Татьяна Тэя
Я не продаюсь

Конечно, мне хотелось другого, но вышло то, что вышло. Я везунчик, в общем-то, по меркам среднестатистической девчонки из России. К чему жаловаться?

– Что такое? – замечает он перемену во мне. – Только не говори, что это был осознанный выбор твоих родителей.

– Нет, они ни при чём.

Она ни при чём. Моя мать. Отца я даже не знаю. А маме помогаю, и деньги шлю по возможности. Восемьдесят или сто фунтов для неё в переводе на рубли уже огромная помощь.

Я резко меняю направление, потому что не хочу, чтобы Тимур углублялся в тему моей семьи. Мы с ним родных не обсуждали, и я не расспрашиваю его, потому что боюсь встречных вопросов. Придётся лгать. А мне очень не хочется этого делать.

Выйдя из Сент-Лоренс, мы не возвращаемся к остальным. До самого вечера Тимур меня «прогуливает». Мы приезжаем в старое поместье, где долго бродим по цветущему саду. Сейчас май и ранние растения, которые тут распускаются уже в марте, сменяют более поздние и пышные. В любом случае, Тимур терпит мои девчоночьи загоны, даже фотографирует, пока я позирую в разных локациях, чтобы сделать снимки для социальных сетей.

– Знаешь, последняя модель щёлкает лучше, ты чего себе девайс не обновишь? – делая кадр за кадром, комментирует он. – И отклик экрана там резвее.

– А я сложно привыкаю к новым вещам, – отрезаю я, – мне этот нравится.

Ну не рассказывать же ему, что на новый у меня денег нет, а этот я купила с рук, чтобы хоть уж совсем с древним смартфоном не ходить.

– Может, его разбить, чтобы ты быстрее решилась?

Он, вроде как, и шутит, но смотря на мой несчастный телефон, зажатый у Тима между кончиков пальцев, паникую.

– Кто разбивает, тот и покупает, – выдаю после недовольного выдоха.

– Замётано! – Тим подбрасывает или, вернее, делает вид, что подбрасывает смартфон в воздух, и я ахаю, но Тимур лишь прикалывается, возвращая его мне со своей улыбочкой.

Тема закрыта, и мы гуляем дальше. Конечно, в какой-то момент я начинаю понимать его. В этих старых английских камнях есть своя романтика и атмосфера. Урбанистический либеральный Лондон кажется мне сейчас местом с другой планеты. А вот этот «Нанвелл Мэнор» будто застыл в… когда он там был построен? Ну, если верить информации на входе, первое поместье здесь появилось аж в одиннадцатом веке, современному зданию лет четыреста. Сложно представить такие далёкие даты.

Мне удивительно легко один на один с Тимуром: вне кровати и вне шумных компаний. И ему, кажется, тоже.

И его задумчивый взгляд, который я ловлю на себе то и дело, вызывает у меня толпу приятных мурашек. Очень надеюсь, что ему также хорошо, как и мне.

Может, охапка цветов, которую он мне покупает на обратной дороге в отель в одной из «цветочных ферм», является тому подтверждением? Мы сворачиваем с основной дороги, а Тим так уверено ведёт машину, будто в это место он ездил ни раз. Мне приятно и необычно, потому что Тимур впервые дарит мне что-то. Всё, что я могу – уткнуться носом в лавандового цвета растения, названия которых даже не запоминаю, потому что садовод из меня так себе. Но пахнут они одуряюще прекрасно и внимание Тима, что уж скрывать, согревает моё дрогнувшее сердечко.

День уже плавно перетёк в вечер, а вечер находит страстное продолжение на территории нашего люкса.

Ночью просыпаюсь от какого-то странного звука. Сразу не понимаю, что это Тим говорит. Во сне. Сквозь стиснутые зубы. Подвигаюсь ближе и наклоняюсь, чтобы вглядеться в его лицо, но в номере так темно, что я почти ничего не вижу. Хочу потянуться к прикроватному столику, чтобы включить свет, когда Тимур внезапно выдыхает:

– Инна.

Имя это произнесено с такой мучительной болью, что я застываю. Инна?

А потом резко ложусь на подушку и жмурюсь, потому что дыхание у Тимура изменилось. Понимаю, что он почти проснулся, и мне почему-то не хочется, чтобы он застал меня с поличным, нависнувшей над ним.

