Татьяна Викторова
Золушка барачного квартала

Глава третья

Утром Элька проснулась, почувствовав, что кто-то щекочет ей лицо. Петька, слегка склонившись, и дотрагиваясь старым капроновым бантом, наблюдал за ней.

– Отстань, дай поспать, – она отвернулась.

– Мамка сказала, вставать пора, отправила тебя будить.

– Не придумывай, это ты снова шкодишь…

– Ну, долго еще лежать будешь? – в комнатку заглянула Раиса в цветастом халате.

Элька неохотно повернулась. – Воскресенье же…

– Ну и что? – Раиса, поставила по-хозяйски руку в бок. – Ты во сколь вчера пришла-то, а, гулёна?

– Вовремя пришла.

Раиса слегка подтолкнула Петьку, и тот вышел из комнаты, а сама села на постель к Эльке, сложив руки на коленях.

– Я чего сказать-то хочу, слышь?

– Ну, слышу.

– Ты если залетишь… то я с твоим отпрыском сидеть не буду, да и не на что тебе сидеть будет, денег лишних нет.

Элька подскочила, как ужаленная. – Вы чего несете? кто залетит? я вообще еще учусь…

– Ну-ну, учится она… а кто ночью заявился… Ушла в новом платье и туфельках новых… я заметила… а явилась откуда – неизвестно.

– В дом культуры с Зойкой на концерт ходили, папка знает, я ему говорила.

Раиса поднялась. – Ну, я предупредила, а дальше сама думай…

Элька натянула одеяло на голову, закрыв лицо, чтобы вообще ничего не видеть. А ведь было такое хорошее настроение. Даже когда Петька разбудил, она все еще была счастливой.

«Ничего, – подумала девушка, – сейчас все пройдет, тьфу на эту Раиску, на ее гадкие слова». Она попыталась закрыть глаза и вздремнуть еще, но теперь уже сон не шел.

– Эля, ты это… пойдем, сказать чего надо, – отец позвал ее на улицу.

В коридоре из третьей квартиры доносились звуки пластинки, это тетя Сима с дядей Сережей крутят свои любимые песни. Элька привыкла уже и к голосу Утесова, и Ободзинского, и Майи Кристалинской. Вообще эта супружеская пара, тетя Сима и дядя Сергей, Эльке нравились. Спокойные, дружные, кажется, они даже любили Эльку и сочувствовала ей, скорей всего из-за Раисы.

На улице начинался новый день, солнце набирало свою силу, птицы щебетали в листве, и если закрыть глаза, то можно было подумать, что мир, и в самом деле, прекрасен.

Деревянное крыльцо было огорожено перилами, и отец наклонился, опершись.

– Пап, ну я не поздно пришла, – Элька поняла, о чем хотел поговорить отец. – Просто дверь была заперта, поэтому я в окно. А так все нормально.

– Ну, ты все равно допоздна-то не ходи, район у нас не очень-то спокойный. А мне думай, что хочешь. И еще, дочка, что хочу сказать… помнишь, договаривались же, что деньги в общий котел, семья все же у нас. Моя и Раисина заплата в общий котел и твоя стипендия.

Элька вспыхнула от несправедливости. – Так я же отдаю!

– Отдаешь… а туфли на что купила?

Элька отвернулась. «Все понятно, ночная кукушка накуковала», – подумала она, не сомневаясь, что Раиса еще ночью успела наговорить на нее.

– Пап, я отдаю стипендию, как и договаривались. Но ты же знаешь, в этом году у меня стипендия повышенная, – она старалась держаться спокойно, – учусь хорошо, вот и дают повышенную. Вот насколько мне повысили, вот эти небольшие рублики, я оставляю себе. Имею право?

– Вот кода будешь самостоятельно жить, тогда оставляй себе.

Эльке хотелось заплакать. Когда Раиса выговаривает, или ругает ее, не так обидно, она ведь чужая. Но когда отец – у Эльки все внутри возмущается.

– Скорей бы! – прошептала она.

– Чего скорей?

– Скорей бы уж самостоятельно жить!

– Ну, ладно ты, не торопись, я же отец все-таки, должен тебя жизни учить. А ты слушайся.

– Пап, да я и так слушаюсь.

– Ну ладно, ладно, дочка, все же хорошо. Вот дадут нам трехкомнатную квартиру, тогда как заживем…

– Ага, когда это будет, городская очередь почти на месте стоит.

