынку. Спрашивается, для чего мне оружие, если я его таскать с собой боюсь? А для защиты дома. Это раньше, в прошлой жизни я был среднегабаритный мужик. А сейчас я тощий дрищь и как стрелок я так себе, да и дать мне по башке дрыном не слишком сложная задача из засады. Так что мне ствол пока нужен только для обороны дома. А дома я его не оставлю пока, чтоб не спёрли. Но надо ещё подумать, что с этим делать. Напрягает такая неопределённость. Не привык я дела оружием решать. Оружие мне дарит ложное спокойствие. Крутая пушка, да только я не стрелок. Пока не стрелок.

Нож, да патронов винтовочных, что на крыше нашёл, отсыпал в мешок. Они тут как валюта. Расходник, всё же. Вот на них и меняться решил.

– Смотри товар, говори, что надо. – Голос у Стефо оказался подстать габаритам. Басовитый и рокочущий. Ну точно, натуральный медведь. Доводилось слыхать, как они рычат.

– Мне бельишка постельного надо. Пару комплектов. Потом, посуды разной. Котелок, кружку, ложку. Тарелок пару. Подушку ещё и одеяло.

– Чием платишь?

– А, вот, патроны есть. Винтовочные.

– Чией калибр?

– Местный. Семёрка.

– Тогда по адин патрон за талон обязанный обжорки.

– За об?

–Да. Сколь патронов?

– Пять десятков.

– Тогда пятьдесят обов. Смотрю сюды. Комплект бельё десять обов. Два – двадцать обов. Стефо показывал на пальцах эту арифметику для второго класса, жестикулируя и помогая мимикой. Видать регулярно с дурнями дела имеет.

– Пасуда есть, комплект для офицер. Котелок, кружка, два тарелка и всяк ложка-вилка. В мешок спе-ци-аль-ной. – Стефо по слогам произнёс описание посудного кофра и слегка задумался – Пятнадцать обов.

«В мешок» оказалось вполне приличным кофром из брезента. И похоже, это был родной комплект. Память Рома подсказала, что такой же комплект был у старших парней. Пятнадцать обов – это приличная цена. За пятнадцать обов можно недели две кормить семью из трёх человек. Это практически недельная добыча поисковика, если не повезло наяти что – то особо ценное. И большую часть забирали старшаки. Кстати, цена за боеприпасы последние три года упорно росла. Оружия было много, а вот боеприпасы начали считать. Так что Джипс предложил хорошую цену за патроны.

– Хорошо. Ещё надо еды.

– Еда есть. Крупа. Соль. Шпиг. Консерва. Чай.

– Чай?

– Сбор. С ферм Гельмут. Они там свинов растят и огород стали делать. Мехлисса, мятный, зверобить и разный трав огород сажать. Хороший сбор. Много берут. Вкусно.

– А тушёнка?

– Есть разное. Гельмут делает. Вкусный. Банка за два об. Большой банка. Есть старые, латинский и местный. Латинский – вкусный. Гельмут тушняк за два об. Хороший банка, стекло. Большая. Банка обратно – скидка. Латинский за три об штука. Обратно не беру. Наши – четыре за об. Но, тут как свезёт.

Торговался этот медведь как чёрт. У меня задача простая – купить вся за пол сотни патронов. У джипса – сделать так, чтоб я ещё раз пришёл и принёс хабара побольше. Мне нужно кучу барахла для быта. Ему оборот и прибыль. В общем – выбирал я минут двадцать и ещё пол часа торговался. Ругались мы до хрипа. Но то, что мне нужно, я таки купил. Победа ли это? Ну, не знаю.

– Ром, сюда больше не ходь. Только тоска от такой торговлю.

– В смысле? У других покупать? Ну, ладно, как скажешь.

– Какой у других. Я зря столько страдал? Мне хади. Но немного. Так, чутка заходи.

– А что так?

– Ну, так. Много взял, думают много принёс. Ждать будут. Ловить-засадить.

– Проблемы?

– Ну, так. Иногда. Банда давит. Нам война другими не надо. Мы торговлей живём. Есть другие джипсы. Они табором туда-сюда ходят. Придут, хапнут и идут дальше. Саранча. Наш табор живёт одним местом. Мы тут жизнь строим. С соседями мирно дружим. Торгуем ты мне – я тебе. Дома хорошие, еда вкусно, есть можно. Дети растут. А этим пришли, говорят, Бахтало теперь главный. Ему обы и всё остальное теперь носи. Мы их побили. Отобрали оружие, цацки, кнутом ум правили и прогнали. Ночью вернулись. Двух псов ядом кормил. Умерли. Бросили зажигачи. Сожгли телегу. Мы стрелять, но толку. Плохо видим на солнце волков. Теперь ждём ещё. Ты патроны носи. Ещё дурной бензын носи – возьму хорошо. Ещё проволока и щенки. Остальное – как все.

– Понял. Счастливо Стефо.

– И тебе удача, Ром.

Баул получился не маленький. Всё, что смог выцыганить у стефо поместилась маленькая подушка, набитая сухой травой, солдатское одеяло, синее с тремя полосками, постельное бельё, столовый набор в удобном кофре, килограмм десять еды. Всё упаковал в наматрасник и с трудом взвалил баул на плечи. Наверно, Стефо был прав. С таким мешком можно и нарваться. Или бродячие джипсы или ещё какие бродяги. Мало ли их в округе, как шакалов, бродит?

