Теодор Моммзен
История Рима

Должностные лица, в общем, стали менее полновластны. В этот именно период выработалось понятие об ограничении административных лиц, прежде обладавших властью почти неограниченною. Как общее правило было постановлено, что одно и то же лицо не может занимать несколько должностей одновременно и несколько раз подряд некоторых высших должностей, но последнее правило фактически не соблюдалось.

Существенному изменению подвергся и трибунат. С тех пор как члены общины были уравнены в правах и управление перешло от родовой знати к соединенной аристократии патрицианских и плебейских родов, первоначальное назначение трибунов – охранять плебеев и содействовать достижению равноправия – совершенно утратилось. Теперь трибуны вошли в состав правительства, осуществляли свои судейские функции и почти никогда не пользовались правом протеста. Если же иногда и возникали в этом направлении попытки, то они были обыкновенно неблагоразумны, а иногда и неблаговидны, и правительственные круги всегда находили законные способы парализовать или сдерживать таких трибунов – обыкновенно чрез их товарищей, таких же трибунов.

Власть сената теперь значительно усилилась. Около 354 г. было постановлено, что в состав сената обязательно входят по окончании срока службы все те, кто раньше исполнял обязанности консула, цензора, претора или курульного эдила, и что только такие сенаторы могут вносить и обсуждать предложения, остальные же сенаторы, назначение которых зависело от соглашения цензоров и консулов, участвовали только в голосовании. Таким образом, теперь и состав сената косвенно стал зависеть от общины. Компетенция сената, по существу, не расширилась, но в то время, как к общине перешла внешность верховной власти, сенат получил в свои руки саму ее сущность. На предварительное рассмотрение сената поступали все законопроекты, и он всегда имел множество легальных путей отклонить неприятный ему закон, а в качестве высшей административной инстанции всегда мог на практике не исполнять постановления общины. Мало-помалу сенат фактически присвоил себе право отменять постановления общины под условием, что община потом одобрит его решение, но согласие общины обыкновенно затем не испрашивалось. Сенат получил право продолжать полномочия должностных лиц и после истечения срока их службы, только не в самом Риме, и он широко пользовался этим правом, оставляя тех, кого находил полезным, за консула, за претора. От сената зависели война и мир, заключение договоров, назначение главнокомандующего, вывод колоний, раздача земель, все дела по финансовому управлению, сенат не вмешивался только в дела судебные, военные и в текущую администрацию. И нельзя не согласиться, что римский сенат сумел правильно понять и хорошо выполнить свою великую задачу – управлять великим государством. В сенат вступали не по рождению, а по косвенному выбору нации или по назначению, сделанному избранными ею высшими должностными людьми. Звание сенатора было пожизненным, но каждые четыре года сенаторы утверждались в своем положении нравственным судом двух избранных достойнейших представителей гражданства – таким образом, римский сенат соединял в своих рядах всех наиболее выдающихся римских граждан, был самым благородным представителем своего народа, и никогда никакое правительство не исполняло лучше сената самое великое из человеческих дел – мудрое и успешное самоуправление, и никакое собрание не отстаивало во внутренних и внешних делах интересы и достоинство своего народа с такою твердостью и с таким уменьем, как римский сенат.

Глава II
Падение могущества этрусков. Кельты

Борьба греческих поселений с этрусками, борьба римлян с этрусками. Кельты. Галлы за Альпами, столкновение римлян с галлами. Сожжение Рима. Отражение галльских нашествий

Рассмотрев внутреннюю историю Римского государства в течение двух первых столетий после изгнания царей, обратимся теперь к внешней истории Рима и Италии за это время.

К моменту изгнания из Рима Тарквиниев Этрурия находилась наверху своего могущества и была сильнейшею державою на полуострове. В союзе с Карфагеном она безусловно господствовала на западном море, ее корабли вели торговлю и в Адриатическом море, а пираты проникали к берегам Греции и чуть не достигали Малой Азии. Во время смут, последовавших за изгнанием царей и ослабивших Рим, этруски сделали на него энергичное нападение и отняли у римлян всю землю по правому берегу Тибра.

