Сьюзен Уолтер
Через ее труп

Глава 4. Луиза

– Я хочу кое-что тебе показать, – заявила я племяннику после третьего печенья.

Я встала и повела его в кабинет. Даже если он не желает стать моим наследником, он все равно был полезен. Возможность осуществить мой план в конце концов появится, и нужно быть наготове.

– Вот здесь в столе лежит папка. – Я открыла нижний ящик. – Я подписала ее: «Смерть Луизы». Там инструкции по поводу того, что делать, когда я умру. – Я вынула папку и отдала ему. Он вытаращил глаза, как сова:

– Луиза, зачем ты мне это показываешь?

Он выглядел испуганным, и я попыталась его приободрить:

– Я должна была показать ее тебе давным-давно.

Конечно, была причина, по которой я показала ему папку только сейчас, но если он не собирается мне помогать, объяснять бессмысленно.

– У тебя все… хорошо?

– Нет. Я состарилась. Не притворяйся, будто не заметил.

Он слегка улыбнулся, как будто решил, что это шутка.

– Иногда я об этом забываю, – сказал Нейтан, и я снова вспомнила, почему он мой любимчик.

В отличие от моих детей, он не сбежал, когда умер муж и мне пришлось тяжко. Он был рядом, как и положено родному человеку.

Мы вернулись в столовую и убрали со стола. Нейтан настоял, что помоет посуду перед уходом. Я позволила ему под предлогом наказания за то, что тот не пожелал стать моим наследником, но, по правде говоря, мне нужен был предлог, чтобы посидеть несколько минут с закрытыми глазами. Диван с высокой спинкой в гостиной годился только для поддержания хорошей осанки, но мне не хотелось удаляться от кухни, пока Нейтан убирается, поэтому пришлось довольствоваться им.

– Спасибо за прекрасный ужин и приятную беседу. – Нейтан наклонился, чтобы поцеловать меня в щеку.

– А, ну да, – отозвалась я, очнувшись. Я вытерла уголки губ ладонью и оперлась на подлокотник дивана, чтобы встать. – Пойду тебя провожу.

– Я знаю дорогу.

Я заметила, что он уже надел пальто, и побранила себя за то, что задремала на глазах у племянника. Он был близким родственником, но все равно некрасиво засыпать перед гостем.

– Наверное, ты считаешь меня отвратительной хозяйкой, – сказала я, вставая.

– Зато ты отлично готовишь, – подмигнул он.

Он любезно подождал, чтобы открыть мне дверь. Мой брат навевает зевоту, но он воспитал хотя бы одного ребенка с хорошими манерами. О своем муже я такого сказать не могу, упокой Господь его душу.

– Передавай привет маме с папой, – сказала я, не сомневаясь, что он так и поступит.

В отличие от моих детей, он каждый день разговаривает с родителями.

– Обязательно. Спокойной ночи.

Я закрыла за ним дверь и взглянула на антикварные часы с боем, которые мой муж купил на «Сотбис». Еще не было даже девяти, но я не могла придумать, чем заняться, разве что лечь спать. Быть может, это я, а не мой брат невыносимо скучна. Когда всего несколько лет назад я еще занималась бизнесом, то часто работала по шестнадцать часов – на рассвете отправляла письма, потом садилась в машину или на самолет, чтобы найти новый талант или встретиться с клиентом. Чтобы руководить кастинговым агентством, требуется постоянная самоотдача, и я занималась этим энергично и элегантно. Меня раздражало, что такое простое дело, как приготовление еды, теперь может выбить меня из колеи. Я стала такой, как те, кого всегда порицала: ворчливой, жалеющей себя и старой.

