Татьяна Адриевская
Самый близкий незнакомец

Глава 3

К ушам лезет улыбка, а глаза начинают смущённо избегать его взгляда.

Соболев встаёт и за пару шагов равняется со мной. Насколько же он кажется большим и сильным! Из-под расстёгнутого воротника рубашки виднеется впадинка на крепкой шее. Невольно останавливаю на ней взгляд и сглатываю. Господи, да почему у меня от волнения колени дрожат?

– Вы на машине?

У него красивое телосложение. Наверное, если расстегнуть ещё одну пуговицу рубашки, покажется треугольный участок открытой груди. Интересно, она настолько же широкая и мощная, как кажется под одеждой?

Звучит ещё одна фраза, но я настолько поглощена мыслями о мужской груди и пуговице, что сказанные слова попусту проскакивают мимо ушей. Потому я медленно поднимаю глаза и непонимающе смотрю в его аристократичное лицо без изъянов. Нельзя быть настолько красивым…

– Я просто заметил, что ваши коллеги уехали на служебном транспорте. Вас среди них не было, поэтому я предположил, что вы добираетесь до дома на машине.

– Нет. – Опускаю голову, стараясь справиться с волнением. – Я живу неподалёку и хожу пешком.

Хожу домой к своему жениху! Который поставил меня на ноги, пылинки сдувал. Которого я ценю и уважаю. Которого люблю как родного! Да только… к своему стыду, млею от присутствия какого-то постороннего, совершенно незнакомого и чужого мне человека! Чувствую, как от его взгляда у меня напрягается и пульсирует каждый нерв.

– В такое позднее время? – Мужчина неободрительно хмурится и бросает взгляд на часы.

– Не настолько уж оно и позднее! – возражаю я.

Девять часов вечера – не двенадцать. Да и идти тут не больше десяти минут по ровной, полностью освещённой дороге.

– Сейчас темнеет раньше, чем летом! – говорит он.

Ага, на двадцать минут!

– Если позволите, я провожу вас.

Стоп! Этот красавец ко мне в проводники набивается? Мужчина точно ждал моего появления, раз следил за тем, как персонал отеля покидает смену. Он даже сидел на скамейке со стороны служебного входа. Это… странно. И наводит на очень нехорошие мысли. Даже если всё не так, как кажется, даже если я неправильно его понимаю, мне просто необходимо внести ясность в наше едва зародившееся знакомство.

– Не думаю, что это хорошая идея.

– Почему?

– Потому что, во-первых, это не понравится моему жениху, а во-вторых, я не гуляю по вечерам с малознакомыми мужчинами.

Так вот. Именно в такой последовательности! Возможно, это лишь игра моего воображения, но когда я произношу слово «жених» незнакомец застывает, а в ярких живых глазах словно что-то гаснет. Он опускает взгляд на мои руки и на мгновение сжимает челюсти. Затем непринужденно улыбается и, чуть прищурившись, спрашивает:

– Значит, жених не считает нужным встречать вас в вечернее время с работы?

– Только потому, что на этом настаиваю я. Хорошего вам вечера, – вежливо прощаюсь с мужчиной, притягивая лямки сумочки ближе к шее.

– И всё же я провожу вас, – его стальной тон не терпит возражений. Видимо, этот человек привык командовать. – Мне так будет спокойнее. А если ваш благоверный об этом узнает, валите всё на меня.

– Вы цепляетесь к первой причине моего отказа, полностью игнорируя вторую, – терпеливо напоминаю я, резко обернувшись.

– Так вторая причина легко разрешаема, – широко улыбается молодой человек и протягивает руку для пожатия. – Меня зовут Кирилл Соболев.

Я застываю, таращась на протянутую ладонь в лёгком недоумении. Почему такая простая фраза вызывает во мне ощущения, граничащие с паникой? Меня снова окутывает странное чувство дежавю…

«Меня зовут Кирилл Соболев… Меня зовут Кирилл Соболев…»

– Алина… – тихо бурчу я и пожимаю-таки руку.

