Сьюзен Мэллери
Три судьбы под солнцем
Глава 4
Энди стояла перед кофеваркой.
– Давай, – пробормотала она. – Быстрее. Серьезно, я в отчаянии.
Вода внутри забурлила, а затем потекла, словно волшебный темный эликсир. Энди поставила кружку на место кофейного кувшина и ждала, пока она наполнится до краев, а затем ловко вернула кувшин на место и сделала первый глоток.
«Это жизнь», – радостно подумала она, чувствуя, как горячая жидкость с кофеином стекает в горло. Жизнь, ее обещание и постепенное отступление сонной серости, окутывающей мозг. Энди откинула с лица волосы и попыталась напомнить себе, что любит этот дом. Она вырвала всю свою жизнь с корнем по причине, которая на тот момент казалась ей очень убедительной.
– Еще кофе, – сказала она вслух. – И тогда я вспомню, почему решила, что это хорошая идея.
Она пересекла чердачный этаж и выглянула в окно. Да, жить тесновато, но уж точно нельзя пожаловаться на открывающийся вид. Отсюда вся западная часть острова как на ладони, а за ней в лучах яркого утреннего солнца сверкает пролив. Прямо сейчас, с кофе в руке и без ужасающих проблем, способных взорвать ей мозг, она видела открывающиеся возможности. А это уже немало.
На подъездную дорожку въехал грузовик. Она смотрела вниз, гадая, кто решил навестить ее в восемь утра в субботу. Должно быть, это…
– Дерьмо, – сказала Энди, ставя кофе на подоконник и бросая взгляд на безразмерную футболку, в которой спала. – Два раза дерьмо.
Зик, ее подрядчик. У них назначена встреча. Она бы не забыла, если бы спала больше четырех часов за последние три ночи.
Она сорвала с себя футболку, натянула джинсы и застегнула лифчик. Схватив вчерашнюю блузку, сунула ноги в сандалии и поспешила вниз по лестнице. Задержалась на площадке второго этажа, чтобы натянуть и расправить блузку. Энди не принимала душ с тех пор, как приехала, а на голове у нее было что-то вроде прически на Хеллоуин. Она радовалась, что хотя бы почистила зубы. Цивилизация требует стандартов. Возможно, ее стандарты невысоки, но она старается им соответствовать.
Она спрыгнула с последних трех ступенек и бегом направилась к двери, успев открыть ее как раз перед тем, как Зик постучал.
– Да ладно, – сказала она со смехом. – Вы приехали на машине? Вы же живете…
Она хотела сказать «по соседству», но слова замерли на языке, челюсть отвисла. Потому что парень, стоявший перед ней, не был Зиком Кингом, ее соседом и подрядчиком.
Зик был высоким, с темными волосами и приятной улыбкой. Симпатичным, на ее вкус. Так можно было описать и этого мужчину, но на этом сходство заканчивалось.
Его рост отличался от роста Зика максимум на полдюйма, но он выглядел выше. Волосы темнее, а улыбка ярче. Сексуальнее, подумала она, осторожно закрывая рот и отчаянно жалея, что не приняла душ и не накрасилась. Что не надела тот прекрасный костюм, в котором она смотрится так, будто у нее действительно есть фигура и – да-да – грудь.
– Доброе утро, – поздоровался мужчина низким хрипловатым голосом.
Она слегка поджала пальцы ног. Жаль, что без педикюра.
– Ты, должно быть, Энди Гордон. Я Уэйд Кинг. Брат Зика.
У Зика есть брат?
Вокруг глаз Уэйда залегло несколько морщин, делавших его лицо более выразительным. Энди предположила, что он на пару лет старше Зика. Если бы она не потратила последние десять лет на то, чтобы ее сердце растоптал никчемный придурок, бросивший ее у алтаря и две недели спустя женившийся на своей секретарше, она бы поинтересовалась, холост ли Уэйд.
– Энди?
– Что? Извини. – Она покачала головой. – Я задумалась. Входи.
Она отступила назад, пропуская его в дом.
– О чем? – спросил он.
– Прошу прощения?
– Ты сказала, что задумались.
– О, точно. Я не выспалась. У меня тут летучие мыши.
