Татьяна Старкова
Девочка, которая живёт
18.
На восемнадцатой поникла:
18. Не растрачивать себя понапрасну, уважать себя
Жила-была девочка по имени Нюра. Она жила одна в просторной двухкомнатной квартире и никогда не хотела замуж. «Уж и чего там делать? И чего я там не видела? Делить свою жилплощадь с кем-то ещё, кто будет ходить, пердеть, фунять, вонять и просто плохо пахнуть в моей квартире. Потом он будет просить, а то и требовать. Затем и вовсе озвереет и начнёт клянчить детей-спиногрызов. Готовка, уборка, работа, борщи.. И никуда не деться, придётся готовить пресловутые супчики и прочую баланду. А там ещё и характер его проснётся, и гонор и прочие хорошо завуалированные под маской Героя мелочи, воспалится Эго и тараканы всех мастей и размеров повылазиют. Ну уж нееет…» – думала такая умная и уставшая от жизни Нюрочка. «Вот бы мне вот такую помадку из рекламы и бусики как у соседки Саши» – вдруг чего-то, но захотела она. «А ещё я мечтаю о юбочке, с кружавчиками, как на обложке журнала, которую видела в стоматологии, когда лечила свой дырявый, шестнадцатый по счету на минуточку зуб!» – вконец размечтавшись, парировала Нюра. Так и прожила она свою, хоть и со свежепочиненными зубами, но беззубую жизнь одна, закончив её, как ей казалось, не на помойке.
Здравствуй! Реченка река
И крутые берега.
Здравствуй, толстая коса
И святые Небеса.
Ах, как реченька журчит,
Словно солнышко горит.
Ах, как ветер тут поёт,
Птичкам спать он не даёт.
Речка речка ты журчи,
Ты журчи, ты не молчи.
Ах, как бусы велики,
Велики для той реки.
Ах, как горы те близки,
Леденисты и горьки.
Ох, ты реченька моя,
Ты не бойся, Я твоя.
Ох, ты реченька река,
Будь во мне горька, сладка.
Как люблю я твою стать,
Не догнать и не отнять.
Как люблю я твою высь,
Ни за что не дотянусь.
Как люблю я твою гладь,
Тише, невод не бросать.
Откушу её я всю,
Откушу и отпущу.
Лейся реченька река,
Глубока и дорога.
Лейся струйкой, ручейком
Над крутистым бережком.
Не достать и не догнать,
Им пучинистую гладь.
Хоть и вот она течет,
А никто не заберёт.
Бесконечна и легка,
Будто зоренька весна.
Ты пой песню, песню пой,
Найдёшь путь к себе Домой.
Не льётся реченька река,
Сжали крутисты берега.
Речка пеною морской
Не нашла тот Путь Домой.
***
Сижу скучаю на суку
Ничё поделать не могу
Была бы птица – улетела
Была бы белка – прыг-да-скок
Но я скучающая нега
Люблю я головой в песок!)
19.
А в девятнадцать – зажила:
19. Смириться с тем, что я ничего не могу изменить в других
Жила-была девочка Кузя. Кузьма любила, чтоб все и всё ей подчинялись. Она была этаким главарём одной лишь ей известной банды. Она любила кутить и никогда не унывала. Бывало, вскачет на коня и нуууегопополюююю!!! «Эгегей!!!» – весело и забористо кричала она вслед уходящей от неё жизни.
20.
В двадцаточку совсем воспряла:
20. Не играть в людские игры. Что другим делаешь, то ты сам и есть. Зеркало
Жила-была девочка Митя и любила она танцевать. Бывало как встанет на танцпол так и уходит с него последней. Любила она музыку, любила ритм, ну вот и всё что она любила. Приходила домой, снова привычно замыкалась в себе, схлопывала свои красивые бессонные глаза и видела прекрасные радужные сны, где она танцевала на радуге на радужном единороге в таких же радужных цепях с шипами, обвивающих её шею и грудь, глубоко и низко свисающих до самых краёв земли и даже ниже, туда, где не ступала нога человека, и где никто и никогда её не видел, потому что оттуда не выходят и не возвращаются живыми ни-ко-г-да.
