Татьяна Хохлова
Запах Рая

Шаг за шагом…

В салоне я понемногу набиралась опыта, но не всегда было все гладко. Как-то ко мне записалась женщина, ей нужно было сделать укладку на свадьбу. Она сказала, что перед укладкой пострижется, но не постриглась. Волос у женщины был тонким, и как я не старалась, но укладка не получалась, и женщина ушла недовольная.

Жанна, хозяйка салона, сказала мне, что если будет еще один такой минус, то я не буду больше у нее работать. Я очень расстроилась, но не стала сидеть и ждать второго минуса. Я договорилась, чтобы у нас в салоне провели обучающий семинар, Аля тоже была «за», и мы вместе учились делать начес, разбирать колористику.

Колористика для меня на курсах была темным лесом, я ее не понимала, а здесь поняла всего за 15 минут!

Клиентов у нас появлялось все больше. Мы с Алей становились хорошими мастерами. Некоторые клиенты обслуживались по очереди у нас обеих, а потом, определившись, оставались у выбранного мастера.

Таким клиентом был Павел Новиков. У Павла в Арцизе было свое предприятие (металлобаза) и семья – жена и сын. Паша любил дразнить нас с Алей. Как-то он сказал:

– Если хотите, чтобы у вас было больше клиентов, кто-то должен стать моей любовницей! И все из любопытства будут приходить в ваш салон обслуживаться, чтобы посмотреть.

Паша каждый раз подтрунивал над нами и всегда говорил, что Таня стрижет лучше, но голову моет лучше Аля. Но я понимала, что Павел специально так говорил, чтобы мы еще лучше старались. Паша наконец определился и ко мне приходить перестал. Но спустя какое-то время он позвонил мне и попросил его подстричь. Я не хотела, тем более что салон был закрыт на ремонт, и я принимала своих клиентов на дому, но все же согласилась. С того дня Паша стал обслуживаться только у меня, и я была не против – все-таки у нас с Алей велась борьба за клиентов.

Так как Арциз – небольшой город, и здесь почти все друг друга знают, наши постоянные клиенты обслуживались у нас семьями и становились нам родными. Мы общались не только о погоде, но и на личные темы. И вообще я заметила, что, когда ты работаешь с людьми – волей не волей со временем становишься психологом.

Случай в клубе…

Как-то в нашем клубе «Сказка» в честь праздника было организовано стриптиз-выступление, и мы с Алей решили пойти вместе, а я взяла с собой еще и Дану.

Мы заказали столик. В клуб я надела серое короткое платье, к подолу которого пришила длинную в пол бахрому. С прической я не стала заморачиваться. Обычно после мытья головы мой волос рассыпался естественными волнами, которые мне очень шли. Я смотрела в зеркало и понимала, что нравлюсь себе.

Выступление было превосходным, солировала девушка с просто идеальной фигурой. Гибкая, пластичная, она держала в напряжении весь зал. Она танцевала, и видно было, что от танца она сама получала такой кайф, что это передавалось всем зрителям. Я смотрела и получала удовольствие, хотя я была женщиной. И я могла представить, какое удовольствие получали мужчины.

После выступления была дискотека. К нам подошел парень, который учился в школе Даны и всего пару лет как закончил 11 класс. Но выглядел он значительно старше своих лет, и я, как мама-квочка, была готова отражать всех, кто приблизится к моей дочери. Я понимала, что после такого выступления все мужчины были на взводе, и заслонила собой Дану, давая понять, что я не разрешаю ее уводить.

Парень ушел. Мы танцевали от души. И когда мы с Даной шли в дамскую комнату, он снова подошел к нам и сказал:

– Дана красивая, но мама просто огонь!

Я поняла, что о нас уже навели справки…

В конце дискотеки парень подошел ко мне и пригласил на медленный танец, я была не против. Как он танцевал! Я не верила, что он старше моей дочери всего лишь на два года – он был уверенным в себе мужчиной, и пластика его движений поражала. Он двигался в такт музыке, что было большой редкостью для мужчин. Я получала наслаждение от танца. Он вел, и мы кружили по всему танцполу. В конце танца, увлекшись, он плотно прижался ко мне и начал наваливаться на меня. Я откланялась и почти легла на рядом стоящий стол. Я возмущенно сказала:

– Ты чего?!