Уэйд рассмеялся. Она вдруг нашла его чуть менее сексуальным.
– Я не шучу. Здесь летучие мыши и нет горячей воды. Днем отсутствие горячей воды для меня – большая проблема. Но хуже то, что летающие грызуны не дают мне спать по ночам.
Он бросил свой потертый рюкзак на пыльный пол.
– Ты действительно ненавидишь летучих мышей.
– Я ненавижу все, что попадает мне в волосы в три часа ночи. Я отбивалась от них метлой.
– Я бы заплатил деньги, чтобы увидеть это.
– А я бы заплатила, чтобы они исчезли. Знаешь, какой процент летучих мышей переносит бешенство?
– Не знаю.
– Он действительно высокий.
Его губы дрогнули.
– Только если у тебя их достаточно много.
Она уперла руки в бока.
– Зачем ты пришел?
– Я твой подрядчик. Уэйд Кинг. Ты и впрямь устала.
– Я помню твое имя. Ты – брат Зика. Вы работаете вместе?
– Да. «Строительная компания Кингов». Никакой связи.
– Что?
– «Строительная компания Кингов». «Кинги из Калифорнии». – Его тон стал услужливым. – Они имеют большое влияние в… неважно. Мы с Зиком всегда работаем вместе. Будем приходить и уходить, но здесь главным буду я. – Он раскрыл рюкзак. – У меня с собой планы. Готова взглянуть? Я знаю, что ты встречалась с Зиком сразу после того, как сделала заказ, но я хочу все подтвердить, прежде чем мы начнем глобальную перестройку в понедельник.
– Можно мне горячую воду и без летучих мышей?
Он одарил ее такой улыбкой, что у нее подкосились колени.
– Конечно. Я позабочусь и о том, и о другом.
– Тогда я с удовольствием взгляну на планы.
В начале одиннадцатого Энди встала под струи горячей воды и решила, что никогда больше не будет ни о чем просить или жаловаться. Душ казался раем. Она смыла с волос пену, потянулась за гелем для душа с ароматом праздничного торта и выдавила на ладонь щедрую порцию. Сладкий запах окутал ее, прогоняя остатки усталости. Пока есть горячая вода и кофе, она может быть счастлива.
Двадцать минут спустя Энди переоделась в чистую одежду и расчесала мокрые волосы. Пошла на звуки ругани на третий этаж и постояла, наблюдая, как ее работяга-подрядчик обнаружил, что она не лгала насчет летучих мышей.
– Вот видишь?
– Не самое подходящее время для самодовольства, – заметил он, махнув чем-то похожим на сачок для бабочек в сторону темного угла помещения, которое она считала своей гостиной.
– Почему бы и нет. Ты же мне не поверил. О, и я не шутила насчет бешенства. Не позволяй им себя укусить.
Он бросил на нее быстрый взгляд.
– План как раз и состоит в том, чтобы не оказаться покусанным.
Что-то темное соскользнуло со стропил. Уэйд взмахнул сетью и поймал тень прежде, чем она успела скрыться за большим шкафом у стены. Энди пришлось признать, что ее весьма впечатлили его координация движений и рельеф мышц, проступавших под поношенной футболкой.
В сетке трепыхалась летучая мышь. Уэйд прижал отверстие сачка к стене, чтобы она не смогла выбраться.
– Подержи, пожалуйста.
Энди взялась за ручку, пока он натягивал перчатки.
– Ты же не собираешься ее убивать?
– Нет. Собираюсь отнести ее к деревьям и отпустить. Я обнаружил здесь только ее, так что выпустим – и с тобой все будет в порядке.
– Хорошо. – Она вздрогнула. – Надеюсь, она тебя не укусит.
Он вскинул бровь.
– Я тоже.
Она посмотрела в окно. Уэйд вышел на лужайку с проплешинами и направился к роще. Секундой позже что-то затрепетало в листьях, а он пошел назад к дому.
«Впечатляет», – подумала Энди и пожалела, что не позвонила подрядчику после первой ночи. Она могла бы избавиться от летучей мыши гораздо раньше.
Она налила им по чашке кофе и устроилась за маленьким столиком. Уэйд присоединился к ней и вытащил из рюкзака планы.