Он мягко и с вежливым кивком обхватывает пальцами мою кисть, а у меня вся спина покрывается колючими мурашками. А всё потому, что я слишком остро чувствую его касание, то, насколько тёплая и твёрдая у него ладонь. По сути, имена друг друга мы уже знали, это просто формальность. Но именно в этот миг я понимаю, что он для меня больше не незнакомец. Он… просто Кирилл. Невероятно красивый Кирилл…

«Меня зовут Кирилл Соболев, но тебе ведь и так об этом хорошо известно, так что давай не будем притворяться и делать вид, что эта встреча случайна…»

Неожиданно для самой себя я вздрагиваю, резко отдёргивая руку. Что это? Словно картинка старого чёрно-белого кино мелькнула передо мной… Небесного цвета глаза смотрели на меня иначе. Не так дружелюбно, как здесь и сейчас. Тот взгляд был раздражённым, самоуверенным и насмешливым.

– Мы раньше с вами случайно нигде не встречались? – Я нервно убираю с плеч волосы, стараясь хоть как-то оправдать побег своей руки из его ладони.

– С чего вы так решили?

Мне показалось или в его тоне промелькнула надежда?

– Не знаю, – сухо отвечаю я. – Ваше лицо мне кажется знакомым.

Он снова пронзает меня внимательным взглядом. Молчит. А я набираю в грудь побольше воздуха и с диким волнением жду ответа.

– Вы приняли меня за другую… тогда, в супермаркете, – неуверенно произношу я, так как Кирилл всё ещё медлит с ответом. – Женя, кажется?

– Вы похожи на одну девушку. Она была очень дорога мне, – следует наконец ответ.

– Почему была? Вы расстались? – спрашиваю я. Если пять минут назад я убегала от общества этого невероятного мужчины, то теперь наоборот – стараюсь идти в ногу с самого первого шага.

– Она умерла. Два года назад.

Бог ты мой, залезла, называется, в душу!

– Простите, мне очень жаль…

– Совсем недавно я бы ещё принял соболезнования, но теперь… Я понимаю, что судьба сыграла с нами слишком злую шутку. А может быть, вовсе не судьба, а кто-то другой. Я обязательно выясню это.

Он внезапно останавливается, чуть повернувшись ко мне. В сгустившихся сумерках его лицо кажется несколько жёстче, заостряя практически идеальные черты. Хотя быть может, всё дело в выражении его глаз, в которых сквозит хмурость, печаль и безграничная боль.

– Что вы имеете в виду?

– То, что эта девушка жива, Алина. Но она не помнит меня и живёт ненастоящей жизнью уже два года. И если бы мы случайно не столкнулись несколько дней назад в торговом центре, я бы до сих пор продолжал безропотно верить в её гибель…

Я заворожённо всматриваюсь в его глаза. Пытаюсь прочитать в них ответы на вопросы, моментально проскользнувшие в голове. Дрожь пронзает каждую клеточку моего тела, но отнюдь не из-за вечерней прохлады. Ведь я как никто другой знаю, с кем этот мужчина столкнулся в торговом центре. Так неужели речь сейчас обо мне?

Внезапно меня охватывает паника. Словно через минуту, если Кирилл Соболев заговорит, наступит конец света! Он скажет вещи, которые подорвут мою веру в настоящее. Спутает мне мысли и заставит сомневаться в реальности.

– Я уже сказала вам тогда – вы обознались, – отрезаю я, ускоряя шаг.

– Мне бы вашей уверенности.

– Вы хоть понимаете, что говорите? Мне очень и очень жаль, что с вами произошло такое горе, но вы перегибаете палку! – Голос срывается от волнения, и Кирилл примирительно поднимает руки, не отставая от меня ни на шаг.

– Хорошо, прошу прощения. Забудем. Я сказал… предположил глупость. Впредь буду следить за своими словами.

Впредь? Не нужно никаких впредь! У меня голова кругом от каждой нашей новой встречи. Я не хочу этого! Я хочу спокойно добираться до дома, смотреть романтическую комедию, сидя на мягком диванчике, и в перерывах на рекламу рассказывать Егору о событиях прошедшего дня. Но я точно знаю, что не смогу рассказать о том, с кем сегодня иду до дома. И от этого на душе нестерпимо совестно.

– Забудем, – тихо прошу я, поворачиваясь к молодому человеку, когда мы доходим до двора моего дома – высотного красивого здания новой постройки. – Дальше вам идти не стоит, двор тут закрытый.