Он отпустил меня, я нашла Дану. Музыка смолкла, все уже расходились. Мы пошли к машине, я села за руль и хотела закрыть дверь, но над дверью навис он и молча смотрел на меня. Я поблагодарила его за танец, завела машину, давая понять, что разговор окончен. Парень отошел, и мы уехали. Но я еще долго была под впечатлением этого вечера, и это выступление мне запомнилось на долгие годы.

Павел…

Витя решил взять в аренду под выплату грузовик, но выплачивать он собрался без каких-либо нотариально заверенных документов. Я была против. Я была очень против! Я пыталась убедить мужа, что нельзя ничего делать без документов, пыталась через брата повлиять на решение мужа, но Виктор твердил, что хозяин машины – его друг детства и что он не поступит подло. И я чувствовала, что кричу в пустоту.

Как-то ко мне приехал Новиков на стрижку. Он был хозяином большого предприятия, и я решила подключить Павла, подумав, что Виктор, возможно, прислушается к нему. В салоне были только мы, Витя приехал за мной раньше времени, и я решила завести при Павле разговор с моим мужем о его решении вкладывать в чужую машину свои деньги. Это было моей ошибкой, но я так переживала за мужа и его легкомысленное решение, что мне нужно было что-то делать. Я надеялась, что Витя прислушается к кому-то, кто в жизни чего-то добился.

Но мой муж, к сожалению, не стал никого слушать. И в результате Виктора кинул его друг детства.

Паша приходил на стрижку два раза в месяц, вечером, к концу моего рабочего дня и всегда предлагал меня подвезти. Но я почти всегда была на машине, либо на велосипеде. Но в этот раз Паша закатил велосипед в салон и настоял подвезти меня. А я так устала, что не отказалась от предложения. Паша ехал медленно, играла музыка, я расслабилась после трудового дня, и Паша предложил прежде, чем отвезти меня домой, сделать небольшой круг. Нехотя, но я согласилась.

Когда он привез меня домой, то предложил как-нибудь вместе съездить в Одессу. Я, конечно же, отказалась, но Павел не отступал. Он преподносил поездку, как ничего не означающее событие, и я пообещала подумать. Ведь Витя меня поездками не баловал.

Помню, когда мы были в Одессе втроем с Даной и Витей, мы с дочкой попросили заехать в ресторан, поесть суши. Мы никогда не пробовали суши и нам очень хотелось. Но когда мы с Даной в один голос закричали:

– Вот суши бар, тормози! – но Витя дал газу, и мы проехали мимо.

Мне было очень обидно.

На поездку с Павлом в Одессу я согласилась. Это было с 13 на 14 июля. В тот вечер был сильный ветер, дождь с грозой, температура воздуха упала до 13 градусов, это было странно и нетипично для середины лета.

Мы выехали. Неожиданно Паша взял меня за руку, и меня ударило будто током. Либо от напряжения, которое я испытывала из-за поездки, либо по другой причине, но руку я не резко, но убрала. Паша расспрашивал, что я люблю, чего бы мне хотелось, и я призналась, что больше всего я люблю танцевать. Мы заехали в ресторан, Паша заказал морепродукты, которые я очень любила. Он сделал мне комплимент, ему нравилось, что я не пользуюсь косметикой и духами.

Я перестала пользоваться косметикой, когда забеременела Даной. А духами я перестала пользоваться, когда начала работать парикмахером. Слишком много запахов было у нас в салоне, я стала слишком чувствительной к ним и старалась избегать лишнего.

Паша рассказывал мне, что, прежде чем стать предпринимателем, он работал на стройке приемщиком металла. Потом одолжил 300 долларов и купив машину «ЗИЛ», стал сам принимать металл и возить его. На заработанные деньги он купил участок на вокзале и так понемногу раскручивался, почти с нуля.

