Дорога к несвободе. Россия, Европа, Америка – Тимоти Снайдер

Кто-то из философов сказал, что «вымысел бесплатен, в то время как каждый факт имеет цену».

Эта мысль могла бы стать отличным эпиграфом к этой книге – синтезе истории, журналистики, авторских гипотез и философских рассуждений.

Недаром автор посвятил свою работу репортёрам – «героям нашего времени». Люди, готовые рисковать, чтобы докопаться до правды, какая бы она ни была, достойны искреннего уважения.«Дорогу к несвободе» можно воспринимать в двух взаимосвязанных плоскостях – философской и фактологической. С изложением фактов и описанием событий, отчасти определивших текущее положение дел в мире, всё более или менее понятно.

Второй способ восприятия информации предлагает вдумчивому читателю заглянуть за кулисы мировой сцены, присмотреться к глубинным причинам и немного пофилософствовать.Можно предположить, что для некоторых читателей препятствием может стать то, что я считаю, безусловно, сильной стороной книги. Автор не пытается понравиться читателю, кем бы тот ни был. Он спокойно говорит о непростых (для кого-то) истинах.

Среди них опасности игнорирования фактов и ошибочного понимания времени, события февраля 2014 года, сбитый малазийский Боинг, финансирование ультраправых движений в Европе, влияние русских ботов на выборы Трампа в США, подпевание некоторых влиятельных фигур на Западе кремлёвской пропаганде, особенности современной пропаганды в целом (вбрасывание множества противоречивых трактовок для сокрытия реального положения дел). И это далеко не весь список.Снайдер, отдадим ему должное, умеет привлечь внимание читателя с помощью броских терминов, которые, полагаю, не стоит воспринимать буквально. К примеру, шизофашизм на первый взгляд кажется какой-то странной помесью. Однако этот неологизм неплохо подходит для описания разнообразных, так сказать, тезисов в духе «мы там есть, но нас там нет», «у нас достаточно проблем, но, смотрите, у других всё ещё хуже», «оправдание насилия в настоящем насилием из прошлого».Автор развивает две абстрактные концепции – «политики предопределённости» и «политики вечности». Эти парадигмы основываются на готовых предубеждениях и игнорируют реальные факторы.

Предопределённость – будущее такое же как настоящее, законы прогресса известны, альтернативы отсутствуют.

Вечность – парадигма, обращённая в прошлое, которое заслоняет собой и настоящее, и будущее.

“Политика вечности”, как и всякий случай бессмертия, начинается с установления собственной исключительности: все, что ни есть – это зло, кроме меня самого и моей группы, поскольку я есть я, а эта группа – моя. Движение от первой ко второй – это и есть та самая дорога к несвободе. Хлёсткая метафора, вынесенная в заголовок.По мнению Снайдера, первым от «политики предопределённости» к «политике вечности» начал переходить СССР во времена Брежнева, когда складывалась тенденция отрицания роли, которую играла помощь союзников в победе (эту роль признавал Сталин) и создавался образ «извечного врага» на Западе.ЦитатаВ 1970-х годах Леонид Брежнев, изобразив Вторую мировую войну апогеем советской истории, сделал логический шаг к “политике вечности”. Теперь граждан призывали смотреть не в будущее, а в прошлое, на победу их отцов и дедов в войне. Теперь Запад был противником не из-за капиталистического строя, который нужно было превзойти. Запад был враждебен, поскольку в 1941 году враг пришел с Запада.свернутьДалее Россия продолжила парадигму вечности и в эпоху высоких цен на углеводороды предприняла попытки экспортировать нарратив «вечности» на Запад (поддержка ультраправых партий в Европе, расширение информационного покрытия и т.д.).

Снайдер также отмечает, что именно в брежневские времена получило образование большинство современной политической элиты России.

Повторюсь, эти две парадигмы не стоит воспринимать буквально.Автор защищает тезис о том, что на протяжении новой истории большинство европейских стран не были национальными государствами. Они были либо имперскими центрами, либо перифериями империй. После окончания Второй мировой войны и распада европейских империй Европейский Союз стал гаванью, приютившей оказавшиеся наедине с самими собой европейские страны. То есть европейская интеграция позволила этим странам благополучно жить без эксплуатации колоний. Таким образом интеграция – не столько свободный выбор, сколько (добровольная) необходимость, а любимый крайне правыми лозунг «давайте вернёмся к славным временам национальных государств» не выдерживает проверки исторической реальностью.

