Татьяна Васильевна Промогайбо
Портреты
Любимый директор
Почему любимый? Да потому что есть с кем сравнивать. Последняя работодатель, кроме себя любимой, не видела никого в упор. Ну, да Бог с ней!
Буду писать про человеческое благородное отношение ко мне Игоря Борисовича. Пришла я на работу в училище, скажем прямо, из-за зарплаты, к которой прилагалась ещё и премия, её я уж точно не зарабатывала.
В мои обязанности преподавателя входило сеять разумное, доброе, но как говорят, разумного с моей стороны пока не наблюдалось.
В группах было по 25–30 мальчиков, со школой у них были проблемы: учеба давалась нелегко, а некоторым не давалась вообще. В седьмом колене словесников в роду у нас не было. Вот и приходилось читать по бумажечке, править запятые у отвечавших учеников у доски.
А они, как могли, так и потешались надо мною. Например, на вопрос о запятой я неправильно строила предложение и невинно вопрошала: «Так стоит или не стоит?». Группа отвечала громко, четко, утвердительно: «Стоит!». И кто знает, что они имели в виду, так как хохотали все без удержу и долго. Могли эмоционально послать друг друга, куда Макар телят не гонял. Я нервничала, уходила из аудитории.
«Вылечил» меня от этого Игорь Борисович. Я явилась к нему в кабинет вся в слезах. Он быстро поднялся со стула, усадил меня за стол, налил чаю. Узнав, что случилось, приблизительно сказал следующее: «Подлецы, обидеть преподавателя, да я их сейчас всех до одного выгоню из училища. Подлецы! Останемся только ты и я. Подлецы!» Повторял он это без улыбки несколько раз, пока я не сообразила, что это всё смешно, извинилась, поняв абсурдность ситуации.
Директор всё время хотел изменить ситуацию в коллективе, хотел, чтобы мы «горели» на работе. И вот он, наивный, повесил почтовый ящик в коридоре, подписал: «Почта Елисея» и, наверное, хотел, чтобы его забросали рационализаторскими предложениями. Не знаю, врать не буду, написал ли ему кто-нибудь.
Подражая Татьяне Лариной, я свои просьбы послала в стихах о том, что в кабинете у меня нет розеток, что у меня нет дополнительного выходного, якобы для написания планов. Теперь уже забыла, что ещё «цыганила». Главное, в кабинете появились розетки, а у меня ещё целых два выходных дня, да ещё и ответ в стихах, подражание Евгению Онегину.
Благодаря директору я побывала на Новый год в Москве, а летом на разводе мостов в Ленинграде.
Детей за перевыполнение плана на заводе награждали коллективными путёвками, за их безопасность отвечали мастера. А преподаватели (белая кость) шли бесплатным приложением. В названных городах мы ездили с детьми только на экскурсии, в «свободное» время колесили, где только нам хотелось. В Москву я брала даже свою дочь-школьницу.
Самая большая благодарность Игорю Борисовичу за мою квартиру. Я получила место в кооперативном доме ещё в медицинском институте, в котором работала до училища. По уставу строительства каждый жилец должен был отработать двадцать дней на доме. Пришла и мне повестка, я отправилась к директору просить отпуск. Выслушав, он сказал: «У нас в училище женщины на стройках не работают. Бери группу мужиков–учащихся, пусть они получают практику».
Это был сумасшедший день. Дети работали от души, выполнили большой объем работы. Я, как заведённая, бегала по этажам, разносила бутерброды. Прораб засчитал мне тридцать дней и просил выйти такой бригадой ещё хотя бы один день.
Запомнилась работа на сборе яблок. Мастеру моей группы необходимо было отъехать домой, послали меня на замену. Весёлое и трудное было время. Детей надо было всё время вдохновлять на работу, ночью сторожить, чтобы девчонки не оказывались в мальчишечьих кроватях. Запах яблок одурманивал не только детей, но и меня.
Когда Игорь Борисович переходил в другое училище, он взял и меня.
Ко мне очень хорошо относились все в училище. С детьми я тоже примирилась, «плюнула» на программу и читала на уроках им повесть «Одлян, или воздух свободы» Габышева, повесть о подростках в тюрьме. Мальчишки потом писали мне из армии (я уже из-за болезни мамы работала в школе рядом с домом), что это чтение перевернуло их сознание.