Я сказала себе, что почитаю в постели перед сном, хотя знала, что вряд ли осилю больше страницы. Книга осталась в библиотеке, в противоположном конце дома. Я обожала свой большой и сказочный дом в английском стиле, но его причудливая планировка утомляла. Приходилось спускаться, чтобы оказаться наверху, сворачивать налево, чтобы пойти направо. Когда дети были маленькими, они радовались закоулкам и коридорам, вдохновляющим на бесконечные игры в прятки, но причудливая планировка была ужасно непрактичной.

Я прошла через гостиную и столовую, затем по короткой лестнице в форме полумесяца спустилась в библиотеку. Она находилась в дальней части дома, и из решетчатых окон в сельском стиле виделись только густые заросли кустарника и древние деревья, увитые плющом. Когда я удосуживалась наполнить кормушку для птиц, слеталась целая стая: царственные голубые сойки, игривые воробьи, серо-меловые голуби, иногда даже павлины. Я любила свой зачарованный лес. Но не только из-за книг эта комната стала самой любимой в доме.

Сейчас я наслаждалась «Нежданным гостем» Агаты Кристи. Книга лежала на подлокотнике кожаного кресла, такого старого и потертого, что на сиденье остался отпечаток моего зада. Я не собиралась менять мебель: в эту комнату никто не заходил, кроме меня, и я всегда могла набросить на кресло плед, если бы кто-то пришел. Когда я сунула под мышку детектив с крутым сюжетом, на заднем дворе внезапно включились прожектора. Но я не встревожилась. Кроме птиц, на заднем дворе обитала куча грызунов, некоторые были достаточно крупными, чтобы опрокинуть мусорные баки. Один зверек, должно быть, пробежал мимо датчика. Конечно, у меня были камеры видеонаблюдения, как внутри дома, так и снаружи; я ведь, как-никак, престарелая вдова, живущая в одиночестве в доме с ценным имуществом. Монитор стоял в кладовке; я собиралась проверить его, перед тем как лечь спать, и убедиться, что мой «нежданный гость» не той же породы, что у мисс Кристи.

Пока я пробиралась к кладовке, прожектора уже погасли. Камеры снимали и в темноте, так что я все равно могла рассмотреть двор. Двадцать лет назад, когда муж устанавливал систему, эта технология наверняка была самой передовой, но по сегодняшним стандартам толстый черный монитор выглядел громоздким, а зернистое зеленоватое изображение напоминало компьютерную игру, в которую играли мои дети, когда еще были невинными и милыми.

Мой муж установил камеры почти везде (не дай бог придется вставать ночью с постели), и я переключилась с внутренних камер – в прихожей, столовой, гостиной, кухне – на камеры заднего двора. Их было две, под карнизом, и линии обзора пересекались. Одна смотрела в густые заросли за библиотекой. Другая – в сторону подъездной дороги.

Поначалу я решила, что это обман зрения. Я увидела человека, скорчившегося в ивах во дворе. Изображение на мониторе было расплывчатым и дрожало, поэтому было легко вообразить то, чего на самом деле не существовало.

Но тут фигура шевельнулась. Человек оказался миниатюрным. Подросток? Женщина? В ошеломленном молчании я смотрела, как он или она крадется вдоль деревьев. Мне потребовалось мгновение, чтобы сориентироваться в изображении, но я быстро определила, что на подъездной дорожке кто-то есть, и этот человек наблюдает за моим домом.

За тридцать с лишним лет, которые я прожила в своем огромном сказочном доме, меня никто не потревожил. Я не знала, что делать. Мне не хотелось вызывать полицию. К тому времени, когда она приедет, человек, скорее всего, уже уйдет, и мне придется полчаса болтать с одним копом, пока другой будет топтать мою герань. Вряд ли назойливый злоумышленник проникнет в дом. Все двери и окна заперты, по крайней мере, я так считала. В последнее время я стала такой забывчивой – неизбежное следствие преклонного возраста и обыденного существования.