Кирилл лишь кивает, бросая короткий взгляд на будку со шлагбаумом.

– Хорошего вам вечера.

– И вам, – тихо отвечает он, но не отпускает взглядом до тех пор, пока я не скрываюсь за поворотом во двор.

Пятью минутами позже я открываю входную дверь, чувствуя безграничную усталость. Словно я сегодня не смену в отеле отработала, а пахала поле вместо трактора. Причём даже без лопаты, голыми руками. А какой же в квартире умопомрачительный запах!

С блаженством закрываю глаза, втягивая носом аромат запечённого мяса с грибами, и настроение в момент подскакивает на несколько тонов выше.

– Привет, красавчик! Я дома! – кричу с порога Егору, бросая сумку на тумбочку и стягивая с плеч куртку.

Слышу неторопливые шаги лучшего повара на свете и наблюдаю, как он выходит ко мне, облачённый в белую рубашку и брюки. Чуть челюсть на пол не уронила. Обычно я силком заставляю Егора хотя бы домашнюю футболку надеть вместо заношенной линялой борцовки, а тут такой наряд!

– У нас сегодня праздник?

– Теперь, Алина, у нас праздник каждый день.

– Что такое?

– Позвольте представиться – новый шеф-повар ресторана «Золотая Пагода» к вашим услугам.

Я не сдерживаю радостный писк и подрываюсь к лучшему мужчине на свете. Обнимаю и расцеловываю в обе щёки.

– Ты всё-таки прошёл конкурс!

– Что значит – всё-таки? – ворчливо осведомляется Егор, обнимая в ответ и, ловко повернув голову, подставляет для поцелуя губы.

Целовать-то я целую, но явно не так, как рассчитывает мой жених. Потому он притягивает меня к себе вплотную и вжимается мне в губы особенно настойчиво, скользя рукой по моей спине вниз. Затем втягивает воздух и хищно так, первобытно, сжимает мне самую мягкую зону…

Кхех… Вздрагиваю от неожиданности, неготовая к такой пылкой атаке, и моментально отстраняюсь. Егор поддаётся, но вижу, что он не особо этим доволен.

– Поздравляю, дорогой! – лепечу я, пытаясь хоть как-то сгладить повисшее напряжение. – Очень рада за тебя!

– Тогда вперёд мыть руки, ужин стынет, – улыбается он в ответ, утягивая меня в сторону ванной. – Жду тебя в гостиной.

Ради такого шикарного ужина, я несусь к раковине вприпрыжку. А уже через пару минут застываю на пороге нашей просторной гостиной, где меня ожидает очередной сюрприз: романтический ужин у нас сегодня будет при свечах.

Глава 4

Сжатый кулак завис над дверным полотном кабинета хозяина дома. Не решаюсь постучать. Сердце рвётся из груди от волнения, в глазах темнеет. Но я должна. Мне очень нужны деньги. Ведь за спрос не бьют в нос. Для меня сумма нереальная, а для семьи Ветровых – капля в море. Я отработаю всё до последней копейки.

Слышатся голоса из гостиной. Домой пришла хозяйская дочка Анжела и её подружка. Остатки решительности испаряются, я чуть отхожу от двери и прячу руки за спину.

– Что, правда так сказал? – удивлённо тянет подружка хозяйской дочки, и, судя по звуку, с размаху плюхается на диван.

– Представляешь? Они нам совместную поездку организовали! Типа командировки. Будто я такая дура и не понимаю, для чего на самом деле этот цирк! Прямо как настоящие свахи! Чтоб им провалиться… – отвечает Анжела, присаживается на подлокотник кресла и тут замечает меня.

– Чего там стоишь? Отца нет, – немного раздраженно говорит она, жестом подзывая в гостиную. – Принеси с кухни колу, жара невыносимая! Два стакана.

Выполняю распоряжение, иду на кухню. Наливаю лимонад, бросаю лёд и думаю: а что, если поговорить сначала с дочерью? Может, она поймёт положение вещей и поспособствует…

– А может, он очень даже ничего, – хихикает подружка, когда я вновь появляюсь перед девушками с подносом.

– Да пошла ты, Крис… – фырчит Анжела. – Хочешь, сама езжай. Заодно и проверишь!

