Тея Лав
Плюш
– Ты ведь в курсе, что мне идти максимум пять минут?
Меня раздражает тот факт, что я вынуждена буквально отделываться от друзей. Мы все свое свободное время проводим вместе. Но у меня есть что-то свое. То, о чем я не могу говорить. И не должна.
Трейси смотрит на меня долгим и пронзительным взглядом своих серых глаз, затем кивает.
– Ну, хорошо. Увидимся вечером?
– Да, мы все увидимся. – Кайден целует Трейси, затем щелкает по моему носу и уходит в сторону жилой резиденции.
Я машу Трейси, когда ее «Аккорд» выезжает с парковки.
Примерно целую минуту я все еще стою на месте, то решаясь, то сомневаясь. Если бы я точно была уверена в том, что между нами ничего не может быть, я бы ни за что не позволила себе даже надеяться.
Но я вижу его взгляды. Он сморит на меня.
Сейчас я не хочу думать о том майском вечере. Не хочу думать о вечере возле «Лимбо».
Выдохнув, я решительным шагом направляюсь обратно к ледовой арене.
В фойе я вижу второго тренера – уже немолодого, высокого мужчину с копной черных волос. Он разговаривает с кем-то из администрации, затем они направляются к выходу.
Здание почти опустело, но можно еще встретить уборщицу или кого-то из школы. Быстрыми шагами я направляюсь в крыло с тренажерным залом, раздевалками и тренерской.
Наверное, он уже ушел. Стоя у двери, пытаюсь справиться с дрожью. Но меня трясет так, будто я пришла на экзамен. Тихо постучав, я слышу его негромкое «Входите».
В тренерской всего один стол, железный шкаф и небольшой кожаный диван. Все стены завешаны хоккейной атрибутикой, над столом красуется большая общая фотографии нашей школьной команды.
Тренер Фаррелл стоит над столом и смотрит на раскрытый блокнот. На нем уже нет пиджака, я замечаю его на диване. Несколько верхних пуговиц его рубашки расстегнуты, галстук ослаблен.
Его глаза метают в мою сторону молнии, и могу с уверенностью сказать, что он очень, очень недоволен тем, что я здесь.
– Что сделал Лестер? – выпаливаю я, когда он продолжает молчать.
Сначала тренер непонимающе хмурится, затем хмурая складка на его лбу становится больше.
– Ты пришла спросить, почему я был строг с твоим парнем?
Тебе не все равно. Иначе бы ты так не сказал.
Я не отвечаю, пытаясь своим молчанием вывести его. Или разозлить.
– Это глупо, Вивиан. Я тренер, и я строг со своей командой, потому что требую немало.
Я издаю нервный смешок.
– Ну конечно.
Он бросает на меня настороженный взгляд. Его плечи напрягаются. Обойдя стол, он опирается на него бедрами и складывает руки на груди. Я четко вижу черные узоры под тканью его белой рубашки. И это сводит меня с ума.
– Вы сомневаетесь в моей тренерской работе, мисс Роббинс?
Не представляю, чего он хочет добиться, перейдя на этот тон «аля я профессор».
– Мне приходится сомневаться, тренер Фаррелл, – отвечаю я, вздернув подбородок.
Мы молча прожигаем друг друга взглядами. С моим телом творится невообразимое, когда он скользит взглядом по моим ногам. Сейчас подол моей короткой черной юбки едва видно, так как на мне слишком длинная футболка.
– Чего ты хочешь от меня? – наконец произносит он мягким тоном, едва ли не шепотом.
Я даже расслабляюсь. Мне так надоело мучиться и каждую ночь, лежа в постели мечтать о нем. Мне надоело быть одной. Мне надоело иметь секрет, который не имеет физической формы.
Вот он. Стоит передо мной. Живой, сильный и смотрящий на меня вдумчиво и даже с любопытством.
– Ты знаешь, чего я хочу, – так же тихо отвечаю я.
Шумно набрав воздух, тренер Фаррелл проводит рукой по лицу и качает головой.
– Не надо.
– Мне восемнадцать, – заявляю я. – Если дело только в этом…
Я не успеваю договорить. В два шага он оказывается возле меня. Я вжимаюсь в дверь позади себя.
– Тише, – говорит он, склонив голову надо мной. Я чувствую аромат его одеколона. – Дело не только в этом. Ты еще школьница, Вивиан. Я тренер. Так нельзя.
