Татьяна Бочарова
Стена плача

– И как они сегодня танцевали «Монтекки и Капулетти», тебе тоже не понравилось?

– Не то чтобы не понравилось, а чудно как-то. Непривычно.

– Кажется, Свечников придерживается иного мнения, – поддела Ася.

– Ну, черт его знает. – Игорь поморщился. – Они там зажрались в своем фонде, сидят на деньгах, кого хотят казнят, кого хотят милуют. У богатых свои причуды.

– Просто, в отличие от тебя, он разбирается в хореографии.

– Ладно, ты мне еще напомни, кто я по образованию, – обиделся Игорь.

Образование директора ДК действительно мало соотносилось с занимаемой им должностью. По диплому он был ветеринарным фельдшером и потому крайне болезненно реагировал даже на малейший упрек в собственной некомпетентности.

Работу свою Игорь очень любил, дворец содержал в полном порядке и искренне полагал, что понимает толк в настоящем искусстве.

– Ну, прости, пожалуйста, – попыталась спасти положение Ася, – я что-то не то сказала. Перенервничала, устала, голова болит. Ты не думаешь, что нас уже давно все ждут?

– Думаю. Надо идти. Но ты учти, я еще своего согласия на твои идеи не дал. Поняла?

– Чего ж тут непонятного.

– Ладно, мир. – Игорь зашагал к лестнице.

Дверь директорского кабинета была полуоткрыта, из-за нее доносились громкие, возбужденные голоса. Появление Игоря и Аси вызвало у всех радостное оживление.

– Ну, наконец-то, – пробасил Свечников. – А мы уж хотели выпить без вас.

– Нет, так не пойдет. – Игорь ослепительно улыбнулся и подтолкнул Асю к столу. – Сейчас выпьем все вместе.

– Расслабься, – шепнула ей на ухо Кристина. – Все отлично. Дядечка просто в восторге от тебя. Как вошли, только и разговору о том, какая ты талантливая да оригинальная. Так что отдыхай.

– Постараюсь, – тихонько ответила Ася.

– Пожалуйста, внимание! – Свечников негромко постучал вилкой по рюмке. Шум мгновенно утих. – Давайте наконец поднимем наши бокалы. Я предлагаю выпить за главных виновниц, если так можно выразиться, сегодняшнего торжества, прекрасных хореографов и очаровательных женщин, Анастасию Витальевну и Кристину Павловну! – Свечников звучно чокнулся с каждой из девушек. – Анастасия, Кристиночка, за вас. Не обижайтесь, я по-простому.

– Что вы! – весело защебетала Кристина. – Мы и не думаем обижаться.

– За вас, девочки, – подхватил Игорь. – Вы у меня умницы. Альберт Анатольевич, Нонна Максимовна, коллектив, который вы сегодня видели, – гордость нашего дворца.

– Есть чем гордиться, – кивнул Свечников, нацеливаясь вилкой в розовый бок ветчины. Дыбина сосредоточенно накладывала на тарелку оливье.

Игорь окинул стол молниеносным взглядом и виртуозно наполнил опустевшие бокалы.

– У меня новый тост: за то, чтобы все надежды девочек оправдались и ансамбль смог принять участие в международном конкурсе, к которому готовится почти два года.

– Замечательный тост, – негромко проговорила Ася.

– И замечательно тонкий намек, – усмехнулся Свечников. – Дорогие мои, я все понимаю. Знаю, как трудно сейчас вывезти коллектив за рубеж, и постараюсь помочь чем смогу. Но, к сожалению, именно сейчас конкретно обрисовать масштабы этой помощи мы не в состоянии. Придется подождать недельку-другую.

– Будем ждать, – кивнул Игорь, – о чем разговор.

Он ловко завел дежурно-застольную беседу, стараясь ненавязчиво вовлечь в нее всех присутствующих. Ася слушала ее вполуха, задумчиво очищая апельсин.

– Мне кажется, вы скучаете, – негромко произнес Свечников, наклоняясь к ней. – Или, может быть, обиделись?