Когда принесли счет, я хотела заплатить за себя, но Паша был категоричен:

– Мужчина здесь я!

Но как мужчину я Павла как раз и не воспринимала. После ресторана Паша стал искать, где бы можно было потанцевать, но летние дискотеки не работали из-за непогоды: был сильный порывистый ветер, лил дождь, гремел гром, били молнии и на дорогах валялись сломанные ветки. Казалось, что сама природа была против нашей встречи.

Мы немного посидели в караоке-баре, и Паша решил повезти меня в Затоку, которая славилась своими дискотеками, в надежде, что там найдется хоть одна работающая. Я видела, как Павлу хочется мне угодить, сделать вечер незабываемым. Мне было приятно, но все же я себя чувствовала не очень хорошо. Мне казалось, что я использую Павла. Я понимала, что мужчина не будет так просто уделять женщине внимание, и при следующей встрече я начала разговор.

Но Паша уверил меня, что секс ему от меня не нужен, секса у него хватает, ему просто нравится общение со мной. В свою очередь, я понимала, что Павел как мужчина меня не интересует. Он был на семь лет младше, а для меня мужчины, которые младше меня, мужчинами не являлись.

И к тому же он был женат, его жена обслуживалась в нашем салоне и иногда у меня. Красивым мужчиной Пашу нельзя было назвать – невысокого роста, кареглазый, лысеющий. Шея у него была как-то втянута в туловище. В общем, я была уверена, что Павлу очаровать меня никак не получится. И только поэтому я согласилась поехать с ним. Я смотрела на него, представляя, что он меня обнимает и целует, и мне становилось неприятно.

Наши с Пашей поездки были нечастыми. Иногда мы ездили на море. Паша не забыл, что я люблю танцевать, и в следующий раз повез меня в Сергеевку на дискотеку. Я танцевала, правда стеснялась поначалу, но хорошая музыка сделала свое, я расслабилась и танцевала от души. Когда прозвучал медленный танец, я пригласила Пашу, и мы танцевали так, как я люблю. Мы не топтались на месте, как многие, а закружились в такт музыке, вернее я закружила Пашу, окунув его в мой мир танца.

Когда танец закончился, Паша признался, что обычно, танцуя медленный танец, он рассматривает всех и все вокруг, но в этот раз я так его увлекла, что он перестал замечать окружающее и испугался, что не сможет меня удержать, и совсем не физически.

– Ты так танцуешь, я боюсь тебя, я боюсь тебя не удержать…

В танце я показывала весь свой темперамент. Когда я танцевала, то всю себя отдавала музыке и танцу, и часто мужчины ошибочно думали, что я могу быть доступной, хотя я не танцевала вульгарно.

Когда мы ехали обратно, Паша спросил меня, почему я так одеваюсь. А одевалась я действительно не так, как все, всегда выделяясь из толпы. Я ответила, что так самовыражаюсь, потому что не владею силой оратора. Пришла моя очередь задавать вопросы, и я спросила:

– Алю ты тоже возил на дискотеку?

Паша поменялся в лице, и остаток пути домой мы ехали молча. Я терялась в догадках. «Что творится в его голове?» – думала я. Обычно мы всю дорогу болтаем, а тут… И тогда я решилась на вопрос:

– О чем ты думаешь?

– О себе…

Тогда я поняла, что мой вопрос об Але вогнал Павла в ступор. Он не знал, что именно мне известно об их отношениях с ней. А это значит, что у Паши с Алей были какие-то отношения, и он невольно только что сам мне во всем сознался.

Мы молчали всю дорогу. Меня это напрягало, я пыталась завязать разговор, но ничего не получилось. Я думала, что это наша последняя поездка.

Но вскоре Паша позвонил. Тему его отношений с Алей я больше не поднимала, мне было все равно. Я была нелюбопытным человеком и Аля, которая недавно приехала в Арциз, больше знала людей и о людях, чем я, которая родилась в этом городе. И мне совсем не было дела до отношений Али и Паши – это личное дело каждого, и меня это совершенно не волновало.