Они сидели достаточно близко, и Энди вдыхала чистый запах мыла и кондиционера для белья. Темные глаза Уэйда вобрали в себя тысячу оттенков коричневого с крошечными золотыми крапинками. Ее взгляд остановился на его губах, и она задумалась, хорошо ли он целуется. Не то чтобы она могла об этом судить: она целовалась с Мэттом десять лет, и только посмотрите, к чему это привело.
– Это план первого этажа.
Он пододвинул бумагу и развернул план входной дверью к ней. Она наклонилась и стала рассматривать комнаты. Приемная, стойка регистрации, служебное помещение, обеденный зал, три процедурных кабинета, подсобки. Уэйд говорил об окнах и освещении, о материалах, которые они будут использовать. О том, что нужно будет подобрать цвета и выбрать светильники.
– Несколько лет назад мы проводили реконструкцию в клинике доктора Харрингтона, – сказал он. – Ты с ним встречалась?
– Да. Я буду работать там, пока мой собственный офис не будет готов. Начинаю в понедельник.
– Будет возможность – осмотрись там. Мы сделали несколько встроенных модулей на заказ, и они очень нравятся медсестрам. Можно сделать у тебя такие же.
Она посмотрела на Уэйда.
– Самое главное, о чем нужно помнить, – я имею дело с детьми. Хочу, чтобы им было удобно и приятно, особенно если они больны. Обстановка не должна усугублять ситуацию, пугая их. Нужны яркие, дружелюбные цвета.
Он откинулся назад и ухмыльнулся.
– Теперь ты говоришь как моя невестка, – он указал на соседний дом. – Бостон.
– О, точно. Зик – ее муж. Я познакомилась с ней в начале прошлой недели. Она такая милая.
– Так и есть. И еще она художник. Может быть, вы с ней обсудите, что делает один цвет дружелюбнее другого.
Она изучающе посмотрела на Уэйда, отметив, что вокруг его глаз собрались веселые морщинки.
– Издеваешься?
– Чуть-чуть. Есть немного времени, прежде чем мы будем готовы к покраске.
– Я обязательно приму решение в ближайшую пару недель.
Они поговорили о логистике – какие стены предстоит снести и насколько сильный будет беспорядок. Уэйд заверил ее, что она сможет жить в доме на протяжении всего строительства, и она ему почти поверила. Энди утвердила даты поставки различного оборудования и дала ему список приборов и приспособлений, которые уже выбрала.
– Я буду сообщать свежие новости почти каждый вечер, – сказал он ей. – Обычно я ухожу с работы последним.
– Работающий босс, – пробормотала она. – Впечатляет. А твое долгое отсутствие не беспокоит семью?
– Они привыкли.
Энди тихо вздохнула. Вот и вся информация в ответ на попытку узнать, женат он или нет. У среднестатистического шестнадцатилетнего парня было больше опыта в свиданиях, чем у нее. Она лишь хотела знать, был ли Уэйд так же хорош, как выглядел. О, и, конечно, женат ли он.
Не то чтобы она стремилась к отношениям. Энди переехала на остров с мыслью, что проведет остаток жизни, принеся обет безбрачия. В конце концов, она не будет скучать по мужчинам. В самом деле, как можно тосковать по тому, чего у тебя никогда по-настоящему не было? Она и Мэтт не вели бурную сексуальную жизнь, хотя сейчас нечто большее, чем просто отход ко сну каждый второй субботний вечер, звучало как развлечение. Но она не собиралась говорить об этом вслух или даже думать. Эта часть ее жизни закончилась. Она движется дальше – на более высокий духовный план.
– Энди?
Она моргнула и поняла, что Уэйд пристально смотрит на нее.
– Хм?
– Ты в порядке?
– В порядке. Немного раздражена после ночей с летучей мышью.
– Кто угодно был бы раздражен. – Он встал. – Пойдем. Покажу, где я прикидывал разместить кухню.
Увы, это было самое волнующее приглашение, которое она получила за последнее время.
Воскресным утром Дина задержалась на верхней площадке лестницы. Слушала смех и разговоры, доносившиеся из кухни. Так было всегда. Независимо от рабочего графика, по воскресеньям Колин был дома. Он вставал рано и готовил завтрак для всей семьи. Иногда омлет, иногда оладьи. Однажды он даже сам испек булочки.