От безысходности я сжимаю подол юбки в кулак.
– Я это слышала много раз.
– И будешь слышать еще, – настаивает он. – Потому что это то, как оно есть.
Мы стоим слишком близко. Если кто-то захочет войти, то не сможет, пока сильнее не толкнет дверь, так как я все сильнее и сильнее к ней прижимаюсь. Все потому, что тело тренера Фаррелла приблизилось к моему.
– Так он твой парень? – спрашивает он.
Я едва дышу, следя за движением его кадыка.
– Поэтому ты на него зол? – Подняв глаза, я встречаюсь с его глазами.
– Ответь мне, Вивиан, – требует он.
Я не хочу так просто сдаваться. Почему я должна отчитываться перед ним? Все станет на свои места, если только он признается в очевидном.
– Кто та девушка? – снова спрашиваю я. – Та, что вышла из бара. Кто она?
Крошечная улыбка касается его губ.
– Не играй со мной.
В этой комнатке слишком душно. Воздух буквально наэлектризован.
– Ты не оставляешь мне выбора, – произношу я.
Он опускает руки и делает шаг назад. Дышать мне становится легче, но я чувствую не облегчение, а разочарование. Снова.
– Кто-нибудь может войти, – натянуто произносит он. – И…
– Мне лучше уйти, – заканчиваю я за него.
– Если только ты не хочешь ответить на мой вопрос, – пожав плечами, говорит он.
Опустив голову, я улыбаюсь. Спиной я все еще прижата к двери, как будто меня к ней приклеили.
– Но и мои вопросы остались без ответа, – парирую я.
Сжав губы в тонкую линию, тренер обходит стол и садится в кресло. Я усмехаюсь, так как уже понимаю, что он с трудом держит дистанцию.
– Мы в тупике, мисс Роббинс. – Тренер Фаррелл разводит руками, насмешливо сверкнув глазами.
Моя спина начинает ныть от такого напряжения. На самом деле я не знаю, что мне нужно сейчас сделать или сказать. Но мы должны поговорить. Должны.
Он следит за мной, когда я завожу руку за свою спину и хватаюсь за ручку.
– Сегодня примерно около десяти вечера я буду гулять возле Центра искусства. Быть может, там я получу свои ответы.
Я не жду, что он скажет. Быстро открываю дверь и выскакиваю из тренерской.
Выдохнув, я иду по коридору и улыбаюсь, по-моему, слишком широко.
***
В подвале дома Харви Тэйта может уместиться вся хоккейная команда. Но сегодня здесь только узкий круг, поэтому не приходится проталкиваться через десятки тел, чтобы пройти.
Как и у любого подростка, все стены Тэйта обвешаны плакатами с хоккеистами. По центру стоит старый бильярдный стол без киев и шаров, поэтому он служит обычным столом, который заставлен пластиковыми стаканами, пивом, газировкой и чипсами.
– Все, это был мой последний глоток. – Кайден ставит полупустую бутылку пива на стол и плюхается на диван рядом с парнями.
Колтон и Тэйт сжимают в руках геймпады, уставившись в телевизор, а Дом каждые пять секунд подскакивает на месте.
– Ну! Ну!
– Так держать, чувак, – поддерживает своего ассистента Тэйт, не отрываясь от экрана.
Лестер постоянно переключает музыку на своем телефоне, стоящем в док-станции. Мы с ним ни словом не обмолвились о том вечере, когда я сбежала. Возможно, он подумал, что у меня не все в порядке с головой и не стал уточнять. Мне это только на руку.
– Мы здесь, чтобы смотреть, как они играют? – возмущенно спрашивает Рэйвен, подойдя к нам.
Мы с Трейси стоим у стены прямо за спинами парней и кидаем злобные взгляды на Лестера, чтобы он, в конце концов, остановился.
– Ты еще не смирилась, милая? – Трейси пожимает плечами.
Я кручу в руках зеленую бутылку пива, из которой не сделала ни глотка, и ковыряю ногтем этикетку. Я еще не придумала, как уйти, но если в ближайшее время не придумаю, могу опоздать.
Я уверена, что он будет ждать меня.
– Кайден, я хочу домой, – говорит Трейси, сделав глоток из своей бутылки.
– Да, детка, конечно, – рассеянно отвечает он, не отрываясь от экрана. – Ю-ху! Дом! Ты видел?! Видел, что я сделал?!
– Да, черт возьми!