– Да ладно тебе, я шучу. – Изящным движением руки девушка берёт с подноса лимонад и бросает на меня изучающий, немного насмешливый взгляд. – Новенькая, что ли?

Для таких девушек, как Анжела, нет ничего зазорного в том, чтобы говорить о работающем на их богатых родителей персонале не только в третьем лице, но и, собственно, в их присутствии.

– Нет, она свою маму замещает – экономку. Как Лида, кстати?

– Всё по-прежнему, – отвечаю я, опуская поднос.

– Печально, – скучающе тянет Анжела, разглядывая ярко-розовый маникюр. – Что от отца хотела?

Я настолько глубоко вдыхаю, что легкие пронзает тупая боль. Сейчас самое время. Ведь мама столько лет проработала в этом доме. За той же Анжелой пелёнки-распашонки стирала и от простуды лечить помогала.

– Мы могли бы поговорить с вами наедине? – раз уж вопрос мне задали, я решаюсь на приватный разговор.

Подружка от неожиданности поперхнулась колой.

– Ты можешь говорить при Кристине, не страшно, – снисходительно разрешает хозяйская дочка, словно не желая понимать, что вся эта ситуация меня крайне смущает.

К чёрту смущение. Мне всё равно больше не к кому обратиться… Скажу. Сейчас же.

– Я хотела бы попросить у Виталия Ивановича аванс.

Анжела округляет глазки и кривит пухлые губки в насмешливой улыбке.

– Правда? А какую сумму?

– Сто пятьдесят тысяч…

– Сколько?! – в два голоса восклицают девушки. – У тебя какая зарплата, милая?

– Я понимаю, сумма огромная, но я отработаю всё до последней копейки.

– Можешь время не тратить, отец тебя пошлёт. И будет чудом, если за наглость не уволит. За какие такие заслуги тебе аванс полагается? Ты тут три недели от силы… Да ещё и учишься днём.

– Я всё понимаю, и прошу не для себя. Моей маме не справиться с болезнью без операции. Она проработала на вашу семью двадцать лет…

– Гриша проработал ещё дольше, и что теперь? Нам вас всех спонсировать, что ли? – холодно цедит Анжела, пренебрежительно вручая мне в руки пустой стакан.

– Прошу прощения, – подавленно шепчу я, готовая разрыдаться, и поспешно ухожу из гостиной.

Иду на кухню, внимательно изучаю меню к ужину. Из четырех заказанных блюд я знаю, как готовить только одно. Остальные названия даже отдалённо не подсказывают мне, из каких ингредиентов это готовится. Нужно снова звонить матери и получать подробные инструкции. Ей и без того сейчас худо, а тут я со своими рецептами…

Скупая слеза всё-таки скатывается по щеке. Оглядываясь, я тут же стираю её. Я просто обязана собраться. У мамы кроме меня больше никого нет. Нужно найти другой способ раздобыть деньги. С чего я наивно решила, что мне станут помогать эти люди? Что дочка Виталия Ивановича способна на сострадание? Что она спит и видит, как бы попросить у отца денег для прислуги?

Принимаюсь за готовку салата, рецепт которого я не только знала, но и применяла в прошлую пятницу на практике. Недовольства не высказывали – уже хорошо, но и хвалить в этом доме, как правило, не любят.

В кухню заходят, я замечаю это боковым зрением и оборачиваюсь, откладывая нож. Анжела вместе с подружкой зачем-то усаживаются за стойку с напитками и хитро на меня поглядывают.

– Говоришь, операция поможет матери, да? – осторожно спрашивает первая, окидывая меня оценивающим взглядом.

– Да, поможет…

– Ну, тогда тебе повезло и сегодня ты вытянула счастливый билет! Я попрошу у папы для тебя деньги.

С губ непроизвольно срывается радостный писк, и я моментально прикрываю рот ладонью. Неужели всё получится?

– Спасибо вам огромное! Я верну всё до последней копеечки.

– Мне нужно, чтобы ты отработала сразу, – хищно улыбается Анжела, накручивая волнистый светлый локон на указательный палец.

Я даже немного теряюсь.

– Конечно, что мне нужно делать?

– Придётся прокатиться вместо меня в командировку. И ровно за неделю ты должна будешь отвадить от меня навязанного папочкой ухажера. От моего имени, разумеется. Он ни разу в глаза меня не видел, как и все папочкины приятели, которые могут там появиться. Билеты я оплачу.