Понимаю, что Тим уже точно не спит. Чувствую, как двигается одеяло, когда он заносит руку и, вероятно, проводит ладонью по лицу, стряхивая сон.

Матрас пружинит, когда Тим встаёт, чтобы накинуть халат. Глухой хлопок по столешнице, с которым он подхватывает пачку сигарет и зажигалку, мягкий звук, с которым отъезжает дверь на балкон, практически бьют по ушам и нервам.

И нос щекочет тонкий запах табака, который вместе с ночным ветром приносит ещё больше вопросов в мою голову.

Глава 5

– Губу закатай, – доносится со стороны.

Я поворачиваюсь и утыкаюсь взглядом в рослую блондинку. Про таких говорят – ноги от ушей. Ещё и задница охрененно подкаченная, которую она, естественно, не стесняется демонстрировать. Часто у тех, кто озабочен своим телом, самомнение раздутое, здесь также не исключение. На лице выражение из серии «я круче всех и прекрасно об этом знаю».

– Чего? – бросаю, ни капли не тушуясь.

За год жизни в Лондоне я отрастила себе острый язык. Всё приходит с опытом. Если первое время я в чем-то и комплексовала, то сейчас меня сложно выбить из колеи спонтанными наездами.

Но эта «королевишна» всё-таки выбивает. Своим заявлением.

– Я девушка Тимура. Мы в небольшой ссоре, но это ненадолго, а ты губу закатай, а то того и гляди, язык выпадет до пола и слюна закапает.

Она даже тянет ко мне свои ручонки, видимо, хочет дотронуться и как бы захлопнуть мне челюсть, но я отшатываюсь и смотрю так, чтобы ей стало понятно: со мной такой номер не пройдёт. Я не какая-нибудь мямля.

В голове однако настойчиво долбится мысль: «Это Инна?»

С той ночи на острове Уйат, когда Тим так неосторожно произнёс во сне женское имя, я постоянно думаю о мифической или реальной Инне. А спросить его не могу, потому что банально боюсь услышать неудобный для меня ответ.

Кто она, чёрт её возьми такая, и почему Тимур шепчет про неё сквозь сон? Это не даёт мне покоя.

Ещё не могу понять: мы вместе или мы не вместе? По всем признакам – вместе. Мы почти не расстаёмся, постоянно на связи, строим планы, общаемся легко, спим друг с другом много – в целом, ведём себя, как любые парочки.

И всё же: отношения будто наполнены ложью.

Он не знает обо мне ничего. А я о нём. Между нами повисли тайны. Мои, его… прошлые?

Пока эти мысли переливаются из пустого в порожнее и обратно, блондинка напротив продолжает что-то там вещать.

– И вообще, ты на себя посмотри, – она тычет в меня пальцем. – Ты видела, с кем Тимур обычно встречается?

Деваха кладёт ладонь на бедро и покачивается из стороны в сторону. Пайетки на её коротком серебристом платье отражают свет, рассыпающийся искрами вокруг, будто она грёбанная королева и все самцы этого мира возле её ног.

Наверное, так и есть, потому что я вижу заинтересованные взгляды, устремлённые в её сторону.

– Он любит блондинок. Натуральных, – указывает на себя. – А ты… ну, выбилась из системы случайно. Наверное, захотел экзотики, – она меняет правую руку на левую, качает бёдрами и язвительно тянет – Ты не в его картине мира, детка. Поэтому отвали по-хорошему.

Наклоняю голову к плечу и поджимаю губы, и блондинке не нравится, что я не дрожу от страха и не убегаю в слезах прочь. По глазам её вижу, что бесится.

– Ну, если вы в «небольшой» ссоре, что спорно, то тебе нечего меня опасаться. К чему этот разговор?

– Предупреждаю.

– Или сочиняешь.

Блондинка снова фыркает и выдаёт обещание:

– Увидишь.

Она быстро удаляется, как бы давая понять, что разговор окончен, но на самом деле, ей больше нечего добавить.

Думаю, что надо бы полистать социальную сеть Тима, помню, что видела там фото с девушками. С разными. По ним, правда, не понятно, встречался он с ними или… просто спал. Да, блондинок там было немало. А кто конкретно эта? Может, такое же увлечение, как я, решившая, что она нечто большее, чем девочка для секса?