Трейси фыркает.
– Они играют в хоккей в школе, затем приходят домой, и играют в хоккей на PlayStation.
– Эй. – Рэйвен подходит к Дому сзади. – Мы с девчонками решили устроить лесбийский тройничок. Кто в деле?
– Да, детка, конечно, – аналогично отвечает Дом, при этом похлопав Рэйвен по руке.
Мы с Трейси заливаемся смехом, когда она возвращается к нам с вытянутым лицом.
– Эй, я готов.
Мы поворачиваем головы и видим ухмыляющегося Лестера.
Я выгибаю бровь.
– Ты уверен? Нас здесь трое.
– Да, – встревает Трейси. – А ты даже одну песню выбрать не можешь.
Он хмыкает и возвращается к своему телефону.
– Когда выходит NHL 18? – спрашивает Тэйт.
– Не знаю, – пожимает плечами Кайден. – Релиз был еще в сентябре.
– Я не могу найти официальную дату, – говорит Колтон. – На обложке будет Коннор Макдэвид.
– Да, да круто.
Рэйвен начинает биться затылком об стену, как помешанная. Я ставлю бутылку пива на стол и подхожу к Лестеру.
– Дай сюда.
Пробежавшись по списку песен, я издаю стон. Сплошной рэп. Быстро набрав в поиске приложения группу The Veronicas, останавливаюсь на песне Popular и делаю звук громче. Трейси с Рэйвен тут же начинают вилять бедрами. Вскоре я оказываюсь между ними, и мы извиваемся как идиотки в ночном клубе. Нас отличает лишь то, что мы не под кайфом, и что мы просто дурачимся.
– Парни, вам стоит это видеть. – Лестер сидит на подлокотнике дивана, пялится на нас во все глаза и тычет в бок Кайдена.
Но они продолжают играть, а у нашего маленького шоу только один зритель.
– Переходим к тяжелой артиллерии, – заявляет Трейси.
В следующую секунду она берет мое лицо в руки и, наклонившись, впивается в мои губы. Мы уже целовались в прошлом году, когда она мне показывала, что именно Кайден делает языком. И мне не противно, потому что это просто игра. Трейси хихикает мне в губы, и я сама едва сдерживаю смех.
– Какого черта? – среди смешков мы слышим удивленный возглас и разрываем поцелуй.
Все парни без исключения сидят полубоком с раскрытыми ртами и смотрят на нас.
– Сработало! – произносит Рэйвен, приподняв бутылку пива в воздух.
Пока парни подбирают челюсти и хлопают по плечу Кайдена, называя его «везунчиком», я шепчу Трейси на ухо:
– Ты сейчас еще раз подтвердила все те грязные сплетни, что болтают о нас в школе.
Она беспечно пожимает плечами.
– Кто меня учил плевать на мнения других?
– Туше́. – Я поднимаю руки вверх.
Кайден перепрыгивает через спинку дивана и встает между нами.
– Это был намек на тройничок или что? Я не понял.
– Мечтай. – Трейси пихает его в плечо. – Ты не серьезно.
– Возможно, – выгнув одну бровь, отвечает он. – Но если Вив пытается увести мою девушку, то я не против.
– Что? – в голос вскрикиваем мы с Трейси.
Кайден откидывает голову и заливается басистым смехом.
– Я шучу.
Проходит еще минут десять, и парни уже не так увлечены приставкой. Я поднимаюсь наверх и закрываюсь в ванной. Мои волосы пахнут чипсами и пивом. Собрав их в пучок, я оглядываю свой сегодняшний прикид в отражении зеркала: серый топ с длинными рукавами, черные джинсы с высокой талией, которые буквально служат мне второй кожей и ботинки на толстой платформе.
Повернувшись боком, я смотрю на выпуклость своей груди. Небольшая, но и не крошечная. Со мной все в порядке. Я сексуальная и взрослая, черт возьми.
Снова спустившись в подвал, я остаюсь на предпоследней ступеньке и подзываю Трейси.
– У меня просьба, – умоляюще говорю я. – Можешь принести мою куртку и не задавать вопросов, если я прямо сейчас уйду?
Подруга изумленно уставилась на меня.
– Да что с тобой происходит в последнее время?
Черт. Я бы могла сейчас сказать, что у меня начались месячные или заболела голова. Да, возможно, это сработает.
– Ничего.