– Но я… как же я… у меня мама больна, как я оставлю её на неделю? У неё больше нет никого. Вдруг ей станет хуже?

Анжела кривится, нетерпеливо отмахиваясь от моего лепета:

– Так тебе нужны деньги или нет? Я уговаривать не собираюсь! Это же, можно сказать, отпуск. Отдохнёшь в другом городе, освежишься, наберёшься новых впечатлений… А насчёт мамы – тоже мне проблема, попросишь соседку навещать! Работка несложная. Просто сразу скажи: согласна или нет, а то я легко других кандидатов найду.

Как я могу быть не согласна? Мне нужны деньги. Любой ценой. И раз для этого нужно ехать в другой город под чужим именем, чтобы испортить знакомство с таким же избалованным мажором, как сама Анжела, я сделаю это.

– Вы дадите мне время организовать для мамы наиболее комфортное проживание в моё отсутствие?

– У тебя есть три дня, на четвёртый нужно улетать.

– Хорошо, спасибо.

– Ну-с, раз мы договорились… На какое имя заказывать билеты?

– Сёмкина Евгения Дмитриевна.

– По рукам, Женя. Я в тебя верю…

***

Резко просыпаюсь, хватая ртом воздух. Сердце выбивает барабанную дробь. Словно это был не обычный сон, а какой-то кошмар. Скидываю одеяло и спешу на кухню, промочить горло. Жадно пью холодную воду, делая глоток за глотком. Женя… снова это чужое имя. Только теперь не из уст незнакомца, а из собственного сна. Я представляюсь этим именем. Не кто-то другой, а именно я…

Смотрю на прозрачную жидкость на дне бокала, а в голову закрадывается убийственная для моего спокойствия мысль. Это вовсе не сон. Это моё воспоминание.

Глава 5

Остаток ночи провожу без сна. А наутро любуюсь на своё отражение в зеркале ванной комнаты и не узнаю. Кто эта девушка, что смотрит на меня огромными фиалковыми глазами? Раевская Алина Сергеевна или же Сёмкина Евгения Дмитриевна? Сон был настолько явным и эмоциональным, что в него хотелось верить. Но… как такое возможно? У меня ведь есть все подтверждающие документы, что я та, кто я есть сейчас. Неужели мне хочется принять желаемое за действительное? Хочется допустить мысль, что тот красивый таинственный незнакомец может быть прав? Или же внезапная встреча с ним пробудила во мне спящее два года подсознание?

Включаю кран и умываю уставшие от бессонной ночи глаза холодной водой. Кожа у меня и без того бледная, а сейчас кажется совсем обескровленной. Под глазами тёмные круги. Ну и страшилище! Придется доставать тональный крем и румяна.

Как понять, где правда? Почему я так хочу верить словам человека, которого видела дважды за свою жизнь?

– Алина, – стучит мне в дверь Егор, и я вздрагиваю. – Поторопись, милая. Новый шеф-повар теперь тоже ходит на работу к девяти!

– Бегу, – отзываюсь я, дрожащей рукой хватая зубную щётку.

Нервы ни к чёрту. Быстро привожу себя в порядок и спешу на кухню, где стоит ароматный запах свежесваренного кофе. Егор – парень достаточно обеспеченный. Его родители уехали жить за границу, а сыну приобрели шикарную квартиру в центре города, обустроив её по последнему слову техники. Поэтому качественный кофе нам по утрам варит многофункциональная кофемашина.

– Как спалось? – тут же проявляет заботу лучший в мире мужчина. – Ты неважно выглядишь.

Пришло время развеять сомнения.

– Если честно – плохо, – признаюсь я. – Мне приснился странный сон. В нём меня почему-то все звали Женей.

Егор на мгновение застывает с чашками в руках. Я слежу за ним настолько внимательно, что мне сложно это не заметить. Он натягивает на лицо улыбку и весело хохочет:

– Ну ты даёшь, Алинка! Из-за этого не спать? Присниться может что угодно. Я иногда во сне хожу в образе известной кинозвезды, представляешь?