Девочки присоединялись к нему, усаживались на табуреты у кухонной стойки и рассказывали о том, как прошла неделя. Мэдисон и Люси помогали с готовкой, а Одри присматривала за близнецами.
Дина никогда не была поклонницей воскресного ритуала. Ей не нравилось, как Колин готовит. Он всегда устраивал такой беспорядок. Использовал все кастрюли и сковородки, которые оказывались под рукой. Повсюду оставались брызги и пятна, в раковине громоздились тарелки. Но больше всего ей не нравилось, что по утрам они все, казалось, были настроены против нее. Она, как мать, готовила все остальные блюда, но никогда не чувствовала себя комфортно на собственной кухне воскресным утром.
Теперь Дина заколебалась, не зная, стоит ли к ним присоединяться. Последние два дня они с Колином избегали друг друга. Он спал на диване, и это ее раздражало. Она так хотела сама вышвырнуть его из их спальни, но он не дал ей такого шанса. Теперь он вел себя так, будто больше ничего не изменилось.
Она считала, что это не так. Он выдвинул ультиматум, а затем ушел, бросив ее.
Дина потерла пальцы, чувствуя, как пересохла и растрескалась кожа на костяшках. Она слишком часто мыла руки. Хуже того – это не помогало. Привычный ритуал не давал никакого утешения.
Ее охватил стыд. Стыд за свою слабость, за то, что она не контролирует семью и мужа. Если люди узнают, они станут смеяться над ней. Ей нигде не будет места.
Этого не должно случиться, сказала она себе. Она сильная и решительная. Она пережила и более сложные обстоятельства. Каким-то образом они с Колином придут к соглашению. Раньше всегда получалось. Просто сейчас у него такое настроение. Это пройдет. Что же касается девочек, она – их мать, и ничто не может этого изменить. Дина вздернула подбородок и начала спускаться по лестнице. Когда она приблизилась к кухне, голоса зазвучали громче. Раздался взрыв смеха. Она изобразила улыбку и вошла в широкий дверной проем.
Колин стоял у плиты. Близнецы и Одри расположились у стойки. Люси наливала сок, а Мэдисон стояла рядом с отцом.
Они все повернулись как один и посмотрели на нее. На счастливых лицах трех младших девочек отразилась вина. Люси выглядела так, словно хотела заползти в шкаф, в то время как Мэдисон свирепо уставилась на мать. Лицо Колина осталось непроницаемым.
Смех сменился тишиной. Дина переводила взгляд с одной дочери на другую, не видя никаких признаков приветствия. Она стиснула пальцы, но приказала себе стоять на своем. Колин повернулся к плите и перевернул несколько оладий.
– Почти готово, – сказал он.
– Я принесу сироп, – отозвалась Мэдисон.
Дина стояла в дверном проеме, невидимая и нежеланная, и перед ее глазами всплывали воспоминания о предыдущих воскресеньях. «Так было всегда», – подумала она, потрясенная осознанием. Тишина, когда она входит в комнату. Очевидные признаки того, что ей лучше просто уйти, что здесь ей не место.
Слезы жгли. Она сморгнула их, повернулась на каблуках и вышла. В коридоре остановилась, не зная, куда пойти. В груди все сжалось, и она поспешила вверх по лестнице. В спальне она тщательно закрыла и заперла дверь, затем прошла в ванную, включила горячую воду и потянулась за мылом.
В воскресенье днем Энди сидела на видавшем виды и немного опасном крыльце. Она старалась избегать расшатанных досок и заноз, но день был слишком прекрасным, чтобы оставаться в помещении. Кроме того, в ее крошечном жилом пространстве больше не осталось дел. Она распаковала вещи, избавилась от летучей мыши и теперь просто ждала понедельника, чтобы с утра выйти на работу.
Бостон завернула за угол своего дома, увидела Энди и помахала рукой. Та помахала в ответ.
– Как дела? – спросила Бостон. Ее волосы вспыхнули на солнце пурпурными бликами.
– Хорошо. – Энди встала и спустилась по лестнице. – Я устроилась. Ремонт начнется завтра.
Бостон покачала головой.
