Тимур Евгеньевич Суворкин
Сотая казнь

– Ну как самочувствие? Учти, это только задаток. Только задаток. Ночь для тебя будет длинная, – голова усмехнулась, с откровенным любопытством наблюдая за палачом.

Отчаянный стук в дверь был столь неуместен и неожидан, что палач с колдуном недоуменно переглянулись.

– Пошли вон! – черный маг сжал кулаки, зло косясь на дверь.

Стук не смотря на его крик не прекращался, сопровождаясь все усиливающимся женским рыданием. Помяну бесов и зло пнув табурет, чернокнижник быстро подхватил свою голову, бережно ставя ее на шею, и отошел в самый угол.

– Что разлеглась? Вставай, – колдун говорил почти не разжимая губ, чтобы голова ненароком не покинула свое место – Узнай что им нужно и выпроводи их! Расправа над тобой будет происходить под твои крики, а не под ор постояльцев. Только бежать не пытайся бежать, все равно молнию не обгонишь.

Мэрган кивнула и медленно-медленно, чтобы не получить заклятье промеж лопаток подошла к двери. Впрочем она и так знала что может понадобится людям от человека ее рода деятельности в середине ночи.

Странная профессия палач. Он стоит на границе жизни и смерти, невольно познавая и то и другое. Палач может убивать, но может и лечить. Он не медик, который словно голодный упырь вынужден шастать по кладбищам выкапывая гниющие трупы, дабы отточить свое умение. У палача мертвые под рукой каждый день. Да и живые тоже… Ведь кто лечить человека после пытки будет? Конечно палач. Всю жизнь проводя экзекуции палач получше врачевателя узнает тайны организма, знает куда нажать чтоб вызвать боль, а куда, чтобы ее снять.

Вот и сейчас стоящая на пороге девушка смотрела на Мэрган со смесью страха и надежды.

– Что у тебя?

– Трактирщик говорит, что тут палач живет, – девушка размазывала слезы по лицу, не в силах продолжит разговор.

– Я тут палач, – Мэрган бесцеремонно встряхнула гостью, – Повторяю, случилось что?

– Вам бы спустится надо. Там у нее жених помирает, может поможете чем, – отстранивший девушку трактирщик с любопытством заглянул в комнату, но увидев страшного гостя ойкнул и вновь исчез в коридоре.

Мэрган в ответ прикрыла дверь и покосилась на стоящего в углу чернокнижника с немым вопросом.

– Выпроводи их!

– Но там человек умирает!

– А тут сейчас будешь умирать ты!

– Если я откажусь они пошлют за священником. И может не одним.

Колдун задумчиво потер подбородок.

– Ладно, осмотри его. Что я не человек, сам умирал в конце то концов…

Не ожидая пока он переменит решение, девушка быстро кинулась к своим пожиткам и достав тубус с инструментами, да сумку с травами, быстро вышла прочь. Маг миг помявшись пошел следом, обеими руками держа шею, будто желая себя удушить. Впрочем ни ждущая палача девушка ни трактирщик не сказали не слова. Колдуны могут позволять себе и не такое.

Вид сидящего в зале парня Мэрган не нравился совершенно. Бледный, покрытый холодным потом, он шипел от боли при каждой попытке лечь на лавку. Невеста вновь начала причитания, проклиная лягнувшую парня лошадь.

Руки палача заскользили по его ребрам. Так и есть – целы, да только вот радоваться тут нечему.

– Вот здесь, под ребрами болит? – слабый кивок.

– А здесь? А тут? Тоже? Так… Прокипятите тряпок, и побольше. И самого крепкого вина. А потом пошли все вон.

– Уже распорядился. Скоро принесут, – трактирщик все еще с жадным интересом смотрел на умирающего, но лицо Мэрган заставило его быстро скрыться за одной из дверей.

– Жуй, – Мэрган извлекла из сумки несколько кореньев, пахнущих прелой листвой и почти силой впихивая их в рот жертвы, – А ты колдун иди сюда.

– У меня есть имя.

– Эка новость… Магией помочь сможешь?