«Я не девочка для секса», – твердо повторяю, потому что не чувствую себя ею.

Потом обвожу взглядом зал, пытаясь найти Тимура. Он свалил с каким-то парнем минут двадцать назад. Тиснул меня на диване, сказал, что ненадолго, и ушёл. Ненадолго – это насколько? Вернее, что для него недолго?

Я знаю про Тимура многое, а по факту – не знаю ничего. Вернее, обладаю той же информацией, что и любой его знакомый. И не более. Он вообще-то скрытный, мой Тимур.

Мой Тимур? Он мой в воображении или в реальности? Может, я также размечталась, как эта деваха минуту назад?

– Не обращай внимания, – долетает до меня сквозь мысли.

Разворачиваюсь и натыкаюсь взглядом на очередную блондинку. Тут что, где-то рядом завод по их серийной штамповке?

Вопросительно приподнимаю брови.

– Ну на эту, – кивает девушка.

Она англичанка, но гуляет с нами. Пару раз мы уже сталкивались в компании Тима. Кажется, у неё даже парень имеется.

– Ты же видишь, на него постоянно девочки вешаются. И очень многие считают, что если он обратил на них внимание, то всё… они типа встречаются.

– Обратил внимание – это переспал? – приподнимаю бровь. – Давай уж начистоту.

– Ну да, – мнётся она и внезапно добавляет: – мне и самой так… однажды показалось.

Ну вообще супер…

Очень хочется закатить глаза. Этого мне точно не хватало: вести задушевные разговоры с той, кто, как и я сама, побывала в постели Логинова. Может, ещё мнением обменяться, опытом поделиться?

Запихиваю ироничную стерву в себе куда-то поглубже и отворачиваюсь от девушки с коротким «забей».

Однако в висках пульсирует мысль: может, мне тоже что-то там показалось и кажется до сих пор?

Да ну… мы спим уже третью неделю, это не разовая акция. И, кажется, она не собирается прекращаться.

На диван рядом плюхается довольная Соня, и я отвлекаюсь. На её лице мечтательное выражение, а взгляд затуманен. Опять со своим где-нибудь зажималась. Я усмехаюсь по-доброму, посматривая на неё.

– А Кристофер где?

– Курит… там, – махает она рукой неопределённо.

– Курит? Как после секса?

Соня возмущённо смотрит на мою широкую улыбку.

– Какого секса, Том? В доме куча народу.

Мы сегодня на какой-то частной вечеринке. Особняк на окраине Лондона полон молодёжи. Все разбились по группкам, но общий галдёж перекрывает даже фоновую музыку. На дворе почти начало июня, а никто из студентов даже не думает браться за ум и сдавать долги в колледжах. Впрочем, им это и ни к чему – всё продаётся и покупается. В конце концов, можно повторно пройти заваленный курс, только бы родители бабок отстегнули.

– Мы были на заднем дворе, сидели у бассейна, – продолжает Соня. – Целовались. Потом Сэм подвалил.

– И порушил всю идиллию…

– Ничего подобного.

На лице Сони ни капли сожаления. Думаю, если бы Сэм не появился, утянул бы её Крис куда-то. И плевать бы оба хотели на толпу вокруг.

– Ты дома почти не появляешься, я уже забыла, что у меня есть соседка.

Соня выразительно смотрит на меня и фыркает.

– Как будто ты появляешься? Ты вечно с Тимуром. Мы видимся на тусовках чаще, чем в квартире.

Обе смотрим возмущённо друг на друга, а потом прыскаем и покатываемся со смеху.

– Это весна виновата, – утираю я слёзы.

– Не иначе.

А как ещё объяснить, что у нас у обеих синхронно личная жизнь забила ключом, когда ещё недавно в ней был полный штиль. У меня никого, а у Сони – мудак бывший, как оказалось, изменявшей ей от нефиг делать, а теперь обе при парнях.

– Дамы? – рядом с диваном вдруг появляется Сэм и технично вклинивается между нами.

– А где?.. – начинает спрашивать Соня, но закончить не успевает.

Её сто восемьдесят восемь сантиметров сексуального удовольствия уже нарисовались рядом. Крис протягивает ей руку.

– Я здесь. Пошли.

Соня даже не спрашивает куда.