Первая реакция многих европейцев, воспитанных в рамках национальной системы образования, – недоумение. Однако оно довольно быстро сменяется пониманием, подчёркивает автор.Доктор Снайдер поднимает вопрос о влиянии идей на политический истеблишмент и принимаемые им решения. Здесь, вероятно, важно соблюдать баланс, рассматривая идеи как серьёзную часть уравнения, но не переоценивая их значения. С одной стороны, не нужно примитивизировать. С другой, надо помнить о том, что для людей, наделённых почти неограниченной властью, идеи могут быть удобной дымовой завесой, призванной облагородить их главное стремление – удержаться у власти любой ценой. Даже если эти идеи кажутся заимствованными из позапрошлого столетия… Однако и в этом случае отвлечённые теории могут начать оказывать влияние на тех, кто ими драпирует свои действия, хотя бы потому что они обладают такой способностью. Fake it until you make it.Снайдер довольно подробно останавливается на фигуре Ивана Ильина – политического философа первой половины XX века. Он был выслан из СССР на знаменитом «философском пароходе», в эмиграции много писал о судьбах родины и её перспективах. Господин Ильин – человек образованный, автор многих текстов (среди них эссе «Национал-социализм. Новый дух»). Он был поклонником Муссолини и иже с ним, убеждённым противником большевизма, отстаивал теорию «сопротивления злу силой» (в пику Толстому).

Философ развивал известный нарратив о безусловной непорочности России, которая постоянно вынуждена «защищаться» от «врагов». Да, это клише о «злонамеренном Западе» родилось далеко не вчера.

В этой парадигме он трактовал и большевистскую революцию, считая, что во всём «виноваты» внешние силы, а русский народ – их «жертва».

Ильина считают любимым философом президента РФ, который сам об этом говорил. Тимоти Снайдер перечисляет некоторые факты, которые свидетельствуют в пользу данного мнения. Все они общеизвестны. Один из тезисов Ильина касается выборов. Он считал их не более чем ритуалом, призванным объединить нацию вокруг спасителя.

Идеи Ильина освятили радикальное неравенство в России, перенесли акцент политики с реформ на непорочность и помогли представить Запад постоянным источником духовной угрозы.Можно поспорить с тем, какую роль сыграли в этом идеи Ильина и других мыслителей, но не по сути.

На этом частном примере книга заставляет задуматься над возможными пропорциями идей и прагматизма в жизни человека и общества.В плане пропаганды сегодня многое не так, как в XX веке. Методы стали менее топорными, где-то добавилось мягкости. В прошлом, замечает автор, народам предлагалась одна большая ложь и ожидалось активное с ней согласие. Сегодня в публичном поле много выдумок среднего размера, которые часто друг другу противоречат и призваны наводить туман. Также, в отличие от прошлого столетия, в наше время поощряется пассивность. Оставайтесь на диване, проводите как можно больше времени у экранов гаджетов. Можете соглашаться с предлагаемыми вам трактовками, а можете и ворчать про себя или в сети.

Фактуальность сменил понимающий цинизм, не требующий от зрителя ничего, кроме – время от времени – согласного кивка перед сном.Книга также косвенно предостерегает против расизма и других предрассудков ксенофобского толка. Помимо того что это неэтично и негуманно, подобного рода предубеждения упрощают работу манипуляторам разных мастей.ЦитатыПонятия и приемы с Востока стали экспортироваться на Запад. Примером может служить понятие “фейк” (“фейковые новости” и т. д.). Оно кажется американским изобретением, и Дональд Трамп даже приписывал себе его авторство, однако это понятие бытовало в России и Украине задолго до своей американской карьеры. “Фейк” – это сочинение, публикуемое под видом журналистского текста, чтобы ввести публику в заблуждение относительно некоего события и подорвать доверие к журналистам. Сначала адепты “политики вечности” распространяют фейковые новости, затем заявляют, что все новости есть ложь, и наконец, – что реальны лишь организованные ими зрелища.

Кроме фактов, западных журналистов учат предлагать интерпретации фактов. Но правило о предоставлении трибуны обеим сторонам конфликта применимо лишь в том случае, если каждая сторона признает фактуальность мира и обе истолковывают одни и те же факты.