21.
Двадцать один – с ума сошла
От радости и предсказанья
От Силы Воли И Любви
21. Не заботься о них, они сами в состоянии о себе позаботиться
Жила-была девочка Ангелина. Она была чиста как слезинка младенца и свято верила в Свет вокруг и в каждом. Она хотела изменить этот мир, и он ей откликался. По крайней мере, так ей казалось. Она жила вкрадчиво и никуда и никогда не совала свой нос. Ей это было попросту не интересно, где и с кем живут другие, как и зачем проживают они эту жизнь.
Однажды она увидела сон: Ангел разговаривал с совершенно голым человеком, мужчиной, девочка очень удивилась увиденному, но, из любопытства, продолжила просмотр. Человек был совсем голый. Он попытался прикрыть руками свою наготу, но Ангел сказал:
– Да не закрывайся ты. Я вижу твою Душу. А это всё, людское, знаешь, так себе, меня не интересует. Это волнует по большей части вас, таких никчемных жалких и по сути своей никудышных людишек, которые так борются и трясутся за свои жизнишки и рваные и мокрые от страха штанишки, что противненько смотреть на вас всех вместе взятых и по отдельности, однако приходится, ведь работка у меня такая. Да. Не позавидуешь. Ну что же делать. Работа есть работа, – продолжал рассуждать вслух Ангел, – и её тоже нужно кому-нибудь делать. Если бы вы знали, как вы все вместе меня достали и молитесь и молитесь и молитесь. А ведь молитвы все куда? О чём? О деньгах О славе О процветании и иногда и о людской любви. Ну что вы всё носитесь со всей с этой любовию. Ведь есть что-то гораздо большее, чем она. Полюбите себя, например. Мир заиграет новыми красками, на всё посмотрите новым Собой, прозреете. А вы всё о чем??
– Так мы же здесь живем и именно это нам и надо, – растерянно пробормотал Человек.
– Эх, – тяжело вздохнул ангел, – на тебе денег, мешок, и шагом марш на новый круг. А тебе на любви и любовников побольше, – обратился Ангел к неведомому другому человеку, – и тоже шагом марш на новый твой круг, тот же самый, только заход теперь в него с другой стороны. Воон там, совсем внизу. Не видишь? видишь? не видишь? Ну вон же, мышиная норка, в неё и ныряй, да чтоб весь! С головой! Уж отрабатывать, так по полной! – сказал Ангел и смиренно уселся на ветку рядом стоящего дерева, приняв облик маленькой смелой птицы с ясными как небо глазами с гордо сомкнутым клювом, ждущую с нетерпением любого попутного ветра… (песня «Птица на подоконнике» Би-2, Арбенина).
Девочка проснулась. Её лихорадило. «Вот приснится так приснится», – подумала она и снова попыталась заснуть. Но не спалось. Она поднялась, села на кровати, уверенно поставив ноги на пол, и в порыве неизвестно чего закрыла голову руками. Ей вдруг так стало невыносимо больно понимать, что она и есть та самая маленькая птичка, которая бьётся и бьётся в своей маленькой квартирке, а выхода всё нет и нет… Её отпустило. Она расслабилась, сказала, себе: «А ведь Ангел прав. Ну что я, такая маленькая, могу поделать? Ведь не просто так, А с целым, мать его, миром??!» – она улыбнулась самой себе, легла и сладко заснула. Но где-то глубоко в душе Ангелина продолжила верить в Любовь, Веру и Надежду, в то, что люди отряхнутся ото сна и шагнут навстречу себе – внутрь.
22.