Разыгравшаяся в это время в Элладе великая борьба греков с персами отразилась и в Италии: карфагеняне были в союзе с персидским царем и в самый год нашествия Ксеркса напали вместе с этрусками на греческие поселения в Сицилии, но и здесь эллины так же доблестно отразили врагов, как в метрополии: морские победы сиракузян при Гимере в 480 г. и при Кумах в 474 г. передали господство на море в руки греческих городов Сиракуз и Тарента. В то же время и римляне возобновили борьбу с этрусками и после продолжительной войны в 483–474 гг. с соседним этрусским городом Вейи вернули утраченные земли, а в Кампании этрусские поселения были отчасти завоеваны, отчасти истреблены самнитами. Все эти утраты сильно поколебали могущество этрусков, а затем знаменитый Дионисий Сиракузский (406–367) нанес этрускам такие удары, после которых они уже не могли оправиться: он опустошил берега Этрурии и отнял у этрусков всю торговлю и на Адриатическом море, где основал несколько колоний. Новые потрясения испытали этруски от появившегося на полуострове могущественного племени кельтов.

Кельты, или галлы, принадлежали к индоевропейскому племени, они отличались блестящею храбростью, выдающимися умственными дарованиями, но не обладали задатками, необходимыми для великой исторической роли: они любили войну, охотно покидали одни места, чтобы пуститься в поиски новых, труд над пашней считали унизительным для свободного человека. Земли они, можно сказать, не ценили и, потрясши много государств, сами не образовали могущественного и прочного государственного тела. В незапамятные еще времена они заняли пространство теперешней Франции, отсюда проникли в Испанию, в Ирландию, за Альпы, за Дунай, даже за Босфор и наводили ужас на всех соседей. Около 500 г. большие полчища галлов направились на восток, через Рейн, и на юг, через Альпы: галльские племена инсубров, бойев, сенонов заняли долину реки По и затем постепенно подвигались на юг, все более и более усиливаясь численно и все заметнее тесня этрусков и некоторые умбрийские племена.

К 408 г. истек срок перемирия на 400 месяцев, заключенного после вейентской войны, и римляне очень энергично возобновили войну: они осадили Вейи и держали армию в походе подряд несколько лет – именно в это время римское правительство стало впервые выдавать солдатам жалованье. В 396 г. Вейи были взяты, это был первый крупный успех Рима в борьбе с другим племенем, и римляне долго помнили эту победу. Этруски вели войну сравнительно слабо, а в последние ее годы они искали мира и даже союза с римлянами, потому что как раз в это время их сильно теснили галльские племена. В союз римляне не вступили, но отправили к галлам послов с предложением оставить этрусков в покое, а когда галлы не обратили внимания на эту просьбу, римские послы приняли участие в битве, сражаясь в рядах этрусков. Теперь галлы потребовали у римлян удовлетворения и, когда их посольство возвратилось ни с чем, быстро двинулись на Рим.

Римляне самоуверенно выступили против варваров и совсем недалеко от города, у впадения в Тибр речки Аллии, 18 июля 390 г. потерпели страшное поражение. Жалкие остатки армии были отрезаны от города и укрылись в Вейях, защищать Рим было невозможно, потому что осталось слишком мало способных носить оружие. С государственными сокровищами заперлись они в кремле на Капитолии, не способных защищаться в замок не пустили, так как съестных припасов было там мало; жители должны были спасаться бегством, и очень многие погибли, погибло немало и почтенных старцев сенаторов, не пожелавших покинуть свой город. Галлы выжгли весь Рим и целых семь месяцев стояли под Капитолием, стараясь овладеть унесенными в замок сокровищами. Попытки нечаянных нападений, однако, не удавались, а по тогдашнему состоянию инженерного искусства открытою силою крепкого замка взять было невозможно. Осажденные, впрочем, едва уже держались, когда галлы получили весть, что их жилища подвергаются нападениям венетов; тогда они удалились, но все-таки взяли богатый выкуп.

Удар, нанесенный ими Риму, был страшен, сожжение Рима произвело сильнейшее впечатление: факт этот отмечен и в современных событию греческих летописях, а римляне долгое время потом считали годы от сожжения своего города. В течение следующих 50 лет галлы еще не менее пяти раз вторгались в Лациум, доходили и до области Рима, но неизменно встречали мужественный и стойкий отпор со стороны союза, руководимого Римом.