– Я? – Она удивленно подняла брови. – С чего? Вот если бы вы сказали, что нам не на что рассчитывать, тогда…

– Вам, безусловно, есть на что рассчитывать, – мягко перебил он. – Я уже говорил и еще раз повторю – вы проделали великолепную работу, которая должна быть вознаграждена.

– Спасибо.

– Не стоит благодарить. Лучше выпьем за вас. – Свечников потянулся за ее бокалом.

– Да мы уже пили, – засмеялась Ася.

– Повторим. В тесном кругу: вы и я. Что вам налить?

– Сухого красного.

– Пожалуйста, получите. Ваше здоровье! – Он внимательно поглядел ей в глаза и покачал головой. – Вы запоминающаяся женщина, Анастасия, красивая, умная, с характером. Вот только… – Свечников на секунду замялся. – Чуть-чуть поменьше напряженности, а то у вас в лице ни кровинки. Вы всегда такая бледная?

– Да нет, – выдавила Ася, – не всегда. Просто у меня сегодня с утра все кувырком. Сын упал с велосипеда, сильно ударился. Я задержалась и боялась, что не хватит времени на репетицию.

Свечников понимающе кивнул.

– Вы звонили домой?

– Не успела.

– Так позвоните, зачем же дергаться! У вас есть телефон?

– Да, конечно. – Ася расстегнула сумочку, достала мобильник и отошла от стола к окну.

Трубку долго не брали. Наконец раздался гулкий Нинюсин бас:

– Слушаю!

– Нинюсь, это я, – вполголоса проговорила Ася. – Как у вас дела?

– Нормально, – лаконично ответила старуха.

– Как Степа?

– Спал. Сейчас покушал и играет.

– У него головка не кружится?

– Да нет, кажись.

– Ну хорошо. – Ася облегченно вздохнула. – Ты-то сама отошла?

– Нормально, – вновь прогудела Нинюся. Она почему-то совершенно не могла разговаривать по телефону, становясь на удивление косноязычной, как только бралась за трубку.

– Ладно. – Ася покосилась на Свечникова, который издали наблюдал за ней. – Сергей звонил? Когда он приедет?

– Сказал, что скоро.

– Пусть осмотрит Степку. И тебя заодно. Я постараюсь надолго не задерживаться.

– Ага.

– Ну пока.

Ася выключила телефон и вернулась. Ей стало немного легче, однако что-то внутри так и не отпускало, не давало почувствовать себя в своей тарелке.

– Ну вот, совершенно другой вид. – Свечников мягко улыбнулся и дружески обнял Асю за плечи. – Все хорошо, не так ли?

– Да, кажется, все обошлось.

– Я очень рад. – Он снова наполнил ее бокал. – Знаете, пока вы беседовали по телефону, у меня возникла интересная идея.

– Какая же?

– Только не поймите превратно, я ничего такого… Просто хотелось бы вас куда-нибудь пригласить. Например, в Большой, на премьеру «Снегурочки»? Или вы больше предпочитаете ресторан?

– Ни то ни другое, – быстро ответила Ася.

– Почему так категорично? – В голосе у Свечникова прозвучала ирония. – Я же предупредил – ничего такого. Чисто по-дружески, так сказать, из любви к искусству.

– Сожалею, но я не принимаю таких предложений.

– Никогда? – шутливо удивился он.

– Никогда.

– Боитесь, муж заревнует?

– Можете считать, что так, – холодно произнесла Ася, давая понять, что разговор окончен.

– Что ж, – Свечников, казалось, ничуть не расстроился, а, наоборот, развеселился, – жаль, что вы такая верная жена. Впрочем, это еще больше возвышает вас в моих глазах. Скажите, когда вам нужны деньги?

– К лету. Лучше в начале мая.

– В начале мая, – повторил он, задумчиво разглядывая рюмку. – Вы собираетесь везти в Голландию Прокофьева?

– Если успеем сделать до конца.

