Таисия Ганина
Мишка для Надюшки
С трудом получается протянуть руку и погладить Надюшку, это маленькое чудо, по голове.
Разве это его рука? Худая… Это не рука человека, это рука высушенной мумии. Кажется, что это кости, которые кто-то обтянул кожей.
– Ты права, Надя. Это не занятие. Я вот поправлюсь… – Поправится? И что? Что он сделает? На этот вопрос пока не было ответа…
– И будете как мама помогать людям? – Смотрит наивно и доверчиво…
– Да. Я буду помогать людям. Как твоя мама… – Вот он, ответ на этот вопрос. Он обязательно будет помогать. И вообще будет. Он не умрет. Разве он может разочаровать эту девочку? Она такая беззащитная… Но смелая. Она живет, несмотря ни на что.
Девочка важно кивает, принимая такое объяснение.
– Да… Я буду… Буду… А теперь беги, Надюша, пока мама не стала волноваться.
Надя улыбается и выходит из палаты. Маленькие ножки аккуратно топают до двери, девочка закрывает её за собой и бежит по коридору.
Вначале он пытается встать. Но ничего не выходит. Тело чужое, неповоротливое. Ноги не слушаются вообще. Нужно набраться сил, а потом он сможет встать.
Михаил лежит и думает. Что он сделает, когда – не если, а когда – он поправится? Наверное, построит дом… Для детей, которые болеют… Сделает такой дом, где всем будет хорошо… Где дети будут выздоравливать. Кажется, такое называется реабилитационный центр?
Вскоре в палату заходит Мария. От неё веет холодом. Серые глаза замерзли, и теперь кажутся льдинками. Девушка будто превратилась в Снежную Королеву. Ледяную, сдержанную, строгую… Она предельно вежливо разговаривает с ним. Возьмите градусник, выпейте таблетку… Михаилу вдруг становится смешно от этой её сдержанности. Он протягивает руку и касается её пальцев. Надо же, в вправду снежная королева. Пальцы – ледышки!
– Мария, вы что-то говорили про бульон… – Да, говорила. Правда, это было давно. День назад? Неделю? Месяц? Сколько он вообще здесь лежит? Кажется, что всю жизнь. Когда дни однообразны и наполнены тоской и серостью, время тянется как резина, без конца и счету…
– Бульон? – Удивление пробивается сквозь холодную маску. Он давно уже не спрашивал про еду. И ел мало. Только пил, но и то не очень часто.
– Да, бульон. Я очень хочу есть. Принесите его, пожалуйста. – Михаил пытается улыбнуться, но мышцы не слушаются. Лицо будто деревянное. Когда оно успело таким стать? Может, он слишком давно не улыбался?
Девушка удивляется еще сильнее. Она сразу же отметает мысль о шутке. Он не стал бы шутить.
Медсестра разворачивается и почти выбегает из палаты. Его голос застает её в дверях:
– Мария!
Она оборачивается. Льдинки в серых глазах еще не растаяли, но уже не обжигают холодом. Снежная Королева уступает свои позиции.
– Мария, я выкарабкаюсь. Слышите?! – Девушка кивает и отворачивается, скрывая слезы.
Она приносит не только бульон, но и кашу, и чай. Михаил давится, ему не хочется есть, но есть надо. Каша встает поперек горла, чай кажется обжигающе горячим… Надо пересилить себя, только так он пойдет на поправку. Надо взять себя в руки.
3
Через два месяца он встает. Это непередаваемое ощущение твердого пола под ногами, прохлады плит. Ноги тут же подкашиваются, и Михаил опять падает на постель. Но он стоял! На своих ногах! Он одержал первую победу. Руки дрожат, дыхание срывается, а разум затмевает счастье. Какое же это счастье стоять на своих ногах! Чувствовать их! Разве он мог подумать, что будет так радоваться тому, что этот серый больничный пол такой холодный?