Паша иногда звонил, и мы подолгу болтали, а иногда просто катались по проселочным дорогам. Он рассказывал мне о своем детстве и юности, о своей маме. Мне нравилось слушать о жизни Павла, она была интересной, но не из легких.

Паша рос в многодетной семье, детей было пятеро – три брата и две сестры. Он был четвертым по старшинству ребенком. Отец Паши умер, когда он был совсем еще маленьким, мама воспитывала детей сама, и на ее плечах был, кроме этого, отец-инвалид.

У деда Паши были ампутированы обе ноги. Мама работала учителем в школе. После работы ее ждала гора непроверенных тетрадей, пятеро детей и отец-инвалид. Водопровода в доме не было, и часто Паша ходил в школу неопрятным, и с ним никто не хотел сидеть.

Мама пела Паше песенку:

«Солнышко во дворе, а в лесу тропинка.

Сладкая ты моя ягодка малинка!»

Иногда они с мамой ходили на речку ловить сетью мелкую рыбешку. Нажарят они ее, а старший брат придет и съест все. Летом Паша часто уходил утром из дому и бродил по полям, без куска хлеба целый день, питаясь лишь тем, что найдет в поле, и возвращался только вечером. И не всегда дома было, что поесть. Жили они бедно.

Паша рассказывал, а я представляла маленького голодного мальчика. Мне хотелось найти этого ребенка, обнять и накормить. Паша рассказывал про одну бездетную семью, которая жила по соседству. Они часто приглашали Павла к себе с ночевкой. Дядя Валик брал Пашу с собой на охоту. Он научил его многому, и Паша сожалел, что при их жизни он никак не отблагодарил эту семью. Но я сказала:

– Почему ты думаешь, что в жизни происходит лишь дай на дай? Тебе дарили внимание, когда-нибудь и ты о ком-то позаботишься. И, возможно, этой бездетной семье ты был тоже нужен, ведь они должны были кому-то отдавать заботу и тепло. Им Бог не дал своих детей, и ты им был нужен может даже больше, чем они тебе.

Паша долго смотрел на меня и наконец произнес:

– Сколько же всего в тебе… Я иногда помогаю людям, но окружающие не всегда меня понимают.

Как-то Паша попросил меня принести мои фотографии еще до замужества. Когда Паша рассматривал их, то сказал, что обычно не любит смотреть какие-либо фото, но ему было интересно, какая я была в юности. Посмотрев мои фотографии, он признался, что, если бы он меня встретил в мои 19 лет, я бы ему не понравилась.

С каждой поездкой мы с Павлом сближались все больше. Он не показывал свою заинтересованность мной как женщиной, и меня это радовало и успокаивало.

Будни…

Как-то я попросила Витю свозить меня в клуб потанцевать, но он, как всегда, ответил:

– Иди танцуй с кем хочешь, только меня не трогай!

Я знала, что Виктора очень раздражала клубная музыка, но надеялась, что хоть раз в месяц можно было меня побаловать. Но Витя не считал нужным уступать, и мне ничего не оставалось, как смириться. С мужем мы стали чаще ссориться. Мне не нравилась его работа, дома его никогда не было, вместе мы никуда не выезжали. На море с детьми я ездила сама. В отпуск в Крым я ездила с детьми и братьями.

И я часто задавала мужу вопрос.

– Вот тебя никогда нет дома, но и денег ты зарабатываешь немного. Нам едва хватает на жизнь и выплату авто, которое мой брат, сжалившись над нами, не продал, а отдал нам в бессрочный кредит. Витя, оглянись! Почти все, что есть у нас в доме, купили не мы. Стиральную машинку нам отдала Инна, диван и кресла в зале – это тоже ее подарок. Витя, твоя работа разве стоит того?

Но Виктор был непреклонен. Однажды он даже сказал, что разрешает мне секс с другим мужчиной. Меня это удивило и даже обидело, но позже я поняла, что Витя просто был уверен, что я не сделаю этого, и не без основания. Я всегда все рассказывала мужу: про наши сабантуи на скорой помощи, про Васю, про то, что ко мне иногда пристают клиенты, и про то, как я быстро их ставлю на место. Муж был во мне уверен.