Связь равенства с истиной очень тесна. Если неравенство вопиюще, то для отверженных истины слишком много, а для избранных – слишком мало. Общение между гражданами основано на равенстве, но в отсутствие фактов равенство недостижимо. Личный опыт неравенства можно обосновать “предопределенностью” или “вечностью”, но коллективный опыт требует политики. Если мы не знаем точно, насколько несправедливо распределено мировое богатство и какая его доля укрыта от государства богачами, мы не будем знать, с чего начать.Если мы воспринимаем историю такой, как она есть, то сознаем свое место в ней и понимаем, что именно мы можем изменить и как лучше это сделать. Мы прекратим бездумно двигаться от “предопределенности” к “вечности” и сойдем с пути к несвободе. Мы начинаем ответственную политику. Принять участие в ее формировании – значит заново увидеть мир. Усвоив добродетели, которые открывает нам история, мы станем творцами обновления, итог которого никто не в состоянии знать заранее.свернутьСнайдер считает, что российские боты («компьютерные программы, более или менее сложные, предназначенные для донесения до целевой группы определенной информации») помогли Трампу выиграть выборы. Этому вмешательству в книге уделено много страниц, возможно, слишком много (особенно из 2022 года). Книга вообще, на мой взгляд, местами перегружена перечислением событий.

Однако Снайдер приводит и глубинную причину (одну из), которая сделала возможным избрание Трампа. Это углубляющееся социально-экономическое неравенство в США. Когда всё больше денег концентрируется в руках всё меньшего числа семей, это порождает ощущение разъединения и недоверия.

Усиливающееся и понятное для многих ощущение несправедливости и плохо работающих социальных лифтов создало благоприятную почву для всяких ботов, демагогии и эмоционального манипулирования.Снайдер также развенчивает заблуждение о том, что свободный рынок якобы неизбежно ведёт к демократизации. Рыночная экономика сама по себе не ведёт к демократии и развитию институтов. Для этого в первую очередь должно быть обеспечено верховенство права, так же как и разделение властей. Ложное понимание процессов и понятий, вероятно, сыграло роль в том, что у части людей на постсоветском пространстве выработалось недоверие к демократии и капитализму. Возможно, это способствовало тому, что определённая часть населения, никогда толком не жившая при СССР, начала его идеализировать.Так о чём же эта книга главным образом? Я бы сказала – о времени в истории и о невежестве. Две описанные парадигмы неизбежности и вечности отражают искажённое понимание исторического времени. Время не застыло и оно не движется по кругу. Время – не линейно и «не сворачивается в мистическую петлю». Время течёт, непредсказуемо меняет скорость, начинает движение по новым траекториям.Что касается проблемы невежества, книга аккуратно напоминает о том, как рискованно в современном мире быть ignoramuses и не уметь складывать условные дважды два. Речь отнюдь не идёт о высшем образовании или культурном слое. Под невежеством подразумевается неумение проверять простые, казалось, вещи, понимать собственные слабости (те же предрассудки) и, как следствие, становится вдвойне уязвимым перед пропагандой, которая умеет добираться до сознания окольными путями.И совсем уже последний вывод, который каким-то образом пришёл мне на ум. Не зря Моисей столько лет водил свой народ по пустыне, не зря…

Ну вот она и нашлась, самая ужасная книга из прочитанных мною за последние года три-четыре. На самом деле мне не хочется писать на нее рецензию, чтобы она навсегда исчезла из анналов истории и информационных лент.Как это было? В очередном обзоре новинок на сайте я увидел книгу с интересной обложкой и любопытной аннотацией. «О, современность, политология, какие-нибудь тайны и интриги» – подумал я и тут же закинул ее в желаемые прочитать. Впервые за всё время воспользовался литрес-библиотекой для прочтения. Начал читать, нарушив все планы и игры и…закрыть приложение и тут же лечь спать, отогнав кошмары, мне захотелось уже на пятой странице.Вся книга это жесточайшее пинание России, Путина и русских фашистов просто за всё, что только можно. Абсолютно за всё. Сбитый «Боинг»? Россия. Вторжение на Украину? Русские. В Одессе, где горел Дом профсоюзов бутылки кидали и те, и те. И, вообще, сгоревшие первыми начали. А еще «Ночные волки» (байкеры) ходят в чёрной коже и там исключительно мужчины, они фашисты. Рогозин националист, Проханов фашист, Дугин тоже фашист. Путин ненавидит геев и ради того, чтобы не пустить их в Россию, начал войну на Украине. Трампа создали русские. Он, на самом деле, банкрот, но русские бандиты в «Башне Трампа» всё порешали и дали ему денег. А еще у русских тысячи фэйсбук-ботов и троллей и они Трампа сделали президентом. Взрыв в Гетеборге в 2017 году устроили шведские нацисты, прошедшие подготовку в России. Все кто, не нравится автору из руководства Польши (а он поляк) – это агенты Кремля, без сомнения. И европейские правые с Ле Пен во главе это люди Путина. Флаг у Новороссии такой, по причине того, что американские белые расисты прославляли Путина, им в ответ такая вот благодарность. А еще Путин фанат философа Ильина и строит государство по его заветам. Даже губернаторам его книги рассылали. И Хиллари Клинтон Путин не любит как женщину.Что вы там говорите? В аннотации писали о дискурсах, Европе и особом пути? Да ну бросьте вы, мы тут в стиле телеканала «Рен ТВ» русских обвиняем во всем возможном, чуть-чуть приплетая ту самую Америку, а в роли Европы у нас Польша, где тоже сидят ставленники Путина. А в качестве доказательств мы в конце книги разместили 300 ссылок на всё подряд, от передач Киселева и статей в «Украинской правде» до сайта «Новости Нальчика» и опросов «Левада-центра».А ведь до этого момента мне казалось, что книги от «Corpus» это знак качества. Везде бывают исключения.