– Соглашусь, – улыбаюсь я в ответ. – У меня мама болела. Сильно. Я так переживала! Брр! Прямо прожила этот сон. И причудится же такое! Совершенно иная жизнь.

– Да, – выдавливает Егор несколько напряжённо. – Сны – штука странная. Иногда проснёшься и думаешь, откуда это всё берётся!

– Скажи, у нас есть давний знакомый по имени Кирилл Соболев?

Звон разбитой чашки эхом разлетается по стенам нашей огромной кухни. Это мой утренний кофе совершает кульбит из рук Егора прямиком на пол. Мой парень становится белым как полотно, улыбка спадает с лица.

– Не двигайся. – Он резко садится на корточки и поднимает крупные осколки. – Сиди здесь, пока я всё не уберу.

И пропадает из кухни. Долгие десять минут, а то и больше, пока он старательно избавляется от разбитой посуды на пару с тёмно-коричневой жижей, мы проводим в напряжённом молчании. Черно-белая кафельная плитка уже блестит, как в рекламе невероятно действенного средства для мытья полов, но Егор продолжает упорно орудовать тряпкой. Он взволнован, да и я не меньше.

– Так что насчёт знакомого? – на одиннадцатой минуте, когда Егор того и гляди протрёт в полу дырку, интересуюсь я.

– Я в первый раз слышу это имя. Почему ты спрашиваешь?

В этот момент во мне угасает крохотный тёплый лучик надежды. Я смотрю на самого дорогого человека в моей жизни и… впервые не верю его словам. А если допустить хотя бы мысль, что Егор может не договаривать правду, я тоже могу умолчать об истинной причине вопроса.

– Услышала имя во сне и подумала, что это наш общий знакомый, которого я позабыла, – пожимаю плечами, старательно изображая безразличие, и вижу, как глаза Егора совершают скоростной марафон по моему лицу.

Сколько это длится, я не знаю, но когда он наконец берёт себя в руки и отворачивается, спина у меня гудит от напряжения.

– Давай сварим новый кофе и начнём собираться, – меняю тему я, поднимаясь со стула. – Негоже лучшему шеф-повару года опаздывать на работу в первый же день, как его повысили!

Обхожу Егора, который продолжает сидеть на корточках возле стола, и засыпаю кофейные зерна в емкость для перемалывания. Свои выводы я уже сделала. Потому больше не стану произносить имя Кирилла Соболева в присутствии своего жениха. А вот с самим Соболевым поговорить нужно обязательно. И как можно скорее.

На работу спешу с небывалым волнением. Закрываю за собой дверь на ключ и осознаю, что уже дважды за пять минут забыла взять сумку. Почему дважды? Да потому что ловлю себя на мысли, что пару минут назад я уже стояла у закрытой двери и ровно так же искала её в руках! Выдыхаю, стараясь успокоиться. Со мной такое случается, когда я нервничаю.

Как же сложно жить, когда у тебя решето вместо мозгов!

Попытка номер три наконец увенчалась успехом. Теперь я сломя голову несусь по тротуару, будто до начала рабочего дня ещё не тридцать минут, а пять. За свой недолгий путь я успеваю налететь на ворчливого старичка, выслушать о себе много «лестных» слов из его уст, наступить на пятку полной женщине, что медленно плетётся по тротуару ровно посередине – ни пройти, ни проехать, ну и чуть не кувырнуться носом в асфальт, споткнувшись о бордюр.

Правда, полное фиаско ожидает на входе в вестибюль отеля. Не замечая ничего вокруг, я преодолеваю наш стеклянный полукруглый тамбур с вращающимися автоматическими дверями и всё-таки умудряюсь поскользнуться на влажном блестящем полу и распластаться на нём плашмя.

– Алина! – слышу пораженный возглас Валентины – дежурного администратора, что как раз готовится уходить со смены. – Ты цела?

– Почти, – невольно хмурюсь я, потирая подбородок, которым умудрилась удариться.

Ладно хоть зубы целы! Вот сколько можно твердить уборщицам, чтобы вытирали пол насухо после помывки? Ведь так могу шлёпнуться не только я, а какой-нибудь важный гость, вроде того, что поселился у нас вчера…

– Вы в порядке? – доносится до ушей мужской голос, и я моментально краснею – помяни, как говорится, чёрта.

