Стелла Александрова
Если найдешь

В течение 20 минут Саровского-старшего облепили кучей медицинских аппаратов, сделали уколы, поставили капельницу. Врач поставил первоначальный диагноз – ишемическая болезнь сердца, констатировав предынфарктное состояние, и попросил не волновать больного, чтобы не довести до инфаркта. Жанна что-то постоянно выспрашивала у врача и настояла остаться рядом с больным. После этого Алекс уже был рад ее присутствию и поехал домой. Но всю дорогу он анализировал произошедшее, коря себя за несдержанность, а так же домыслами, кого же в жены отец ему пророчил. Он хорошо знал его, что сказав "А", он должен был сказать и "Б", но сердце подкачало. И все это ему жутко, не то, что не нравилось, а нервировало не на шутку. Отец теперь из-за предынфарктного состояния может веревки из него вить.

Остановившись перед шлагбаумом на въезд во двор своего элитного многоквартирного дома в жилом комплексе, он взял телефон и выбрал номер.

– Привет!

– Привет, Саша, – радостно ответили ему.

– Я могу увидеться с тобой сегодня?

– Да. Через час я буду дома, подъезжай, – довольным голосом сказали на другом конце.

– Тогда, до встречи, – расслабился Алекс.

– До, встречи, дорогой, – согласилась Елена, и он тут же развернул машину.

Жизнь в Европе научила Саровского не делиться своими проблемами с чужими людьми. Вот только нервничать не отучила. У него было два способа снятия стресса – решить проблему, или заняться сексом до изнеможения так, чтобы думать ни о чем не мог и заснуть праведным сном. В случае с заявлением отца и произошедшим с ним, только последнее могло немного снизить возникшее напряжение.

– Саша, – протянула с небольшой вопросительностью при виде него Симонова Елена Алексеевна, крупная, но с великолепно сохранившимися формами и внешностью, длинноволосая блондинка, лет 50, – рада тебя видеть. – Обычно они договаривались заранее о встречах, а тут спонтанность, правда, приятная. Но деньги, да и внимание такого молодого красавца, никогда не были лишними. – Проходи, – сказала, и наклонилась, взять из шкафа мужские кожаные шлепки.

Ее грудь 4 размера заколыхалась от резких движений, и когда женщина приблизилась к мужчине, он привлек ее к себе. Елена имела рост метр семьдесят восемь сантиметров, а сейчас в сабо на платформе была ростом с Александром, поэтому, когда он обнял ее, голову мог спокойно положить ей на грудь. Прикосновение к женскому телу, возбудило его, отгоняя тяжелые мысли. Он стал прокладывать дорожку из поцелуев от основания шеи к груди.

– Саша, Саша, – рассмеялась Лена, не ожидавшая от него такой ретивости с порога. Подталкивая ее, он повел в спальню, продолжая крепкие касания и поцелуи, так что возле кровати она была готовая принять его.

Секс оказал благотворное успокаивающее воздействие на Алекса, потому что как только он лег на спину, удовлетворив свои потребности, прикрыл глаза, его потянуло в сон.

Симонова, услышав ровное дыхание любовника и испытывая приятную истому после бурной прелюдии, решила тоже полежать, но звонок сотового Саровского прервал мирную идиллию.

– Да, – ответил он с небольшим раздражением в голосе, и Елена поняла, что разговор для него не из приятных.

Входящий звонок был с номера отца.

– Александр, – услышал он в трубке голос Жанны.

– Да.

– Добрый вечер! Вам срочно надо приехать в больницу к отцу.

Алекс запылал гневом. Раньше отец принуждал, теперь его любовница. Не дождавшись от него ответа, женщина продолжила.