В наш салон пришла работать Оля, мастер маникюра. Она перешла к нам с другого салона. Очень красивая брюнетка, с голубыми глазами, моложе меня. Оля была очень хорошим мастером и с огромным багажом клиентов. Олю любили все. Несколько лет назад она боролась с раковой опухолью и победила ее. Но спустя время случился рецидив. Оля боролась, но в этот раз не смогла победить болезнь.

Мы с коллективом пришли на похороны, людей было много. Мы стояли во дворе, возле дома Оли, и вдруг Лариса со злостью в голосе сказала:

– Почему Бог такой несправедливый? Почему он решает, жить человеку или умереть, почему он забирает жизни так рано?!

Я слушала эти слова и внутренне ими возмущалась. Я подумала о том, что это люди несправедливы. Почему, когда женщина идет на аборт – она может решать, родиться этому ребенку или нет? Она легко идет на аборт, и ее за это не осуждают, а это же, по сути своей, убийство!

Бог дает нам огромный дар, новую жизнь, а мы убиваем эту жизнь. Так почему, когда он решает забрать чью-то жизнь, мы осуждаем Бога?! Забирая наши жизни, он знает, что это во благо. А мы, лишая жизни еще неродившееся дитя, зачастую поступаем просто эгоистично. По сути, нам жалко куска хлеба, нам жалко нашего времени на этого ребенка, и мы легко и просто убиваем новую жизнь.

Но свои мысли я держала при себе, не все люди готовы слышать правду.

Я сама была в числе этих убийц, сама ходила на аборт и не один раз. И если бы я заболела, то безропотно приняла это справедливое наказание. Хотя если честно, я никогда не сожалела о совершенных мной убийствах.

Я стала неплохо зарабатывать в салоне. Скоро моя Дана должна была стать выпускницей, и я начала собирать деньги на выпускное платье. Мне хотелось, чтобы у моей доченьки было самое красивое платье, и я готова была отдать за него любые деньги. Я понимала, что после выпускного Дана уедет учиться, а на следующий год уедет учиться и Вова. Я очень переживала и не знала, что мне делать, когда дети разъедутся. Несколько лет назад я даже сказала Вите, может завести еще одного ребенка. Но сама понимала, что это не очень хорошая идея. Я, наверное, предложила это только чтобы подразнить мужа, потому что Витя категорически не хотел больше детей.

И я понимала, что не решусь на еще одного малыша, тем более что я после сына сделала четыре аборта, «четыре убийства», и последний был неудачным. После него у меня возникли большие проблемы, и мне сказали, что я, возможно, больше не смогу иметь детей. Но тогда я не расстроилась, у меня было двое прекрасных детей, и я была благодарна Богу за них.

Дети у меня росли хорошие. А чего еще нужно было желать? Ведь известно, как сложно бывает с детьми: нужно заставлять их мыться по вечерам, чистить зубы, делать уроки, заправлять постель и прочее… Мне было трудно, я практически одна растила детей, приходилось зимой топить печь, носить уголь и дрова. Чтобы искупаться и выкупать детей, нужно было растапливать титан. Бесконечная стирка, уборка и разборки между детьми – все это выматывало. Да и после рождения сына я сказала, что не соглашусь больше рожать, даже за все золото мира. Вторые роды были слишком тяжелыми. И я сразу отметала мысли о пополнении нашей семьи. Но не смотря на трудности, которые пришлось пережить, я радовалась моим детям, они росли дружными.

Как-то Алла, жена моего брата, рассказала историю про моих детей. К Алле с Валиком в гости пришли Дана с Вовой, поиграть с Танюшей. Все вместе они вышли гулять к другим детям, и между ними возникла ссора. И когда началась драка, Дана собой закрыла Вову. Я гордилась своими детьми и иногда даже радовалась их шалостям.