Трейси вздыхает. Она молча берет мою куртку с вешалки и на немой вопрос Рэйвен отмахивается. Подталкивая меня наверх, она идет вслед за мной. Мы оказываемся в чужом тусклом доме, где пахнет свежей краской и жареным сыром.
– Тебе есть, что мне рассказать? – требует Трейси.
Я чувствую себя паршиво прямо сейчас. Это не единственное, что мне приходится скрывать. Дело в том, что лгать мне не составляет труда, но делать это, глядя в глаза лучшей подруги – это совсем другое. Но я не могу рассказать ей правду. Правду, в которой все еще не уверена сама. Я ей доверяю. Больше всего на свете, но есть вещи, которые должны оставаться только при мне. По крайне мере, пока.
– У меня болит голова, – со вздохом произношу я. – Серьезно.
Трейси тоже вздыхает.
– Когда ты сегодня не поехала со мной, я подумала, может, твои родители запретили тебе общаться со мной.
– Что? – Я округляю глаза. – Конечно, нет. Они никогда так не сделают.
Трейси выглядит подавленной.
– Да, в отличие от моих.
– Нам плевать, помнишь? – напоминаю я.
Она кивает.
– Но ты все равно странная. Между тобой и Лестером ничего не произошло?
– О, боже, нет. – Я закатываю глаза.
– Просто он меня раздражает, ты же знаешь. Но если ты хочешь к нему вернуться, кто я такая, чтобы тебе запрещать.
– Трейс, успокойся. Ничего не происходит. Ни мои родители, ни Лестер уж тем более. Я просто хочу лечь спать.
Она все еще недоверчиво смотрит на меня.
– А мне кажется, ты стала чувствовать себя третьей лишней с нами.
Не без того. Мы вместе сидим на уроках, ходим на вечеринки, но в какой-то момент я должна оставлять их двоих. Это нормально.
Трейси качает головой, когда я молчу.
– Иди сюда. – Она прижимает меня к себе. – Мы найдем тебе такого красавчика, что даже я буду пускать на него слюни и завидовать.
Я смеюсь и, отстранившись, надеваю свою куртку.
– Не сболтни это при Кайдене.
Она хихикает.
– Нужно, чтобы кто-то тебя отвез.
Но я останавливаю ее, когда она собирается открыть дверь подвала.
– Я уже вызвала такси. Все в порядке. Напишу, когда лягу в постель, ладно?
– Ну, хорошо.
Мы машем друг другу в полутемной гостиной, затем я бегу к выходу молясь, чтобы Трейси не пошла за мной. Пробежав по подъездной дорожке, я выхожу на тротуар и в пятидесятый раз за два часа достаю телефон из кармана.
21:20.
Плохо. Если потороплюсь, дойду до Центра искусства минут за десять. К счастью, Харви Тэйт живет в двух шагах от центра.
Я натягиваю на голову капюшон своей кожаной куртки и засовываю руки в карманы. Наш город в принципе безопасный, но никогда не знаешь наверняка. Я быстро пересекаю улицу и заворачиваю за угол. Фонари освещают совершенно пустые улицы. Изредка проезжают машины. Я перехожу дорогу и с облегчением вижу светлое трехэтажное здание Центра искусства. Рядом с ним есть небольшой сквер с фонтаном и парой кованых лавочек. Я направляюсь именно туда.
Сегодняшняя ночь холодная. Я вжимаюсь в ворот своей куртки, когда оказываюсь среди безмолвных деревьев. Никого. Здесь нет никого.
Холодная волна разочарования сдавливает мою грудь. Я продолжаю топтаться на месте в поисках…
Кого?
Но я действительно думала, что он придет.
Вокруг меня лишь деревья, свет уличных фонарей, просачивающийся между ветвями, и освещенное тусклыми огоньками сигнализации здание.
Вдруг я слышу хлопок дверцы. Парковка находится прямо перед зданием, но я не решаюсь туда пойти. Расхаживая туда-сюда, я слышу звук шагов. Ритм моего сердца усиливается.
Из тени деревьев наконец-то появляется знакомая фигура. Тренер Фаррелл останавливается, заметив меня.
– Ты опоздала, – мягко произносит он.
Я облизываю губы и облегченно выдыхаю.
– Ты пришел.
Глава 6
25 февраля
– Вот черт.
Я тяжело вздыхаю, когда розовая лужица образуется на целой странице учебника по социологии. Поставив стакан с молочным коктейлем рядом с собой, я трясу книгой, чтобы стряхнуть капли. Но дело сделано, буквы размазаны, ущерб нанесен.