– Смотри, Тим уже фоток напостил, – Сэм разворачивает экран своего смартфона ко мне, и я отвлекаюсь от удаляющейся парочки.

Листаю снимки, на одной даже мы есть. Вдвоём. Стоим в обнимку. А так в основном – народ, вернее, куча народа, незнакомого мне.

В мозг медленно вползает ядовитая мысль. Я тоже на фотках в его соц сети, но по ним не понятно, кто мы друг другу. Я его девушка? Случайная знакомая? Ни подписи, ни статуса.

– Быстро он. Кстати… – начинаю и осекаюсь.

«Кстати, ты не видел, куда он подевался?» – именно это и хочу спросить, прежде чем останавливаюсь, думая, что это странно прозвучит.

– Хм? – вопросительно тянет Сэм, побуждая меня продолжить.

У Сэма светлые волосы и ясные зелёные глаза, он близкий друг Криса, но они реально разные. И если Крису я бы точно не задала следующий вопрос, то Сэма почему-то спрашиваю.

– Странный вопрос, Сэмик, но… ты знаешь что-нибудь про прошлое Тима? Я в Лондоне всего год, а ты вырос здесь.

– Ну, технически не здесь, а в Эссексе, но дела это не меняет, – поправляет он. – Если ты о студенческой жизни, которая тут всегда фонтанировала, то да, Тимура я знаю давно, но не его прошлое. Когда он сюда переехал, мне было лет шестнадцать, и международные криминальные новости – это не то, что меня интересовало.

– Криминальные?

– Ну, поговаривают, что его семья не совсем чиста на руку, как половина семей русских бизнесменов в Лондоне. Может это стереотипы, конечно, хрен его знает, – поясняет Сэм, пожимая плечами. – У одного из парней с моего курса отец вёл дела с Логиновыми. Там что-то с поставкой леса в… чёрт… как их там… Скандинавию что ли, не помню точно, – отмахивается он. – Тот пацан мне что-то и рассказывал, но знаешь, я особо не вслушивался. Тим на два курса младше, и меня особо не интересовал. Виделись мы только на вечеринках. Всё, что я про Логинова знал: у него можно круто затусить. Больше меня в то время ничего и не волновало. Да и сейчас тоже, если честно, – усмехается он и подхватывает со стола бокал с какой-то разноцветной алкогольной дрянью.

– Понятно, – усмехнувшись, тяну я, хотя мне мало что понятно.

Как всегда слов много, а смысла – чуть ли не ноль.

– Тебе лучше у самого Тима спросить, ну или погуглить, если не хочешь лезть, – подмигивает Сэм, – а любопытство раздирает.

Мне нравится Сэм по-человечески. При всей своей лёгкости и беззаботности, он не трепло. Знаю, что разговор останется между нами.

– Угу, аж чешусь вся… от нетерпения, – бросаю в ответ и тыкаю Сэму пальцем в бок, щекоча.

Тот хмыкает, уворачиваясь. Между нами нет флирта, но мы как-то сразу засели с ним на дружескую волну, и, кажется, обоих это устраивает. Иначе бы я с таким вопросом к Сэму не подкатила. Он не разболтает Тиму, о чём я расспрашивала, почему-то в этом уверена.

Мы продолжаем перебрасываться шутками, и мне почти удаётся отвлечься от дурных мыслей, когда на мои плечи внезапно ложатся раскрытые ладони, легонько сжимая обнажённую кожу.

Этот приятный ток, проходящий по телу, ни с чем не спутаешь.

Запрокидываю голову и вижу Тимура, стоящего позади дивана. Он улыбается, как ни в чём не бывало, словно и не пропадал на полчаса или около того.

Не хочу превращаться в ревнивую стерву, но тонкий противный голосок внутри меня побуждает выкинуть какую-нибудь штуку в духе обиженной невниманием девчонки.

Это ведь не мой стиль!

– Коктейли тут дерьмо, – кивает Тим на вереницу стаканов на столе. – Я на кухню, сделаю что-нибудь нам и принесу.

– Давай, – киваю я, хотя мне очень не хочется, чтобы он уходил.

Коктейли тут действительно так себе, но для той, которая не собирается напиваться, вполне сойдёт.

Когда Тим снова уходит, я приказываю себе сидеть ровно. Но мне ужасно скучно без него. И хочется пойти следом.

А почему собственно нет?