У нас была собака Макс, помесь спаниеля с дворнягой, светло-рыжая кудрявая веселая псина. Макс была девочкой с мужским именем и Ириска – белая, пушистая, наглая кошка. Они каждый год приводили нам щенков и котят, дети перемешались с животными и росли добрыми и счастливыми. Наша собака провожала детей в школу, а на обратном пути она шла на базар и часто с базара тащила кость или кусок куриного окорочка своим детям. По понедельникам рынок не работал, и наша Макс сидела дома. Она любила и на работу со мной ходить, всегда находила в заборе лазейку и кралась за мной, так чтобы я не видела ее. И когда я почти подходила к работе, она радостно подбегала ко мне, понимая, что я уже не верну ее домой.

Как-то мои дети покрасили нашу собаку краской для пасхальных яиц. Я долго не могла найти ее, только к вечеру я зашла в сарай и нашла там Макс. Она сидела, виновато опустив голову. Я ее погладила, пожалела, и только тогда она выбежала из сарая. И когда я увидела свою собаку при дневном свете, я долго хохотала – она была вся розового цвета, и тогда я поняла, почему Макс не хотела выходить из сарая, просто мои дети покрасили ее.

Помню, как я зашла в магазин, а моя Макс осталась за дверью. Дверь в магазине была наполовину из стекла, и Макс прыгала у двери, чтобы увидеть мня. Она прыгала, а уши ее развевались. И она прыгала так всякий раз и до тех пор, пока я не выходила из магазина или пока хозяйка, сжалившись, не запускала Макс внутрь.

Летом, когда дверь в кухню была открыта, Макс заходила и съедала всю кошачью еду, которую я оставляла Ириске. Наевшись, Макс заваливалась под стол и спала. Увидев, что Макс в очередной раз заходит в кухню и ест корм Ириски, я прогоняла собаку. Но Макс решила, что я против лишь того, что она спала в кухне и она брала в зубы кошачью миску и быстро бежала на улицу.

Я была счастлива, у меня были прекрасные дети и верный муж, но все же мне не хватало его внимания. Нам всегда чего-то не хватает…

Моя дочь из ребенка незаметно превратилась в длинноногую красивую девушку-подростка. Помню, когда она уже заканчивала девятый класс, я не планировала покупку нарядного платья на тот небольшой выпускной, который обычно устраивали после вручения аттестатов. Дана не собиралась покидать школу, и я не видела смысла в этом выпускном.

Но как-то, вернувшись из школы, Дана сказала мне с завистью, что ее однокласснице мама купила очень дорогое и красивое платье на выпускной. И мне стало обидно за свою девочку. Тем более, Дана в школе училась хорошо, и я подумала, почему бы не купить ребенку красивое платье?

Было решено, мы идем на рынок! Но на рынке не нашлось подходящего платья на девочку-подростка – ее фигурка еще не совсем сформировалась, и мы пришли домой ни с чем. Тогда я стала перебирать все вещи, которые у нас были. Я достала белое короткое стрейчевое платье – оно больше всего подходило Дане, но все же смотрелось уж очень простенько и обычно. Тогда я стала перебирать все ткани, которые у меня были и нашла белую длинную бахрому. Я пришила ее к подолу, и получилось такое красивое вечернее платье! Нити бахромы доходили до пят, и это добавляло изюминку к платью. Я любовалась своей девочкой и тогда поняла, что она уже не ребенок.

На выпускном, когда вручали аттестаты, родители стояли все вместе. И когда вызвали мою дочь, а вызвали ее последней, по алфавиту из-за фамилии, я услышала, как родители говорили:

– Красиво!

– Какое красивое платье…

И за все время вручения аттестатов отметили лишь платье моей Даны. Я была горда своим ребенком и собой. И в очередной раз поняла, что не все решают деньги, иногда нужно просто желание и немного фантазии.