Никогда не читайте эту книгу, а лучше удалите из памяти всю информацию о ней, пусть исчезнет навсегда.

Судя по отзывам, Снайдер всех хоть немного да бесит. Что ж, благодаря этой книге он будет бесить всех еще больше: The Road to Unfreedom – очередной коктейль из очерка истории идей, политологического памфлета, журналистского исследования и проповеди, посвященный на этот раз конфликту путинской России с ЕС и США. Не только ему и – если читать вдумчиво – не столько ему. Но на вдумчивое восприятие Снайдеру рассчитывать не стоит: читателю придется для этого проигнорировать слишком большое для нынешних времен количество триггеров. Собственно, рассказать о книге – значит их обозначить.Первый триггер – это сама тема. Часть читателей отпадет, когда узнает, что The Road to Unfreedom опять о злых вездесущих русских. Часть – наоборот, возмет ее в руки именно потому, что она снова о злых вездесущих русских. Часть будет полыхать праведным гневом, потому что это опять о плохом прорусском Трампе. Часть – наоборот.На самом деле книга – о проблемах США и Европы. Для их обозначения Снайдер придумывает два термина – politics of inevitability и politics of eternity, которыми обозначает два последовательных варианта отказа от исторического мышления, уродующих жизнь общества. Политика неизбежности – образ мысли самоуспокоившихся стран, которые решили, что дальше будет так же, как сейчас. Самый актуальный пример – состояние умов в США и Европе после крушения соцлагеря, когда все уверовали в то, что только свободный рынок ведет к демократии и процветанию. Как полагает Снайдер, за политикой неизбежности следует политика вечности: когда самолюбование закрепляет все более глубокое социальное неравенство, а ценности и институты ветшают (в данном случае после идеологического поворота 70-80х), поддавшаяся политике неизбежности страна мутирует из демократии в олигархию, а та, в свою очередь, приходит к мысли, что удобней всего удерживать власть при помощи околофашистской идеологии, в основе которой – цикл из мобилизации против виртуального врага и разрядки.Этим дискурсам Снайдер противопоставляет ценности классического либерализма: свободу, индивидуализм, правопорядок и сменяемость власти. А также добавляет не очень характерную для классического либерализма идею, что для их реализации нужно бороться с социальным неравенством при помощи государства и его институтов. И ставит во главу угла историчность мышления, порождаемую сменяемостью власти. Так или иначе, до этого места тоже доберутся не все: многих триггерит уже от перечисления отдельных ценностей, а в таком сочетании они не используются, кажется, уже никем.Назвать Снайдера русофобом – проигнорировать эту не самую мудреную, но в практическом смысле здравую позицию. Россия в ней не вечный враг, имманентно угрожающий Западу, а конкретная страна, первой прошедшая путь от свободного рынка, не отягощенного институтами, правом и прочими милыми условностями, до олигархии, а позже – и клептократии. Примерно к концу двухтысячных эта клептократия изобрела свой, посконный способ мешать обществу задумываться о смене власти, взяв за основу взгляды первого русского фашиста Ивана Ильина, высланного из Советской России к чортям собачьим на том самом философском пароходе вместе с другими, более достойными людьми.Соответственно, конфликт с Западом для руководства РФ – способ направлять энергию населения на то, чтобы оно вечно билось с вечным врагом, всегда одинаковым в разных обличьях, всегда учиняющим все те же зверства и всегда получающим все ту же расплату от вечно торжествующей России. Задача, соответственно, не достичь победы над ЕС и США, а затянуть конфликт на как можно более длительный срок, чтобы население не начало артикулировать вопросы «а где деньги?», «а что это нам так плохо?», «а что будет дальше?» и «кто будет руководить потом?» вообще никогда. Цель противостояния – помочь политическим системам западных стран развалиться под тяжестью своих проблем и сколлапсировать в такую же политику вечности – проще говоря, превратить их в еще одну Россию.