Подхватываю свой полупустой бокал, поднимаюсь с дивана, одёргиваю короткое платье и иду в сторону кухни. Вернее, пробираюсь, как по минному полю, обходя компашки и потягивая коктейль через трубочку. Места на диванах не всем хватает: кто-то сидит на полу, кто-то пританцовывает в проходах. Кажется, за последний час народу прибавилось, а градус настроения взметнулся прямо пропорционально градусам излитого в бокалы алкоголя.

Два парня тащат колонки, значит, скоро заиграет диджей, и нормально не поговоришь. Придётся или орать друг другу в уши, или искать место потише. Второй вариант кажется мне наиболее подходящим. Немного устала от вечеринок, честно говоря. И хорошо, что последнюю неделю за нами не таскается долбанный Егор.

С этими мыслями я открываю дверь на кухню и застываю на пороге.

Черт, все по законам очень плохой драмы! Тим и присосавшаяся к нему девица, – та самая девица в экстремально коротком серебристом платье, заявившая, что она его девушка, – они замерли прямо напротив. Он держит её за плечи, и мне не понятно: отталкивает или хочет притянуть?

Мною овладевает непреодолимое желание психануть, и я снимаю ногу с тормоза. Вскидываю руку и швыряю бокал об пол. Звук удара очень громкий, потому что дверь за моей спиной успела захлопнуться, а на кухне на порядок тише, чем в остальном доме.

Дальше не знаю, куда смотреть. То ли на отскочившую от Тима девицу, то ли на осколки стекла и лёд, разлетающиеся по твёрдой плитке.

Девица улыбается, а вот Тим нет. И смотрит он только на меня, и хмурится. Всё сильнее и сильнее.

Баба мягко трогает губы подушечками пальцев, улыбается мечтательно и задумчиво. Будто то, чем они с Тимом тут занимались, принесло ей бездну удовольствия. Ну да, я знаю, что в поцелуях он мастер, как и во всём остальном. И меня начинает подташнивать от мысли, что он целовал другую.

Целовал же? Бывшую? Или не бывшую?

– Тома, – примиряюще начинает Тим, и меня уже буквально трясёт от его спокойного тона.

Это нормально? Для него это нормально?

Я не знаю, что для него нормально. Вот и вся правда.

Дверь за моей спиной снова открывается. Кто-то пытается протиснуться мимо меня, но короткий окрик Тимура «выйди», этого кого-то останавливает.

Взгляд перескакивает с Тима на стойку. Я вижу два бокала и несколько бутылок, сироп и что-то ещё. Он реально готовил или собирался готовить нам коктейль.

Внезапно понимаю, что мы с ним остались одни. Девица куда-то испарилась. Может, его «выйди» всех касалось?

Логинов снова мне улыбается, а меня бесит… ужасно бесит эта его манера делать вид, что ничего особенного не произошло.

В подсознание закрадывается мысль: а что если он спит ещё с кем-то параллельно помимо меня?

Вот с этой… с бывшей или как там её?

– Тома, всё нормально, – говорит он так уверенно, что я понимаю, может это у него всё нормально, а у меня нет.

Ни черта не нормально.

– Кто это? Как её имя? – наконец, голос возвращается.

– Никто.

– Как её зовут?

– Какая разница, как её зовут?

– Это Инна? – вылетает у меня, и Тимур моментально меняется в лице.

От его спокойствия не остаётся и следа. На лице бездна подозрения, которое мне не понятно. И боли. Которая вполне узнаваема. А еще злость, незнамо как попавшая в этот ядерный коктейль.

Через мгновение мой локоть крепко сжимают пальцы Тима.

– Откуда ты знаешь это имя?

– Она – Инна? – упрямо повторяю, потому что он не ответил.

– Я спросил, бл… откуда ты знаешь это имя? – Тим меня встряхивает и довольно ощутимо, пальцы давят на кожу так, что её уже хочется потереть.

Кажется, отвечать мне не собираются, поэтому сдаюсь первой.

– Ты произнёс его во сне.

Вскидываю с вызовом подбородок, но этого и не требуется. Тим смотрит, словно сквозь меня. Хватка на локте ослабевает, и я снова свободна.

Черт, а он сильно меня сжал.

Наконец, потираю кожу, на которой, вполне вероятно, могут остаться следы от его пальцев.