– Понятно. – Свечников вдруг потерял интерес к их беседе, пододвинулся к Кристине и принялся что-то нашептывать ей на ухо, отчего та покраснела и начала тоненько, визгливо хихикать.

Дыбина доела салат и с постным видом наблюдала, как захмелевшая секретарша клеится к Игорю, громко уговаривая его выпить на брудершафт.

Асе мучительно захотелось уйти. Выскользнуть потихоньку из кабинета, ничего никому не говоря, спуститься, одеться и уехать домой. Может быть, Сергей уже вернулся из больницы и, как всегда, ждет ее, не обедает.

Пока она прикидывала, удобно или нет осуществить задуманное, Дыбина, видимо, окончательно соскучилась.

– Альберт Анатольевич, – она решительно потрясла Свечникова за плечо, – не пора ли нам? Уже почти пять.

– Пора, – сразу согласился тот. – Кристиночка, я рад, что сумел вас развеселить.

– Ой, и не говорите. – Кристина махнула рукой и снова залилась хохотом. – Ну вы и шутник! А с виду такой серьезный.

– Кристя, ты полегче. – Игорь строго погрозил ей пальцем. – Не забывай, что перед тобой президент благотворительного фонда.

– Только без официальности, – поморщился Свечников. – Не надо портить такую замечательную встречу. – Он снял со спинки стула пиджак. – Что ж, действительно время прощаться. Спасибо за концерт и за прием. Надеюсь, в недалеком будущем смогу вас обрадовать. Пойдем, Нонна Максимовна.

Он повел Дыбину к дверям. Позади Игорь почти волоком тащил на себе секретаршу.

Перед тем как покинуть кабинет, Свечников обернулся, мельком взглянул на Асю и молча вышел.

– Слава тебе, господи! – Кристина блаженно опустилась на мягкий кожаный диванчик, обмахивая потное лицо программкой, взятой со стола у Игоря. – Мы это сделали!

Волосы ее растрепались, юбка задралась.

– Кристя, ты пьяная. – Ася улыбнулась, подошла к подруге и уселась рядом. – Что он тебе говорил, этот тонкий ценитель искусства? В ресторан приглашал?

– В ресторан? Меня? – Кристина скорчила уморительную физиономию. – Нет, что ты. Он про секретаршу рассказывал, эту курицу в очках. Не поверишь, она его племянница!

– Родная?

– Самая что ни на есть. Дочка сестры. У девки девять классов образования, три раза поступала в техникум, и все время облом: пару гребет на первом же экзамене. Головка ни бум-бум.

– Вообще-то видно, – со смехом согласилась Ася.

– Вот он ее и устроил в фонд, вроде как на работу. Только какая там работа – она в одном слове по пять ошибок делает. И ничего не попишешь, приходиться терпеть, ради сестры.

– Бедняга, – неожиданно едко произнесла Ася.

– Кто? Племянница?

– Да нет, дядя.

Кристина удивленно уставилась на подругу.

– Тебе он не понравился?

– Абсолютно. Самовлюбленный индюк.

– Напрасно ты так. – Кристина неуверенно пожала плечами. – Мужик как мужик. Запал на тебя, видно невооруженным глазом. Могла бы и полюбезнее с ним обойтись – все-таки он нам денежки собирается дать, и немалые.

Ася резко отстранилась.

– А при чем здесь я? Деньги даются на ансамбль.

– Да ладно, не злись, – миролюбиво проговорила Кристина и зевнула. – Ты вообще сегодня странная какая-то. С Серегой поцапалась?

– Нет. Степка нос расквасил, аккурат перед моим уходом.

– Ну их, этих детей, – ворчливо заметила Кристина. – Вечно с ними морока. Я вот точно не рожу до тридцати пяти.

– Родишь, куда ты денешься, – насмешливо сказала Ася и встала. – Ладно, Кристя, я побегу, а то мало ли что.