– Я чернокнижник, и ты сильно ошибаешься¸ коль думаешь что древнее и благородное темное искусство предназначено для лечения. Понадобится жизнь задуть это я запросто, разжечь – нет.

– Ну хотя бы заражение потом снять сможешь? – Мэрган аккуртно приняла кипяток и тряпье от испуганной служанки.

– Убивать мое мастерство позволяет. Что человека, что заразу. Но больше уж точно не проси.

– Еще будешь держать края раны, – Мэрган уложила жертву на стол.

– Какой раны?

– Вот этой, – палач извлекла из сумки изумительно наточенный стилет и щедро окатив его и кожу на животе виноградной водкой, сделала аккуратный разрез. Ушедший в наркотические грезы мужчина даже не дернулся, что в принципе было вполне понятно, отведавшие ведьминой погибели, даже на костре сгорали с легкой улыбкой.

Отложив голову на стол, тулово колдуна приняло крюки и развело края раны в стороны, позволив Мэрган заняться своей работой.

– Что там? – голова скосила глаза, но ясное дело ничего не увидела.

– Разрыв селезенки, как я и предполагала. Помнится два года назад, в застенках у одного барона тоже с допрашиваемым такое было. А я им говорила нельзя людей ногами бить когда пытаешь. Я им говорила, что для этого умные люди давно инструменты изобрели. Так нет же, им только дай волю… – Мэрган перестала углубляться в воспоминания, поскольку настала пора углубиться в пострадавшего, – Да тут и селезенки то нет, это как же надо было ударить. Смяло все… Одни сгустки… Ты как хочешь, но тебе потом ему еще и кровь восстанавливать ему придется.

– А больше ничего не надо? Я чернокнижник, а не белопосошник.

– Молчи, – Мэрган достала вымоченные в том же виноградной водке шелковые нити, – Бери зажим. Теперь пережимай здесь. Сумеешь чудо безголовое?

– Убью, – тихо пообещала голова, но тулово мага послушно взялось за инструмент.

Глава третья. Пятнадцатое февраля

Когда палач остановила кровотечение, останки селезенки отправились на пол, когда через соломинку была извлечена из брюшной полости скопившаяся кровь, колдун затянул рану на животе парня и зачитал изгоняющие заразу заклятье, когда руки палача и чародея были почти что по локоть в крови, в закрытые ставни уже стучались первые лучи восходящего солнца.

– Жди меня здесь, если не хочешь провести остаток жизни в полуразложившемся состоянии, – ласково попросил колдун и зевнув столь широко, что чуть не уронил голову, вышел на задний двор, к колодцу, чтобы смыть с себя кровь.

Едва он исчез скрипнула другая дверь, пропуская с улицы пятерку одетых в цвета тюремной стражи фигур.

– Мы посланы комендантом тюрьмы… – стражник осекся, глядя то на окровавленное тело на столе, то на сам зал в котором как будто резали стадо свиней, – Что бес возьми, здесь произошло?

– Халтурка подвернулась, – пояснила Мэрган, нервно косясь на дверь во двор.

– Халтурка это хорошо, деньги они никогда не лишние, но это чудо, что вы еще живы. Тот колдун которого казнили вчера, оказался истинной тварью Люцифера, – страж перекрестился, – Этой ночью делая обход вдоль стен, караул заметил, что могила в которую кинули его тело, разрыта.

– Ну ерунда, – Мэрган нервно отерла руки от крови, – Медики наверно постарались, сами знаете, решили небось себе труп на исследование утащить.

– Да мы тоже так подумали, но потом сами медики в сугробах нашлись, все ломанные-переломанные. Поэтому мы сразу поспешили сюда, предупредить. Повезло тебе, что успели… – стражник бесцеремонно взял со стола предназначенную для дезинфекции виноградную водку и быстро залил волнение, – Эх попадись мне эта нечистая мразь…

Простуженный тюремными сквозняками голос стражника был заглушен скрипом петель. Дверь со двора открылась. В зал вернулся чернокнижник, с черной мантии продолжала стекать розовая от крови вода. Счастье, что его рука пока еще придерживала голову на плечах.

– Итак теперь вернемся к разговору, – колдун сделал несколько шагов и лишь тогда остановился, изумленно разглядывая стражей.