– Ему очень плохо, он взволнован от того, что его многолетний труд будет перечеркнут. Он сказал, что только Вы можете его спасти. Я в курсе, что Вы должны жениться для этого. Понимаю, для Вас это звучит ужасно. Но сейчас в Ваших силах вернуть ему спокойствие, и спасти ему жизнь. Пожалуйста, просто пообещайте сейчас, что поможете ему, разрешить эту проблему. Пусть он придет в норму. Он же Ваш отец!

– Хорошо, я скажу, – процедил Саровский, выслушав звонившего ему абонента, и с большим раздражением закончил с сильным акцентом в голосе, как говорят иностранцы, – приеду… пообещаю. ....Буду через час.

Елена знала Сашу около года. Познакомилась с ним в своем бутике. Он покупал рубашку для себя, выбирал долго, придирчиво. В какой-то момент проявил вслух недовольство обслуживанием, но затем признав, что вспылил незаслуженно, и, представившись Александром, предложил в знак примирения выпить кофе. За столиком женщина нежно провела рукой по его запястью и ладони, показывая, что извинения приняты, и вечер легко перенесся в ее квартиру и закончился на двуспальной кровати. Мужчина, уходя от нее, положил на тумбочку деньги. Симонову это не шокировало. Не тот возраст, чтобы быть впечатлительной, а во время кризиса, когда продажи в магазине сильно упали, отказываться от денег. Через два дня Саша позвонил ей и попросился на кофе у нее в квартире. Понятно было с чем он ему нужен. Так началась их сексуальная связь. Пусть он не распространялся о себе, Симоновой даже фамилия его ей была неизвестна, но она очень дорожила таким красивым, молодым и щедрым любовником. Знакомство с ним положительно повлияло на ее внешность. Она, по словам подруги, помолодела лет на 10. Поэтому без всякого любопытства в его адрес и словоизлияний проходили их встречи. Все, что было известно ей о нем, это то, что он достаточно обеспеченный, судя по одежде и машине. По поведению могла сказать – серьезный, но замкнутый, потому как мало говорил, и выпивающий в меру, но с хорошим вкусом, так как приносил хорошие иностранные вина.

– Саша, проблемы? – впервые поинтересовалась у него Симонова.

– Да, отец в больнице, – неожиданно для себя разоткровенничался Алекс, хотя с этой женщиной общим у него был только секс.

– Серьезно болен? – продолжила расспрос Елена, используя выгодный момент для выяснения его личности.

– Сказали, что инфаркт, – произнес ее любовник, поднимаясь с постели и выставляя на показ упругие ягодицы.

– Тебе нужна поддержка? Могу бульончик приготовить? – следом встала Симонова.

– Бульончик? – переспросил Алекс, задумавшись, – тут жена нужна, чтобы выдержать все это, – пробормотал он, одеваясь.

– Жена? – увидев пристальный его взгляд, извиняясь, проговорила, – извини, просто я о тебе ничего не знаю. Поешь перед отъездом? У меня есть плов.

– Спасибо, – на вопросительный взгляд женщины, пояснил, – не откажусь. Буду признателен.

Симонова внутренне повеселела, сегодня выпала возможность узнать что-то о своем красавчике. Накрыв стол на кухне, присела рядом, составляя компанию.

Алекс, попробовав плов, понял, что очень голоден и стал быстро уплетать его.

– Вкусно, – произнес, когда уже на тарелке почти ничего не осталось.

– Давай еще положу? – предложила Елена, надеясь, заботливостью разговорить его.

– Спасибо, – протянул он ей тарелку.

Поставив новую порцию перед ним, и дождавшись, пока и ее съел, спросила, кофе или чай. И только за чашкой чая, решилась задать вопрос.

– А ты кто по национальности? – припоминая его акцент в речи, в момент раздражительности.

– Русский. Просто 21 год прожил в Европе.

Глаза Симоновой округлились.

– И ты навсегда вернулся в Россию?

– Пришлось. Там за рубежом не так уж и все прекрасно, как пытаются представить некоторые. Если есть деньги, везде жить хорошо.