Я решила позвонить Нейтану; он только что ушел, но вернется, если я попрошу. Я подошла к столику в прихожей и достала из сумочки телефон. Но как только раздались гудки, аккумулятор сел. Я забыла зарядить телефон. Даже если подключить его к сети, он оживет только через несколько минут. К тому же зарядное устройство осталось в спальне, а с проблемой нужно разобраться срочно.

Я снова посмотрела на монитор. Фигура переместилась от камеры на подъездной дороге к той, что сбоку, то есть приблизилась к дому. Я по-прежнему не могла разобрать пол незнакомца, но на нем или на ней была бейсболка с эмблемой спортивного клуба, которую я не опознала. Не просто незваный гость, а чужак.

Человек повернулся, и я заметила изгиб бюста на фоне серо-зеленого неба: определенно женщина. Она держала что-то в руке. Веревку? Точно, веревку! Наверное, я смотрела слишком много фильмов Хичкока, потому что при виде веревки раздражение сменилось тревогой. Если кто-то решил выбрать меня на роль идеальной жертвы, я не собиралась так просто сдаваться.

Я выругала себя за беспечность, потому что позволила аккумулятору разрядиться. Проводного телефона у меня не было – много лет назад дети убедили избавиться от него. Не было и тревожной кнопки. Зато имелось оружие. Вообще-то, прямо здесь, в кладовке. Стрелять я научилась еще в детстве и по-прежнему была чертовски хорошим стрелком.

Я вытащила из потайного места за мешком с мукой старинный «смит-вессон».

И пошла встречать незваного гостя.

Глава 5. Эшли

– Ко мне, Брандо! – позвала я сценическим шепотом, прокравшись между деревьями к неровной гравийной дороге. Я старалась говорить тихо, но властно, однако получалось нечто среднее между лаем и шипением сдутой шины.

Я прошла уже мимо семи фонарей, когда проступил силуэт дома. Вид у него был как у средневекового замка – с неровной черепицей и такой крутой крышей, что та казалась почти вогнутой. Лунный свет отражался от разнообразных окон, прямоугольных, круглых и овальных, и пары несимметричных башенок, взмывающих в небо, как готовые к полету ракеты. Над огромной арочной дверью из сучковатого темного дерева, обрамленной завитками плюща, нависал балкон в стиле Ромео и Джульетты. Дымовая труба представляла собой пазл из неровных булыжников и была увенчана чем-то вроде гигантского гриба.

– Иди сюда, Брандо, – взмолилась я из густых кустов.

Брандо уже не в первый раз убегал на шум или чтобы подружиться с другой собакой, а то и с каким-нибудь грызуном, но впервые абсолютно скрылся из вида. Я понимала, что безответственно отпускать его с поводка на ночных прогулках, но мне так нравилось смотреть на виляющий пушистый хвост, когда пес скакал куда-то по велению ушей и носа. И обычно он возвращался, когда я его звала. А даже если не возвращался, никогда не случалось ничего плохого. Я просто подходила и забирала его у нового друга или вонючего мусорного бака, которые его привлекли, а потом укоризненно качала перед его носом пальцем, чтобы больше так не делал.

Конечно, была и другая причина, по которой я отпустила собаку на свободу. По этой же причине я оставила семью и многочисленных друзей и переехала на запад: я люблю рисковать. Мне нравится, как выход из зоны комфорта обостряет все чувства и заставляет сердце стучать так, что отдается в ушах. Я не была безрассудной, просто считала, что, если верить чутью, все получится. Как в тот раз, когда мы с друзьями из актерской школы нарядились и поехали на поезде в центр города на концерт, хотя у нас не было билетов. Мы верили, что если нам суждено попасть на концерт, то мы попадем. Так почему организатор мероприятия предложил нам бесплатные места в первом ряду? Из-за нашей уверенности? Или по какой-то другой причине? Я знаю, что верить в ангелов-хранителей – это слишком по-детски, и в то же время не самонадеянно ли думать, что мы, люди, держим все под контролем? Не знаю, наблюдали ли ангелы-хранители за происходящим в тот вечер, но если да, я надеялась, что они меня прикроют.