Сегодняшняя игра назначена раньше, поэтому я решила не ходить домой, а зависнуть в библиотеке и провести время с пользой. Если не брать в расчет испорченный учебник, то все идет по плану.
Раздел науки – это самый длинный и узкий проход в библиотеке с многоуровневыми и ступенчатыми стеллажами. Я сижу на полу в проходе, вытянув ноги. На моей школьной юбке красуется учебник с не самой приятной темой. То есть она достаточно банальна и избита, чтобы прямо сейчас издеваться над собой, зачитываясь социологией морали.
Это даже звучит как-то глупо.
Тем не менее, я погружаюсь в текст с головой и не сразу слышу вибрацию телефона. Быстро вынув его из сумки, я озираюсь в ожидании вездесущей миссис Локхарт, которая слышит наши телефоны, даже если включен беззвучный режим. Я читаю сообщение и улыбаюсь экрану своего телефона.
СТРАННЫЙ БАРИСТА: Да. После игры. Я напишу.
***
23 февраля
Как только захлопываются дверцы, наступает тишина. Парковка возле Центра искусства практически не освещена, так что вряд ли кто заметит припаркованный здесь внедорожник. Разве что охранник, но ему вряд ли есть до этого дело.
– Это твоя привычка или какой-то способ для чего-то, я не совсем понимаю, – произносит тренер Фаррелл.
Я смотрю на его лицо, освещенное тихо работающей аудиосистемой.
– Это был вопрос?
Он склоняет голову набок.
– Почему ты разгуливаешь одна по ночам?
Не могу сказать, что мне не нравится его забота. Но я не хочу видеть перед собой бурчащего тренера. Он совсем не такой.
– Не сработает, – говорю я.
Его поза расслаблена: руки лежат на руле, ноги широко расставлены. Он с интересом изучает меня, словно пытается понять.
– Что именно? – уточняет тренер.
Откинувшись на сиденье, я смотрю в лобовое стекло, вглядываюсь в темноту, окружающую город.
– То, что ты сейчас делаешь. Я ясно дала понять, зачем мы оба будем здесь, и вот мы здесь, и ты снова хочешь начинать подобный разговор: «О, мисс Роббинс, мы в тупике», «О, это неправильно, так нельзя».
Несколько секунд он молчит, и я даже не смотрю на него. Какой смысл начинать крутить эту пластинку заново, если мы оба здесь? Я устала.
– Ты права, – со вздохом произносит он. – Но я не отказываюсь от своих слов.
– И ты мечешься между зовом плоти и честью? – Я не хотела именно так интерпретировать этот вопрос. Но уже поздно.
Повернув голову, я не могу определить эмоцию на его лице. Либо едва сдерживаемый смех, либо недоумение. Может, и то и другое.
– Зовом плоти и честью, – повторяет он.
Хмыкнув, он широко улыбается и опускает голову. По вздрагивающим плечам не сложно определить, что он смеется.
– Ну, может, формулировка не совсем точная, – тараторю я.
Успокоившись, тренер Фаррелл поднимает голову, вновь глядя на меня. От его улыбки мое сердце плавится. Господи, я просто без ума от него.
– Ну а теперь серьезно, – теперь он не улыбается. – Даже не знаю, с чего начать. Наверное, с того, что я самый несерьезный и безответственный человек. Ведь если бы я был серьезным и ответственным, меня бы здесь не было.
С этим трудно поспорить. Но мне не совсем верится, что он именно такой. Возможно, мне есть за что на него злиться, но для этого можно подобрать другие определения.
– Можешь перечислять бесконечно, – отвечаю я, глядя на него из-под полуопущенных век. – Но поверь, я знаю.
Мы оба понимаем, что нарушаем определенные правила, что нужно быть осторожными.
– Я не знаю, что с этим делать, Вивиан, – признается тренер Фаррелл. – С нами.
От его мягкости в грубом голосе и от произнесенных слов я чувствую какую-то эйфорию. Мне не плевать на создавшуюся ситуацию, но я ощущаю прилив сил и уверенность. Так многое хочется сделать прямо сейчас. Например, накинуться на него и вновь ощутить под собой его твердость.
– Не сопротивляться, – предлагаю я и тяну к нему руку.