– Беги, – согласилась та, – а я дождусь Игорька. Жратвы вон сколько осталось, а родительский комитет убирать только в шесть придет. Надо доесть.

5

Едва Ася завозилась в замке ключом, дверь распахнулась. На пороге стоял Сергей.

– Привет.

– Степку смотрел? Что с ним?

– Полный порядок. Ты в дом-то войди, а то с площадки сыплешь вопросами.

Лицо у него было спокойным и безмятежным, тон, как обычно, чуть ироничный.

– Ну слава богу. – Ася зашла в прихожую, повесила на крючок сумку. – Я из-за них с Нинюсей чуть сегодня с ума не сошла.

– Тебе бы у нас в отделении поработать. – Сергей снисходительно улыбнулся. – Тогда бы поняла, что такое пара пустяковых царапин в сравнении, к примеру, с полостной операцией.

Он потянулся, чтобы снять с нее пиджак, и Асе внезапно показалось, что от него слишком приторно пахнет туалетной водой.

– Чего кислая такая? – Сергей обнял ее за талию. Этот привычный жест неожиданно вызвал в ней странное отторжение. Она мягко высвободилась из его рук.

– Аська, да что случилось? – Он, наконец, перестал улыбаться и посмотрел на нее с тревогой. – Неужели встреча провалилась? Вам отказали?

– Нет, все прошло отлично. Просто я… я устала. – Ее голос предательски задрожал, к горлу подступил комок.

Что с ней? Что происходит? Откуда эта гнетущая, непонятная тоска, тяжесть на сердце, желание отгородиться от всех, остаться одной? Неужели она так перенервничала из-за Степки и из-за спонсоров?

Но ведь все уже позади, мальчик цел и невредим, а выступление оказалось на редкость удачным. Почему же она никак не придет в себя?

Из детской высунулась Степкина рожица.

– Мама пришла! – радостно завопил он и бросился навстречу Асе.

Она подхватила его на руки, крепко прижала к себе, поцеловала в упрямо торчащий на макушке хохолок.

– Маленький мой, солнышко, котенок!

– Мам, больно. – Степка выскользнул из ее объятий и сполз на пол. – Ты вкусненькое купила?

– Забыла. – Ася виновато развела руками. – Торопилась узнать, как ты себя чувствуешь, и не зашла в магазин.

– А я мороженое хотел. – Степка разочарованно вздохнул.

– Обойдешься и без мороженого, – строго сказал Сергей. – Не видишь, мама устала, еле на ногах стоит. А ну-ка марш к себе, и не шуметь, понял?

Степка кивнул, шмыгнул слегка припухшим носом и удалился.

– Пойдем пообедаем, – мягко предложил Сергей. – Там Нинюся борщ сварганила, пахнет обалденно. Я без тебя не стал пробовать. Пошли?

Ася кивнула и побрела на кухню вслед за мужем.

Она совершенно не чувствовала голода, хотя во время фуршета ни к чему, кроме апельсина, не притронулась, а завтракала рано утром, и то кое-как. Больше всего сейчас ей хотелось закрыться в спальне, лечь, отключиться, ни с кем не разговаривать, не отвечать ни на чьи вопросы.

На столе стояли две тарелки, блюдце с нарезанным хлебом, аккуратно лежали ложки, салфетки. Даже стул, на котором Ася любила сидеть, был предусмотрительно отодвинут в сторону.

– Садись. – Сергей ловко снял крышку с блестящей пузатой кастрюли. – Я за тобой поухаживаю. Хлеб бери.

Ася послушно взяла из тарелки горбушку. От заботливости Сергея, его ласкового, участливого тона ей стало еще поганей, к ощущению потерянности и пустоты присоединился отчаянный стыд.

Впервые за свою семейную жизнь она не почувствовала радости, увидев мужа на пороге. Впервые у нее не возникло желания обнять его, поцеловать, поделиться всем, что произошло за день. Она ощущала себя чужой, далекой и страшно одинокой.

– Вкусно? – Сергей внимательно наблюдал, как Ася вяло подносит ко рту ложку за ложкой.