– Тогда наслаждайся последним днем нормальной жизни. Я знаю, что порой разрушения необходимы, но смотреть на это тяжело.
– К счастью, меня не будет дома большую часть дня. Я временно работаю с доктором Харрингтоном. Это даст мне возможность познакомиться с потенциальными пациентами.
– А он не будет возражать, когда ты откажешься от его практики?
Энди усмехнулась.
– Вовсе нет. Он сказал мне, что рад, что на острове появится педиатр. – Она огляделась и понизила голос. – Думаю, он устал иметь дело с маленькими детьми и младенцами. У них, как правило, больше неотложных случаев. Ушные инфекции и все такое прочее.
Бостон кивнула, но ее взгляд скользнул куда-то в сторону.
– Правильно. – Она скрестила руки на груди. – Уэйд упоминал летучих мышей. Они больше тебя не беспокоят?
– Похоже на то, – Энди внимательно посмотрела на соседку. Она могла бы поклясться, что Бостон внезапно переменилась, но понятия не имела, что именно произошло. Прежде чем она успела придумать, как спросить об этом, входная дверь дома с другой стороны открылась и на крыльцо вышла привлекательная блондинка.
– Твоя вторая соседка, – пробормотала Бостон. – Дина Филлипс. У нее пять дочерей. Наверное, мне следует вас представить.
Энди уже собиралась согласиться, но тут Дина поднесла руку к щеке и провела по коже. Они находились слишком далеко, чтобы разглядеть слезы, но жест был очень характерным.
– Лучше в другой раз, – сказала Энди, отворачиваясь.
Бостон кивнула и сдвинула брови.
– Дина всегда такая сдержанная. Не могу представить, чтобы она плакала. Для слез ей бы пришлось на время отказаться от своего идеального образа. – Она поморщилась. – Прошу прощения. Это прозвучало стервознее, чем я хотела.
– Ничего, – отозвалась Энди, понимая, что жизнь на их маленькой улице может оказаться не такой простой и спокойной, как она представляла поначалу.
Глава 5
В понедельник утром Энди припарковалась за низким одноэтажным зданием и вышла из машины. В животе порхала целая стайка бабочек. Она могла подробно объяснить всю физиологию – работу синапсов, влияние адреналина и других химических веществ, выделившихся в кровь из-за ожидания потенциально неприятного события, но бабочки – это наиболее наглядный образ.
Энди особо тщательно подбирала одежду для первого рабочего дня. Сшитая на заказ блузка, заправленная в черные брюки. Удобные туфли на низком каблуке. Она заплела длинные вьющиеся волосы в косу и слегка подкрасила тушью ресницы. Задумалась насчет блеска для губ, но это показалось ей слишком вызывающим для работы, поэтому она выбрала бесцветный бальзам и решила, что выглядит достаточно презентабельно.
Она взяла женскую сумочку, медицинскую сумку и белый халат с надписью «Доктор Энди», напечатанной на кармане. Некоторых пациентов пугал белый халат, поэтому на том же кармане была вышита ярко-розовая гусеница. Сочетание яркой окраски и фиолетовых туфелек на высоком каблуке на лапках насекомого производило желаемый эффект. Халат больше не вызывал опасение, а веселил. Расслабленный пациент – лучший результат. Энди делала все, чтобы действительно помогать детям.
Она подошла к главному входу и вошла внутрь.
Приемная была оформлена в нежных бежевых тонах. Там было много диванов и кресел, стопки журналов, из окна открывался вид на торговый центр через дорогу. «Типичная медицинская клиника», – подумала она, направляясь к стойке администратора.
Сидевшей там женщине с огненно-рыжими волосами было за пятьдесят. Она выглядела высокой, даже когда сидела, с броскими кольцами на нескольких пальцах и самыми длинными ресницами, которые когда-либо доводилось видеть Энди. Она сомневалась, что они были натуральными, как и цвет волос. Но улыбка женщины была теплой, и Энди вспомнила, что та была приветливой.
– Привет, Лаура, – сказала Энди.
Женщина подняла глаза и вскочила на ноги.
– Вот и вы! Мы так рады, что вы начинаете сегодня. Представьте – у вас уже назначены приемы. Когда стало известно, что на остров переезжает педиатр, нам начали звонить. Семьи так взволнованы.
