Татьяна Визель
Основы нейропсихологии. Теория и практика

Контрольные вопросы

1. Каковы составные части и геометрия ЦНС человека?

2. Что такое неокортекс и каковы функции этого отдела мозга?

3. Что такое модальностная специфичность отделов коры мозга?

4. Какие виды полей, различных по функциональной иерархии, имеются в коре мозга?

5. Какие блоки мозга выделены А. Р. Лурия? В чем состоит специфика каждого блока?

6. Что такое полушарная асимметрия мозга?

7. Какова специфика функционирования правого полушария, а какова – левого?

8. Что такое индивидуальный профиль полушарной асимметрии?

9. Какие уровни мозговой организации движений выделены Н. А. Бернштейном и какова функциональная специфика каждого из них?

10. Каковы функции подкорковых структур мозга?

11. Какие принято выделять виды проводящих путей мозга и какова их роль?

Часть 3. Высшие психические функции человека

Глава 1. Понятие о высших психических функциях человека

Исследование высших психических функций (ВПФ) человека, которые в настоящее время все чаще, особенно в зарубежной литературе, обозначаются как когнитивные (познавательные), началось еще в античные времена такими мыслителями, как Протагор, Эпикур и др. Крупнейшими теоретиками в этом направлении были Аристотель, Пифагор. Их последователь, великий врач Гиппократ, утверждал: «Надо знать, что, с одной стороны, наслаждения, радости, смех, игры, а с другой стороны, огорчения, печаль, недовольства и жалобы – происходят от мозга… От него мы становимся безумными, бредим, нас охватывают тревога и страхи либо ночью, либо с наступлением дня».

В эпоху Античности и Ренессанса ученые провозглашали постулат о том, что психика – следствие работы мозга. Несколько позже французский мыслитель Дидро утверждал, что ощущения – это свидетели в судебном заседании, а разум, мышление – это судья, который сопоставляет показания свидетелей и выносит окончательное заключение и приговор.

Главенствующая роль мозга в осуществлении чисто человеческих функций была признана благодаря появлению теории рефлексологии. Среди видных деятелей, разработавших ее, можно назвать И. М. Сеченова, И. П. Павлова и В. М. Бехтерева. Особое место занимает теория И. П. Павлова о первой (физиологической, общей у нас с животными) и второй (знаковой в целом и речевой в частности) сигнальных системах. Важный вклад внесен А. А. Ухтомским (автором теории объединений нейронов – констелляций и паттернов), а также В. М. Бехтеревым, изучавшим, как нейрофизиологическая информация перекодируется в психологическую.

В отечественной психологии изучение ВПФ связано с теорией деятельности (А. Н. Леонтьев, Л. В. Занков, П. Я. Гальперин и др.).

Важные сведения в этом направлении накоплены благодаря инструментальным исследованиям работы мозга (начиная с ЭЭГ и заканчивая самой современной нейровизуализационной аппаратурой).

В рамках отечественной нейропсихологии высшие виды психической деятельности человека обозначены А. Р. Лурия как ВПФ. Аббревиатура ВПФ получила широкое распространение в отечественной научной литературе, хотя в зарубежных источниках преобладает обозначение когнитивных функций. Л. С. Выготский, который подробно описал особенности приобретения данных функций, особое значение придавал в этом процессе социальному и культурному аспектам.

Лурия определяет ВПФ как сложные саморегулирующиеся рефлексы, социальные по происхождению, опосредованные по структуре и сознательные, произвольные по способу осуществления.

Рассмотрим каждый из постулатов, заложенных в это определение.

Рефлекторный характер ВПФ

Это представление о рефлекторности ВПФ не противоречит их квалификации как сложных актов психической деятельности, так как в их истоках лежит понятие рефлексии.

Рефле́ксия (от позднелат. reflexio – обращение назад) – обращение внимания субъекта на самого себя, на функции собственного сознания, в состав которых входят ценности, интересы, мотивы, мышление, механизмы восприятия, принятия решений, эмоционального реагирования, поведенческие шаблоны и т. д.