Присутствие этой грозной и чуждой силы, пожалуй, еще скрепляло в латинских племенах чувство национального единства и возвышало значение Рима, который принял самое сильное участие в борьбе народов Италии против варваров. Этруски за это время пытались вернуть от римлян свои прежние земли, но начинали всегда действовать недружно, а римляне и их латинские союзники стояли твердо и единодушно, и к 351 г., когда заключено было вновь перемирие на 400 месяцев, римляне заняли значительную часть Южной Этрурии, с городами Капена, Фалерия, Тарквиния, Цере и др.

Со времени нападения галлов на Рим галльские племена являются почти постоянными участниками политических событий на полуострове. Северная его половина вплоть до Абруцц осталась во власти галльских племен инсубров, кеноманов, бойев, сенонов вместе с племенем венетов и с некоторыми лигурийскими племенами, жившими тут издревле; этруски удержались только в отдельных местах – в Мантуе с окрестностями и в Атрии, на устьях По. Государство этрусков явно пришло в упадок, силы нации иссякали частью от тяжелой борьбы с внешними врагами, а еще более вследствие недостатков внутреннего строя, который был отмечен, с одной стороны, роскошной жизнью небольшого кружка богатых людей и полным падением среди них нравственности, с другой – крайнею бедностью и не меньшею безнравственностью массы населения. Политическая и социальная борьба, подобная той, какую видели мы в Риме, шла и в этрусских городах, но в народе, лишенном тех прочных нравственных устоев, какие заложены были в душе Рима, социальные перевороты только усиливали бедственное положение, которому они должны были помогать, и государство лишь быстрее клонилось к гибели.

Глава III
Покорение римлянами латинов и кампанцев. Борьба с самнитами

Безуспешное восстание против Рима его союзников. Первые римские колонии в Италии. Новое восстание и изменение условий союза. Завоевания самнитов. Третье восстание и коренные изменения в устройстве союза. Самнитские войны

Отмена царской власти в Риме немедленно оказала влияние и на положение Рима в латинском союзе: другие общины союза попытались отнять у Рима его первенствующее положение, но римляне одержали над противниками большую победу при Регильском озере в 499-м или 496 г. и сохранили свое значение в союзе. Даже мало того, и в первые годы республики продолжалось неизбежное в каждом союзе превращение гегемонии в полное господство сильнейшего члена союза: к римлянам перешло право постоянно, а не по очереди назначать главнокомандующего; римляне решали окончательно вопрос о мире; они преимущественно своими гражданами заселяли вновь приобретаемые места для колоний, получали всегда львиную долю добычи, состоявшей из движимости и т. д. Внутренние отношения союза, свобода переселений, браков и пр. сохранялись по-прежнему. Управление во всех союзных городах довольно скоро было организовано по образцу управления в Риме, т. е. перешло в руки аристократии, а развитие чувства национального единства латинов повело к тому, что нация не только удержала свою территорию, но сделала вскоре и значительные приобретения.

Около 494 г. увеличение числа граждан и средств побудило римлян основать колонии в юго-восточном направлении от города, так возникли Велитры, Суесса, Норба, Сигния. Заняв ту область, где лежат эти города, римляне вдвинулись между племенами эквов (к востоку) и вольсков (к югу от Рима). Владения римлян достигли земель герников, и это не особенно сильное племя тогда вступило с Римом в союз, в благодарность за что было включено в латинский союз на правах полного равенства. В 442 г. покорены были рутулы и их город Ардея обращен в латинскую колонию. Около 394 г. основана была в земле вольсков, к югу от Рима, колония Цирцея, с которою Рим мог первое время сообщаться только морем. Вольски долго отстаивали свою свободу, но ок. 380 г. земля их была покорена римлянами и среди поселений вольсков размещены были римские колонисты.

Усиление латинского союза имело последствием внутренние в нем раздоры: по мере того как, торжествуя над соседями, латинский союз начинал чувствовать себя все более и более вне опасности, уменьшалась у союзников покорность по отношению к Риму, а у Рима возрастала требовательность и самовластие в решении дел, касавшихся отдельных членов союза. Удар, нанесенный Риму галлами, дал недовольным смелость открыто подняться против главы союза. Но восстание не было общим и организованным; в течение 383–354 гг. Рим усмирил оказавшие неповиновение города, в том числе и некоторые из своих колоний: Ланувий, Пренесту, Тускул, Тибур, Велитры и Цирцею. Строже всех был наказан Тускул: он потерял свою политическую самостоятельность и был включен в союз как подвластная Риму община, – это было первым примером в своем роде; в то же время римляне усмирили восстание герников. Теперь был признан нужным пересмотр условий латинского союза, который и был произведен в 384 г. Полноправных членов союза, имевших голос в общем его совещании, осталось по-прежнему 30; принимали участие в латинском празднестве, но не имели голоса в совещании еще 17.