Один из писавших выпускников, пройдя Чечню, выжив, – Борис Рыженков– работает священником в нашем храме. Он соборовал в последние дни жизни мою маму. Я называю теперь его «Батюшка».
Дорогой Игорь Борисович! С теплотой всегда вспоминаю Вас, наши училища, мастеров и преподавателей, наших учащихся! Здоровья всем и мирного неба!
Линейка в училище в День Знаний.
Наталья Петровна
Если ангелы бывают, то я такую знаю – это Наталья Петровна Колесниченко.
Сколько её знаю (а судьба сводила нас конкретно по работе 3 раза) она всегда в хорошем настроении, улыбается, готова выслушать, помочь, Я никогда не слышала, чтобы она кричала, хотя предметы нашей романтики – мы учителя – этого добиваются всеми фибрами.
Я встретилась с ней в медицинском институте, она работала в лаборатории кафедры биологии вместе с моей соседкой по общежитию Таней Курочкиной, так мы с ней познакомились.
Потом я поступила на работу в профессионально-техническое училище преподавателем русского языка. Она там уже работала биологом. Мы стали белой костью – так нас называл рабочий класс. Наталья прекрасно знает предмет, всех пестиков и тычинок, одноклеточных и человекоподобных, ну и других тварей.
Потом, когда я стала подрабатывать в медицинском колледже, и там встал вопрос о биологе, то я рекомендовала Колесниченко Н. П. Заведующей курсами моя протеже чем – то не понравилась. Догадываюсь, она сама дама вертлявая, в прыжке ноздри рвет, а тут порядочный человек. Но знание предмета победило и эту горгону. Так мы заработали немножко денежек.
Достатка у дочери честного военного маловато. Муж объелся груш. Вот она и бьётся, как может, воспитывая одна дочь Наташу. А девочка получилась хорошая, такая же праведница, и тоже Наташа
Господь посмотрел на них и дал им противоядие – внука Петю, боевого парнишку, который разбирается в бытовых и хозяйственных вопросах лучше, чем мама и бабушка. Слава Богу!
Друзей Наталья Петровна не меняет, а это я, Борисова Оля – итальянка и Нелля – историк по профессии.
Сейчас Наталья живет одна. Как говорил Кобзон: «Живу, как все пенсионеры: телевизор, алкоголь и маразм!» У Петровны алкоголь и маразм заменим не вязание и чтение художественной литературы. С едой не заморачивается: чаёк, бутербродик, что–нибудь на второе. Всё это на красивой тарелочке.
Я очень рада телефонному разговору с Натальей, жду в гости, так как сама уже не выездная. Её тоже недуги гнетут. Надо поднять бокал, чтобы всё пропало. Приходите, Наталья Петровна, прихватите Олю Борисову, Неллю!
Силютина
Такую жертвенность, как у пары Николая и Татьяны Селютиных, своим детям, своим двум сыновьям, их семьям встретишь нечасто.
Познакомилась я сначала с Татьяной Николаевной. Через знакомую она договорилась со мной о репетиторстве для пятнадцатилетнего сына Димы. Всё у нас с Димой получилось, он стал студентом технологического техникума.
Меня поразило, с какой теплотой пара относилась к учителям, а ко мне особенно. Я у них проходила особым авторитетом, со мной советовались по разным вопросам, меня одаривали подарками, я стала гостем на их семейных праздниках. В гимназии такого отношения к учителям не было. Я не о подарках.
Татьяна Николаевна работала на вещевом рынке, были трудные безденежные времена. Она предложила мне на каникулах поехать в Москву и закупить вещи на реализацию, помощь гарантировала.
Ездили тогда на автобусах, оборудованных спальными местами, на дорогу уходили сутки. Татьяна Николаевна – авторитетный член такой «бригады» – располагалась на первом сидении, значит, и я рядом. У меня из дома, кроме воды, взять было нечего. А вот компаньонка еды набрала целых две коробки из-под обуви, помню мы ели всё время. Поездки торговцев в Москву были жутким зрелищем того времени, чтобы в автобусе отсутствовал запах от туалета, останавливались на трассе, придорожного сервиса никакого. Хорошо, если рядом находился хотя бы какой-нибудь лесок, чаще не было.
