Татьяна Николаевна Панасюк
Тайна графини Вересовой. Часть 1. Водевиль
– Андрей Иванович, я давно простил Маргариту Сергеевну и ее покойного престарелого супруга, и она это знает.
Графиня Вересова пылала гневом, и этот огонь разгорался с каждым словом Алексея Нечаева, и когда она увидела улыбку поручика Нечаева, ей захотелось быть тем французским кирасиром, и уж у нее не дрогнула бы рука! Но графиня отвернулась, показав свое безразличие к словам Алексея Николаевича. Князь Палин и княжна Мари остались довольны – появилась надежда, что вражда позади!
Зазвучал призывно горн к началу охоты, и мужчины, вскочив на лошадей, устремились с борзыми в лес, чтобы выгнать дикого вепря. Милые дамы застыли в ожидании, приготовившись стрелять. И вот из леса появился вепрь, князь Палин и поручик Нечаев впереди всех, верхом гнали дикого кабана, туда, где его ожидали "смелые амазонки", все приготовились стрелять, но первой выстрелила графиня Вересова. У всех на глазах, на всем скаку пала лошадь поручика Нечаева, никто больше не стрелял, и зверь скрылся в лесу. Участники охоты бросились к Алексею Нечаеву. Он нежно обнимал своего вороного, убитого наповал.
– Его не взяла пуля француза, чтобы так глупо погибнуть! – голос Алексея дрожал, его переполняли эмоции.
Маргарита Сергеевна подошла и бросила поручику Нечаеву платок:
– Утрите слезы, это была лишь нелепая случайность!
Алексей встал, в его глазах читалась ненависть к графине Вересовой:
– Вы сделали это нарочно!
– Поручик Нечаев, вы бредите, горе по вашему коню лишило вас рассудка!
– Вы… дрянь, Маргарита Сергеевна!
– Если бы я была мужчина, я бы вызвала вас на дуэль и пристрелила бы вас как пса! Пойдем, Архип! – она повернулась и зашагала к своей карете.
– Ненавижу, любительница престарелых мужчин!
Маргарита Сергеевна выхватила пистолет у Архипа из-за пояса, взвела курок и выстрелила в поручика Нечаева. Архип во-время успел ударить графиню по руке, но пуля пробила плечо поручика Нечаева, алая кровь окрасила его белую рубаху…
Князь Палин, княжна Мари, все участники княжеской охоты смотрели на удаляющуюся графиню Вересову, у которой по лицу бежали слезы. Ей хотелось умереть! Она снова увидела его глаза и эту боль…
Глава 3
Маргарита Сергеевна приехала домой в состоянии полной прострации. Она не помнила, как Наська ее раздела, как ее положили в нагретую постель, как приехал врач, дал указания прислуге, напоил ее лекарством… Она забылась. Ужас от совершенного преступления она осознала, только проснувшись утром. Послала Архипа к княжне узнать – что с Нечаевым. Он вернулся с утешительной новостью: рана пустяковая, будет жить.
Марго поблагодарила Бога за эту весть, потом с ней снова случилась истерика, опять лекарство, опять забытье… Ее мучила совесть – как она могла так низко пасть – желать смерти человеку, пусть даже он мерзавец, враг ее, пусть он повинен в смерти Николя… а так ли уж Нечаев виноват? За прошедшее время Марго поняла, почувствовала боль Алексея – никому не нужного ребенка случайной страсти. Каково ему было, когда в полку над ним начали смеяться? Он дрался за честь своей матери, даже не за себя! Он уехал на войну, искал смерти, рубился с французом, вернулся… а она, как она встретила человека, пролившего и за нее кровь? Она встретила его пулей! Убила его коня!
«Боже, какая я дрянь…» – мучилась Марго. Княжна Мари прислала записку, в которой просила ее выздоравливать и советовала ненадолго уехать, не показываться в свете, не вызывать пересуды. Ее горячность была странна и непростительна в глазах света, и если бы дело пошло дальше – Марго грозила бы отправка в имение и опекунство. И это было бы еще счастливым концом истории!
А Марго сама стремилась всей душой в их имение Степное – на простор, в степь, где можно скакать галопом и радостно кричать на весь белый свет о своем счастье… или горе.
Через неделю Маргарита Сергеевна уже входила в старую усадьбу, милостиво принимала поклоны и хлеб-соль от выстроившихся во дворе барского дома крестьян. Острым глазом подметила обветшавший фасад дома, заросшие травой цветники… «Без хозяина дом, без хозяина…» – грустно подумала она. На крыльце ее встречали отец Александр, местный священник и ее духовник, управляющий Фрол Петрович, домашняя челядь.
«Господи, я дома, я дома…» – счастливо думала Марго, опускаясь в любимое кресло Николя – он сидел в нем вечерами перед камином. А она, совсем молоденькая женщина – сидела рядом на низкой скамеечке, положив голову ему на колени, а он читал ей по-французски.
На следующий день Маргарита Сергеевна пошла к исповеди. Все рассказала – все, как было – отцу Александру – и о своей ненависти к Нечаеву, и о поцелуе, и об убийстве коня, и о покушении на жизнь человека… Затихла, наплакавшись, в ожидании ответа… Отец Александр, вздохнув, отпустил грехи, а потом долго с ней разговаривал. Он говорил, что Бог – это Любовь, о том, что ненависть разрушает душу того, кто ненавидит, о том, что от всего случившегося хуже всего ей, Маргарите. И, самое главное – что если она искренне раскаивается, то и Бог ее простит. «Ступай, детка, с Богом!» – сказал в конце батюшка, и заплаканная Маргарита со светящимся от счастья лицом встала в очередь к Причастию. Крестьяне посторонились, пуская барыню вперед, но она замотала головой и приняла Святые Дары самая последняя.