Установить точно, какие именно это были города в ту эпоху, невозможно: у одних городов голоса иногда по тем или другим соображениям отнимались и передавались другим; города, в это время не входившие в латинский союз, впредь принимались Римом в союз уже не как полноправные члены, а только с ограничениями: они были изолируемы друг от друга и получали право заключать браки и коммерческие сделки не с любым городом союза, а только с Римом. Рим заботливо укреплял свои связи с отдельными общинами и свое влияние в них: повсюду вводились те самые институты, которые вводил у себя Рим, – преторы, эдилы. По договору, заключенному между Римом и Карфагеном в 348 г., карфагеняне обязались не нападать ни на какой город союза, но если бы какой-либо город отложился от союза, то карфагеняне имели право напасть на него, однако, взявши, не могли его разрушать, а обязались передавать Риму.

Верховенство над союзом Рим держал в своих руках твердо, но внутреннего мира в союзе не было, и нельзя было сомневаться, что союзники воспользуются случаем сбросить зависимость, которою они тяготились, как только Рим встретит какие-нибудь значительные внешние затруднения, а такие затруднения предстояли неизбежно, потому что владения Рима слишком уже распространились и его интересы сталкивались со многими и различными интересами…

Полное падение этрусского могущества доставило возможность распространить свои владения самнитским племенам, жившим в горной стране между Кампанией и Апулией. Самниты двинулись на запад и на юг и скоро достигли значительных успехов: они покорили всю Кампанию, а затем и большинство греческих колоний на юге, удержали свою самостоятельность только Неаполь и Тарент, усилились также луканцы и бреттии, занимавшие южные оконечности полуострова (424–390).

Вступившие в близкие отношения с греками самнитские племена подверглись сильному влиянию эллинской культуры, в их среде распространилась страсть к роскоши, распущенность нравов, представители их знати отличались рыцарскою храбростью и высоким умственным развитием, но у них эти качества не были соединены с твердым мужеством, каким обладали римские патриции. Обширные и блестящие завоевания самнитов вообще послужили скорее к ослаблению племени, чем к его усилению.

В противоположность римлянам, которые рядом политических и экономических мер прочно привязывали к своему городу присоединенные области, самниты, покоряя чужие племена, только рассеивались по новым областям, при этом те самниты, которые оставались в своих первоначальных местах жительства, смотрели недружелюбно на своих соотечественников, значительно изменившихся под греческим влиянием, а эти последние, в свою очередь, опасались и не любили своих горных соплеменников, которые казались им слишком грубыми. Взаимное недоверие между ними предало в руки римлян самый богатый город Италии того времени, Капую. Капуанские самниты попросили римлян принять Капую в подданство, только бы они защищали ее от самнитов горных, и если уже по этому поводу не вспыхнула война римлян с самнитами, неизбежность которой чувствовалась, то лишь потому, что самниты были заняты борьбою с Тарентом – который привлек в качестве наемников, между прочим, спартанского царя Архидама, а после его смерти Александра Молосского, дядю Александра Великого, – а римляне опасались восстания союзников, которое, действительно, и вспыхнуло в следующем году, когда против Рима поднялись все латинские города союза, за исключением Лаврона, и из римских колоний Велитры, Анций и Таррацина. Римлянам пришлось сделать величайшие усилия, но зато они одержали в 340 г. полную победу подле Тифана под начальством Тита Манлия Торквата, и в течение следующих двух лет восстание было окончательно усмирено.

Теперь латинский союз был уничтожен, договоры были возобновлены уже не между Римом, с одной стороны, и союзом – с другой, а между Римом и каждым городом отдельно. Теперь жители каждого города получили право заключать браки и коммерческие сделки только с гражданами Рима, а не с гражданами других городов; у всех городов были отняты части их земель соразмерно со степенью виновности их перед Римом и повсюду поселены римские граждане; Ланувий, Ариция, Номент, Педум были лишены политических прав и сделались римскими подвластными общинами, как Тускул; Велитры были наказаны еще строже: из города был изгнан сенат и произведены суровые конфискации. Такие же порядки установили римляне мало-помалу и в Кампании, где они владели кроме Капуи еще Кумами, Формиями и др. Здесь также введено было повсеместно и римское общинное управление.