В Москву приезжали вечером, мылись из бутылок, которые привезли с собой. Утром пошли, так сказать, на промысел. Подруга по торговле объяснила задачу: «по «Лужникам» скупаемся отдельно друг от друга, так как товары у нас разные – «опт» и «розница»». Для меня это был удар. Там толпа страшная, все толкаются, матерятся конкретно на тебя. Товара я не вижу, боюсь, что у меня украдут деньги, поэтому держусь за карман, который вшит в спортивные штаны. В какой-то момент толпа выкидывает меня на клумбу цветов вокруг памятника Ленину. И вот я сижу вся в цветах, реву белугой, никто не обращает внимания. Купила у тётки бутылку воды и задумалась. Деньги у меня все до копейки занятые, теперь потратила на воду, уходить нельзя. Надо бороться, отряхнулась и в гущу толпы, толкаясь, даже матерясь, встала в ряд и вижу товар. Купила всё, что потом продала, не выходя из квартиры.
А где моя Татьяна Николаевна? Встретились с ней у автобуса, забитого сумками, Татьяна заняла место и для моих неподъёмных сумок. Грязные, как черти в аду, моемся из бутылок, надеваем белые носки и вытягиваемся на своих спальных местах. Водитель копается в магнитофонных записях. Николаевна дает ему приказ: «Коля, давай нашу!». Не поверите, звучит:
Ах, какая женщина, какая женщина!
Мне б такую!
Теперь, когда слышу эту песню, то задыхаюсь от хохота. Вспоминаю нас с мешками барахла, грязных. Ах, какие женщины!
Так с Татьяной Николаевной я съездила за лето три раза, успешно распродалась, поправила свой бюджет, сделала ремонт, купила телевизор и большой холодильник, справила себе и дочери наряды. На призыв подруги продолжать торговлю дальше, ответила отказом, так как скоро первое сентября – надо в школу. Правда, поехала ещё один раз в осенние каникулы, но уже неудачно. Деньги у меня вытащила из кармана приличная разговорчивая дама, а другая приличная «втюхала» мне в импортной упаковке отечественные детские вместо взрослых колготки, которые пришлось раздаривать.
На эту поездку мне занимала доллары Татьяна Николаевна, я никак не могла собрать нужную сумму, ей пришлось даже напоминать мне о долге, а тут ещё подоспел дефолт, подорожание доллара. Так что влетела я с этой торговлей «по самые не хочу». Деньги, конечно, вернула.
Татьяна Николаевна меня по-прежнему опекает, помогает во многом.
Николай Иванович – образец мужа в семье. Невысокого роста, худощавый, отличный специалист на работе, хотя и глубоко на пенсии, преданный муж, помогающий жене во всем, заботливый отец и дед маленьких внучат, Ани и Ванюшки. Со своенравной Аней, которая управляет им, как хочет, он гуляет ежедневно. Аня, правда, слушает только его. Ванюшку с мамой по врачам и массажистам тоже дедушка возит.
Он сам построил дом на даче, обустроил с женой участок. Когда сыну нужны были деньги, продали его, оставив себе участок в четыре сотки. Его расстроили, продали, когда другому сыну нужны были деньги. Отдали и свои «гробовые» на ипотеку сыну.
А какие они певуны! Николай Иванович подыгрывает на гитаре и поёт, а Татьяна Николаевна подпевает.
Много лет певунья участница хора, выступающего на городских мероприятиях. В народных костюмах она просто красавица! Вокруг неё сплачиваются люди, не раз я бывала на юбилеях у Селютиных, они очень хлебосольны. Однажды на 70-летии Татьяны собрались певуньи из хора, такой концерт достоин телевизора. У пары много друзей, к ним тянутся многие.
Сейчас семья живёт скромно, борются, как все старики, с болячками, радуются своим пятерым внукам и помогают, чем могут, семьям своих детей
Долгих лет жизни Вам, Татьяна Николаевна и Николай Иванович! Их сыновья, Влад и Дмитрий, такие же «трудяги» и жертвенники. Здоровья всему вашему роду, счастья, мира!
