Татьяна Юрьевна Чурус
Крокодил
– У кого? – протянула Лелька. – У друга твоего?
Мишаня кивнул. Сунул руку в рюкзак – вытащил какие-то железяки в пластиковом пакете.
– Ма-те-рин-ская плата, – пролепетала Лелька. – На чеке написано.
Материнская плата… ишь ты… Мишаня попробовал согнуть эту самую плату – несгибаемая, холодная. Совсем как мать. Зинаида Григорьевна. Когда Мишаня развелся с женой Валей – к матери кинулся: пусти, мол, не стал я с Валькой делить квартиру, пусть, мол, живет. Мать только фыркнула: вот и со мной не смей ничего делить – и на дверь показала. Жива ли? Бог ее знает. Мишаня шмыгнул носом.
– Осторожно, двери закрываются, следующая станция «Парк культуры», – мелодичным голоском пропела какая-то дамочка.
– А ну-ка вставай! – Мишаня дернул за руку Лельку: она взмокла, раскраснелась, но не снимала шапку с помпоном и шарф.
– Уважаемые пассажиры, при выходе из поезда не забывайте свои вещи, – радостно сообщила дамочка.
– Не боись, не забудем!
Мишаня с Лелькой выбежали из вагона.
– А это детское питание, интересно, можно взрослым есть? – прошепелявила Лелька. Шапка съехала набекрень, шарф растрепался.
Мишаня не ответил, схватил ее за шиворот и затащил в поезд. Как только они с Лелькой вошли в вагон, пассажиры расступились, уступая им места.
– Мерси, – выдавил из себя Мишаня.
– А мы чего, обратно, что ли, едем? – завертелась Лелька.
Мишаня кивнул. Лелька положила голову на его плечо, закрыла глаза.
– Видал, сладкая парочка! – донесся до Мишани грудной женский голос. Он обернулся: тетка в огромной шубе тыкала пальцем в них с Лелькой, а мужик с тонкими ногами и большим животом скалил зубы.
Лелька засопела, слюнка вытекла из ее беззубого рта. Мишаня с давно позабытой нежностью глянул на свою бывшую возлюбленную, улыбнулся. Надо же, встретились! Под землей! Может, и хорошо, что она такая, а то дала бы под зад ногой: мол, нужен ты мне, нищеброд. Но и жалко ее: муж ведь у нее был вроде, сын. Эх, жизнь…
– Станция «Красносельская», – снова пропел знакомый голос.
Мишаня схватил Лельку за руку – та насилу продрала глаза – и они, растолкав людей, вылетели из вагона.
– Опять на «Красносельскую» приехали, – зевнула Лелька и оперлась о рыжие перила. – Разморило меня что-то.