– Ну, когда-то же будет…

Они вернулись домой. Элька, в отличие, от отца и Раисы, не мечтала о квартире, потому как для нее мало что изменится, разве что район, а так – снова жить под одной крышей.

Петька уже стоял с тетрадкой и жалостливо смотрел на Эльку.

– Пошли, – сказала она на ходу, – что с тобой делать…

И этот рыжий пацан, совершенно чужой ей, да еще сын ненавистной Раисы, уселся, приготовившись писать под диктовку.

– А может тебе еще каши манной в рот положить? – спросила она. – Совсем разленился… хочешь, чтобы я за тебя написала?

– Нееет, я сам буду писать, ты только диктуй.

– А вот шиш тебе без масла… давай, рассказывай, что там задали, будешь сам учиться.

Петька надул губы, смотрел в потолок, вспоминал, пытаясь связать между собой слова, Элька подсказывала, исправляла, заставляла повторять. Наконец, он написал первое предложение и устало бросил ручку.

– Ну, если ты уже устал, то я пойду, – сказала Элька.

– Нееет, давай вместе.

– Тогда пиши. Или пусть тебе мать помогает…

– Нееет, – захныкал пацан, – мне попадет.

– Ну, тогда пиши.

Из дома Эля вырвалась только после обеда, нестерпимо хотелось увидеться с Зойкой.

– Лёнечка вчера так пел, так пел… два раза мы с ним взглядом встретились! – Зойка радовалась как ребенок, вспоминая прошедший вечер.

– Да ну его этого Лёнечку, ты лучше скажи, как домой добралась?

– Нормально доехала… представь, за мной этот увалень Потапов увязался.

– Да ну? провожал?

– Получается, так. Я на остановку и он за мной, я в автобус – он тоже.

– Чего говорил?

– Да что он скажет… в кино звал.

– Ну а ты?

– Ну не знаю… ой, погоди! Ты как? как доехала? провожал тебя парень тот светленький?

Элька с довольным видом посмотрела по сторонам, присела на скамейку под тополем. – Слава его зовут. Провожал… сначала гуляли…

– Вот это удача! Да ты влюбилась… ну это хорошо, теперь не упусти свою удачу, держи крепче.

– Какая удача, Зойка, мы просто договорились встретиться…

– Ну и встречайся!

Элька вспомнила, как она пряталась в подъезде пятиэтажного дома и сникла. – Тут представляешь, такое дело, тебе только скажу…

– Что? что случилось? он приставал к тебе?

– Нет, он совсем не такой, он совсем другой… это я, я виновата, обманула его, сказала, что живу в другом доме. В общем, не сказала, что в бараке живу…

– А почему? – Зойка искреннее не понимала, почему Элька не сказала правду.

– Потому что… мне стыдно. Что я ему скажу, что живу в этом старом районе? Да он испугается, тем более, он из центра…

Зойка присела рядом, задумавшись. – Ну, так-то да, но, с другой стороны, придется сказать правду…

– Придется, – Элька вздохнула, – только надо решиться… и тогда он просто исчезнет и закончится моя сказка.

– Ну, погоди, не расстраивайся, может, не исчезнет. Если нравишься – не убежит.

Из раскрытого окна послышалась песня. – Концерт по телевизору начался, – сказала Элька, – это значит уже четыре часа, а мне к пяти надо. Ну, я побежала!

– Эля, ты скажи все-таки правду, лучше сразу сказать, – крикнула вслед Зойка.

Чтобы не привлекать внимания Раисы, Элька надела другое платье – простенькое, как будто никуда не собирается. Оглядела себя – вроде не помято, рукав фонариком изящно обхватывал руки, ткань кораллового цвета тоже ей к лицу. Она вздохнула, взглянув на платье, подаренное тетей Людой, и вышла из дома.

На крыльце столкнулась с Петькой.

– Ты куда? – мальчишка схватил ее за руку. – А мамка знает?

– Слушай, Петя, хочешь хорошо учиться?

– Ну да, надоели двойки, мне за них влетает.

– Тогда перестань мамке жалобиться, а я тебе с учебой помогу.

Петька задумался. – Ладно, я тебя не видел.

Да, в общем-то, Эльке уже было все равно, скажет Петька или не скажет, она торопилась на свидание.

Автобуса долго не было, и Эля опоздала, поэтому пришлось бежать к фонтану. А он ходил вокруг, поглядывая по сторонам. – Слава! – крикнула она.