Новая область привлекала все внимание римлян, они старались и привязать ее к себе целым рядом административных и экономических мероприятий, и укрепить за собою цепью крепостей: становилась очевидною неизбежность борьбы и с самнитами, которые протестовали против права римлян распоряжаться некоторыми из кампанских общин. Впрочем, Рим теперь настолько усилился, что для него была бы страшна разве что борьба с коалициею всех других племен и союзов полуострова, но вероятность такой коалиции была слишком мала: у противников Рима не было достаточно прозорливости, мужества и самоотвержения, чтобы своевременно составить прочный союз и поддержать его при отдельных неудачах.

Самниты, со своей стороны, тоже сознавали неизбежность борьбы с Римом и делали попытки найти себе союзников, но скоро они убедились, что им надо рассчитывать почти исключительно на себя и что в лучшем случае их успехи вызовут присоединение других племен. Особенно ценно для самнитов было бы содействие Тарента и луканцев, но эти желанные союзники уклонились от участия в предстоящей борьбе: Тарент – благодаря недальновидности и вялости своего демократического правительства, а луканцы – потому что соблазнились предложениями союза со стороны римлян и предпочли употреблять свои силы на более близкое и легкое дело – на набеги в богатую область Тарента. Натянутые отношения между Римом и самнитами длились уже несколько лет, и открытая война вспыхнула по совершенно мелкому поводу: римляне готовились овладеть Неаполем, а самниты предупредили их и заняли его своим гарнизоном. Тогда римляне немедленно объявили Неаполю войну (327 г.), через год этот город и ближайшие к нему Вольтурна, Нуцерия, Геркуланум поддались римлянам. Война же с самнитами продолжалась.

Первая Самнитская война шла 22 года (326–304). Первые четыре года перевес был явно на стороне Рима, и самниты просили мира, но просьба их была отвергнута. В 321 г. военное счастие совершенно изменило римлянам. Оба их консула, находясь во главе сильной армии, по ложным слухам о тесном обложении самнитами одной крепости двинулись к ней на выручку через гористую местность и попали (321 г.) в Кавдинских ущельях в такую засаду, что не было решительно никакой возможности спасти армию. Самнитский военачальник Гавий Понтий согласился отпустить армию за ничтожное, в сущности, вознаграждение – консулы от имени Рима обязались уступить несколько незначительных округов, – но вместе с тем с великим поруганием: армия должна была выдать оружие, пройти под виселицей и оставить в обеспечение договора 600 заложников из числа всадников.

Когда опозоренная армия явилась в Рим, сенат отказался ратифицировать мир, он отослал самнитам консулов, его подписавших, предоставил им поступать как угодно с заложниками и продолжал войну. И сенат действовал именно так, как должно всегда действовать правительство, понимающее, что главная его обязанность – блюсти честь и интересы народа. Помимо того что консулы не имели и полного права заключать окончательный мир без сената и народного собрания, великий народ не поступается своими владениями иначе как под давлением крайней необходимости, и соглашения об уступках вовсе не являются нравственными обязательствами – всякий народ, напротив, обязан считать долгом чести уничтожить такие договоры. Со своей стороны и самниты показали себя в этом деле великим и благородным племенем: они не подвергли заложников и консулов никаким наказаниям.

Война продолжалась – и первое время успех опять был на стороне самнитов, только в 319 г. Люций Папирий Курсор одержал значительную победу над врагами Рима. Но все-таки в 314 г. самнитская армия проникла в самую Кампанию и стояла под Капуей. В следующем году перевес перешел к римлянам, а в 309 г. Папирий Курсор нанес новое сильное поражение самнитам. Они опять предложили мир, но и теперь не удалось согласиться относительно его условий. Две римские армии вторглись в Самниум, разбили армию самнитов, взяли в плен их вождя Стация Геллия и овладели Бовианой, столицей Самниума, – тогда сопротивление самнитов прекратилось.