Я двинулась дальше в туман, и под ногой хрустнула ветка. Я замерла. От пота волосы закручивались на затылке, а футболка прилипла к влажным подмышкам. Я вдруг поняла, как нелепо себя веду. Почему я хожу на цыпочках, как вор? У меня была вполне веская причина находиться на этой дороге. Да, я зашла на частную территорию, но это не значит, что я пыталась пробраться внутрь и украсть садовых гномов хозяйки из-за того, что она написала злую (и совершенно необоснованную) рецензию на леди Макбет в моем исполнении. Я просто потеряла свою собаку.

Я раздумывала, не объявить ли о своем присутствии громким «Здравствуйте! Есть кто дома?». Но стоило мне ступить на подъездную дорожку, чтобы крикнуть оттуда, как меня затопил свет прожекторов, и я потеряла самообладание.

– Черт! – выругалась я, отступив обратно к деревьям.

Какая актриса будет прятаться, когда включают огни рампы? Ах да, актриса я никудышная. Как удобно.

Воспользовавшись освещением, я осмотрела двор. И тут же увидела Брандо. Он нашел птичью кормушку и хрустел упавшими семечками, а также чем-то, похожим на мертвого голубя.

– Брандо! – зашипела я. – Иди ко мне сейчас же!

Он даже не поднял голову. Очевидно, я привлекала его гораздо меньше, чем полуночный перекус. Я слишком нервничала, чтобы злиться, – прибережем это на потом, когда он извазюкает рвотой с перьями весь ковер.

Прожектора выключились, и двор опять поглотила темнота. Я дала глазам несколько секунд, чтобы адаптироваться, и пробралась вдоль дома к заднему двору, с поводком наготове. Я могла бы и унести пса, если понадобится, но шесть ног быстрее двух.

– Брандо, – позвала я. – Давай, пошли.

Он снова уткнулся мордой в птичьи семена. Я обругала себя и охотничьи инстинкты пса и на цыпочках двинулась к нему. Птичья кормушка выглядела странно – просто полочка, прикрепленная к металлическому шесту. Он был черным и гладким, как печная труба, и увенчан чем-то вроде колпака над дымоходом или крохотного зонтика. Тарелка с птичьим кормом, которая, вероятно, стояла на полке, упала на землю, и Брандо теребил ее, пытаясь обнаружить оставшиеся под ней кусочки.

– Идем, Брандо!

Я подбежала к нему. Моя вытянутая рука находилась почти у его ошейника, когда прогремел первый выстрел – пронзительный хлопок, похожий на раскат грома, только краткий.

– Черт, черт, черт!

Я распласталась на животе и прижалась щекой к твердой земле. Я вспомнила табличку «Вход воспрещен» и как беспечно ее проигнорировала. К голове прилил адреналин, и я мучительно пыталась сообразить, что же делать. Поднять руки? Закричать? Лежать тихо? Или бежать, сверкая пятками?

Я подняла голову, чтобы сориентироваться…

Бах! И снова этот грохот, резкий и жалящий, как свист хлыста. Я не могла понять, откуда раздался выстрел – казалось, звук идет отовсюду и ниоткуда. В этом районе обитает много койотов, а иногда забредают и рыси. Я вдруг поняла, что, если стрелок принял меня за хищника, прикончившего его кошку, все может окончиться очень печально.

Я вытянула шею, чтобы посмотреть на птичью кормушку. Брандо исчез – без сомнения, испугался выстрелов. Наверное, самое время и мне убираться. Стараясь не поднимать головы, я вонзила пальцы в холодную землю и, как солдат Джо, поползла к лесу. Я понятия не имела, что сделает любитель пострелять, заметив меня, и не хотела это выяснять.