И не надо ничего говорить. Стоило лишь взяться за руки, как, не сговариваясь, пошли в одну сторону, к кинотеатру.

А потом той же дорогой шли к ее дому (Слава думал, что к ее дому, а Элька со страхом думала, что все-таки надо сказать).

Но не хотелось ей признаваться, ей казалось, что своим признанием она все разрушит, а так хотелось еще побыть вместе, запомнить его глаза, смотреть на него долго.

– Вот не могу понять, почему именно в техникум поступила, – спросил Слава, – сама ведь говоришь, хорошо в школе училась, могла бы в институт поступить.

– Ну, знаешь, так получилось, может просто поторопилась, – уклончиво ответила девушка. – А что, разве техникум – плохо?

– Да ну, почему плохо… да вообще не важно, где ты учишься, главное – ты мне очень, очень понравилась.

Элька обхватила щеки руками, проверяя, не покраснели ли они.

– Совсем меня смутил.

– Ну а что… это правда. – Он остановился, взял ее за руку, – у меня диплом на носу, все-таки последний курс, так что часто не получится видеться. Но после защиты хоть каждый день.

– Какой ты счастливый – последний курс. А мне только на следующий год.

– Ну, так и хорошо, могу помочь, я ведь в политехническом учусь…

Элька рассмеялась: – Ты будешь со мной заниматься?

– Ну почему «заниматься», с дипломом могу помочь…

Было еще светло, и он засмотрелся на нее. – Ты, знаешь, Эля, ты такая необыкновенная… я даже удивляюсь, что мне повезло встретить такую девушку. Мне кажется, у тебя и родители такие же добрые, светлые что ли…

Элька опустила голову, ведь она как раз настроилась сказать правду, а тут про родителей, и ее слова так и остались несказанными.

– Ну, я пришла, – они снова стояли возле той пятиэтажки, что у самой реки.

– Скажи, где твои окна, – попросил он, – ты мне помашешь из окна, мне легче будет, когда снова тебя увижу.

Элька махнула куда-то в сторону и торопливо пошла к подъезду.

– Ты не сказала, где твои окна…

– Да вон на пятом этаже, – крикнула Элька и скрылась в подъезде.

– Ой, что теперь будет, – она прижалась к стене. Потом поднялась на второй этаж. Из маленького подъездного окна было видно, как Слава прохаживается по двору, поглядывая на чужие окна.

Элька вдруг почувствовала, что захотелось в туалет. Вспомнив выпитую газировку, прошептала: – Ну, Славочка, иди уже, пожалуйста, а то мне домой срочно надо…

Парень еще минут пять постоял и пошел в свою сторону. Элька выскочила и помчалась к остановке. Ей повезло – автобус подошел сразу.

Она так торопилась домой, что Зойке пришлось ее окликнуть.

– Элька, куда бежишь? остановись!

– Ой, Зоя, погоди, – она кинулась к деревянному строению во дворе Зойкиного дома. А та со смехом наблюдала, как изящная Элька кинулась к туалету.

– Ага, приспичило что ли? В городе не могла сходить?

– Ну не могу же я сказать Славе: ты подожди, я в туалет схожу…

Зойка сначала расхохоталась а потом взгрустнула. – Какие мы с тобой дурочки, мечтаем замуж выйти, а сами стесняемся парню сказать, что в туалет захотели…

– Представь, Зоечка, стесняюсь… и я так и не сказала ему ничего… но я скажу, обязательно скажу. Ну, пока, а то там Раиска с половником уже, наверное, ждет.

В этот раз вернулась Эля вовремя. На крыльце тетя Сима кормила кошку Дымку, пушистую, светло-серой масти.

– Здрасьте, теть Сима!

– Здравствуй, Эличка! Погодка-то какая, так и шепчет…

– Ага, красота, да и только, – Элька остановилась, не хотелось идти домой, к тому же послышался голос Раисы, пытавшейся затянуть песню.

Соседка посмотрела на Элю и вздохнула. – Ты приходи, детка, к нам какой-раз, у нас печенье вкусное есть, угощу тебя.

– Спасибо, теть Сима, забегу, может завтра, – она нехотя пошла домой.

Раиса, разрумянившаяся, в цветастом платье и с яркими бусами на шее, сидела в компании своей давней знакомой Тамары. Обе веселые, они хохотали, рассказывая что-то друг другу. Отец уже лежал на постели, отвернувшись к стене и посапывая. Слаб был Николай, выпьет немного , поплачется о жизни своей и засыпает. А Раисе веселье требовалось как можно дольше.