Тимур отворачивается, намереваясь уйти через заднюю дверь прямо на улицу, а не в дом. Я зову, но он будто меня не слышит. Весь в себе. И плечи представляют собой каменную прямую линию.

Что за ерунда? Куда он?

Как последняя упрямица я повторяю:

– Она – это Инна?

– Нет, – перед тем, как уйти, бросает через плечо.

Что мне делать? Идти следом или оставаться?

На принятие решения всего пара секунд.

Глава 6

К звонкам отца уже давно отношусь, как к обязанности. К неприятной, но неизбежной. Раз в неделю мы разговариваем по видеосвязи, и каждый раз после нашего общения мне нужно время, чтобы собрать себя по блокам в привычное состояние.

Он лечит… лечит… бесконечно лечит… Внушает, требует, предостерегает.

А мне хочется лишь одного – кинуть ему: ты сам в этом виноват.

Да, виноват. Так всё и есть. Истина. Правда. Это благодаря отцу я здесь, благодаря ему в подвешенном состоянии. У него там давно своя жизнь: новая жена, новый сын. Даже два, если посчитать отпрыска мачехи от первого брака. Бог знает, сколько ещё нового, о чём я даже не подозреваю. Но основное остаётся основным: он двигается дальше, а я вынужден торчать в Лондоне и делать вид, что меня нет.

Хрен. Не выйдет.

– Тебе лучше пока не высовываться, – говорит отец.

Его лицо как всегда напоминает маску. Мы, наверное, похожи, но годы жизни и ведения грязного бизнеса отложили на него свой отпечаток. Он запаян в строгий костюм, я даже не помню, какой он домашний. Это раньше он был другим. Или мне так казалось? Может, мама делала его мягче?

– На сколько? – уточняю.

– Лучше на подольше.

Это значит практически навсегда, или пока он не ликвидирует всех, кто хочет ликвидировать его. Или дотянуться до него через меня. Каким-то боком в этом замешана и семья моей матери.

По мне так все его предосторожности – это ерунда. Кому надо, тот меня достанет. Буду я вести себя тихо, или громко. Одно точно, мне уже давно не четырнадцать лет, и меня так просто не заткнёшь. Если бы мог, открестился бы от всех контактов, связывающих меня с Логиновыми. Когда вернусь в Россию, уже не буду чувствовать себя там своим. Поэтому не вижу смысла возвращаться.

– Неделя, может, две, – говорю отцу, прикидывая, что как раз будет время разрулить вопросы по учёбе, не всё же на гулянках зависать, – реши проблему, пожалуйста.

Это «пожалуйста» произношу с такой долей иронии, что не заметить её просто невозможно.

– Не надо показывать характер, – философски замечает отец. – Мне меньше твоего нравится вся эта ситуация.

– Всей этой ситуации, как ты выражаешься, уже больше шести лет, – не сдерживаюсь и срываюсь.

– Я решу, я почти решил, – прищуривается он.

Решил – это значит, кого-то убрал? Решу – это значит, кого-то уберу? Кого-то, кто причастен к покушению на мою семью те самые долбанные шесть лет назад?

Мне остаётся просто покивать в ответ. Можно было ещё много чего наговорить сверху, чтобы сделать отцу неприятно. Я знаю его болевые точки, умею вывести из себя, но настроения нет. Даже не понимаю, кому больше погано после таких разговоров – мне или ему?

Мы ещё беседуем о всяких мелочах. Дежурные фразы, которые не несут смысла. И прощаемся. Это закономерно. Контакт утерян давно. Найти его, наверное, уже невозможно. Мы разные. Вернее, чужие.

До вечера отвлекаюсь мелкими ничего не значащими делами. Тома куда-то свинтила и мне до неё не дозвониться. Иногда она пропадает. Так неделю назад опрокинула меня на целый уикэнд. С пятницы по понедельник её не видел. Думал, с ума сойду. А потом взбесился сам на себя. И на неё. Так иррационально, если уж на чистоту. Всё сложнее без неё. Бесит. Бесит, что под кожу забралась. Бесит, что не знаю, где она и что с ней. Бесит, когда ускользает от меня. И бесит, что не понимаю, почему.

Вечером еду к ней. Тома в квартире одна. Её подружка Соня, с которой они снимают эту хату, куда-то ушла. И как удачно. Заваливаю Томку на кровать и трахаю так, чтобы думать ни о ком, кроме меня, не смела.