Способность ВПФ к саморегуляции

Данное утверждение прежде всего основано на факте самопроизвольности созревания мозговых структур, осуществляющих высшую психическую деятельность, и их подчинении закономерностям, биологически заложенным в нервную систему человека.

Опосредованность ВПФ

Это определение еще раз подчеркивает, что для приобретения ВПФ необходимы объекты внешнего мира, играющие роль посредников (предметных или знаковых).

Сознательность, произвольность ВПФ

Данные черты ВПФ состоят в том, что человек может осознавать себя как отдельное явление действительности, ощущать собственное «Я». Он способен оценивать свои знания, произвольно менять содержание приобретаемых умений и навыков. Такой бесценный дар, как осознание и его следствие – произвольность деятельности, есть только у человека. Ни один из известных нам биовидов, кроме человека, не способен на осознание себя, своих знаний и окружающей действительности. Животное может быть в чем-то более умелым, но не сознающим этого, не способным сравнить себя с кем-то другим.

Социальный характер ВПФ

Этот вывод вытекает из признания Лурия принципиально важным того факта, что содержание и уровень формируемой психики определяют тем или иным образом сложившиеся обстоятельства жизни. Так, дети, растущие вне общества, вообще не приобретают ВПФ в их человеческом варианте. Это наглядно прослеживается на всем известных детях-маугли, найденных в лесах, джунглях и вскормленных животными. Эти представления о значении социокультурной среды восходят к трудам Л. С. Выготского.

Наряду с обозначением высших форм психической деятельности человека как ВПФ имеет место и другое распространенное, особенно в зарубежной литературе, обозначение – когнитивные, то есть познавательные функции.

ВПФ имеют сложное, многоуровневое строение: ощущения (физиологический уровень), гнозис и праксис (предметный уровень) и символическая деятельность (абстрактный уровень).

В мозге ВПФ организованы по типу динамической локализации, и поэтому они способны нарушаться при разных по месту расположения в мозге очаговых (локальных) поражениях.

Нейропсихология нарушений высших функций при локальных поражениях мозга получила наибольшее признание и распространение. Иногда ее употребляют как синоним нейропсихологии вообще. Другим разделам нейропсихологии уделяется меньшее внимание. Так, недостаточно изучены, как уже отмечалось, нейропсихология нормы, нейропсихология психических заболеваний, несмотря на появление новой области знаний – нейропсихиатрии. В начале активной разработки находятся также нейропсихология развития (детства), нейропсихология старческого возраста, нейропсихология творчества.

Наибольшая распространенность и объемность нейропсихологии локальных поражений объясняется тем, что они являются самыми частыми, а их последствия наиболее наглядны. Они регистрируются объективно, на основании визуального осмотра. Это позволяет выяснить, какая именно функция оказывается поврежденной или вообще утерянной при поражении определенного участка мозга. Недаром именно такие наблюдения в области локальных поражений мозга и послужили началом развития нейропсихологии как отдельной научной дисциплины.

В каждом из названных выше разделов нейропсихология изучает следующие особенности ВПФ: психологическую структуру пострадавших функций; мозговую локализацию (топику); различные виды нарушений; принципы и методы восстановления.

Важным достижением в представлениях о высшей психической деятельности является признание того, что она осуществляется не только за счет коры мозга, но и различных структур, относящихся к более элементарным уровням ее мозговой организации. Т. П. Бехтерева на основании изучения более чем 2000 больных считала, что такими структурами являются таламические ядра, стриопаллидарная система, верхние отделы ствола и медиобазальные отделы височных долей. Кроме того, придавалось исключительное значение «гениальному павловскому тезису о необходимости наложения психического узора на физиологическую канву». Для обоснования этих представлений Т. П. Бехтерева разработала гипотезу о гибких и жестких звеньях системы обеспечения психической деятельности.

Жесткие звенья – обязательные звенья, всегда участвующие в обеспечении данной деятельности. Большое количество гибких звеньев является переменным и привлекается для решения конкретных задач и как бы накладывается на жесткие. Именно это обеспечивает и надежность, и огромные возможности мыслительной работы мозга в самых различных условиях.