– О-ооо, доча моя пришла! – Раиса раскинула руки в разные стороны, словно собираясь обнять.

По Эльке словно током прошлось от этих слов, настолько фальшивыми они казались. – Гляди, Тома, какую мы красавицу с Николашей вырастили. Невеста готовая!

Томка, взгляд которой уже помутнел, одобрительно кивнула. – Молодец, Рая, ты настоящая мать…

– И ты настоящая мать, Тома! Сына с Василием какого вырастили! Вчера встретила, так не узнала.

– Ага, Родька у нас – завидный жених.

Рая схватила Эльку за руку. – Садись с нами, посиди.

– Здрасьте, теть Тома, – Элька для приличия поздоровалась с гостьей. – Только мне идти надо, завтра вставать рано…

– Ну, так и что? Пять минут посидишь, не убудет от тебя, уважь нас с Тамарой, – настаивала Раиса.

Элька присела.

– А тебе восемнадцать-то есть? – спросила Тамара.

– Есть.

– Слышь, Рая, так вот же невеста моему Родьке…

– Так и я о том говорю! – Раиса стала трясти Эльку за руку. – Выходи за Родиона, вот такая семья! У них машина есть…

У Кочкиных, и в самом деле, имелся старенький Москвич, которым Тамара гордилась.

Москвич был далеко не новый, но на ходу, и для Раисы оставался пока только мечтой. Предлагая Эльке выйти замуж за двадцатипятилетнего Родиона, хмурого парня, не ужившегося с первой женой, она, всегда, представляла Москвич, почему-то решив, что Кочкины будут возить ее безотказно.

– Теть Рая, я лучше пойду, – Элька поднялась, – правда, рано вставать.

– Сядь, я тебе говорю, не выпускай свои иголки, ёжик ты этакий…

Но тут помощь пришла, откуда Элька не ожидала: Петька вышел из комнаты с тетрадкой. – Элька, пошли, мне надо задачу по математике решить, – и он потащил ее за руку.

– А чего так поздно вспомнил про задачу? – возмутилась Раиса. – Чего вдруг на ночь глядя?

– Забыл я, пусть Элька поможет.

– Ну ладно, пусть поможет, – согласилась она.

– Какая задача? мы же днем все решили, – зашептала Элька.

Петька в ответ, тоже шепотом: – От жениха тебя спасаю… а то выдадут замуж, кто мне будет уроки помогать делать.

Элька, прижав к себе подушку, тихо рассмеялась. – А ты сообразительный, оказывается. Ну, спасибо.

– Ладно уж, должна будешь, – по-деловому сказал мальчишка.

Глава четвертая

Она стояла на том же месте – у фонтана. Это было место их первого свидания. Прошло два месяца после их знакомства. Слава защитил диплом, а Эля сдала сессию, и теперь, оба влюбленные, свободные от учебы, бежали на встречу друг другу, именно бежали, потому что, как говорила Эля, внутри поют птицы и порхают бабочки. И это было чувство, незнакомое до этого, чувство, которое не хотелось потерять.

Единственное, что ее огорчало, можно сказать, мучило, это ее молчание про их район. И всего-то нужно признаться, что живет она на том – на другом берегу – и разделяет эти берега речушка. А вот при каждой встрече решимость ее куда-то улетучивалась и она молчала.

– Мы с тобой в горы сходим. Как смотришь на такое предложение? – спросил Слава.

Элька улыбается, смотрит ему в глаза. – В горы… да хоть на край света, – отвечает, а сама уже мечтает, как вырвутся из душного города, как побудут вместе хоть на несколько дней.

– Это мой дом, я здесь живу, – они стояли напротив Славкиного дома, кирпичной девятиэтажки, – давай зайдем, с родителями познакомлю…

На лице Эльки появился неподдельный испуг. Это было неожиданно для нее, и она совершенно не готова к знакомству.

– Нет-нет, не надо, – залепетала она, придумывая на ходу причину.

– Ну да, понимаю, надо заранее предупредить. Тогда давай так сделаем: договоримся на воскресенье, например, и ты придешь, вместе придем… ну надо же когда-то знакомиться.

Элька кивнула, вспомнила свой барак, подумав, что придет время, надо будет знакомить Славу с отцом и Раисой. С отцом – ладно, тут понятно, а вот с Раисой – это представлялось смутно.