В конце накрывает мысль, что она ведь и не думает. Так изображать страсть нереально. Где бы она ни пропадала те три дня, точно не у другого парня. Наплела мне про какие-то конспекты, важное тестирование, ещё какой-то фигнёй сверху придавила. Сделал вид, что поверил, но три дня… три грёбанных дня. Нет, я точно болен.

Впервые мне лениво ехать на вечеринку. Эта мысль как-то странно оседает в голове. Будто мне достаточно Томы под боком и эта толпа знакомцев и не очень начинает раздражать. Пропало чувство одиночества. Рядом с Томой пропало. Нет, всё-таки она отличается.

Целую куколку в макушку и приказываю собираться.

– Ты точно хочешь? – приподнимается она на локте.

Кажется, наши мысли схожи, но я лишь пожимаю плечами.

– Скатаемся ненадолго. Твои же там тоже будут?

– Ага.

Твои – это её подружка Соня и Крис Холланд. Вторая парочка, которая частенько зависает с нами.

Парочка… а мы парочка? Чёрт, Тома даже не подозревает, насколько попала. Невольно улыбаюсь, а она вопросительно на меня смотрит.

Наклоняюсь и начинаю покусывать её плечо, обвожу языком эти места следом. Тома охает и тихонько стонет. Кладу ладонь ей между ног, там всё ещё влажно после секса, и я знаю, что вернуть возбуждение сейчас совсем несложно. На полном серьёзе подумываю о втором заходе, но Тома выворачивается и вскакивает на ноги.

– Я быстро в душ.

– Хочу с тобой, – прищуриваюсь, а взгляд сам скользит по её стройному подтянутому телу.

У неё не бёдра, а моя мечта. И сейчас эта мечта маячит перед моими глазами.

– Если пойдёшь со мной, мы разнесём всю ванную. У нас тут не просторные хоромы, как у некоторых, – делает она верные выводы насчёт совместного принятия душа.

– Я оплачу ремонт, – успокаиваю мою Тому.

– Не в этом дело. За разгром лендлорд нас просто выгонит из квартиры. А нам тут нравится.

– Переедешь ко мне, делов то, – пожимаю плечами, выдавая эту мысль, неожиданную для самого себя.

Тома хлопает глазами, но с ответом не находится, убегает в ванную.

А мне было бы на руку, если бы она какое-то время побыла у меня. Такой фигни, как пропадание на несколько дней, уж точно бы не случилось.

Когда мы приезжаем в разрывающийся от звуков вечеринки особняк, я решаю, что это точно последняя туса, а дальше перерыв, как и хотел отец. Пора реально сделать паузу. И делами заняться. Они у меня, кстати, тоже имеются. И проект научный, который я двигаю. Если на него забить, подведу кучу людей. И себя в первую очередь. Ведь у отца будет дополнительный повод сказать, что я ничего не умею и не знаю, чего хочу от этой жизни.

А я знаю. Даже очень как знаю.

Меня снова рвут на части. Всем надо на пару слов не больше. Мне же хочется просто отдохнуть. Посидеть с моей девочкой, напоить её коктейлем, увидеть, как глаза блестят от предвкушения. Вместо этого я базарю с парнями и стряхиваю надоедливых баб со своего плеча, на которое они все так и норовят закинуть ладони. Раньше меня даже в какой-то степени заводили эти девахи на одну ночь. Флирт был быстрым, секс ярким, но ни к чему не обязывающим, продолжения не предполагалось, а теперь я типа в отношениях, и эти размалёванные куклы все стали ещё больше на одно лицо, цвет и запах.

Захожу на кухню, там, у стойки трётся какой-то одинокий парень, глушит виски в одно рыло, но завидев меня, уносится в зал к толпе. Ну и отлично, обойдусь без лишних разговоров. Беру нужные ингредиенты для коктейлей и стаканы, чтобы намешать чего-нибудь приличного для Томы, раз приглашённый бармен со своей задачей не справляется, когда моё уединение снова нарушают.

– Тим… Тимурчик, – Алина, покачивая бёдрами, идёт к столу. – Ты меня избегаешь?

– Нет, – совершенно честно отвечаю и откупориваю бутылку с игристым, пробка вылетает вверх и стол заливает липким вином. – Чёрт!