– У тебя есть семья? – любопытство Елены становилось все больше и больше.

И Алекс, вдруг, решил ей открыться. Честно говоря, вся эта история с женитьбой сильно напрягала, и ему хотелось бы уйти от этого, но каким образом, он не мог придумать. Поэтому решил поделиться с женщиной, от которой не видел для себя проблем за все время знакомства с ней.

– Только отец. Саровский Марк. У него крупный гостиничный бизнес.

– Ты работаешь с ним?

– Нет, у меня свое небольшое рекламное агентство.

– Ты переживаешь, что не справишься с его делом?

Алекс посмотрел на женщину, усмехнулся.

– Это меня волнует в последнюю очередь.

– Понятно, беспокоишься за его здоровье, – констатировала, сочувствуя Симонова.

– Нет, Елена, я беспокоюсь за свое здоровье, потому как отец пытается меня женить неизвестно на ком.

– Ну, ничего себе! – вырвалось у женщины восклицание. – Так ты не женат? – мысленно размышляя, с чего вдруг этот мужчина связался с ней, когда может кутить с молодыми девушками.

– Нет, и очень жаль. Иначе, меня сейчас не принуждали бы к нежеланному браку.

– А ты поженись быстро, фиктивно, – рассмеялась Симонова, – и этот вопрос больше тебя не будет беспокоить. – Сказала, представляя, что она сама может быть этой невестой.

Алекс снова вспомнил про Ледовскую. А может и правда, предложить ей замуж выйти за него без притязаний на его имущество и обязанностей с его стороны. Но Вера серьезно вознамерилась семью завести, так что не прокатят его холостяцкие привычки рядом с ней. Еще и ребенка хочет. Если Ледовскую привлекает институт брака, то Саровский на примере родителей окончательно разочарован в нем.

– Фиктивную жену поискать еще надо, – задумчиво ответил он.

– Я могу, – предложила Симонова, и залилась румянцем

От такого предложения Алекс чуть не захлебнулся чаем, и закашлялся.

– Извини, шутка, – произнесла Елена, увидев его реакцию. Правильно делала, что молчала раньше. А сегодня из-за несдержанного языка и бурной фантазии может лишиться того, что радовало тело и карман.

– Я подумаю, – сказал, поднимаясь из-за стола Алекс. – Спасибо за ужин. Провожать меня не надо.

Елена вздохнула облегчено, глядя в спину любовнику, и, рассудив по его тону, что не все кончено между ними. "Черт, чуть все не испортила", злилась она на себя. Когда услышала звук захлопнувшейся двери, побежала в прихожую. На углу шкафа лежали деньги, в том же количестве, как обычно. Выдохнула. Если было бы больше, мог быть прощальный жест.

Зря, Симонова расстраивалась, Саровский пока ехал в больницу обдумывал и ее предложение, и ее кандидатуру на роль жены. Но неужели, все так плохо в бизнесе у отца, что ему нужно принести в жертву сына, или просто желает мезальянса для объединения богатств. И кого же он приготовил ему в жены?

Саровский-старший выглядел не так уж плохо, как предполагал Алекс.

– Жанна, оставь нас! – то ли попросил, то ли приказал он любовнице, тяжело дыша.

На лице женщины не промелькнуло никаких эмоций, и она, грациозно поднявшись со стула, стоящего рядом с кроватью, вышла из палаты.

Алекс не стал занимать освободившееся место, а стал в ногах отца, пристально разглядывая его.

– Не веси надо мной. Сядь.

Сколько себя помнил Алекс, ни разу не услышал теплоты в обращении к себе. Как будто он был для него приемным ребенком. Хуже, чужим, подкидышем.

– Я взял большой кредит. Правильнее сказать, огромный, и теперь не могу вернуть его, – проскрипел Марк Теодорович, дождавшись, когда сын сядет, и он сможет видеть его глаза. – У меня два варианта – признать банкротство, и потерять дело всей моей жизни, или 35% выкупит Вылегжанин с условием, что ты женишься на его дочери. Контрольный пакет 51 % останется у меня, твои 10, 6 процентов, остальные у Веревкина. Такое вот соотношение.