Они брели по улицам, направляясь к мосту.

– Эля, что с тобой? Ты какая-то задумчивая, как будто что-то тебя тревожит. Может дома что-то случилось? как родители? не болеют?

Она вздохнула. – Не болеют.

Он остановился, охватил ее руками, словно закрывая от ветра, от всех бед, его губы оказались у Элькиного виска. – Если что-то не так, скажи, может, я чем-нибудь помогу, я ведь… люблю тебя, Эличка, – он впервые признался ей в любви.

А потом еще долго говорил слова, которых Эля еще никогда не слышала. И казалось ей, они одно целое, как одно дыхание, как корни одного дерева, разделить их невозможно.

Элька, отличалась довольно крепкой нервной системой, но здесь, в этот момент она расплакалась. Очень тихо, почти беззвучно, чтобы не слышал Славка, слезы потекли по щекам…

Он ощутил их, стал вытирать ее лицо. – Эличка, ну что ты, кто тебя обидел? Может я не то сказал?

– Нет, всё то, всё самое нужное сказал, это я… прости меня, так получилось… не смогу я пойти к твоим родителям, обманщица я.

Славка даже улыбнулся, настолько неправдоподобными показались ее слова. – Почему? в чем обман? ты, наверное, шутишь?

– Нет, Славочка, не могу я шутить со слезами на глазах. – она кивнула в сторону пятиэтажки: – Это не мой дом. Я не там живу, я живу за рекой, в барачном районе, да-да, в самом старом районе города, который уже давно обещают снести…

– Ну а почему же сразу не сказала?

– Боялась. Думала, тебе неприятно даже появляться в нем, ни дорог толком, ничего… вот. – Она отстранилась от него.

Славка от волнения пригладил светлые волосы, расстегнул ворот рубашки, словно стало душно.

– Ну почему сразу-то не сказать? Это что получается – я тебя провожал, а ты потом бежала на ту сторону по темноте… Эля… ну разве так можно? Ох, ну и трусиха! Сказать боялась, по темноте ходить не боялась… и что там такого в вашем районе, что ты не хотела мне его показывать?

– Там живут родители, вернее – отец и мачеха. И с мачехой у меня контакта нет, почти нет, в общем, у меня все гораздо сложнее, чем у тебя. Хотя у тебя вообще все хорошо: папа, мама, диплом в кармане…

– Эля, ты что, ты упрекаешь меня?

– Нет, нет, Славочка, прости, я просто разницу хочу показать…

– Да меня не интересует твой социальный статус, я когда увидел тебя, все решил сразу, единственное – не знал, как ты отнесешься к нашему знакомству.

Это был их первый столь серьезный разговор, когда так открыто они говорили друг другу.

– Слава, я не знала, так получилось. У нас все началось красиво, и мне захотелось, чтобы так же красиво продолжилось.

– Знаешь, это сейчас отец у меня директор предприятия. А ведь он приехал с вещмешком в город, когда был совсем молодым, сразу после школы. Он у нас такие университеты прошел… нам и не снилось. Он всего сам добился. И, между прочим, когда родители поженились, у них и вещей-то не было, а жили первые лет пять-шесть в бараке. Правда, это в другом городе было, но не важно… я даже немного помню нашу барачную жизнь, даже соседей помню.

Он снова подошел к ней. – Эля, давай договоримся: чтобы не случилось, делиться друг с другом, мне кажется, так будет правильно и так будет легче нам обоим. Ведь я люблю тебя…

– Славочка, – Элька кинулась ему на шею, – как хорошо, что ты есть! Как хорошо, что ты есть на свете! Прости меня, это единственная и последняя неправда…

– Моя милая, моя добрая, моя удивительная девчонка… я никому тебя не отдам, никогда…

Показался автобус. – Славочка, мне домой надо, я поеду.

– Я с тобой, провожу.

– Проводишь, в следующий раз проводишь, а сегодня, я знаю, ты говорил, родители тебя пораньше домой ждут.

– Ну да, у них годовщина свадьбы.

– К тому же еще светло.

– Плакать не будешь? – строго спросил он.

– Нет, теперь не буду.

– И все-таки ты немного артистка, – Слава улыбнулся, – делала вид, что живешь в том доме, а я ведь ходил возле него и думал, где же твои окна.

– Славка, ну прости, пожалуйста, – она уткнулась ему в плечо, – мне и так стыдно.