Выдвинутые в свое время Т. П. Бехтеревой положения были особенно ценными, поскольку долгое время в науке господствовал дуалистический тезис британского ученого Чарльза Шеррингтона, лауреата Нобелевской премии по физиологии и медицине в области физиологии и нейробиологии, о принципиальных различиях нервного и психического.

Сведения о нервных процессах, составляющих основу мотиваций, эмоций, мышления, обучения, распознавания образов, управления движением, – это тот путь, которым должны следовать науки о мозге.

Учение о когнитивных функциях в целом можно с уверенностью назвать краеугольным камнем нейропсихологии. Именно оно подвело к дифференцированному изучению функциональной специализации различных зон мозга, или, иначе, – к развитию учения о локализации.

Наиболее важным обобщенным результатом исследований мозга и его поражений явились достоверные сведения о локализации различных высших функций, подтвердившие единичные находки классиков неврологии (П. Брока, К. Вернике и др.) о том, что существуют локальные функции, которые могут осуществляться не за счет всего мозга, а какой-либо определенной его областью.

Высшие функции человека приобретаются на базе элементарных, данных ему от рождения. Это относится и к истории развития всего живого (филогенезу), и к развитию человечества (антропогенезу), и к развитию отдельного человека (онтогенезу).

Базисными по отношению к ВПФ являются:

1) безусловно-рефлекторная деятельность (врожденные движения ножками, ручками, рефлекс схватывания и др.);

2) ощущения, получаемые с помощью анализаторов, данных человеку от природы (врожденно): зрительный, слуховой, обонятельный и т. д.

Как известно, анализаторы состоят из:

• рецептора (периферической части анализатора);

• нервного пути (неврона), проводящего воспринятую информацию от рецептора в соответствующую область коры мозга;

• нейросенсорной части анализатора, то есть зоны, где оканчивается нервный путь.

Нейросенсорная часть каждого анализатора имеет свое определенное представительство в определенном участке мозга. Это области локализации ощущений.

Над ощущениями, которые обеспечиваются непосредственно анализатором, надстраиваются более сложные виды деятельности. Они состоят в опознании многообразных стимулов внешней действительности и их воспроизведении в различных видах деятельности (рис. 56).

Рис. 56. Анализаторные системы человека

Всем известно, что онтогенез, то есть развитие отдельного человека, повторяет филогенез и антропогенез. Следовательно, ребенок как биовид гомо-сапиенс должен пройти и тот период, который отмечен доминированием элементарных психических функций – ощущений. Иначе не приобретаются модальности.

Некоторые предметы и простые явления мира могут осваиваться преимущественно одним из анализаторов (модальностей), например обонятельным, вкусовым, тактильным, слуховым или зрительным. Однако большая часть различных видов высшей психической деятельности полимодальностна, то есть требует совместного участия связанных между собой модальностей. В связи с этим желательно, чтобы ребенку было обеспечено разнообразие стимулов, вызывающих различные ощущения и производные от них более сложные реакции. Эта особенность модальностной организации психики человека объясняет то, почему ребенку нужны самые разные по содержанию, форме, размеру и функции игрушки и предметы, а также то, почему его пребывание в полноценной (с точки зрения цивилизованности) среде способствует более быстрому и правильному развитию. По этой же причине растет число приверженцев того, что в раннем периоде онтогенеза необходимы различные тактильные ощущения – прикосновения к ребенку близких ему людей (взять на ручки, прижать к себе, убаюкать, ежедневно купать, подвергать воздействию воздушных ванн и пр.). А ведь еще в недавнем прошлом широко пропагандировался чуть ли не запрет таких действий, аргументированный тем, что ребенка «не следует баловать, приучать к рукам». С точки зрения нейропсихологии такой подход к данному вопросу не оправдан и, более того, вреден.

Нельзя недооценивать и значение разнообразных обонятельных, вкусовых, слуховых и зрительных ощущений. Они играют незаменимую пусковую роль для развития более сложных, надстроечных, функций, которые образуют соответствующую модальность.