– Продай ему мои, и дело с концом, – предложил Алекс, надеясь, что таким способом сможет облегчить свою жизнь, и распрощаться от обязательств перед отцом.

– Это не спасет меня, – выдохнул Саровский-старший, – нужно вливание денег, – он разволновался, разъясняя это, и прибор контролирующий давление начал быстрее сигналить.

Алекс оглянулся на него, высота синусоиды заскакала выше. Цифры увеличились.

– Хорошо, я женюсь, – выпалил он с акцентом, он не хотел иметь смерть отца на своей совести. А женитьба не обязательно навек должна быть, и не предполагает любви и совместной жизни. Ему ли не знать, как живут в семьях богачей. Кардиограф стал успокаиваться после слов согласия. – Ладно, я пойду. Выйдешь, поговорим обстоятельно.

– Нет, надо решать срочно. У меня просрочки по платежам пошли.

– Ты, что хочешь сказать, что я прямо сейчас должен жениться? – не удержался от злой иронии Алекс.

– Сегодня поздно. Завтра после обеда.

– Папа, у тебя не только с сердцем плохо, но и с головой, – не удержал крик Алекс, – да, как ты можешь так со мной поступать? Are you nuts?(С катушек съехал?)

Сигнал кардиографа видимо стал настолько громким, что был услышен в коридоре, и в палату ворвалась Жанна. Но, вероятнее всего, подслушивала под дверями.

– Александр, я же просила Вас, – с беспокойством воскликнула она, подбегая к Саровскому-старшему и нажимая кнопку вызова персонала.

– Да, черт с Вами, жените меня завтра! – заорал Алекс и выскочил из палаты, – I don't give a shit (наплевать).

Его бег закончился возле выхода из больницы. Оставлять решение мучавшей его проблемы, это всю ночь не спать, изводя себя размышлениями, какого кота вытащит завтра из мешка. Чертыхнувшись в сотый раз на русском, английском, французском языках, он развернулся и пошел обратно к отцу.

Глава 3

– Ну, папусик, как можно любимой доченьке так перекрывать кислород? – пыталась, выразить возмущение Линда, поставив руки на бока. Она была в прикрывающем только попу черном платье с блестящими пайетками, готовая к выезду в ночной клуб, но отец снова завел песню о замужестве, и задерживал ее. На сей раз реальность будет не радовать, а омрачать жизнь, мысленно вздохнула она.

Эдуард Петрович, упитанный мужчина невысокого роста, 56 лет, взглянул с улыбкой на девушку. Какая славная дочь у него выросла. Может же природа создавать живые организмы, как ручное произведение искусства. На ее изящную фигурку он мог любоваться часами, и поэтому не позволял вмешательство в природную красоту. Но месяц назад Линда тайком сделала укол красоты, этот ботекс-шмотекс. Мимические морщины на лбу появились, как она потом оправдывалась, когда отец устроил ей скандал, и стал строго контролировать ее расходы.

– Пусик, – вступил он в той же манере в пикировку, – это от того, что ты очень любишь деньги. Все для твоего блага, – рассмеялся, глядя, как дочь старается нахмуриться, показать недовольство, но накачанный лоб, не позволял ей это сделать. Так, что на лице было ноль эмоций.

– Папа, – отбросив няшный стиль разговора, заговорила она раздраженно. Ее уже ждали друзья и запавший на нее молодой человек, но отец требовал ответа сей же час. Желательно, положительного. И тогда она сможет веселиться этой ночью, в противном случае, за дверь ни ногой, – ну правда, как можно такую красоту, как ты выражаешься, дарить только одному? – стукнула она каблучком по мраморному полу гостиной.