– Ладно, все, забыли. В субботу приходи к фонтану, обговорим, когда к родителям моим знакомиться пойдем.

– Что? уже? – Элька снова испугалась.

– Да не дрожи ты так, они не страшные…

– У тебя папа такой…

– Обыкновенный он, только работа ответственная. Должен же я кода-то познакомить со своей невестой…

– Солнце уже опускалось за горизонт, а они не могли расстаться, расцепить руки…

Зойка увидела подружку, поджидающую на скамейке под тополем. Этот тополь и от солнца защита, и от дождя, если дождь не сильный.

– Золотарева, ты светишься вся, как начищенный пятак, – Зойка шла с пачкой печенья и на ходу успевала жевать.

– Угощайся, – она подала печеньку.

– Не-еее, не надо, а то пить захочется…

– Ну и ладно, колонка рядом. Ну, говори последние новости, чего там у тебя…

Элька сидела с серьезным выражением лица, сложив руки на коленях. И с тем же серьезным видом, повернувшись к Зойке, сказала: – Я все Славе рассказала, всю правду…

– А он что? Ты прям как на экзамене, чего такая? Ну, говори, он то что?

И у Эльки на лице «вспыхнула» улыбка, потому что сдерживать ее она больше не могла. Схватив подружку за плечи, стала слегка трясти. – Зоечка, он меня своей невестой назвал! И еще сказал (Элька прикрыла глаза), – что любит меня… представляешь?

– Упасть – не встать! Вот это расклад, вот это я понимаю! Так это… ты, поди, скоро замуж выйдешь?!

– Ой, наверное. – Элька перестала улыбаться. – Ты знаешь, я как-то все равно боюсь… ну, замуж боюсь, потому что не хочу как отец с Раисой, не живут, а существуют. Я хочу, чтобы… ну вот как в книжках писали, чтобы и в горе, и в радости… хотя горя совсем не надо…

– Это точно, горя ты и так хлебнула. Ну, что, подруга, молодец, что решилась! И нечего стесняться наших трущоб. Эх, где наша не пропадала!

– Ты знаешь, я сейчас вообще не переживаю об этом, мне, кажется, я такая счастливая… в субботу договоримся со Славой, когда к его родителям пойдем… в смысле знакомиться.

– Так, Золушка, платье свое голубое надень и туфли белые, будешь, как принцесса…

– Ага, на горошине, – девчонки рассмеялись.

– Здрасьте, теть Сима, – Элька взлетела на крыльцо, застав соседку за любимым занятием – она кормила кошку Дымку.

– Здравствуй, Эличка.

Девушка присела рядом, погладила кошку. – Повезло тебе, киска. Вон какая хорошая у тебя хозяйка, – Эльке казалось, в эти минуты она любит всех, всем готова была сказать доброе слово.

С улыбкой появилась дома, озадачив своей улыбкой Раису, штопающую Петькины носки.

– Чего лыбишься, в лотерею что ли выиграла? – угрюмо спросила Раиса.

– Лучше!

– Чего лучше? – Раиса отвлеклась от работы.

– Да так, пока ничего…

– Ну, тогда и нечего скалиться, лучше вон мясорубку Кочкиным отнеси, брала я у них, наша-то совсем старая.

– Мне постирать надо, так что, теть Рая, к Кочкиным я не пойду. – она позвала Петьку. – Петя, сбегай, пожалуйста, к Кочкиным, отдай мясорубку тете Тамаре.

Петька беспрекословно принял из рук Эли мясорубку.

– Ишь, ты распорядилась, ребенка гонять, кажется, я тебе сказала, а не Петьке. – Раиса посмотрела на сына. – А ты чего кинулся выполнять задание, как будто на службе у нее?

– Так она же волшебное слово сказала: «пожалуйста». – Петька удивленно смотрел на мать.

– Тьфу ты, воспитательница нашлась, настроила пацана.

– Да никого я не настраивала, пусть сбегает, а я пока постираю, заодно и халатик ваш выстираю, вон он лежит.

Раиса смягчилась. Предложение, выстирать халатик, ей понравилось. – Ну ладно, стирай. – Потом взглянула на сына. – А ты чего стоишь? беги уж.

Когда Петька ушел, Раиса уже почти по-доброму сказала: – Я ведь хотела, чтобы ты к Кочкиным зашла, а там Родион, сын их, может, вы договоритесь, жених-то он не плохой.