– Палач, спасайся! Черный Повар вернулся!!! – прекрасно знавший чародея в лицо тюремщик оттолкнул Мэрган и выхватив из-за пояса висящий на цепи шипастый шар.

Страшное оружие моргенштерн. Не опасное, а именно страшное. Умелый мечник закружит вас в танце смерти, но с ним вы будете сражаться до последнего. Но если перед вами человек с моргенштерном… Свистящий над головой тяжеленный шар на цепи заставит отступить даже закаленного воина. Что там танец меча… Моргенштерну плевать на мастерство. Когда такой шар проноситься рядом, грозя разломать ребра и выплеснуть мозги на дорогу, хочется лишь одного – бежать… Но сейчас все было по другому.

Дождавшись пока шар раскрутится в воздухе, колдун невозмутимо снял голову и схватился за волосы раскрутив ее над собой.

Крепкая рука не выдержавшего этой дьявольщины бойца бессильно разжалась, и почуявший свободу моргенштерн улетел в сторону, звучно ударяя по лбу не вовремя вылезшего на шум трактирщика.

Подняв руку, чернокнижник проорал заклятье и резким жестом выкинул одного из стражей прямо в окно, после чего не тратя времени на разбирательства с Мэрган, кинулся к черному ходу. Свистнула стрела. Спина мага украсилась черным, под цвет мантии, оперением. Не обратив на это внимания колдун хладнокровно угостил ударом своей головы еще одного подскочившего вояку. В трактир ворвался еще пяток стражей, которые однако столь опешили при виде безголового колдуна, что беспрепятственно дали ему вырваться во двор, захлопнув за собой дверь. Только после этого, опомнившись они кинулись за ним всем скопом.

Мэрган тоже не стала терять драгоценных минут и взбежала на второй этаж, в свою комнату. Там она закинула в сумку все свои вещи, инструменты, кошель с деньгами и накинув подбитый мехом плащ, поспешила обратно в зал. В Норнберге она оставаться не собиралась более ни секунды. Слишком сильно она дорожила своим телом. Выйдя на крыльцо она оглядела улицу и поспешила в сторону ворот.

– Далеко ли собралась? – голос который она надеялась больше никогда не услышать раздался из переулка в который Мэрган только что шагнула.

Чернокнижник дышал тяжело и воздух со свистом врывался в перерубленную трахею. Где-то вдалеке еще раздавалась перекличка стражей.

– Ну что тебе от меня надо? Ты же мне всю жизнь перечеркнул сволочь! – Мэрган с трудом удержалась от того, чтобы не вырвать из рук чернокнижника его голову, начав бить ей о стенку, – Да ты понимаешь хоть, что когда трактирщик придет в себя он же расскажет страже, с кем я плечом к плечу всю ночь провела! Мне же теперь только один путь: на костер!

– На костер ей видите ли не хочется. Жизнь ей перечеркнули. Это ты мне жизнь перечеркнула! – колдун бережно прижал свою голову к груди и демонстративно отвернулся, – Что молчишь? Нечего сказать?

– Э… У тебя спина…

– Что спина? Я тебе про жизнь, ты про спину.

– В ней как бы четыре стрелы. Спешно намотав волосы на кулак чародей завел голову за спину. С губ сорвался сдавленный стон.

– Не вертись. Я попытаюсь достать, – Мэрган покосилась по сторонам. Тесный переулок был не лучшим укрытием.

– Мое прекрасное тело. Его так любили женщины.

– Тихо! – Мэрган вынула глубоко вбитый топор и теперь примеривалась к первой из стрел, – Проклятье, кажется у тебя пробито легкое.

– У меня отрублена голова, бес тебя дери, дергай стрелы и уходим отсюда.

– Первый раз оказываю помощь мертвецу.

– Я не мертвец.

– Ты уверен? – Мэрган оттолкнула качающуюся у лица голову, и выдернула новую стрелу.

– Ты надо мной мух видишь? Нет. А запах? Нет.

– Есть.

– Это от мантии. В тюрьме бани не держат. Хотя вообще мертвец я или нет должен знать тот, кто меня так криворуко казнил.