Лаура жестом пригласила ее войти. Энди вошла в дверь приемной и оказалась в длинном коридоре. Когда-то это была обширная частная резиденция. Спальни превратили в смотровые и кабинеты.
– Все уже должны быть здесь, так что вы можете познакомиться с персоналом. Доктор Харрингтон сказал, что хотел бы пообщаться с вами несколько минут, прежде чем вы начнете.
Доктор Харрингтон занимался на острове семейной практикой. По выходным работала клиника неотложной помощи, но в остальном жителям приходилось обращаться к нему или ехать за медицинской помощью на материк. Учитывая демографию этого места – много семей и пара часов езды от Сиэтла, – Энди видела явную необходимость в педиатре. Теперь она собиралась выяснить, насколько она права.
Из смотровой вышла симпатичная блондинка с длинными прямыми волосами. Энди вспомнила, как познакомилась с ней, когда посещала остров и договаривалась с доктором Харрингтоном насчет работы в его клинике в течение нескольких месяцев.
– Нина, верно?
Женщина лет тридцати с небольшим, одетая в светло-голубую униформу, улыбнулась.
– Вы меня вспомнили. Добро пожаловать, доктор Гордон.
– Пожалуйста, зовите меня Энди.
– Хорошо, Энди.
Лаура коснулась руки Нины.
– Мы подумали, что вам будет проще, если к вам будет приставлена медсестра. Нина вызвалась помочь.
– Спрашивайте меня о чем угодно, – сказала Нина. – Я могу рассказать обо всем – начиная с того, где мы храним спиртовые салфетки, и заканчивая лучшей химчисткой в городе.
– Мне понадобится и то и другое, – заверила Энди.
Лаура представила ее другим медсестрам, а затем повела обратно, в помещение, которое станет временным кабинетом Энди. Это была маленькая комнатка без окон, со столом и компьютером.
– Я понимаю, что это не так уж много… – начала Нина.
– Не волнуйтесь, – успокоила ее Энди. – Я здесь ненадолго. Меня устроит любое место, где можно составлять и обновлять график работы.
– И поискать обувь в интернет-магазинах во время перерыва?
Энди усмехнулась.
– Обязательно. Пока мне нравится на острове все, кроме отсутствия розничных магазинов.
– Если вам нужен магнит в форме ежевики, я могу много чего предложить.
– Сейчас у меня нет кухни, так что с этим придется повременить.
– Просто дайте знать, когда надумаете.
– Обещаю, – сказала Энди.
Она бросила сумочку в нижний ящик металлического стола и пошла за Ниной через холл в кабинет доктора Харрингтона.
Когда она вошла, пожилой мужчина встал.
– Спасибо, Нина. Энди, так приятно снова вас видеть.
– Рада встрече, доктор Харрингтон.
Седовласый мужчина пожал ей руку.
– Пожалуйста, зови меня Роном, – он подмигнул ей. – Доктор Харрингтон – мой отец.
Энди заняла место для посетителей за его столом. Он откинулся на спинку стула.
– Мои сотрудники помогли тебе освоиться? – спросил он.
– Да. У меня уже даже назначены приемы.
– Ты будешь постоянно занята, это точно. Работы хватит на всех.
– Я ценю, что мне позволили работать здесь все лето.
– Рад, что ты мне поможешь, – его голубые глаза блеснули за стеклами очков. – По крайней мере, до тех пор, пока мой сын не присоединится ко мне в сентябре. – Он снова откинулся назад и улыбнулся. – Мой сын – тоже доктор. Приятно звучит.
– Да, это так.
– Я говорил, что Дилан окончил медицинский факультет с отличием?
«Всего раз пятнадцать», – с улыбкой подумала Энди.
– В самом деле? Вы, должно быть, гордитесь им.
– И я, и его мать. Он умный мальчик. И перспективный врач.
Энди подумала, что его радость за достижения сына – это хорошо. Некоторые родители были в восторге, когда их дети становились врачами. Но для нее путь к тому, чтобы стать педиатром, оказался немного более тернистым. Не то чтобы ее родителям не нравилась профессия медика, просто они считали, что выбор дочери – это пустая трата ее таланта.