Наиболее высокими по иерархии среди модальностей, как уже отмечалось, являются слуховая и зрительная. Они находятся между собой в отношениях тесной взаимосвязи и вместе с тем конкурентности. Это означает, что они обе играют важную и, как правило, совместную роль в высшей психической деятельности человека, но в одних видах деятельности ведущей (доминирующей) является первая, а в других – вторая. Так, например, в рамках устной речи доминантная роль принадлежит слуховой модальности, а в рамках письменной – зрительной. В вербальной сфере зрительная модальность вытесняет слуховую. Появляются все новые и новые способы письменного выражения мысли, в частности те, которые обеспечиваются разнообразными компьютерными технологиями. Дети явно предпочитают зрительно-виртуальный мир миру звучащей речи. Очевидно, эта тенденция получит в будущем более полное выражение, то есть ее следует признать закономерной. Тем не менее, пока существует устная речь, стимуляция слухового канала речевой деятельности – важнейшая задача педагогов, психологов, родителей, средств массовой информации. Ни одна модальность не «может уступить место» другой, не исчерпав полностью отпущенный ей природный потенциал реализации. Даже при условии доминирования зрительного вида восприятия слуховой еще долгое время будет оставаться чрезвычайно важным в структуре психической деятельности, а в некоторых действиях останется ведущим.

Под символической (абстрактной) деятельностью понимается оперирование знаками, потерявшими свою чувственную связь с предметами или же сохранившими ее в малой степени. К таким знакам относятся, прежде всего, геометрические фигуры, буквы, цифры, а также условные обозначения, используемые в правилах дорожного движения, языках международной коммуникации, математике, физике, химии, музыке, секретных шифровках и т. д. К абстрактным символам могут относиться и «фантастические» (рожденные фантазией) художественные образы. Однако, будучи даже очень сложными, последние сохраняют хоть и опосредованную, ассоциативную связь с породившим их объектом или явлением. Например, Демон Врубеля, который символизирует мятущуюся душу, или Мыслитель Родена, олицетворяющий силу человеческого разума, не просто запоминаются как образы, а становятся понятны смыслы и философия, заложенные в них творцами.

Существующие в настоящее время виды письменности также делятся на иконические и не иконические. Единицы иероглифического письма являются иконическими, буквенного – не иконическими. Иконическое письмо считается менее совершенным, чем не иконическое. Очевидно, поэтому в японском языке существует и тот и другой вид письменности. Это соответствует культурологическим особенностям японского этноса, в котором выражена тенденция к сохранению традиций и одновременно приобретению нового.

Символы, имеющие определенную ассоциативную связь с обозначаемыми ими предметами или явлениями, носят название иконических, то есть картинных. Абстрактные же знаки, о которых шла речь выше, обозначаются как не иконические (не картинные).

Иконическое происхождение сохраняют также римские цифры. Арабские же практически утеряли его. Правда, в написании цифр таким способом, каким это делается на почтовых конвертах, намеки на иконичность сохраняются, поскольку в начертаниях цифр закодировано разное число углов.

Символические знаки ребенок усваивает позже, чем реалистические. Однако важно помнить, что делает он это постепенно и основополагающую роль здесь играют сказочные образы. Они, хоть и предметны, но во многом вымышлены и поэтому служат своеобразными «мостиками» от иконического мышления к не иконическому. Ребенок, лишенный в раннем детстве сказок, отстает в будущем в усвоении букв, цифр и пр.

Таким образом, символическая деятельность базируется на предметной. Даже если недоступно зрительное познание предметов, вступает в действие тактильный, слуховой и другие анализаторы. Перешагнуть через этап предметного познания мира невозможно. Иначе затруднен переход к этапу развития, когда активно созревают интеллектуально-мнестическая, волевая, эмоциональная сферы, характеризующиеся большей сложностью.

Символические функции имеют менее определенное мозговое представительство, чем различные виды гнозиса и праксиса. Они осуществляются за счет совместной деятельности практически всего мозга или же большей части его площади.