В двадцать вторую обнищала:
22. Мне всё равно, что думают другие
Жила-была девочка Марья. Она была очень уверена в себе и везде и всюду выпячивала свою наготу. Она хотела жить, и не так, как все, а лучше, интересней и «наубой!». Марья старалась брать себя в руки, но у неё это не выходило, всё её естество само лезло у неё наружу, и она уже ничего не могла с этим поделать, просто отдалась течению Жизни и ходила голой. Она любила Жизнь. Любила петь и танцевать, ездила на различного рода концерты и веселилась, как могла. Она была лидером, всегда и во всём первой и никогда не хотела никому и ни в чём уступать. Она любила Жизнь. Она брала в руки тряпку и отмывала и снова оттирала пол в ванной, потрескавшуюся плитку, следы от дохлых мух и комаров. Она любила Жизнь. Она ходила с мусорным пакетом и забывала, куда и зачем идёт. Она любила Жизнь. Она шла в магазин. Потом она уже просто бродила, как сбрендившая старуха в льняном измятом напрочь платье. Она любила Жизнь. Она легла на кладбище в могилку и накрепко заснула там под синью неба, шорох сухой травы и запах струйных вод. Она любила Жизнь. Под чивканье маленьких птичек и чавканье старухи-смерти, которая жалобно и с вожделением, и даже с какой-то завистью, исподлобья, поглядывала на неё своими выцветшими и уставшими от постоянной и так её утомившей работы, глазами.
23.
А в двадцать третью отдалась:
23. Любишь – люби
Жила-была девочка Таня. Блестящая, артистичная, эффектная и яркая как по внешности, так и изнутри Девчонка. Она любила жизнь и всё, буквально ВСЁ, что с этим словом связано. Однажды она познакомилась с Димой. Он был застенчив, но выпячивал себя в обществе, присваивал те качества, которые, по его скромному разумению, нравились людям, и был, в общем, как все. Их встреча изменила их обоих. Дима доверился Девочке, с ней он был настоящим собой, не боялся показать свои слабости, говорил, что чувствовал, открыто выражал эмоции и наконец-то научился искренне радоваться жизни. Они подружились, много смеялись, стали всё чаще и чаще общаться и вот им уже казалось, что они просто не смогут друг без друга. Они стали жить вместе и это дало им возможность видеться и разговаривать ещё чаще и больше.
Он полюбил Девочку. Она полюбила его. Но Дима, в силу своей неуверенности в себе и в собственных силах, из страха потерять Девчулю и связь с ней, однажды неосознанно запустил в её доброе, открытое и без того расположенное к нему Сердце копьё – навязчивое гнетущее томящее аппетитное и, как будто, такое дорогое ей копьё. Приворотное копьё, безрассудно-неосознанно выпущенное из глубин жадно-обиженного и зажатого невольного Сердца в процессе флирта, беспорядочного флюидитирования, стреляния глазками и прочих разных людских игрищ на объятом пламенем поле боя Страсти и Огня.
Девочка почувствовала этот момент, но подумала, что мальчик хочет поиграть с ней и согласилась. Поиграть. Игра закончилась ничем. Девочка боролась с противоречиями в своем Сердце – ведь она наверняка знала, что полюбила, и в то же время испытывала неистерпимую тоску и боль, как раз те самые чувства, которые напрямую противоречат её скромным представлениям об истинной любви, какую она испытывала к нему в начале их отношений.
Дима же, в свою очередь, потерял всякий интерес к девочке, ведь он отчетливо стал видеть и чувствовать, что девочка навсегда к нему привязана, тоскует и плачет без него, и что жизни у неё без него нет. А ему-то как раз и нравилось в ней то, что она по началу, до Игры, была независимой искрящейся бодрой и всегда готовой дать отпор девочкой, а не податливой, навсёсоглашающейся, плетущейся за ним на веревочке коровой Мууу.