Оказавшись в безопасной тени деревьев, я проскользнула между двумя огромными дубами и медленно встала. Я лихорадочно всматривалась в окрестности в поисках пса. Куда он подевался? Темноту прорезали фары машины, переваливающейся по ухабам дороги.

Как порывом ледяного ветра меня окатила паника. Машина приближалась, и я прилипла к дереву, стараясь ускользнуть от сердитого взгляда ослепительно-белых фар. Я подождала, пока уляжется поднятая шинами пыль, а потом взяла себя в руки и побежала.

Глава 6. Луиза

– Тетя Луиза! – позвал меня Нейтан, выпрыгивая из немецкой спортивной машины.

Мой револьвер был по-прежнему нацелен куда-то выше головы, а палец гудел от отдачи. Давненько я не стреляла, уже и забыла, какая у этого оружия отдача и насколько хрупкими стали мои старые пальцы.

– Что ты делаешь? – закричал племянник, увидев меня на крыльце. – Господи, что с тобой? Что случилось?

– Все в порядке, – ответила я, опуская револьвер к трясущимся ногам. – Я не хотела тебя вызывать.

Это была ложь, как раз таки хотела. Но теперь я держала все под контролем и не желала, чтобы он думал, будто я не могу постоять за себя, потому что я могу, как и каждый день в последние десять лет.

– Я пытался тебе перезвонить. Но ты не отвечала, и я заволновался. И теперь вижу, что не зря. – Он вскочил на крыльцо и протянул руку за револьвером. – Не возражаешь?

Я была уверена, что имею больше навыков в обращении с оружием, но не стала перечить.

– А где предохранитель? – спросил Нейтан, покрутив револьвер в руке.

– У револьвера нет предохранителя, – объяснила я. – Он не выстрелит, если не оттянуть курок.

Я старалась, чтобы это не прозвучало снисходительно, но, бог ты мой, неужели он никогда не смотрел вестерны?

– Давай зайдем в дом, – предложил он, и я позволила ему взять меня под руку и довести до дивана в гостиной. Нейтан положил револьвер на стол вне моей досягаемости и сел напротив. – Ты не хочешь рассказать, по какой причине решила потренироваться ночью в стрельбе?

– Кто-то проник на территорию, – объявила я будничным тоном. – Я увидела ее на мониторе охранной системы.

– Ее?

Я не сочла этот вопрос невольным проявлением сексизма, я и сама была удивлена.

– Нет смысла вызывать полицию, – продолжила я, – если я прекрасно смогла и сама ее прогнать.

– Ради бога, скажи, что никого не пристрелила.

– Не говори ерунды, я выстрелила в воздух, просто чтобы ее спугнуть. Она наверняка пробежала мимо тебя.

Он на мгновение задумался, словно пытался вспомнить, не видел ли чего-то необычного. Наконец кивнул и предложил:

– Давай я сделаю чай.

Мы только что пили чай, но мысль была неплохая. Понадобилось время, чтобы привыкнуть к образу живущей в одиночестве вдовы, но я с этим смирилась. Я предпочитала собственные мысли, чем досужую болтовню, и, конечно, не нуждалась в собаке для прогулок или кошке, которая соперничала бы с моей необщительностью. Но время от времени я наслаждалась обществом родственников. Меня утешали общие воспоминания, понятные только нам шутки, несдерживаемый смех. Настойчивое желание детей отказать мне в таком утешении было одной из главных причин моего вечно плохого настроения. Конечно, на втором месте после причины, по которой они мне отказывали.

Загудел чайник, и через мгновение появился Нейтан с двумя чашками. При виде него я улыбнулась. Я уже перестала сетовать на то, что Нейтан не мой ребенок, решив радоваться, что хоть кто-то ведет себя, как подобает сыну.

Нейтан поставил чашки на блюдца. Но, садясь, он замер на полпути.

– В чем дело? – спросила я.

– Ты не слышала?

– Что именно?

– Тсс! – Он встал и застыл.