Отворачиваюсь к раковине, взглядом ищу, чем бы ликвидировать этот грёбанный потоп. Рулон бумажных полотенец выглядывает из-за груды коробок из-под пиццы. Прежде смываю шампанское с рук и, вытерев ладони, застываю, так как Алина, про которую я уже успел позабыть, вдруг прижимается ко мне со спины. Проворные ладошки быстро скользят под футболку, пальцы гладят мой пресс и пытаются нырнуть под пояс джинсов.

– Так… стоп, – ловлю её ладонь и разворачиваюсь.

Алина будто меня не слышит или не желает слышать. Мы спали с ней время от времени, по учёбе наши потоки пересекались, и в прошлом году мы даже неплохо зажигали в тёмных укромных закутках, когда и ей, и мне хотелось скинуть напряжение между лекциями. Но с зимы у нас больше нет общих курсов, а на вечеринках для меня всегда было достаточно свежих лиц, чтобы обращать на Алину должное внимание вне университетских стен. В тусовке она была похожа на остальных девок, ничем не выделялась, и приятный прилив адреналина, который я ощущал в универе, отсутствовал.

– Не-а, – выдыхает она и тянется к моему рту.

Успеваю лишь схватить её за плечи, но жадные губы касаются моих, а я с удивлением понимаю, что ничего не чувствую. Ничего, кроме раздражения.

Громкий звук разбившегося об пол стекла прерывает этот порядком затянувшийся контакт, и я вижу Тому. Стоит напряжённая, как струна, и взгляд её прыгает с Алины, на меня, на разбившийся бокал и обратно. Она словно в цикле, а я злюсь на ситуацию.

Всё как в тупой подростковой драме. И что, мне теперь оправдываться, говоря, всё не так, как ты подумала? Наверное, придётся. Потому что осознаю, что если бы я застукал Тому с каким-нибудь хреном в подобной ситуации, я бы сначала пар спускал, махая кулаками, а потом бы уже выслушивал объяснения. Если бы вообще до них дошло.

– Тома, всё нормально, – начинаю примирительно, краем глаза замечая, что Алина сливается из кухни, не желая попадать под горячую руку.

Вот ведь дрянь! Откуда-то появляется ощущение, что она всё это разыграла. Как по нотам.

– Кто это? Как её имя? – У Томы прорезается голос.

Собираюсь подойти и прояснить эту сцену, а Тома снова и снова спрашивает, кто это был. Отвечаю, что это неважно, но одно слово, вернее, имя обрубает импульс напрочь.

Не контролирую себя, сжимаю предплечье Томы, хочу выяснить, откуда она узнала про Инну.

Бл… откуда?

Перед глазами темно, меня будто отшвыривает на шесть лет назад. И мне приходится собрать всю волю в кулак, чтобы вернуться в реальность и не сделать Томе больно, вытряхивая у неё признание.

– Тимур? – она дёргает руку на себя, когда объясняет, что я произнёс имя Инны во сне.

Отшатываюсь, чувствуя, что мне надо уйти из этой клетки, пока я не сделал какую-нибудь хрень, потому что, кажется, я перегнул палку и Томе действительно больно. Она трёт место, где мои пальцы впивались в её кожу.

Мне просто надо успокоиться. Просто надо прийти в себя.

Без Томы.

Но девчонка мне попалась настойчивая. Она выбегает за мной на задний двор, прёт через толпу, расталкивая мешающих ей руками, и следует по пятам, просит притормозить.

Не отвяжется ведь.

Останавливаюсь, и Тома с разбегу влетает мне в спину. Разворачиваюсь, хватаю за запястья, даже встряхиваю. Кажется, легонько. Или не очень. Хрен разберёшь.

– Можно мне побыть одному, – цежу каждое слово отдельно.

– Нет! – твёрдо отрезает Тома, облизывая губы.

Этот жест и её отказ, а ещё рука, вцепившаяся в мой локоть, заземляют. Я снова в здесь и в сейчас. А не в тёмной машине, где воздух пропитан запахами железа и фатальной необратимости.

Тома не требует объяснений сцене на кухне и моей странной реакции, наверное, подсознательно чувствует, что не стоит.

– Тим… – тянет она, и это её короткое мягкое «Тим» ломает.

Она даже моё имя, бля, произносит иначе.