Тренер смотрит на нее лишь секунду, затем сжимает ее своей большой и теплой ладонью.
На его плечах большой груз ответственности, и я хочу снять хотя бы часть.
– Я не ребенок.
Его хватка становится сильнее.
– Я вижу.
По телу разливается тепло. Быть может, это слишком глупо и наивно, но у меня такое ощущение, что я именно с тем, с кем и должна быть. И пусть все это нужно хранить в секрете, это не должно стать для меня огромной проблемой.
– Тогда, весной…– начинает он, и я вынуждена отвернуться и сесть прямо.
– Пожалуйста, давай просто это забудем.
Тренер Фаррелл возвращает свои руки на руль и смыкает губы в тонкую линию.
– Я совершенно забыл, с кем нахожусь, – продолжает говорить он, не обращая внимания на мои бегающие глаза. – Ты…– он пристально всматривается в мое лицо, наклонившись вперед… – заставила меня потерять контроль.
Скорее всего, это комплимент. В любом случае, я уже поняла, что имею над ним какую-то непонятную власть. Боже, надеюсь, я не слишком обольщаюсь.
Его слова возвращают меня в тот теплый и дождливый майский вечер. Ведь именно на этом самом месте я сидела тогда, когда пыталась соблазнить его. Когда начался дождь, я забралась обратно в его машину и буквально накинулась на него. Сначала он отстранился, затем посмотрев на меня несколько секунд, сам поцеловал. Я помню этот жар, помню его и свое возбуждение. Эти мокрые страстные поцелуи, бессвязное пошлое шептание. Все, что было до этого в моей жизни, сейчас кажется таким нелепым. Его прикосновения были грубыми и возбуждающими. В какой-то момент я оказалась без джемпера, а он с опущенными джинсами. Я прикоснулась к его бархатистой коже…там…своими губами.
Но затем все резко закончилось. Меня словно швырнули с небес на землю. Он сказал, что я еще маленькая, что я просто…школьница. И много чего еще, и я не хочу сейчас вспоминать.
– Тогда мне было стыдно, – бормочу я, медленно возвращаясь из воспоминаний в реальность.
Он издает тихий стон, который вызывает вибрацию во всем моем теле.
– Как и мне. За самого себя. Я поступил грубо с тобой. Ты ни в чем не виновата.
Наверное, так и есть. Но я больше не хочу быть выставленной жертвой. У меня было на это целых восемь месяцев.
– Восемь месяцев, – вслух произношу я. – Я сходила с ума от желания и ненавидела тебя восемь месяцев.
Его тело оказывается слишком близко, от чего мое дыхание становится частым. Легкий мужской аромат заполняет все мое пространство. Нужно бы прекращать разговоры. Желание вновь на него наброситься растет с каждой секундой.
– Поверь мне, я все это время так же сходил с ума, наблюдая за тобой издалека.
Сжав бедра вместе, я начинаю ерзать от его напряженного взгляда. Моя кожа горит.
– Ты боялся, что я кому-то разболтаю? – облизнув пересохшие губы, интересуюсь я.
Этот вопрос тоже мучил меня все это время. Мне важно знать, что он думает обо мне, если исключить сексуальное притяжение. Что я представляю для него, как личность?
Тренер протягивает руку и цепляет большим пальцем мой подбородок. Его глаза на уровне моих. Это пытка – его сжигающий заживо взгляд.
– Не без этого, – отвечает он. – Но это последнее, о чем я думал. В тебе есть что-то, – он замолкает на пару секунд, – что заставляет меня плюнуть на все, просто не думать.
Самый подходящий момент, чтобы поцеловать его. Я ждала этого так долго.
Но вместо этого, я задаю вопрос, который мучает меня так же, как и желание:
– Кто она?
Он не уточняет, потому что прекрасно знает, о ком идет речь. Мне приходится бороться со слепой ревностью, но я должна знать. Мы не говорим об отношениях, но будет нечестно, если у него уже кто-то есть. Черт, мне даже думать об этом больно.
Он убирает руку и смотрит вперед, выпрямив спину. Он такой большой. Сильный, подтянутый. Его мышцы не сложно заметить даже под толстовкой.
Несмотря на потерю тепла его руки, я уверена, что мой вопрос резонный. Но он отвечает не сразу.
– А ты с Лестером, Вивиан?
Ого. У меня даже округляются глаза.
– Вопросом на вопрос?
Он приподнимает одну бровь.