– Я тебя по высшему разряду казнила, малефик неблагодарный! – Мэрган зло выдернула две последних стрелы, после чего чернокнижник нашептал заклятье. Один за другим из ран выпали застрявшие было в них зазубренные наконечники стрел. Затем раны стянулись. На взгляд палача так же успешно он мог латать пробоины у затонувшего корабля.

– Послушай колдун, а над шеей поколдовать ты не пытался?

– Во-первых, я тебе не колдун, у меня имя есть. А во-вторых, не получается, уже пробовал…

– И как же тебя зовут?

– Смеяться не будешь?

– Да за кого ты меня принимаешь?

– Погостом кличут.

Переулок огласился неприличным хохотом, вынудившим сидящих на крыше голубей в испуге разлететься прочь.

– Не обижайся, – палач наконец справилась со смехом, стараясь не глядеть на позеленевшее от злости лицо чернокнижника, – А я Мэрган. Можно просто Мэри.

– Не скажу что мне особо радостно наше знакомство…

– Зато она к счастью кратковременно, только до городских ворот, – пожав плечами откликнулась Мэрган.

– Что? Значит голову мне срубила и на попятную? – туловище возмущенно сжало кулаки.

– А что я могу теперь сделать? Дратвой сапожной пришивать?

– Ты это сделала! Ты и знать должна как мне голову на место поставить!

– Да я первый раз с таким сталкиваюсь! Я даже о таком раньше не знала! Может мой учитель и мог бы что сказать, он все же головы всю жизнь отсекает. Правда мастер на самой границе живет. Ну ничего за пару-тройку недель дойдешь.

– Во первых хватит говорить в единственном числе. Пока ты не вернешь мне голову на плечи, ты никуда от меня не уйдешь. Люди скептически относятся к безголовым и вряд ли будут желать прийти мне на помощь.

– И я как раз отношусь к этим скептически настроенным людям…

– Но ведь и гнить ты тоже не хочешь? А ведь я могу устроить. Кстати да будет тебе известно, что герцог отправил в свою казну далеко не все мои деньги. Так что отблагодарить я сумею. Сможешь купить замок, личную тюрьму и нанять людей которые бы до конца жизни таскали бы за тобой позолоченные топоры и кнуты.

– Не надо все мерить деньгами. Ими костер не потушишь, – Мэрган скрестила руки, но колдун ее не слушал

– Что касается мастера… Времени то сколько потратим на дорогу… – Погост внезапно ударил сапогом по покрытой льдом луже. Хрустнуло и нога ушла глубоко в темную водицу, – Сейчас по другому поступим…

Чернокнижник опустился на корточки, бормоча что-то на латыни. Жестом он велел Мэрган опуститься подле него.

– Представь себе своего мастера и во всех подробностях, – Погост поставил себе голову на плечи и принялся жестикулировать свободной рукой.

Лужа в ответ закипела поднимая со дна скопившуюся грязь. В следующий миг муть опала и зеркало воды разгладилось, показав покрытый плесенью каменный потолок.

Гийом обожал пытки огнем. Истово любил раскаленные прутья и клещи, полные алых углей жаровни и пляшущее в очагах пламя. Когда суд назначал преступнику такой допрос, старик просто расцветал, и с его лица долго не сходило выражение счастья.

А с другой стороны какое у него еще могло быть настроение если зимой стены пыточной покрывал иней? Холод был такой, что не спасала никакая одежда. Именно поэтому старый палач зачастую закрепив ступни жертвы над углями долго сидел рядом подставив жару морщинистые руки.

Сегодня настроение палача было сквернее некуда. Мало того, что зима все крепчает, но так еще и пытку новоприбывшему преступнику пришлось проводить водой. Ох и замучается он потом выхаживать этого бедолагу от простуды… Старый палач сокрушенно посмотрел на студеную воду, в которой еще плавали осколки льда.

Внезапно он подвинулся ближе: в глубине воды появилось движение, будто в бочке резвился десяток молодых рыбок. С каждой минутой вода волновалась все сильнее и вскоре начала почти кипеть.

Наконец, когда нерешительно замерший Гийом решил перекрестить бочку и положить конец безобразиям, поверхность воды успокоилась явив встревоженное лицо его ученицы.