Я услышала уханье совы. Гул камина. И биение сердца, отдающееся в затылке. А потом услышала кое-что еще. Какое-то царапание, будто когтями по двери.

– Что это? – прошептала я, и Нейтан поднял палец, призывая к молчанию.

Звук прекратился. А потом царапанье возобновилось. И вновь затихло.

– Думаешь, кто-то пытается забраться в окно?

– Оставайся здесь, – приказал он. – И не вздумай меня пристрелить!

Я бы предложила ему револьвер, но знала, что он не возьмет. Совершенно очевидно, Нейтан никогда не стрелял, и револьвер в руке испугает его сильнее, чем любой взломщик.

– Нейтан, стой! – прокричала я и на цыпочках подошла к камину за чугунной кочергой.

Я протянула ее Нейтану, и он одобрительно кивнул. Парадная дверь скрипнула на старых петлях, и племянник выскользнул наружу.

Мой взгляд остановился на револьвере. Трясущимися руками я схватила его со стола и прицелилась в дверь. Услышала стон ступеней на крыльце и шорох листьев под подошвами. И тишина.

Я подождала, пока секундная стрелка старинных часов с боем отмерит целую минуту. И еще одну. Я ощущала тяжесть револьвера в руке, но не опускала его. Я не взвела курок, только поставила на него большой палец. Конечно, я не Джон Уэйн^[2], но при необходимости могу выстрелить меньше чем за секунду, а во второй раз – и за полсекунды.

Ощутив легкое головокружение, я поняла, что задержала дыхание. И заставила себя медленно выдохнуть. Почему он так долго? Со следующим вдохом пришел и долгожданный ответ. Нейтан прокричал:

– Опусти оружие, я нашел злоумышленника!

Появившись на пороге, Нейтан улыбался и держал в руках какого-то светлого енота.

– Это еще кто?

Он включил свет и вошел в дверь, обнимая невероятно симпатичного золотистого пса.

– Ох, бог ты мой, – вздохнула я.

Я вспомнила веревку в руке женщины и поняла, что это была вовсе не веревка. Какой переполох я устроила!

– Думаю, теперь мы знаем, что здесь делал тот взломщик, – сказал Нейтан, поглаживая собаке подбородок. Его пальцы нащупали бирку в форме косточки. – Похоже, его зовут Брандо.

Я заглянула в большие карие глаза моего лохматого гостя. Маленькие усы подрагивали, и я прикоснулась к его мордочке. Он потянулся ко мне. Я почувствовала прилив тепла в груди. Вспомнила, как легко было любить детей, пока они были маленькими, а они любили меня в ответ. Они были так уязвимы, такие крошечные, с хрупкими сердечками, поэтому я тоже позволяла себе быть уязвимой: плакать как дурочка, при виде их первых шагов, выпавших зубов, нестройных соло на утомительных концертах школьного хора. Но потом они выросли, и наша любовь ослабла. Их привязанность стала зависеть от получения желаемого: поездки в Европу, новой машины, первого взноса за квартиру на берегу моря. Неужели это деньги разрушили наши отношения? Было бы нам лучше, если бы я прятала от них деньги? Или вообще ничего не имела?

– Хороший песик, – приласкала я его, и Брандо завилял пушистым хвостом туда-сюда, как дирижерской палочкой. А я вдруг вспомнила, каково это – любить без условий.

– Тут есть номер. Может, позвонить? – спросил Нейтан, вытаскивая телефон.

– Бедняжка, – сказала я, уклоняясь от ответа. – Насколько надо быть безответственным, чтобы отпустить собаку без поводка посреди ночи?

– Мне спрятать твой револьвер? – спросил Нейтан, набирая номер.

– Может быть, – пробормотала я.

Я знала, что нужно позвонить хозяйке, чтобы она пришла и забрала свою собаку. Чего я не знала, так это того, что загадочная незнакомка даст мне не причину жить дальше, а (наконец-то) возможность умереть.