Тааак ясно. Мы снова играем в эту словесную перепалку. Признаюсь, мне она даже нравится.
– Признайся, что тебя это волнует, что тебе не все равно, и то, что ты мучил его на тренировке именно из-за того, что в тот вечер я уехала с ним, – бросив вызов, я складываю руки на груди.
Тихо хмыкнув, тренер Фаррелл качает головой.
– Так не пойдет.
– Думаю, это сработает, – не соглашаюсь я, все еще в ожидании ответа.
– Это же очевидно, – признается он, и мое сердце совершает кульбит. – Я вел себя с парнем непрофессионально, но мне чертовски, чертовски было сложно себя контролировать и не представлять тебя с ним.
Кульбит? Забудьте.
Мое сердце исполняет канкан.
– Думаю, Лестера не стоит мучить. У меня с ним давно ничего нет. Тогда я увидела эту девушку, она назвала твое имя и, – я замолкаю. – Мне нужно было что-то сделать.
– Чтобы заставить меня ревновать? – уточняет он.
Мои глаза опущены, я не вижу его лица.
– Да.
– У тебя получилось.
Подняв глаза, мне приходится бороться с широкой улыбкой. Но она сползает, когда я осознаю, что на мой вопрос он так и не ответил.
– Кто она?
Тренер Фаррелл вздыхает, проведя ладонью по своей щетине.
– Она знакомая. Это все что я могу сказать. У меня есть жизнь, Вивиан, за пределами школы.
Я чувствую себя глупо. Конечно, есть. Друзья, знакомые, девушки, знакомые девушки…
Долбаные девушки!
Заметив мое замешательство, тренер Фаррелл вновь приближается ко мне.
– Не думай об этом.
Хрипловатые нотки в его голосе заставляют меня отпустить эти мысли. Честно признаться, все, что я хочу сейчас – это его руки и губы на своей коже.
– Ладно, тренер Фаррелл, – произношу я и беру на себя смелость провести ладонью по его заросшей щеке.
Мне это нужно.
От моего прикосновения тренер прикрывает веки и кажется таким непривычно уязвимым.
– Я не твой тренер, – открыв глаза, произносит он.
– Спасибо и на этом, – отвечаю я.
Да уж. Спасибо, Вселенная за то, что он не мой личный тренер, а мне восемнадцать.
Моя ладонь все еще на его щеке. Он делает еще один рывок, и теперь наши лица в дюйме друг от друга. Я чувствую его теплое дыхание на своих губах. По телу прокатывается возбуждающая дрожь.
– Назови мое имя, – шепотом просит он.
Я произношу на выдохе:
– Лиам.
Мой мозг полностью отключается, когда его губы соединяются с моими. Сначала он целует меня нежно, без языка, словно пробуя на вкус. Но постепенно в нас обоих просыпается желания сделать больше. Воспоминания о весне ударяют в мою голову, когда я просовываю язык в его жаркий рот. Он тихо стонет, когда мы углубляем поцелуй.
Лиам кладет свою руку мне на затылок, пальцами зарывшись в волосы. Обеими руками я обвиваю его шею, пока наши языки сплетаются.
Мне мало. Слишком мало.
– Какая ты сладкая, Вивиан, – бормочет он, оторвавшись от моих губ. – Я боялся, что забуду твой вкус.
– Ты серьезно? – Я оставляю крошечный поцелуй на его челюсти, чувствуя покалывание.
– Ты сомневаешься? – Его хватка на моем затылке становится сильнее.
Я царапаю его щетину ногтями. Мне она нравится. Его грубая мужественность.
– Мне казалось, тебе нет до меня дела, – признаюсь я, все еще водя пальцем по его челюсти.
Мне действительно так казалось. И у меня еще остался страх, что он вновь меня оттолкнет.
– Это не так, – произносит он и снова впивается в мои губы.
Я отвечаю со всей страстью, на которую способна. Мне едва удается вдохнуть воздуха между этими безумными ласками.
Лиам снова разрывает наш поцелуй, но лишь для того, чтобы переместить свои губы на мою шею. Я откидываю голову. Еще я страшно возбуждена и постоянно ерзаю. Его поцелуи и щекотание бороды составляют яркий тандем, и мое тело отказывается ограничиваться только этим.
Моя рука ложится на его бедро. Еще чуть-чуть, и я почувствую своими пальцами, как он возбужден. Его нога слегка дергается под моим прикосновением, но при этом он не прекращает меня целовать, все сильнее и сильнее сжимая мое тело в своих сильных руках.