Элька рассмеялась. – Да не нужен он мне. И никогда не интересовал, пусть другую себе невесту найдет, а у меня…

– Что у тебя?

– Да так, ничего.

Элька уже развешивала белье, как появился отец. – Чего вдруг на ночь глядя стиркой занялась?

– Да есть же время, да и сессия закончилась.

Отец присел на ступеньку крыльца, и показался Эльке печальным.

– Пааап, ты не заболел случаем?

– Да здоров я, телом здоров, а душой болею.

Элька присела рядом, прикрыв коленки ситцевым платьем. Несмотря на выбор отца, привести в дом Раису, она все же жалела его. – А ты скажи, может, я помогу чем, – предложила она.

– Да чем ты поможешь, дочка, это я должен тебе помогать, – он положил ей руку на плечо. – Эх, Элька, дочурка моя… прости непутевого отца… тяжело тебе с нами.

– Да ладно, пап, все нормально, справимся.

Но на Николая словно волна накатила и уже невозможно было остановить. – Мамка-то твоя совсем другая была, не то что Раиса. Любил я ее, ох любил… потому может и тяжело было пережить мне это горе… заглушить хотел, а чем заглушишь… А тут Раиса со своей любовью… Ну, думал, может, забудусь, вот и заглушил, – он вытер глаза, полез в карман. – Вот держи, денег немного, купи себе чего-нибудь.

– Не, папка, не надо, оставь…

– Бери, говорю, дочка же ты мне…

Элька взяла деньги. – Я знаешь, папа, хочу, чтобы все было в семье справедливо, чтобы деньги, пусть общие будут, но чтобы без обиды, вот что я хочу. И если будет у меня своя семья, то жить хочу так, чтобы не обижать друг друга.

Николай снова вытер глаза и прижал дочку к себе: – Цветочек ты мой, Элюшка, душенька твоя добрая, дай, Бог, чтобы все у тебя было не так как у меня.

– Папка, спасибо, спасибо! – Элька уткнулась в колючую щеку отца. – Ты не представляешь, как мне это важно, особенно сейчас. Ты знаешь, мне кажется, сегодня у меня счастливый день, все так хорошо, что даже страшно.

В субботу Эля сидела у фонтана, поджидая Славу и щурясь от солнца. Она вставала, подходила к кустам сирени, которые уже отцвели, прислушивалась к щебетанию птиц, к жужжанию шмеля, вглядывалась вдаль, где начиналась аллея… но Славки не было.

«Ну, где же он?» – думала она, с тревогой поглядывая на часы, которые остались от матери и которые были дороги ей как память.

Прошел час, а Эля так и сидела у фонтана одна. Она вспоминала подробности их последней встречи, хорошо помнила время и место назначенного свидания – вроде ничего не перепутала.

Прошел еще час. Уже солнце стало садиться. Эля обошла весь сквер, вглядываясь в прохожих, – Славы не было. Несмотря на теплый вечер, холодок прошелся по спине, она почувствовала, как вокруг нее все рушится, как карточный домик, все ее мечты, все ее надежды, казалось, исчезают, и остается пустота.

«Этого не может быть, – думала она, теребя листик сирени, – этого не должно быть, ведь он сказал, что любит меня, сказал, что я его невеста… как же так… разве так можно…»

Она хотела заплакать, но слез не было, и от того стало еще тяжелее. Лучше уж нареветься, выплакаться, а так – что-то тяжелое нависло, и освободиться от этого чувства было невозможно.

Домой идти не хотелось, вызвала Зойку, и та успокаивала ее, дрожащую, растерянную.

– Он не пришел, он вообще не пришел… это потому что я сказала про наш район… а у него такие родители…

– Подожди, сядь, успокойся, – Зойка сама испугалась, потому что никогда не видела подружку такой подавленной. Элька всегда могла справиться с любой ситуацией, как говорили одногруппники: «ровно дышит». А сейчас Эльку словно подменили.

– Один раз не пришел, это еще не беда, – Зойка вдруг встрепенулась, словно ее что-то грандиозное осенило: – Слушай, а может у него случилось что-то…

Элька расплакалась. – Не хочу, чтобы у него что-то случалось, пусть у него все хорошо будет…

– Вооот, надо разобраться, – сказала Зойка, – а теперь быстренько слезы вытерла и улыбнулась. Ну, Эличка, ты же сильная…

– Да, я сильная, – сказала Элька, вытирая слезы.