– Мэрган? – Гийом неверяще склонил голову на бок, – Мэрган ты ли это?

– Она, она, – появившийся рядом с ученицей мужчина, который как-то странно придерживал голову, уставился на палача тяжелым взглядом.

– А как ты здесь? А это с тобой кто? – старый палач повидал многое, но сейчас был слегка ошеломлен, впрочем в его глазах мелькнула догадка, – Не уж то женилась наконец? Да на чародее? Ну молодец, ну радуешь старика!

– Нет она не женилась. Я тут по другому поводу, насчет качества ее работы, – голос колдуна был сама желчь.

– Качества работы? Так ведь вроде еще никто не жаловался, насколько я знаю, – поняв что перед ним всего-навсего чернокнижник, палач быстро пришел в себя. Колдовства он не боялся и волнения перед ним не испытывал, слишком много творцов магии прошли через Гийомовы руки.

– Значит я буду первый, – выдержав эффектную паузу, колдун невозмутимо снял голову с плеч, выразительно помахав ей из стороны в сторону, – Халтурит она дедушка… Халтурит…

Если он ожидал ошеломить палача, то ему это не удалось. Того кто всю жизнь помогал смерти в ее нелегком труде ожившим покойником напугать трудновато.

– Да действительно. Неаккуратно как-то перерублено, грубо… – Гийом разочарованно покачал головой.

– Не смей издеваться! – чернокнижника перекосило так, будто он разом осушил бутыль святой воды, – Быстро говори, что мне делать!

Не обращая внимание на его крики, палач низко склонился, чуть ли не касаясь носом воды и стал всматриваться в мага, важно цокая языком.

– Если честно, я первый раз такое вижу. Покрутите пожалуйста свою голову. Так, вот так. Ага… – Гийом стал тщательно рассматривать срез, – Даже не знаю что посоветовать. В общем я думаю, что в данной ситуации стоит попробовать сожжение на костре.

Несогласие колдуна выразил такой скрип зубов, что Гиойм на всякий случай чуть отодвинулся от бочки.

– Ну Мэрган ты и задала задачку, – наконец откликнулся палач, – Как он вообще такой у тебя получился?

Следующую четверть часа Мэрган и колдун наперебой излагали события минувшего дня, что заставило старого палача еще на середине повествования сходить за кувшином вина. Без него разобраться в услышанном возможности не представлялось. Сделав несколько глотков и при этом уронив багровые капли в бочку, палач отер мокрые усы и начал размышлять.

– Да дела… Но волноваться тут нечего, – удостоившись сомневающегося взгляда от головы колдуна, Гийом продолжил, – Слышал я про такое легенды, но сам не верил. В общем дело все в мече.

– А я то думал… Из-за чего у меня голова на плечах не держится… Из-за меча оказывается… Ну спасибо, просветил.

– Помолчи. Меч палача, это не меч воина. Меч воина – орудие убийства. Меч палача – мерило справедливости. Цель меча воина убивать, меча палача – судить. Недаром после того палаческий меч отсекает девяносто девятую голову, его с молитвами хоронят в лесу, чтобы он мог предаться отдыху от крови.

– Бес тебя дери. Ты же Погост девяносто девятым стать должен был, если б только до этого священнику голову не снес! – пальцы Мэрган машинально сжали рукоять.

– Да, сотое убийство он совершать уже не захотел. Но так как выбора у меча не было и ударить он должен был, вот меч голову и ссек, а жизнь оставил.

– Бред, – туловище скрестило руки, – Да более глупого объяснения я в жизни не слышал. Она что, теперь если мечом этим махать начнет, то весь город с головами под мышкой ходить станет? Я повторяю это бред!!!

Колдун вдруг перешел на шепот:

– Сделать что-нибудь сможешь?

Гийом почесал затылок. Покусал губу. Наконец откликнулся:

– Не знаю даже, вот в следующую осень все палачи, что в герцогстве есть в столицу съедутся, дабы перенять умения друг у друга, да поделиться с новичками секретами. Тогда наверное можно будет подумать совместно… Но я не знаю сможем ли мы что-нибудь придумать или нет…

– Ты с ума сошел? Мне что год без головы жить? Да еще не зная будет ли результат? Думай лучше!