– Вкусно.

– Второе будешь?

– Нет, спасибо. – Она решительно покачала головой. – Ничего, если я прилягу? Спать хочется.

– Конечно, что за вопрос. Ты когда сегодня проснулась, в полшестого?

– Кажется. – Ася слабо улыбнулась.

– Так что же ты хочешь, дорогая моя? Иди ложись немедленно.

В полумраке спальни ей стало немного легче. Ася плотно прикрыла дверь, переоделась и залезла под одеяло. Она старалась думать об обыденных делах: завтра свободный день, нужно будет пропылесосить квартиру, заставить Степку самостоятельно прочитать книжку, сходить с ним прогуляться в парк. Да, и не забыть застирать халат, Степка его весь кровью измазюкал.

И повезло же ей сегодня навидаться крови – сначала Степка, потом тот тип с рынка…

Ася вдруг резко села на постели.

Неужели? Неужели причина в этом? Вовсе не Степкино падение с велосипеда не дает ей покоя, а встреча с белобрысым!

Ей стало жарко, щеки заполыхали, лоб покрылся испариной. Почему она думает о нем? Кто он такой – вокзальный бомж, пьяница, может, даже ворюга. Валяется небось сейчас под забором и храпит, или водку глушит с такими же оборванцами. Что он там ей плел? Сдохнет, если она уйдет, оставит его одного? Наверное, каждой, кто мимо проходит, так говорит. Наверное…

А если не каждой? Если… только ей?

Ася в отчаянии закрыла глаза. Зачем об этом вспоминать? Что она может сделать? Помочь ему? Но чем? И почему так настойчиво стоит перед глазами его лицо – страшное лицо, окровавленное, перекошенное яростью…

Да нет, вовсе не страшное, а близкое, знакомое, родное. Как будто она знает его очень давно, с незапамятных времен…

…Ее пальцы с силой сжали край подушки. Но ведь это бред! Она же любит Сергея, всегда любила, таяла от его прикосновений, засыпала, уютно свернувшись клубком в его объятиях! Как может кто-то быть ей ближе, родней, желанней?

Словно отвечая на немой вопрос, дверь тихонько скрипнула.

– Не спишь? – шепотом произнес Сергей, заходя в спальню.

– Нет, не могу.

– А Нинюся уснула. – В темноте его лица не было видно, но Ася слышала, что он улыбается.

Мягкими, беззвучными шагами Сергей прошел по ковру и остановился возле кровати. Сел на краешек, осторожно погладил ее ноги под одеялом.

– Степка тоже сейчас ляжет, только «Спокойной ночи, малыши» досмотрит.

Голос Сергея становился все глуше, вкрадчивее, он наклонился над Асей. Тошнотворный, сладковатый запах одеколона накрыл ее с головой.

– Зайка, я по тебе соскучился. Так соскучился!

Она сделала над собой чудовищное усилие, но не почувствовала ничего, кроме возрастающего отчуждения.

– Сережа, не надо. Я не могу. У меня голова болит.

– Пройдет, я тебе обещаю.

– Нет, пожалуйста, – Ася руками уперлась ему в грудь, – Степка не спит.

– Говорю же, он сейчас ляжет. Не бойся, я дверь закрою на задвижку.

– Не надо дверь… я не хочу… Сергей!

– Асенька! – Он прижал ее ладонь к своей щеке. – Детка, ну не сердись. Ну пойми, я тебя так хочу, моя сладкая, моя Зайка!

Ее вдруг охватило глубокое, тоскливое безразличие.

Сергей что-то нежно шептал ей на ухо, целовал лицо, шею, грудь. Она не сопротивлялась, но и не отвечала на его ласки, ощущая себя в прострации.

Его дыхание участилось, пальцы крепко, до боли сжали Асины плечи. Потом он замер, затих, вытянувшись рядом, зарывшись лицом в ее разметавшиеся по подушке волосы…

– Зайка!

– Что? – она с трудом разлепила пересохшие губы.