Зачем заниматься «поцарапанными коленками и прививками», как выразилась ее мать? Ее мать, кардиохирург, считала, что Энди следовало выбрать более сложную специальность. Ее отец, нейрохирург, был согласен с супругой. Брат Энди тоже был нейрохирургом, а ее сестра проводила медицинские исследования по лечению рака. Энди считали семейным разочарованием – скорее неудачницей, чем ребенком, который оправдал свой потенциал.
Она встряхнулась, заставляя себя забыть о голосе матери, и снова обратила внимание на Рона, который объяснял, как работает его клиника.
– Нина проверит расписание, – говорил он. – Если не возражаешь, мы бы хотели, чтобы ты каждые три недели работала по субботам. Получишь дополнительный выходной.
– Это не проблема, – заверила она его. – Я знаю, что многие родители работают, поэтому попасть к врачу в середине недели для них бывает затруднительно.
– Хорошо. Потом Нина покажет, где у нас что. – Он встал. – Я подумал, что мы с тобой можем сегодня сходить на ланч. Я отвечу на любые вопросы. – Он подмигнул. – Покажу фотографии с выпускного моего сына.
– С удовольствием.
– Отлично. – Он снова пожал ей руку. – Мы рады, что ты здесь, Энди.
– И я очень рада, что я здесь.
Нина ждала в коридоре.
– Все ваши приемы стандартные, ничего особенного, – рассказывала она, пока они шли в заднюю часть здания. – Медосмотр для лагеря, несколько прививок, визит к здоровому ребенку.
– Такое расписание мне по душе.
Нина жестом пригласила ее войти в дверь слева. Это была комната отдыха с несколькими шкафчиками, столом и шестью стульями вокруг него. Окно выходило на заднюю парковку. При виде букета цветов и торта, на котором розовой глазурью было написано «Добро пожаловать!», у Энди потеплело на душе. Все медсестры и персонал собрались вокруг, ожидая ее.
– Добро пожаловать на остров! Мы приглашаем тебя на обед.
Последнее заявление поступило от Лауры, секретарши в приемной.
– С удовольствием, – сказала Энди. – Было бы здорово поехать всей компанией.
Остальные женщины переглянулись. Нина посмотрела на нее.
– В самом деле? Вообще-то мы не были уверены. Из-за того, что ты врач и все такое.
– Но я люблю обедать, – с улыбкой сказала Энди. – И люблю компанию. Я была бы рада возможности познакомиться со всеми вами поближе.
– Тогда встречаемся, – твердо сказала Лаура, потянувшись за ножом. – Завтра. Я знаю, что сегодня у тебя ланч с доктором Х. – Она отрезала первый кусок торта и положила на тарелку. – Боже, люблю, когда день начинается с действительно большой порции сладкого.
Без пяти девять Энди покончила с куском торта и второй чашкой кофе. Она уже была на пути к очень приятному кофеино-сахарному кайфу. Не совсем тот завтрак, который она рекомендовала бы своим пациентам, но это был особый случай.
Нина просунула голову в кабинет.
– Карли и Габби Уильямс в смотровой номер четыре. Это та, которой ты будешь чаще всего пользоваться.
Энди встала и разгладила белый халат.
– Я готова, – сказала она, потянувшись за распечаткой.
Нина пошла с ней.
– Габби десять лет, она здорова. Через несколько недель поедет в летний лагерь, и туда требуется обычный медосмотр.
– Хорошо.
Энди остановилась перед закрытой дверью и глубоко вздохнула.
Нервы трепетали, но она сказала себе, что все будет в порядке. Пациенты были лучшей частью ее работы. Она постучала в дверь и вошла в смотровую.
– Привет, – сказала она. – Я доктор Энди Гордон. – Она улыбнулась матери и дочери. – Приятно познакомиться с вами обеими.
– Карли Уильямс, – представилась мать.
– Я Габби.
Обе блондинки, с темно-голубыми глазами и схожими чертами лиц.
Энди повернулась к девочке.
– Полагаю, ты мама?
Габби усмехнулась.
– Я знаю, что вы так не думаете.
– Не думаю?
Габби покачала головой.
– Нет. Вы врач, а врачи действительно умные.