Они расстались. Девочка продолжала любить и страдать ещё 2 года, никак не могла вырвать Его из своего Сердца, оберегала его издалека, заботилась о нём, кормила своей Любовью, Силой и Жизнью. Он строил себе замки, покупал машины, кормил других и дорогих девчуль. Она не могла на него обидеться, разозлиться или даже наорать. Её воля была подавлена копьём, игрой, в которую она так необдуманно и легкомысленно согласилась поиграть.
А как только ей удавалось разорвать этот порочный и мучительный для неё круг и выйти из него, Дима снова тут-как-тут появлялся в её жизни, привязывал её ещё крепче к себе, давил на дружбу и дёргал за старое копьё, так крепко застрявшее в её Сердце, что она опять теряла волю и не могла пошевелиться. При этом он держал её на расстоянии и ничего, буквально ничего не давал взамен, потому что ему было так удобно, так сладко и так приятно осознавать, что есть хоть кто-то в этом мире, кому не всё равно на него, и тешить, тем самым, себя и своё и без того изуродованное Эго. Его Душа молчала. Казалось, что она замолчала навсегда.
Девочка была упёртой, и ей неистово хотелось разобраться, до конца, до корня, до самых истинных глубин разобраться и понять, в чём же дело. Она нашла копьё, рассказала об этом Диме, не красочно, нет, без истерик и фарса, просто и прямо сказала ему всё как есть, как видела она своими уже чистыми и вновь широко открытыми глазами. Дима был в шоке, поверил ей, продолжил работу над собой, точнее над своей Душой, обещал следить за собой, исправиться и больше так ни с кем и никогда не поступать. Не стрелять глазками и не пуляться приворотными копьями даже по смс. Он проработал всё своё прошлое и всех, с кем поступал подобным образом, и ему снова стало легче Дышать. Всё-таки не зря она продолжала верить своему хоть и израненному копьём и сомнениями Сердцу. Ведь его вновь ожившая и начавшая чувствовать и слышать себя Душа раскаялась и снова захотела Жить.
Потом Таня встретила Кирилла. Он был самодостаточный, по-настоящему изнутри уверенный в себе мужчина в самом рассвете сил, по жизни лидер, добрый и сильный Победитель. Шел за своей Душой-Звездой и никогда не надевал корону. Любил Жизнь и знал как Жить. Кирилл своим трудом заработал достаточное количество денег и связей. У него были настоящие и любимые друзья, работа его мечты и хобби его жизни.
У них было три наисчастливейших дня в их жизни. Они глубоко и одновременно непринужденно смеялись в глаза друг друга. Казалось, их души были одним единым целым и в то же время раздельными самодостаточными единицами. И это чувство Единства и Разницы жило в них обоих постоянно и именно в этот самый миг, они чувствовали одно и то же одинаково сильно и глубоко. Оно не было выдумкой, оно просто было.
Им было всё равно, что делать вместе, чем заниматься, сидеть ли на лавочке или танцевать, лететь в самолёте или обниматься на воздушном шаре, жить в худой лачуге или обитать на северном полюсе, смеяться или молчать, слушать или свистеть в свисток. Им во всём было просто и хорошо вместе. Наверное, здесь берёт своё начало и вдохновение совместный душевный комфорт. Они хохотали от Души, танцевали смиренные и дикие танцы, снова смеялись, он был очень внимателен к ней, она всерьёз интересовалась им. Они расслаблялись друг с другом, чувствовали какую-то потаённую и одним им известную и сильную наимудрейшим образом глубокую Связь. Они любили друг друга. Вот просто так. Ничего и никому не объясняя. Ничего и никому не доказывая. Ничего и никому из них не нужно было от другого, всё как-то само собой было просто легко и понятно им обоим одновременно и в моменте. Он целовал её в лицо глазами, иногда применяя при этом её и свои губы.
Они сидели на суку
И молча впитывали звёзды.
И крепко за руки держась
Легко и сильно и серьёзно.