К таким функциям принято относить: сознание и мышление; память; внимание; эмоции и волю.

Для реализации каждой из этих функций необходима не только сохранность всех зон коры мозга, но и тех структур, от которых зависит нормативное протекание произвольных процессов нейродинамики, их активности, скорости протекания нервного импульса, смены одного импульса другим и пр. Иначе функциональное состояние коры мозга либо ослаблено, либо находится в режиме гиперактивации и работает импульсивно, даже если в мозге не имеется анатомических повреждений.

Контрольные вопросы

1. Какие высшие нейропсихологические функции вы знаете?

2. Чем нейропсихологические функции отличаются от физических?

3. Какую роль играют анализаторы в освоении внешнего мира?

4. Какую роль играет предметная деятельность в освоении действительности?

5. Чем иконические представления отличаются от неиконических?

6. Что такое символическая деятельность?

7. К какому уровню психической деятельности относятся буквы и цифры?

Глава 2. Гнозис и его виды

Непосредственно на базе ощущений развиваются функции, которые на языке общей психологии обозначаются как представления, а на языке нейропсихологии – как гнозис, относящийся к той или иной модальности.

Появление его в человеческой психике на определенном этапе антропогенеза, то есть в истории развития человечества, обусловлено тем, что между отдельными зонами, представляющими собой корковые отделы анализаторов, возникли ассоциативные связи. Вначале каждый из них работал изолированно друг от друга, подобно отдельным планетам в Космосе. Со временем они стали передавать информацию друг другу. Благодаря этому одни ощущения, получая подкрепления другими, а точнее – объединяясь с другими, перерабатывались в более сложные навыки – гностические. Причем над каждым анализатором надстраивается свой вид гнозиса. Например, на начальном этапе знакомства с игрушкой, допустим с погремушкой, ребенок, усвоив ее зрительный образ на основе соответствующих зрительных ощущений, не знает, что этот предмет звучит определенным образом (гремит), если его взять в руку и потрясти. На последующих этапах манипулирования погремушкой ребенок начинает связывать зрительный образ предмета и издаваемые им звуки – на основе соответствующих слуховых ощущений. В конце концов, услышав звук погремушки, он может отыскать ее среди других игрушек. Таким образом, зрительные и слуховые ощущения, вызываемые этой игрушкой, становятся ассоциативно связанными. На языке нейропсихологии это означает, что зрительный и слуховой гнозисы, имеющие отношение к погремушке, вступили в ассоциативные отношения.

Остановимся на понятии только что употребленного термина гнозис.

Гнозис (от греч. γνώσις– «знание») в нейропсихологии – это узнавание.

Виды гнозиса соответствуют имеющимся у человека рецепторам – периферическим частям анализаторов. Этим определяется степень значимости каждого из них. Так, вкусовой и обонятельный гнозисы гораздо менее важны для современного человека, чем слуховой, зрительный и тактильный. Между тем древнему человеку они были жизненно необходимы и выполняли важнейшие приспособительные функции. Всем известно, что человек сам изобрел способы укрываться от холода – непогоды вообще; сам разузнал, что можно употреблять в пищу, а что нельзя, и пр.

В истории развития философской мысли человека были течения гностиков, которые считали, что мир познаваем, и агностиков, проповедующих непознаваемость мира.

С появлением гнозиса часть ощущений, то есть врожденных реакций психики на воздействие внешней среды, стала притупляться или вовсе отмирать. Человек приобрел и продолжает приобретать знания, заменяющие необходимость в непосредственных ощущениях. Недаром матушка Митрофанушки из комедии Фонвизина «Недоросль» говорила: «Зачем географию изучать, если извозчики есть?» Теперь появились указатели пути – навигаторы, которые во много раз превосходят «извозчиков».

Для современного человека наиболее актуальны зрительный и слуховой гнозис.

Поскольку объекты разнообразны по своей природе, выделяют несколько видов зрительного гнозиса: предметный, цветовой; лицевой; симультанный.

Предметный зрительный гнозис – наиболее важный для ориентации в окружающей действительности. На основе зрительного гнозиса человек различает предметы.