– Прости меня. – Он виновато потерся носом о ее щеку. – Я понимаю, ты устала. Не надо было.

– Все в порядке, Сережа, все хорошо.

Он бережно укутал ее одеялом.

– Я тебя люблю. Всегда буду любить, слышишь? Мне никто не нужен, кроме тебя – хочу, чтобы ты это знала. Понимаешь?

– Да.

– Завтра ты будешь совсем другая, отдохнувшая, бодрая. Не обижайся на меня, ладно?

– Не буду.

«Завтра, – мелькнуло у нее в голове. – Завтра, может быть, действительно все пройдет. Станет, как раньше, до сегодняшнего дня. Проходят же грипп, лихорадка, даже раны, и те заживают и не болят…»

6

Утром Сергей ушел на работу. Ася осталась со Степкой и Нинюсей.

Она нарочно нагрузилась домашними делами: вылизала квартиру, перетерла хрусталь в горке, перегладила кучу белья, пытаясь отвлечься от навязчивых мыслей о странном человеке на тропинке.

Однако у нее ничего не получалось. Тяжесть на сердце не проходила, а, наоборот, становилась сильней и сильней.

Все больше раздражаясь на саму себя, Ася сорвалась, накричала на Степку, по какой-то ерунде сцепилась с Нинюсей, доведя старуху до слез, а в довершение всего сильно порезала палец кухонным ножом.

Примерно в половине пятого она поняла, что так продолжаться не может, и, игнорируя Степкино нытье, оделась и вышла на улицу.

Накрапывал мелкий дождик, но Ася не стала раскрывать зонтика. Она не спеша брела по скверу, стараясь разобраться в себе самой, в том, что с ней произошло, найти силы для борьбы и сопротивления.

Ее семейная жизнь всегда была предметом зависти подруг: у кого-то мужья выпивали, погуливали, приносили мизерную зарплату, предпочитали проводить досуг на диване перед телевизором.

Сережка же, по общему мнению, считался образцово-показательным супругом. Черноволосый красавец с белозубой улыбкой, профессионально успешный, почти не пьющий, не курящий, жену и сына обожающий – о таком можно было лишь мечтать.

– Смотри, уведут! – в шутку грозилась Кристина всякий раз, когда покидала их гостеприимный дом.

– Смотрю, – с вызовом отвечала Ася.

И она действительно смотрела. Старалась, как могла, выглядеть на все сто, в доме был идеальный порядок и доброжелательная атмосфера. Она неизменно встречала мужа улыбкой и вкусными обедами, следила за его гардеробом.

И вдруг ее благополучию, безмятежному существованию угрожает крах! Причиной которого является вовсе не Сергей, а она сама, овладевшее ею невероятное наваждение, дурь, блажь – как еще можно такое назвать!

Ася остановилась посреди тротуара.

Нет, этому необходимо положить конец! Совсем с ума сошла? Да как она смеет настолько потерять самообладание и здравый смысл!

Она решительно повернула обратно.

Нужно вернуться домой, попросить прощения у Нинюси, поиграть со Степкой в новую игру, которую ему недавно подарила бабушка, а через час встретить Сергея у дверей. Обнять его, сказать, что он лучший, самый замечательный на свете человек, попросить забыть о том, какой она была вчера вечером.

Ася строго следовала задуманному. Пришедший с работы муж застал ее тщательно накрашенной, нарядно одетой и сияющей. Если бы он только мог знать, каких титанических усилий стоил ей этот непринужденный, счастливый вид, какая яростная борьба происходила у нее внутри, пока они мило болтали, уплетая ужин!

Но Сергей ни о чем не догадывался, он просто радовался, что дурное настроение жены испарилось, как дым, смеялся, шутил, строил планы на ближайшие выходные. Ася шутила и смеялась вместе с ним, а Степка крутился у них под ногами, беспрестанно задавая дурацкие вопросы и норовя стянуть десятую конфету из вазочки, стоящей на столе.