Мы с детьми каждое лето устраивали обливалки. Каждый год я их обливала, и мне это сходило с рук. Я всегда оставалась безнаказанной и почти всегда сухой. И вот мои дети подросли, и я как всегда неожиданно облила их. Дана с Вовой погнались за мной, но им было сложнее бежать с полными ведрами, и я легко убежала за калитку, на улицу. Немного простояв за воротами, я вошла во двор. Детей не было видно, и я пошла дальше. Но стоило мне подойти к гаражу, как на меня сверху водопадом полилась вода! От неожиданности я застыла. Еще не успев опомниться от водопада с крыши, я получила напор воды из открывшейся двери мастерской! Мои дети наконец отыгрались на мне за все годы. Они радовались и ликовали – Вова, сидя на дереве, а Дана в мастерской, и я радовалась вместе с ними.

В десятом классе моя дочь стала встречаться с мальчиком, он был сыном подружки нашей хозяйки салона, Жанны. Очень красивый мальчик Вася. Но они недолго были вместе, вскоре он стал встречаться с девочкой из другой школы.

Дана пережила разрыв отношений. Но вскоре Вася опять начал писать ей. Как оказалось позже, это начала писать Дане новая девочка Васи с его странички. Снежана, так звали девочку, начала переписываться с Даной от имени Васи и предложила опять встречаться. И Дана согласилась, ни о чем не подозревая. А Снежана задумала спровоцировать конфликт. Посыпались угрозы с ее стороны в адрес Даны, она грозилась приехать к ней в школу и устроить драку. Снежана занималась боксом.

Дана мне рассказала обо всем и боялась идти в школу. Но я решила, что это всего лишь пустые угрозы, и девочка не посмеет приехать в школу и устроить разборки. Но я ошибалась, в обед дочь позвонила мне и сказала, что ее побила Снежана.

Я была в бешенстве, помчалась домой. Дочь плакала, я хотела найти эту тварь, которая посмела поднять на моего ребенка руку, и убить ее. Я позвонила брату Вове, он остудил мой пыл, сказав, что меня могут посадить – девочка-то была несовершеннолетняя. Вова посоветовал обратиться в милицию.

В милицию я обратилась, но не переставала обдумывать план мести. Я хотела нанять кого-то, чтобы эту тварь встретили на улице и размазали, чтобы она корчилась от боли и страдала. Из милиции нас направили в травматологическое отделение, где Дану осмотрели и с диагнозом «сотрясение головного мозга» оставили в больнице.

Я была сама не своя, вспоминая, что дочь мне рассказывала о конфликте, а я так легкомысленно к этому отнеслась – как я могла?! Уже то, что девочка сама спровоцировала ссору, могло насторожить меня, но я бездействовала. Мне было плохо, я не спала ночами, меня трясло. В голове у меня созревал план за планом, как отомстить ей. Витя был в командировке и не мог мне помочь, не мог найти даже слов утешения. Он не знал, что сказать, что нужно делать. Слава Богу, у меня был брат, и я была не одна.

Снежану тоже положили в больницу и с тем же диагнозом. Я думала, что это была всего лишь защитная реакция, инстинкт самосохранения, что диагноз Снежане купили. Но как оказалось, моя Дана может за себя постоять. Она не растерялась и двинула нападавшую школьной сумкой, полной учебников, прямо по голове так, что у Снежаны хлынула кровь из носа.

Я немного успокоилась, но все равно ходила сама не своя и по-прежнему не могла спать. Жанна, хозяйка салона, заметила, что со мной что-то не так, я похудела, глаза впали. Она спросила, что случилось, но я не смогла произнести ни слова и расплакалась. Ничто так не угнетает, как чувство вины. Успокоившись, я все рассказала Лене, и она мне посоветовала пойти в школу, где училась Снежана.

Я так и сделала. Но прежде, чем пойти туда, я навела справки об этой девочке. Как оказалось, Снежана слыла особой взрывного характера и постоянно провоцировала подобные ситуации, но до полиции дело дошло впервые. Я поехала к директору школы, но та меня заверила что Снежана – девочка с хорошим поведением. Я сказала, что на самом деле это не так. Но директор школы дала мне понять, что я зря трачу свое время. Я поехала в школу, где училась моя дочь, мне нужно было спросить, где были учителя, почему никто не вмешался.