Однажды случайно всё разрушилось и рухнуло. Раздался неожиданный звонок, потом ещё один, затем ещё, ещё и ещё. Названивала его бывшая жена, с которой он продолжал тесное общение, и пригрозила приехать под предлогом заботливо проверить, всё ли у него хорошо (!?..). Таня ничегошеньки не знала про существование оного экземпляра в его жизни, резко огорчилась, так же резко собралась с собой и так же быстро перестала ему верить. Сердце девушки разорвалось, а Душа схлопнулась. Пока что не от обид и разочарований, пока что просто от шока – что всё ЭТО было враньём. Со временем Кирилл убедил её разум, что он не врал, что всё по-настоящему, всё правда. Она поверила. Умом. Но ничего так и не вышло.
Один лишь Ветер знал Волну
И вместе шли они ко дну.
« – Расскажи, Снегурочка, где была!
– Расскажи-ка, милая, как дела?!
– За тобою бегала, Дед Мороз.
– Пролила немало я горьких слёз.
– А ну-ка, давай-ка плясать выходи!
– Нет, Дед Мороз. Нет, Дед Мороз. Нет, Дед Мороз, Погоди!»
(песня «Расскажи, Снегурочка» из мультфильма «Ну, погоди!»)
Они продолжали свиданькаться, но в их Душах и Сердцах уже вскрылись и горели так хорошо скрываемые ими раны, так хорошо скрываемые от самих себя и от всех вокруг. Проще играть в прятки и ныкаться за угол, чем открыться самой себе и испытать раз и навсегда бесконечную и нескончаемую боль, испить её до дна и, если выдержит Сердце и Душа, снова наичудеснейшим образом превратиться в Человека. И вот они уже наполнены прошлыми обидами и разочарованиями, прошлым недовылеченным опытом их таких разных Жизней.
Она болела. Он болел.
Тяжело было на её Душе. Она хотела всё это пережить внутри. Мгновенно. Не получилось. Она лишь посамообманывала себя какое-то время псевдо прощением и мнимым принятием, ведь обида пряталась за пониманием его и его жизненной позиции, за пониманием его индивидуальных особенностей, идеалов и всех многогранных и разносторонних оттенков его Души, за непоколебимым желанием быть вместе с Ним, нежеланием отпускать Его, и всепоглощающим чувством вины за то, что недосказала по её мнению, или недоделала она. Плюсом начали прилепляться новые обидки и думки и как снежный ком покатилось всё с горы.
Он же, когда понял, что произошло, был охвачен страхом. Охвачен бесконечным страхом потерять её. Охвачен страхом так, что, казалось, в огне этого страха горит и выгорает весь ОН до каждой клеточки молекулы своей Души. А ведь в сердце живёт либо Страх либо Любовь. Третьего не дано и по-другому не бывает. Страх не убил Любовь. Любовь ушла. Страх просто был. На пару с разумом. Со временем к ним присоединились другие страхи, всплыли так хорошо упрятанные комплексы и недовольства предыдущими пассиями.
У него не то, чтобы Душа схлопнулась, нет, он любил, но вот качество этой самой любви из-за Страха изменилось. Любовь стала жертвенной. Ведь теперь, когда она спрашивала у него: «Ты её любишь?» (про бывшую жену, с которой Кирилл продолжал тесное общение) Таня имела в виду – «Зачем тебе нужна токсичная связь?» и не так, чтобы орать или упрекать или умничать, а так, чтобы просто чисто по-человечески поинтересоваться. Может быть там был какой-то Договор на спасение, а может быть Кирилл не мог набраться храбрости смелости и отчаяния для полного и тотального освобождения. Может быть, он хотел, и ему нравилось играть роль Жертвы/Спасителя, а может там был банальный страх остаться одному. Вот о чём был вопрос. Обычный душевный вопрос двух доверяющих друг другу людей.