Ко мне спешит сам Кирилл Соболев. Он помогает подняться. Я молча отряхиваюсь и поправляю съехавшую набок юбку-карандаш, стараясь смотреть куда угодно, лишь бы мимо его проницательных глаз. Неловко-то как! Вот любуюсь его роскошным образом, на этот раз в чёрном деловом костюме, и с досадой понимаю, что опоздала. Ну конечно, он в наш город не на курорт приехал! Он наверняка спешит на деловую встречу, а тут я, мчусь со скоростью света, чтобы расспросить о весьма болезненной для него теме.

– Да-да, со мной всё хорошо! – лепечу я. – Хорошего вам дня.

– И вам.

Вроде как попрощались, но стоим друг напротив друга и не расходимся. По какой причине не уходит он – не знаю, а вот я словно магнитом притянута и обездвижена. Так, Раевская, если ты неслась сломя голову на работу, чтобы пожелать постояльцу хорошего дня, ты полная дура!

– Если у вас будет минутка свободного времени, я бы хотела с вами поговорить, – негромко признаюсь я, чуть наклоняясь к нему.

Позволяю себе поднять на него взгляд и замираю. Кажется, не только у меня была неспокойная ночь. Лицо Кирилла Соболева выглядит уставшим и бледным. Недолго. После моей просьбы в голубых глазах начинает искриться интерес, и они словно оживают.

Он щурится и смотрит на ручные часы.

– В какое время у вас обеденный перерыв?

– Эм, в два… Если не происходит никаких непредвиденных ситуаций.

– Отлично. Надеюсь, вы не откажетесь пообедать со мной? Я как раз освобожусь к этому времени и с удовольствием выслушаю вас.

– Но мне нельзя обедать с… – Я запинаюсь, чувствуя себя невежей.

– С постояльцами? – договаривает он, мягко улыбаясь. – Что ж, значит, пообедаем за пределами отеля.

С вежливым кивком Соболев уходит, ну а мне ничего не остаётся, как углубиться в работу, и стараться не думать, что я только что согласилась пообедать с другим мужчиной… не с Егором.

Как назло, время тянется мучительно медленно. Так происходит всегда, когда чего-то очень сильно ждёшь. А ещё – бессонная ночь и утренние сомнения не дают нормально работать. Всё валится из рук, да и младший персонал нервирует! К тому моменту, как Кирилл Соболев оказывается в вестибюле, выискивая меня глазами за стойкой ресепшена, я успеваю трижды разогнать обсуждающий сплетни персонал. Будто им делать больше нечего! Хотя, признаться, меня больше расстраивает тот факт, что обо мне и нашем шикарном постояльце скоро тоже начнут судачить. Сегодня обедать с ним уйду, а завтра расскажут, что я у него в номере ночевать осталась. Обсуждать такое у нас любят больше всего.

Далеко мы не уходим, приземляемся в небольшом кафе, которое я частенько посещаю вместе с Полиной. Как я и думала, господин Соболев совсем не вписывается в уютную, но простую обстановку заведения. Официантки без стеснения на него засматриваются, разглядывая со смесью удивления и интереса одновременно. А он ведёт себя так, словно ничего не замечает. Ни дискомфорта, ни внимания.

– Я хотела бы у вас…

– Алина, – мягко перебивает меня Соболев, открывая меню бизнес-ланча, – могли бы мы оставить эти формальности и перейти на «ты»? Так мне будет гораздо комфортнее с тобой общаться.

– Х-хорошо, – взволнованно заикаюсь я, убирая волнистые пряди волос за уши. – Я бы хотела у вас… то есть… тебя больше узнать о той девушке, за которую ты меня принял. О Жене.

Кирилл щурится, скользя по мне взглядом.

– Так спрашивай.

– У неё были родители?

– Конечно, она жила с матерью.

Холод парализует каждую клеточку. Я опускаю голову и тяжело вздыхаю. Нужно спрашивать дальше.

– Её мать была здорова?

– Болела. Почему ты спрашиваешь?

 Мне сложно отвечать, я не нахожу слов. Меня накрывают зарождающиеся словно после легкого землетрясения волны паники. Сердце скачет, глаза изумлённо округляются. А всё потому, что где-то глубоко внутри меня подрывается нечто самое драгоценное – вера в сегодняшний день.