И как в воду глядел. Увязались трое пацанят. По виду те же джипсы, но из какого табора – кто их разберёт. Себя то они, понятно, идентифицируют запросто, но для постороннего – одним миром мазаны.

Резко ускориться с таким баулом нечего было и думать. Груз для тела был, хоть и подъёмный, но не малый. Опять же трещина в ребре, да и день длинный – набегался сильно. Значит убежать нечего было и думать. На перекрёстке двух улиц, засыпанных мусором так, что больше на тропы похожие замер ржавый шагатель. Здоровая, прямоходящая машина на дух ходулях с кабиной наверху и движком, практически паровым за спиной. Судя по тому, что корпус открытой кабины был пробит во многих местах и на месте содранной синей краски яркими мазками проступала ржавчина, стоял он тут очень давно. Видать под бомбёжку попал. Быстрый осмотр показал, что силовая установка была безжалостно обобрана, но корпус, возвышавшийся на полтора метра над землёй был вполне крепким. Бросив баул у правой стопы и пользуясь тем, что от преследователей меня скрыл незначительный поворот и угол дома, заскочил в кабину и приготовил нож. «Со мной был нож, меня так просто не возьмёшь» – мелькнули строки песни знаменитого барда и присел за бортом, глядя в удачно попавшуюся дырку на уровне глаз. Преследователи не торопились и дали мне время осмотреться в засаде. Я практически не дышал чтоб не выдать себя.

Рифлёный металлический пол кабины был сильно замусорен. Павшие и прогнившие листья, несколько осколков яичной скорлупы потемневшие от времени в углу, видать птичке понравилось такое гнездо. Мусор, что ветер надул, покрывал дырявым ковром всё вокруг. Кресла небыло – его, судя по всему, аккуратно сняли и унесли. Единственное, что тут забыли люди – обрезок трубы, аккуратно прислонённый в углу кабины. Труба была медная и успела сильно позеленеть. Пожалуй, это будет кстати. В дырке кабины увидел, как недалеко мелькнули джипсы. Они оглядывались, не видя меня, и шли аккурат к брошенному мешку.

При ближайшем рассмотрении, я бы дал им лет по пятнадцать-шестнадцать. Мои ровесники, но не более. Раздолбаи! Никто их не учил, как надо ходить по чужой территории. Даром, что двое, но всё равно умудрились устроить «толпу». Нельзя так. Джипсы подошли к мешку и не глядя по сторонам, уставились на него. Совсем не пуганные. Тот, что повыше потыкал рыжим носком ботинка в неожиданную «добычу» и для меня это как будто послужило сигналом к атаке.

Оба парня отвлеклись на скрип кабины, которую внезапно покинуло не самое тяжёлое тело, но самому высокому это не помогло. Инерция прыжка и масса трубы были на моей стороне. Негромкое бздынь после того, как труба упёрлась в шапку парня и тот закатывал глаза. Его я выбрал первой целью не только за рост и более крепкое телосложение. Шапка. Зимняя ушанка горных стрелков дивизии Астильба не хуже шлема прикрывала голову. Но только не от такого – рубящего, в прыжке, когда на трубу ещё и масса тела наваливается. Бок пронзила боль в треснутых и отбитых рёбрах, но постарался на неё не отвлекаться, а то мне кранты.

Второй от неожиданности дёрнулся назад, запнулся о торчащий из-под расползшейся мостовой корень и упал на пятую точку. Но как он там дальше себя поведёт? Может и ножом пырнуть или полоснуть по ногам. Повезло опять – труба, просвистев, угодила точно в лоб. Оба без сознания, но на всякий случай трубу я подобрал первой.

Они лежат на покрытой мусором и опавшими листьями мостовой, а я стою, облокотившись на покрытую трещинами каменную стену и перед глазами всё плывёт. Тошнит и только порывы ветра приносят некоторое облегчение. Сглотнул вязкую, тягучую слюну и принялся за мародёрку. Выгреб всё в шапку своей первой цели. В карманах парней была мелочь типа складных ножей, кстати, неплохие навахи. Ещё был клубок верёвки, кастет из меди с какими-то буквами, зелёная бутылка, заткнутая обструганной пробкой, в которой оказалась вода и у дылды – пятёрка продчеков обжорных рядов. Пара сушек не в счёт. Небось на этом перекусе могли весь день жить. Подхватив баул, я с трудом передвигая ногами и периодически отдыхая направился к закладке с дробовиком и домой. Да, пожалуй, теперь домом я буду называть эту коморку в старой котельной.

Дома же дел было навалом. Во-первых, задача воды так и не была решена. Из реки пить я не самоубийца, а колодца в окрестностях не наблюдалось. В принципе, до войны в городе была не самая плохая система водопровода и канализации, разрушенная бомбардировками. Кроме того, диверсанты невмерлов, пробиравшиеся в город под видом беженцев, регулярно травили систему водоснабжения. Так что город быстро вернулся к проверенной системе колодцев. Канализацию же травить смысла небыло, так что она продолжала работать исправно, даже несмотря на то, что некоторые части были разрушены. Всё это всплыло в голове старой памятью как справочник. Поисковики регулярно находили колодцы и обозначали на карте. Такие карты были ценным ресурсом для тех, кто жил в развалинах и добывал то, что потом можно было превратить в еду, одежду и другие полезные в быту вещи.