В течение этой борьбы против Рима поднимались и другие враги: в 311 г. Тарент вдруг потребовал прекращения войны, но римляне просто не обратили на это никакого внимания. Вскоре к самнитам присоединились этруски, и самниты, жертвуя обороною своей страны, привели в Этрурию значительные силы, но этруски не выдержали и одного сильного удара, а после победы консула Квинта Фабия Руллиана у Вадимонского озера в 310 г. города их один за другом заключили с Римом мирные договоры; поднимались в подмогу самнитам герники, умбрские племена марсов и пелигнов, а также и некоторые города бывшего латинского союза, но с ними римляне справились без труда и сурово наказали изменявшие города, из числа граждан города Фрегелл, например, было казнено в Риме сразу более 200 человек.

Война с самнитами окончилась в 304 г. миром на очень умеренных условиях: самниты уступили лишь некоторые незначительные округа и приняты были в равноправный союз. Римляне думали этим обеспечить себе спокойствие на то время, в течение которого они надеялись выполнить задачу, совершенно необходимую для их дальнейших успехов: подчинив себе окончательно племена герников, эквов, вольсков, живших уже среди территории, вполне принадлежавшей Риму, но сохранивших еще самостоятельность, римляне немедленно начали устраивать укрепленный округ между Этрурией и Самниумом; когда завершилось бы устройство крепостей Альбы, Карсиоли, Нарнии, Сутрии и Соры, когда они были бы соединены хорошими дорогами, облегчавшими движение армии, тогда Южная Италия была бы отрезана от Северной, соединение армий самнитской с этрусскою или галльскою стало бы невозможным и Риму гораздо легче было справляться с разъединенными силами своих противников.

Самниты понимали намерения Рима и решились на новую попытку отвратить опасность, угрожавшую их свободе. В 298 г. они быстрым ударом на луканцев достигли того, что у этого племени власть перешла к той партии, которая и раньше не сочувствовала союзу с Римом, а теперь решила поддерживать самнитов. Затем они привлекли к союзу галлов и этрусков и, пока еще не было закончено устройство укрепленного округа, начатое Римом, провели свою армию в Умбрию на соединение с союзниками. Так началась вторая Самнитская война (298–290).

Римляне без особого труда и быстро заставили луканцев отказаться от союза с самнитами и выслать в Рим заложников. В Этрурии и Самниуме военные действия имели второстепенное значение, главные события должны были произойти в Умбрии, где сосредоточивалась под начальством Геллия Эгнация огромная армия этрусков, галлов и самнитов, прошедших сюда мимо римских крепостей. Римляне напрягли все свои силы и выставили 60-тысячную армию под начальством лучших своих вождей – Квинта Фабия Руллиана и Деция Муса. При Сентине, на склонах Апеннин, произошла в 295 г. решительная битва. Счастье долго колебалось – и вот враги стали уже одолевать римлян, тогда Деций Мус приказал жрецу обречь на гибель римского вождя и неприятельскую армию и бросился в самую жаркую сечу, на верную смерть, в твердой вере, что если исполнится первая часть обета, то исполнят боги и вторую… Он погиб, но римские воины удвоили свои усилия и одержали полную победу. Она стоила жизни девяти тысячам римских граждан, но имела и огромные результаты.

Коалиция против Рима распалась: галлы бросили войну, Этрурия в следующем, 294 г. заключила мир, одни самниты продолжали еще три года свою геройскую, но теперь уже безнадежную борьбу. Тщетно пытались они вызвать вмешательство Тарента, близорукое правительство которого не оценивало значения успехов Рима и интересовалось больше замыслами Агафокла Сиракузского приобрести гавани на берегах Италии. После нескольких частных успехов самниты понесли тяжелые поражения от Люция Папирия Курсора-сына и Мания Курия Дентата, и в 290 г. заключен был мир на условиях опять весьма сносных для самнитов.

Римляне теперь особенное внимание обратили на то, чтобы протянуть свои владения и за Апеннины, поперек полуострова, до Адриатического моря. В 289 г. они основали на этом море первую свою колонию и сильную крепость Атри, затем – Castrum Novum, в то же время усилена была Венузия, самая многолюдная колония римлян, основанная там, где сходились границы Самниума, Апулии и Лукании. Римляне уже предчувствовали, что такой державе, в какую выросла теперь их община, придется неизбежно столкнуться с другими великими державами, и готовились к борьбе.