– Есть конечно еще один способ, – Гийом вздохнул, – Говорят что если человека высекли допустим или пытали по ошибке, то чтобы раны зажили, лучше всего смочить их кровью истинного виновника. Тогда любые раны, даже если они были смертельны смогут зарасти. Но я повторю, это лишь легенда, никто не проверял.

– То есть, ты хочешь, чтобы я изловил не кого-нибудь, а Черного Повара, демона Норнбергского, за которым в свое время охотился каждый уважающий себя священник, демонолог или рыцарь? – колдун застонал.

– Что поделать, иного выхода я не вижу, – не успел палач произнести это как вода в бочке плеснула во все стороны и успокоившись вновь стала отражать лишь потолок пыточной.

Молча выпив до дна кувшин вина, мастер Гийом покачал головой, осознавая, что он абсолютно зря отпустил Мэрган в столицу.

– Ну чтож. Теперь по крайней мере мы знаем что делать, – Погост кряхтя поднялся на ноги.

– Ты знаешь что делать. Я лично никаких демонов ловить не собираюсь. Я палач. У меня другая профессия.

– Сейчас ты беглец которого вскоре будут искать по всему герцогству.

– Ничего, переправлюсь через границу. Денег у меня достаточно. Авантюр мне еще в детстве хватило.

– Через границу? Девочка моя, даже здесь зима не кончилась, а на перевалах снег до апреля лежать будет. Да и на дорогах сейчас по распоряжению герцога столько разъездов и отрядов отлавливающих разбойный люд, что далеко от столицы тебе не уйти.

– Ничего уйду в леса до лета.

– А не замерзнешь в лесу то? Или ты в отличии от меня шалаши с землянками строить обучалась, да дичь бить? Нет? Вот странно и чему только вас палачей учат?

– Значит мне остается одно.

– Думаешь затаиться в Норнберге до лета? А я тебя разочарую, тебя будет искать каждый горожанин, каждый страж. В конце концов меня считают Черным Поваром, а тебя моей помощницей. Может быть неделю и протянешь, а потом все равно кинут на костер. Без моей магии тебе не выжить.

– Хорошо. Что ты предлагаешь? – Мэрган под конец спорившая уже для виду, сдалась окончательно.

– Отыскать Черного Повара, казнить. Приделать мне голову и предъявить труп демона как залог твоей невиновности.

– Гениально. Только демон в городе уже три сотни лет и что-то никто до этого не поймал.

– Просто до этого не брался за дело я, – Погост был сама скромность, – Надо лишь определиться с чего начать поиск.

– Может попробуем найти человека, который знает об этом демоне хоть что-то?

– Демоны… Кто у нас занимается демонами… Алистан Огненный мой собрат по ремеслу помнится их исследовал. Но вот ирония, в прошлом году он ошибся в составлении заклятья и призванный демон детально обследовал его внутренности. Еще был Экберт Серый, тонкого ума колдун, знающий: ох зря я его на дуэли молнией по темечку…

– А если охотников на демонов поспрашивать?

– То же мне охотники… – Погост покрутил голову в руках, – Сброд. Одни ищут славы, другие наград, третьи титулы… Поэтому на поимку Черного Повара времени у них уже не остается. Ну а те кто охотился серьезно, исчезали очень быстро. Лет двадцать назад приезжал в столицу святой брат Иероним, демона ловить. Даром что монах, а книги по изгнанию демонов такие писал, что чародеи по ним и сейчас учатся.

– И что случилось?

– Исчез. Выехал из города по какому то делу, да и сгинул.

– А что если он не погиб?

– Нет он благополучно умер и притом отнюдь не своей смертью.

– Ты в этом точно уверен?

– Голову даю на отсечение… – Погост запнулся, досадливо тронул шею, но продолжил, – Я с ним в этом сентябре встречался, так, что могу быть уверен…

– Я не поняла. Ты же говорил он мертв?

– А ты меня перебивай почаще. Еще лучше суть уловишь. В общем я знаю откуда стоит начинать наш поиск. Есть тут недалеко от Норнберга одно местечко. Руины церковные. С подземельями.