Кирилл же в таком состоянии своего Сердца слышал в вопросе Тани рёв, плачь и стенания изнывающей сохнущей и быстро увядающей по нему одному лишь одному единственному на свете мужчине! «Тыы еёёёё люююбиииишьььь?»… Он съёжился, засомневался, а потом и вовсе скомкался. Ведь в одном единственном слове каждый услышит что-то своё и поймёт по-разному, а тут целая фраза, а сверху на неё Бездна награмождений из мыслей, думок и недопрощенных всяких дел, под ручку со стоячестью Духа, которая так хорошо перекликается с Эго-Гордыней и пожар Души. Ох..) Вот к чему приводит смсобщение и недостаток веры собственному Сердцу и Душе, неумение удерживать ту связь между людьми, которая и называется доверием, которая так хрупка под натиском сомнений, прежних «ошибок» и недовведенного до своего логического завершения честного и открытого диалога с самим собой. А ведь эту связь, это Волшебство Внутри нужно держать как пойманную Птицу – бережно и крепко.
Потом к страху потерять её прирос страх невозможности, как ему казалось, сделать её счастливой! Ведь он не хотел семью, не хотел детей, не хотел очаг, его, как человека, интересовало другое. Покатилось всё с горы и в нём.
Он не слышал её, страх блокировал Душу и Сердце, в нём жили и разрастались тугой паутиной сомнения и недопрожитые Пространства Боли Прошлого, она слышала его, и даже больше, чем хотелось бы, понимала, но недопростила и его, и всех, как оказалось, предыдущих мужчин.
Они расстались, ведь он перестал проявлять всякий интерес к ней, не захотел её добиваться, а Таня ничего и никому не хотела доказывать и объяснять, так как была в меру гордой и независимой Лапой. «Да и как, и что тут можно было объяснить? Чего добиться?» – думала Таня, смиренно принимая действительность и неизбежность происходящего. – «Прощай, мой синий и такой любимый космический мальчик)».
Хоть так всё и закончилось, однако именно Кириллу Таня была благодарна большего всех и всего на свете за когда-то проявленную стойкость Веры, Духа, настойчивость в достижении результата и за его Путь к их общей Цели 60 и 58. Он спас её жизнь, её саму, и всё равно какой любовию любя, вытащил из затуманенного сомнениями пространства нелюбви к себе. Теперь она следила только лишь за Чистотой Собственного Сердца, не лезла в тонкости и перипетии других, пусть и самых родных и так горячо любимых людей её мира, не пыталась на них влиять и их изменять.
Просто слушала и тихо курила Эту трубку Опять и опять. Была морем, Нет, Океаном Бескрайним и таким дорогим Дорогим потому что без листа бумаги Они были с ней А она с каждым из них.
Девочка вернулась вновь в ту же точку круга. После раздумий и слёз она взяла себя в руки, выдернула себя из ожидания, сосредоточилась и пошла вглубь себя, навстречу вопиющим бескрайним пространствам Боли, Страха и бесконечного саморазрушения. Потом она вышла в гнев и в ярость, в злобу крик и плач, и лишь отненавидев всё и вся в Здесь и Сейчас до крайнего предела и конца, ей стало легче. Со временем в её Душу пришли Принятие, Смирение и Вера, вернулась доброта. Каждый каждый день на ночь перед сном и каждое каждое новое утро она молилась Богу-Внутри-Себя чтоб умягчил её Сердце, одобрЕл его, и чтоб открылась её Душа. Она разобралась с собой, своими страхами, горечью, обидами и чувствами вины, вылечила Приёмник Боли и научилась расслабляться всей собой. Она вылечилась. Она созерцала. Теперь в её Душе была лишь Пустота. Такая долгожданная и невыносимо пустая и ничегонезначащая, такая многоликая и одновременно несуществующая Пустота. Родная Пустота. Таня обнулилась. Теперь только она решала, чем заполнять Себя снова.
Я всего лишь дорожная пыль
И солнечный свет.
И есть везде, и меня нигде нет.
…И это были единственные два мужчины её жизни, от которых она по-настоящему и всем Существом хотела детей.
Или опять "пыль в глаза"?)))))