– Я тоже такое слышала. – Энди села на табурет. – Итак, насколько я понимаю, ты собираешься в лагерь, – она взглянула на Карли. – Это же ваша дочь едет, верно? Не вы.
Карли рассмеялась.
– Я бы с удовольствием провела месяц в лагере, подальше от своей обычной жизни. Но вряд ли прохожу по возрасту.
Габби хихикнула.
Энди наклонилась к ней.
– Итак, расскажи мне об этом лагере.
– Это будет здорово! Он в горах, и там есть лошади, но самое приятное – я помогу написать настоящую пьесу, а потом мы ее поставим и все такое.
– Ух ты! Я тоже хочу поехать.
– Я прямо жду не дождусь, – призналась Габби.
– Понимаю.
Энди вытащила из кармана стетоскоп.
– Ты ездишь верхом?
– Я собираюсь научиться.
Она начала осмотр, работая медленно и задавая Габби все новые вопросы, чтобы та продолжала рассказывать о лагере, а не беспокоилась о том, будет ли больно. Когда мать и дочь вышли из кабинета, она сделала несколько пометок на распечатке, а затем вздохнула. Это действительно будет хороший день.
В понедельник вечером Дина загрузила на семейную страницу в соцсети последние две фотографии и просмотрела свежую запись. Это была информация о том, как девочки учатся в школе. Орфография и грамматика заботили ее меньше, чем тон. Она не хотела, чтобы кто-нибудь, прочитав эти слова, догадался, что что-то не так.
Сохранять видимость «Господи, конечно, я в порядке, а почему вы спрашиваете?» было утомительно. И бессонница сказывалась. Она проводила большую часть ночи, лежа без сна на большой кровати, удивляясь, как все так запуталось, и пытаясь понять, почему она оказалась плохой.
Если бы Дина была похожа на свою мать, она бы поняла негодование Мэдисон и ужасные обвинения Колина. Но это было не так. Дом был прибран, она готовила еду, уделяла семье внимание. Никто не находил ее пьяной, лежащей без сознания в собственной блевотине. Она ни разу не замахнулась на детей, не говоря уже о том, чтобы избивать их. Они не вздрагивали, когда она проходила мимо. Но они не обожали ее так, как обожали отца, не подбегали к ней и не радовались, когда она входила в комнату. Хоть убей, она не могла понять почему.
Она пыталась убедить себя, что это лишь потому, что Колина так часто не бывает дома. Он менее доступен, чем она. Но Дина не была уверена, что в состоянии поверить в это. Дело в чем-то другом. Если бы она только знала, в чем именно.
Она потерла виски, желая, чтобы глаза не горели так сильно.
– Завтра я уезжаю.
Дина подняла глаза и увидела входящего в кабинет Колина. Они почти не разговаривали после его словесного выпада в парке в пятницу, и она определенно не хотела говорить с ним сейчас. Но пришлось.
– Когда вернешься? – спросила она.
– В четверг. – Он закрыл за собой дверь кабинета и направился к письменному столу. – Ты подумала над тем, о чем мы разговаривали на прошлой неделе?
Она встала так, чтобы смотреть прямо на него, а не снизу вверх.
– Мы не разговаривали. Ты сказал, что я все делаю неправильно, а потом ушел. Это не разговор.
Он изучающе посмотрел на нее.
– Ты права. Так давай поговорим сейчас.
– Я посвятила жизнь заботе о тебе и девочках, но в итоге получила только обвинения и страдания.
– Ждешь благодарности?
Конечно. Она была чертовски хорошей матерью и отличной женой. Но никто из них не ценил ее.
– Не хочу быть твоей боксерской грушей.
Он поднял брови.
– Не утрируй.
– А как бы ты это назвал? Ты говоришь мне такие вещи, а потом настраиваешь детей против меня. – Ее горло сжалось, но она не хотела показывать слабость. – Не знаю, чего ты от меня хочешь. Мне больше нечего тебе дать.
– Тогда у нас проблема, потому что я действительно хочу большего. Я хочу быть частью происходящего. – Он засунул руки в карманы джинсов.
– Что это значит?
– Это значит, что тебе стоит немного ослабить поводья. У тебя десятки правил для нас – для меня и девочек. Ты хочешь полностью контролировать, куда мы идем, что носим, что едим.