Все повторяется. Эта машина, эти поцелуи…
Пожалуйста, пусть в этот раз это не закончится. Нет, я отказываюсь останавливаться.
Стянув с себя куртку и не отрываясь от его губ, я снова оборачиваю свои руки вокруг его шеи. Лиам тяжело дышит, его рука осторожно скользит к моей груди, и я ощущаю пульсацию между своих ног.
Не останавливайся. Только не останавливайся…
Мне кажется, я сказала это вслух, потому что Лиам что-то бормочет мне в губы. Что-то похожее на «угу».
Сигнал проезжающего автомобиля разрушает нашу связь. Мы непроизвольно вздрагиваем и разрываем поцелуй.
– Черт, – сквозь зубы цедит Лиам.
Согласна.
– Мы должны быть осторожны, – говорит он, тяжело дыша и выпуская мою голову из своего захвата.
Мне хочется скулить от этой потери.
– Мы будем, – дрожащим голосом отвечаю я.
Он удобнее устраивается на водительском кресле.
– Это значит, что не стоит устраивать шоу на парковке.
Он прав. Я тяжело вздыхаю и тоже откидываюсь в кресле.
– Мы можем убраться отсюда.
Лиам кладет руку на руль, под его пальцами кожаная обивка издает скрип.
– Давай я отвезу тебя домой.
Не веря своим ушам, я выпрямляюсь в струну и смотрю на него.
– Ты не сделаешь это снова.
Не сразу, но поняв, о чем я, Лиам прочищает горло, затем протягивает руку и нежным движением заправляет прядь моих волос за ухо.
– Ты такая нетерпеливая.
Я ухмыляюсь.
– Восемь месяцев. Думаю, это та еще выдержка.
Он улыбается, не отнимая руки. Теперь его пальцы нежно прикасаются к моей щеке. Я чувствую мозоли от клюшки.
– Согласен. Но не все сразу. К тому же, уже поздно. – Он смотрит на электронные часы на приборной панели.
Сомкнув губы, я пытаюсь успокоить свои разбушевавшиеся гормоны.
– Ты не станешь мне устанавливать комендантский час, – говорю я. – Даже мои родители этого не делают.
Убрав руку, Лиам снова кажется расслабленным. Просто идеальным для меня. На его губах играет усмешка, а в глазах вспыхивает шаловливый огонек. Его забавляет, когда я злюсь.
– Хорошо, но тебе нужно поучиться терпению.
Поддавшись вперед, я кладу руку на его бедро в слишком опасной близости от заметной выпуклости.
– Договорились.
Он втягивает воздух, и улыбка слетает с его губ. Теперь улыбаюсь я.
Убрав руку, я пристегиваю ремень и кладу свою куртку себе на колени.
– Я подчиняюсь в последний раз, – твердо заявляю я.
Лиам заводит мотор и тихо смеется.
– Не зарекайся.
Я покидаю его машину в том же переулке, и нас обоих преследует дежавю. Он целует меня, перед тем как мне выйти, и мы обмениваемся номерами. Лиам снова просит меня быть осторожной. Я забиваю его номер в контакт, который появился у меня в прошлом году. Мы с папой ездили в Ванкувер, и пока он разговаривал в офисе со своими заказчиками, я спустилась купить ему кофе. Парень-бариста намеренно долго выполнял мой заказ, пока не решился попросить мой номер. Но вместо этого я записала его и почти сразу же о нем забыла. Теперь цифры странного баристы стерты навсегда, и вместо них номер моего…парня?
Черт, Лиам мой парень?
Это не совсем вписывается в то, что между нами происходит. Мы вынуждены скрываться. И он не похож на парня. Он уже мужчина. Наша разница в семь лет. Пусть это кажется для кого-то огромной пропастью, для меня она не значит ничего.
***
25 февраля
Вторую домашнюю игру в серии с Мэйпл Ридж наша команда проигрывает. Парни уныло катятся к выходу, когда звучит финальный гудок. Следующая игра будет на арене соперников, а играть без поддержки всегда тяжело.
Дома я сбрасываю с себя одежду и плетусь в душ. Мы не виделись почти два дня. Лиам был занят на тренировках, а я просидела весь день дома. Мама с папой переглянулись, когда сегодня утром я с широкой улыбкой помчалась в школу.