Здесь триггер – публицистичность изложения идеологической базы, которую Снайдер настойчиво сводит в первую очередь к красочному мракобесию Ильина, хоть и добавляя косвенными путями многих других любопытных личностей вплоть до Карла Шмитта. У меня есть сомнения в том, что взгляды руководства России действительно нужно ограничивать до сочинений одного человека: количество фактов, которые подтверждают важность для режима отца русского фашизма, более чем значительно – от перезахоронения Ильина в 2005, организованного лично Путиным, до рассылки его трудов по чиновникам чуть ли не всех звеньев – но все-таки не очень понятно, то ли это режим все взял у Ильина, то ли они там сами додумались примерно до того, что он в своих опусах живописал, и потом его идеи приватизировали и приспособили к конкретным политическим задачам. Опять же, многие из идеологов, в разное время создававших публичный дискурс в РФ, дошли до всего сами, а Ильина не ценят – Дугин, например. И совсем уж изящный триггер: Снайдер настолько увлекся называнием вещей своими именами, что в число отцов русского шизофашизма («шизо» – потому что русский фашизм для самого себя невозможен по определению: фашисты – всегда враги русских, а враги русских – всегда фашисты) попал и Лев Гумилев, который, конечно, был знатным антисемитом и выдумщиком, но все-таки над тем, фашист ли он тоже, я бы подумал отдельно и очень сильно.Следующий триггер – это собственно изложение конфликта в хронологическом порядке. Снайдер и тут публицистичен, обрезая доказательную базу журналистских расследований, касающихся, в первую очередь, Майдана и украинской войны. Это, впрочем, логично: объема она добавила бы, а убедить тех, кто не хочет верить в русский «Бук», танковую атаку коренных донецких бурятов под Дебальцево или обстрелы украинской границы с территории России, даже она не помогла бы. Но в рамках реконструированного дискурса факты выглядят логично и убедительно.Не все так просто, впрочем, и с хронологией: например, стартовая точка трансформации режима и начала конфликта – протесты 2011 года против формального возращения власти Путину, несмотря на то, что все к тому шло еще со срока Медведева, в который случилась, например, знаковая для понимания гибридной войны 08.08.08, Снайдером в итоге не упомянутая, что странно, хоть и не преступно.Есть нюансы-триггеры и в том, что касается позиции ЕС, попавшего под удар первым: его проблемы Снайдер выводит из комплекса wise nation, обманчивой памяти об успешности национальных государств, которой манипулируют европейские ультраправые на российские деньги. Как ни хотелось бы не соглашаться, есть, как минимум, доля истины в утверждении, что бывшие империи не помнят, как строили свой успел на эксплуатации колоний, а национальные государства – как их предшественники ничего не смогли противопоставить волне деструктивного антилиберализма тридцатых. Ну и последний триггер – это, собственно, Трамп и русские. Снайдер примерно в том же ключе, то есть при помощи выстраивания фактов в самоочевидную цепочку, утверждает, что Трамп – это очередная попытка России взломать чужую политическую систему, примерно такая же, как финансирование ультраправых евроскептиков по всей Европе или бот-атака на обсуждение Брекзита.Здесь надо обратить внимание на нюанс, который легко упустить на эмоциях: Трамп, давно прогоревший бы без денег, которые через его недвижимость отмывают русские олигархи, – симптом болезни, которая и без него готова была развиться. Неравенство, отсутствие элементарной соцзащиты и стремительное усиление политической роли олигархов и так подталкивали США к чему-то подобному – Россия просто помогла наступить хаосу раньше и принять удобную для себя форму, не более того.В этой главе тоже не обошлось без логических лакун и натяжек (статистику, по которой количество наркоманов коррелирует с количеством голосовавших за Трампа, я бы рассматривал как метафору выпадения из реальности и отказа от исторического сознания, а не пример причинно-следственной связи), но факты и здесь складываются в убедительную картину того, как именно Америка разделилась в себе и привела к власти человека, ускоряющего наступление политического хаоса в чужих интересах.В общем, если вы дотянули до этого места, то резюме будет таким: The Road to Unfreedom так же неоднозначно написана, как и остальные сочинения Снайдера, но достаточно последовательна и актуальна, чтобы вызвать к себе интерес. К его чести, Снайдер не оптимист и благоприятной развязки текущего кризиса не прогнозирует. Он лишь возвращает в финале к тем же ценностям, ради перечисления которых и писал книгу, чтобы еще раз напомнить: если вернуться в историю, все может стать лучше. Надежды на это нет, но выход там.