– Руины? А почему сразу не в катакомбы? Тебе то легко, ты помер, тебя вся тамошняя нечисть за своего держать будет.

– Да помолчи. В этих подземельях я уже был осенью. Ну так вот, была там одна очень интересная находка. Что до нечисти… Да водились, но как я в прошлый год по ним прошелся, там стало потише.

– И что ты нашел?

– Расскажу по дороге. А пока надо уходить.

– Ты прав, – Мэрган присмотрелась к валяющейся в переулке груде мусора, быстро отыскивая перетершуюся веревку, острую палку и кочан гнилой капусты.

– Это еще зачем?

– Ты по городу без головы ходить собрался, чудо кладбищенское? – Мэрган привязала палку вдоль позвоночника Погоста с силой насадив на нее кочан и накинула сверху капюшон.

– Я тебя ненавижу! – Погост чуть не задохнулся от гнева.

– Хватит причитать. Нас наверняка скоро станет искать весь город. А потому чем быстрее мы уйдем из Норнберга тем лучше.

– Не спорю, не спорю. А я пока все расскажу про нашу цель. Случилось это как я уже говорил осенью, когда в деревнях около столицы начала шалить нечисть. Гнездо где плодились эти твари было прямо под руинам одного из монастырей, сожженного во время давнего восстания крестьян. Сожгли его так качественно, что отстраивать потом стало нечего. Вот его и забросили дав расплодится всякой мерзости.

Святые отцы в деле борьбы с этими тварями ударили лицом в грязь и я попросил герцога снарядить меня. Поговаривали, что в подвале монастыря была неплохая библиотека…

Тьма дрогнула. Впервые за десятки лет ее, полноправную владычицу церковных подземелий посмел потеснить свет. Яркие языки пламени рвущиеся с пропитанного смолой факела яро рвали тьму на отдельные тени, которые в ужасе жались к дикому камню стен.

Заброшенное подземелье, а уж особенно церковное не самое безопасное место, но привлекать внимания к себе Погост уже не боялся. Вся основная битва с гнездившейся здесь нечистой силой прошла у самого входа и теперь, когда тот был усеян рогатыми черепами и безобразно оплавленными, не знавшими света телами, герцогский чернокнижник мог спокойно идти вперед.

Тесный коридор оборвался, и факел осветил длинный зал с низкими потолками. Похоже здесь во время бунта монахи спрятали свою библиотеку. Погост наконец позволил себе улыбнуться, глядя как свет пляшет на бесчисленных корешках книг. Как он и ожидал нечисть не дала поработать многочисленным мародерам и теперь закованные в ржавые железные переплеты, почерневшее серебро или тусклое золото книги ждали его. Определенно его выезд из столицы не был напрасен.

Подойдя к ближайшему стеллажу Погост резко дернул на себя фолиант в обложке из заплесневелой кожи. Триумф мага был смазан лишь тем, что будто ждавший этого стеллаж заскрежетал и осыпав его градом знаний, треснул пополам, обваливаясь на пол.

Произнеся несколько фраз, за каждую из которых инквизиция вполне могла бы сжечь его на костре (и была бы права) Погост выбрался из под завала, и подняв все еще горящий факел неторопливо отряхнулся, попутно решая: продолжить тираду или перейти к дальнейшему осмотру библиотеки.

Чуть остыв, чародей зашагал вдоль прочих полок. Затем замер – нога наступила на что-то мягкое. Опустив взгляд, Погост с омерзением понял, что безнадежно изгваздал сапог в чьих то останках – монашеских, судя по белому балахону. Если учесть степень сохранности его сапога монах поджидал с десяток лет, то есть здесь он оказался уже задолго после сожжения монастыря. В одной из рук трупа был зажат покрытый ржавчиной клинок. В другой котомка. Вокруг тела мелом начертан во многих местах стершийся круг. Кривенько так начертан.

– Не пугайся, странник, – голос, что раздался из темноты, казалось каждой своей интонацией пытался сделать обратное. Безжизненный, безликий он ясно говорил о том, что его хозяин уже давно не вдыхал в себя воздуха.