Зрительный гнозис – основной канал восприятия мира. Физическое зрение обеспечивает лишь способность видеть, а зрительный гнозис позволяет узнавать увиденное, соотносить видимые объекты мира между собой.

Формирование зрительного гнозиса начинается с узнавания реальных предметов и реалистических изображений. Маленькому ребенку (до двух лет) понятны и интересны игрушки и картинки, которые как можно более приближены к оригиналу. Стилизованные (сложные, вычурные) игрушки и картинки, которые так часто предлагаются маленьким детям, большей части из них трудны. Вначале необходимо усвоить простые зрительные объекты, научиться выделять в них существенные признаки, сопоставлять предметы между собой и т. д. Например, для того чтобы отличить стол от стула, ребенок должен сделать вывод о том, что у стола нет спинки, а у стула она есть, что стол, как правило, больше по размеру, чем стул. Имея игрушки – копии посуды, мебели, животных, овощей, фруктов и пр., дети быстрее осваивают столь необходимый им мир предметов. Начиная с двухлетнего возраста они проявляют интерес к простым стилизациям типа «мультиков». Такие изображения более символичны по своей сути, а следовательно, требуют более зрелого мышления. Со временем детям становятся доступны в значительной степени стилизованные рисунки: штриховые, теневые, наложенные, перечеркнутые, фигуры Поппельрейтера.

Для того чтобы приобрести слово, необходимо владеть обобщенным образом предмета, который осваивается благодаря зрительному гнозису (ЗрГн). Только в этом случае звуки, составляющие слово, становятся фонемами, то есть первичными смысловыми единицами языка. Вырабатывается механизм фонематического слуха (ФнСл). Ниже приведена схема, демонстрирующая роль предмета в приобретении способности понимать слова.

Предмет является центральным объектом зрительного гнозиса, так как именно он обозначается словом. В паре «предмет-слово» предмет является означаемым, а слово – означающим. Важно при этом, что слово обозначает не конкретный предмет, а его обобщенный образ.

На рис. 57 показано, что для того, чтобы понять слово, в определенный участок слуховой коры мозга, отвечающий за обработку фонемного состава слова, из зрительной коры должна поступить информация об обобщенных образах зрительно воспринимаемых предметов.

Вне поступления образов внешнего мира слуховая кора и соответственно звуковая оболочка слова останется «пустой», не наполненной содержанием. Помимо зрительных образов, в наполнении слова содержанием участвуют и тактильный, и слуховой образы предмета, иногда обонятельный и вкусовой. Однако они играют дополнительную, вспомогательную роль. В любом случае предметные образы наполняют слово, делают его осмысленным.

Рис. 57. Роль обобщенного образа предмета в способности понимать слова

Цветовой гнозис, так же как и зрительный, развивается постепенно. Вначале осваиваются яркие цвета спектра (красный, синий, зеленый), затем – менее яркие – белый, черный, коричневый, оранжевый. При этом дети, рисуя, могут изобразить траву красной, небо – зеленым и пр. Такое «свободное обращение» с цветом вполне допустимо, и исправлять ребенка, меняя выбранный им цвет на другой, более реалистичный, не следует. Чтобы отнесенность цвета к предмету устоялась, необходимо более зрелое видение, а оно формируется не сразу. Кроме того, индивидуальное восприятие цвета может долго оставаться нестандартным и для взрослых людей, что находит свое выражение в художественном творчестве. Мы часто видим на полотнах великих мастеров использование цвета не с реалистических, а художественно-психологических позиций. В выборе цвета детьми также движет психологический фактор. Аналогичным образом следует относиться и к самим изображениям предметов. Несоблюдение пропорций, подчеркнутая геометризация рисунка детей до 5 лет – явление нормативное.

Взрослые не должны мешать детям выражать свое отношение к действительности, то есть учить их рисовать по канонам. Роль педагога, обучающего детей рисунку, должна сводиться лишь к усилению того, что изобразил сам ребенок, к расстановке акцентов соответственно его собственному замыслу.