Я во всем винила Снежану, но на самом деле понимала, что я и только я была виновата в случившемся. Моя дочь обратилась ко мне за помощью, а я отмахнулась, не придав большого значения этой ситуации. А ведь я могла предотвратить этот инцидент – могла найти эту девочку, поговорить с ней, показать, что мою дочь есть кому защитить. Но я этого не сделала и всю вину переложила на Снежану – девочку-подростка, у которой просто разгулялись гормоны.

Так поступают лишь слабые люди, лишь слабые люди не признают своей вины, а перекладывают ее на других. Я съедала себя изнутри…

Общение с Пашей продолжалось. Как-то во время встречи Паша нагнулся ко мне и хотел поцеловать. Я отстранилась и удивленно отрицательно покачала головой. Он не стал настаивать, я же не знала, как себя вести и не проронила ни слова. Домой я ехала на своей машине и меня трясло.

Когда Паша позвонил, и я ему хотела высказать все, что думала, то услышала, что я, как дорогое вино, которое нельзя пить, а лишь пригубив, наслаждаться.

Я попросила больше так не делать, Паша ничего не ответил, но попыток больше не было. Время шло, мы стали общаться более тесно, мы стали делиться личным. Паша рассказал, что его жена беременна и совсем его забросила, не уделяет ему внимания, и поэтому он ищет общения с другими. Он рассказывал мне, что у него было очень много женщин одновременно, не считая жены. Он рассказывал то, что мне было даже неловко слышать – такое можно рассказать лишь очень близкому другу. Как-то Паша сказал мне, что по сравнению со мной все женщины – такие дуры…

Поначалу я не верила всему, что говорил Паша, особенно если это касалось меня. Не доверять мужчинам меня научил мой брат. Но со временем я находила подтверждения словам Павла.

Часто он жаловался на свою жену, которая, по его мнению, была не права, не отпуская его в Карпаты с секретаршей и детьми. У Паши был сын, и у его секретарши Лены тоже был сын, мальчики ходили в один класс и дружили. И мне приходилось объяснять Паше, что это ненормально – хотеть поехать в отпуск со своей секретаршей, а не с женой. Я часто становилась на сторону его жены, так как старалась объективно подходить к ситуации, и Паша однажды сказал мне:

– Ты знаешь, мне даже нравится, что ты защищаешь мою жену.

Мне были непонятны его слова. Обычно жалуясь, люди ждут понимания и поддержки, я же не могла дать этого Павлу, но, тем не менее, ему нравилось это мое качество «всем находить оправдание и всех понимать». И мне иногда казалось, что Паша намеренно рассказывал истории, просто чтобы протестировать меня.

Я очень любила современную музыку, и для меня Паша закачал в свой автомобиль популярные хиты. Лена с Дашей, его секретарши, сказали Паше, что он завел себе молодую любовницу. Когда он рассказывал мне это, то хитро посмеивался. Но я тогда не понимала, почему именно он посмеивался – потому, что я старше его, но меня заочно приняли за молоденькую, или же потому, что меня назвали его любовницей.

Секретарша Павла, Лена уже давно стриглась и окрашивалась у меня, еще до того, как стал обслуживаться Паша. Лена была маленькой, щупленькой замкнутой женщиной, красивой ее назвать было трудно.

Еще у Паши работала Даша, она тоже стриглась у меня. В отличии от Лены, она была очень разговорчивой и приятной женщиной с длинными черными волосами и карими глазами. От Павла я знала, что Лена трудоголик, а Даша любит отлынивать от работы. Он иногда возил их по очереди в Одессу, водил по ресторанам, объясняя это тем, что людей, которые имеют доступ к твоим деньгам, нужно держать как можно ближе.

Паша продолжал жаловаться на свою жену, и я как-то не выдержала, сказав:

– Слушай, если тебе с женой так плохо, ты всегда жалуешься и отпуск свой ты проводишь с секретаршей, а не с ней, так почему ты не разведешься?