В белой дымке, что выплыла к Погосту с трудом угадывались людские черты. Ряса, пояс, голова: все это то проступало, то сглаживалось, будто говорящий с чернокнижником стоял в густом киселе тумана.

Лицо щекастое, лукавое если в жизни он и был монахом, то явно из тех, кто в пост, прижимал к себе не крест, а сладкую грудинку, и по ночам, незаметно для остальных братьев цедил из бочек винцо.

Впрочем Погост уже давно отучил себя судить о людях по внешности.

– Не беспокойся. Это ты меня пугаться должен, – Погост небрежно поднял руку в жесте изгнания. Впрочем заклятье пока не было произнесено. Чернокнижнику не хотелось так радикально прерывать обратившегося к нему.

– Прошу тебя не твори богомерзких чародейств. Лучше поговори со мной… Расскажи не пойман ли еще демон, от которого так страдал в свое время Норнберг?

– Черный Повар? Ты о нем? Вроде новостей не было.

– Я так и знал… Выслушай меня. Я ждал пока хоть кто-то придет сюда почти двадцать лет. Возьми с собой мои записки. Принеси их герцогу. Он поймет. Он тебя наградит. Прошу…

Монах внезапно пропал, точно его и не было. Подземелье вновь стало пустым и молчаливым. Погост склонился над котомкой монаха, распуская шнуровку. Внутри были книги: Евангелие, которое колдун оставил без внимания и три больших, затянутых в кожу тома. Колдун зашелестел листами. Переложил в свою сумку. Не мог же чернокнижник устоять перед книгами по демонологии?

Покачав головой Погост взял котомку монаха и решительно вытряхнул. На пол упали всякие мелкие безделицы: трут, кремень, куски ссохшейся до состояния камня рыбы, да пригоршня медных монет. Погост уже собрался осмотреть на предмет записок остальное подземелье, как вдруг заметил торчащий из под рясы краешек обложки. Выдернув находку маг стал обладателем неряшливого вида книжки из скверно сшитых листов пергамента.

Повинуясь все возрастающему интересу он стал разглядывать ее внимательней. На первой странице было крупно выведено, что находка принадлежит некоему Иерониму из Белолеского аббатства. Далее шли числа напротив которых тянулись аккуратные строки текста. Бегло перелистав тетрадь до конца, Погост остановился всматриваясь в последнюю запись, та будто в противовес остальному написанному была выведена не только неразборчиво, но и еще почти что наискось, через весь лист, перечеркивая предыдущие заметки.

Слова были выписаны столь криво, что Погост надолго отрешился от реальности пытаясь разобраться лишь с первой строкой.

Дальнейшему изучению помешал тихий шорох раздавшийся в другом конце зала. Тонкие губы Погоста исказились в ехидной усмешке. Похоже нечисть на его счастье была добита не полностью и теперь ему будет на ком выместить неудовольствие, вызванное падением стеллажа и порчей сапога.

Подняв факел повыше, чернокнижник простеньким заклятьем заставил его разгореться во всю мощь вырывая врага из тьмы. После чего медленно, спиной вперед отступил к выходу.

Выбирающееся из пролома в дальней стене существо было красиво. Огромная, длиннее тройки лошадей и толстая как бочка змея неотрывно смотрела на него десятками человечьих глаз. Точнее не совсем змея, а нечто длинное состоящее из смешанных друг с другом людских костяков и оканчивающееся огромной пастью, с торчащими вместо зубов человеческими ребрами. Несколько довольно свежих останков в не успевших толком истлеть черных мантиях, примостившихся в середине змеиного тела, тоже не давали Погосту поводов для энтузиазма. Отбросив мешающую книжку к дальнему стеллажу, колдун начал заклятье.

Издав дробный стук, потревоженная нечисть заскользила вперед. В ожерелье глаз отразилась фигура чернокнижника спешно вычерчивающая в воздухе колдовские фигуры.

Взревело, и сорвавшийся с пальцев Погоста огонь зачернил белоснежную морду, выпаривая шары глаз. Не слишком обеспокоенная этим нечисть продолжила скользить вперед, жадно открывая страшную, необъятную пасть.