К 6–7-летнему возрасту усваиваются не только цвета спектра, но и их оттенки. Умение подобрать оттенки к цвету принято оценивать и как свидетельство зрелости цветового зрительного гнозиса, и как продвижение в мышлении, а именно – в способности к классификации явлений.

Лицевой гнозис – особый вид зрительного гнозиса. Он формируется относительно изолированно от остальных видов зрительно-гностической деятельности. Первое, что усваивает ребенок зрительно, – это лицо матери или другого самого близкого ему человека. Затем приобретается способность различать и запоминать лица разных людей. Излишне говорить, что память на лица необходима для общения с окружающими людьми в течение всей жизни.

Симультанный (одномоментный) гнозис – это способность видеть (одновременно) сложные изображения целиком, укладывать детали в единое целое, выделяя существенные и второстепенные признаки. Таким способом воспринимается, в частности, сюжетная картина. Если не охватить ее взором целиком, то сюжет, например, известной картины Федотова «Сватовство майора» и многих других картин может быть совсем не ясен или понят превратно.

Слуховой гнозис характеризуется необходимостью восприятия последовательности стимулов, протекающих во времени. Такое восприятие носит название сукцессивного. Этим оно отличается от зрительного восприятия, в структуре которого значительное место занимают операции, протекающие в пространстве и, как было сказано выше, одномоментно (симультанно).

Слуховое восприятие, как и другие высшие формы гнозиса, является активным процессом, требующим значительного объема произвольного внимания. Вместе с тем нередко оно трактуется как процесс пассивный, хотя включает в свой состав даже моторные компоненты (имитация и пропевание звуков в рамках неречевых шумов и музыкального слуха; проговаривание – для речевого слуха).

Речевое слуховое восприятие организованно в фонетическую и фонематическу системы, формируемые в рамках данного языка.

Единицей фонетической системы является звук речи (условно – фонетема). Фонема (единица речевого акустического восприятия) является основной смыслоразличительной единицей речи. Несмотря на это, она, как и звук речи, воспринимается в устной речи путем восприятия на слух.

Патология, возникающая во вторичных зонах левой височной доли, вызывает нарушения прежде всего импрессивной стороны речи. В силу тесных связей с речедвигательными зонами страдает также и экспрессивная речь.

Восприятие неречевых звуков осуществляется правым и левым полушариями. Однако есть убедительные данные, указывающие на то, что в мозговой организации невербального, в том числе и музыкального, слуха преимущественную роль играет правая височная область. Левая височная доля обеспечивает восприятие речевой информации за счет способности к декодированию фонологического (фонематического) кода языка, а правый висок – в основном за счет расшифровки просодической (ритмико-интонационно-мелодической) стороны высказывания.

В силу сукцессивности овладение слуховым гнозисом требует умения раздельного (дискретного) «отслеживания» элементов ряда. Восприятие какого-либо из фрагментов слуховой информации не обеспечивает ее понимания в целом. В связи с этим важно, чтобы в ранний период онтогенеза ребенок приобрел способность прослеживать различные следующие друг за другом цепочки слуховых стимулов, например мелодий, слов.

Единый слуховой анализатор включает две функциональные системы:

а) восприятие речевых звуков;

б) восприятие неречевых звуков.

Корковым концом анализатора являются височные доли мозга.

Важно учитывать, что слуховое восприятие, как и другие высшие формы гнозиса, является активным процессом, включающим в свой состав и моторные компоненты.

Если речевое слуховое восприятие выходит за рамки опознания звуков речи и членораздельного восприятия звуковой структуры слова и служит целям понимания слов, то включается фонематическая система. Последняя формируется на основе речевого слухового гнозиса, но относится к более высокому по иерархии символическому (языковому) уровню организации психики человека.

Таким образом, слуховой гнозис представлен относительно элементарными видами слухового восприятия – собственно гностическими. Это неречевой слуховой гнозис и речевой слуховой гнозис, а также более сложный вид слуховой обработки слышимой речи – фонематический слух, позволяющий понимать слова.