– Дискуссия закончена, дочка, – проявляя жесткость, произнес отец, иначе так и будет вить из него веревки. – Да – ты выходишь замуж и живешь в том же достатке, нет – урезаю бюджет до 100000 в месяц.

– Боже, – чуть не всхлипнула Линда, представив, как будет жить в такой нищете, – ты не можешь так бесчеловечно со мной поступать! Ну, хорошо, если я соглашаюсь на брак с этим ботаном, где я буду жить?

– Здесь же. В твоей жизни ничего не изменится. Проведем все по-тихому, мне не нужен шум сейчас. Как минимум месяца три молчать будем, пока я не перехвачу все бразды правления у Саровского. Он не вечный, и с сыном не ладит, поэтому тот и не занимается его делом. У меня для полного счастья гостиниц не хватает, – мечтательно проговорил он.

– Ну, папусик,.... – снова затянула Линда. Она уже не маленькая девочка не понимать, что новшества всегда вызывают изменения, чтобы здесь не говорили ей. Но ее прервала мелодия входящего звонка на сотовом телефоне отца.

Эдуард Петрович взглянул на дисплей и резко вскинул руку, давая понять, чтобы она замолчала.

– Слушаю, Марк Теодорович, добрый вечер, – любезно проговорил.

– Добрый вечер, Эдуард Петрович, – голос собеседника звучал болезненно.

– С Вами все в порядке? – проявил участие Вылегжанин.

– Не совсем. Но завтрашняя договоренность остается в силе, и вносятся небольшие дополнения. К Вам сейчас направляется мой сын. Желания вступить в брак у него не больше, чем у вашей дочери. Но как понимаете, дело для меня не терпит отлагательств. С вашей стороны все в силе?

– Так, как и договаривались. А какие дополнения?

– Регистрацию брака провести завтра.

– К чему такая спешка? – удивился даже тертый в бизнесе мужчина.

– У меня проблемы с сердцем, и я сейчас в больнице. Думаю, что нескоро выберусь отсюда. Я не хотел бы, чтобы мои похороны, явились похоронами моего бизнеса и нашего дела.

– Понял, – зазвучал ответ со стальными нотками, – я решу этот вопрос! Не волнуйтесь, это дело теперь полностью под моим контролем. Выздоравливайте!

– Папа, – вопросительно протянула Линда, когда отец сбросил разговор и задумчивым взглядом уставился на дочь, ничего не говоря. Судя по его тону, что-то надо срочно разрешить. Она когда хотела, могла включать мозги, несмотря, что с виду была похожа на девушку без оного.

– Так, – оживился Вылегжанин, – сюда едет твой ботан. Надевай самое длинное платье, скромной расцветки, и жди нас в своей комнате, – заявил, поднимаясь из кресла и направляясь к себе в кабинет.

Кличку Ботан Саровскому-младшему дала Линда, когда узнала, что вряд ли с ним сможет пересечься в ночных клубах.

– О, нет! – воскликнула фальцетом Линда, разволновавшись, что ее планы на вечер летят к черту, – меня ждет мой друг.

– Дочь, друзья это те, которые когда ты станешь нищей, готовы будут тебе предоставить кров, – усмехаясь, заявил Эдуард Петрович, поднимаясь по лестнице на второй этаж дома.

– Прекрасно! – заявила сама себе с сарказмом Линда, понимая, что ничего хорошего для нее в предстоящем вечере не намечается. Пусть даже муж будет номинальный, но это внесет заметные коррективы в ее образ жизни. – Чтоб ему провалиться, чтобы ему не доехать, – бормоча проклятия под нос, направилась к себе в комнату, как не баловал ее отец, но ослушания не дозволял.

Дом Вылегжанина находился за городом, и был построен в стиле барокко. Внутри интерьер тоже в этом стиле. Но для Алекса выросшего в Европе, где приветствовалась сдержанность во всем, показалось кричащей роскошью. У него сразу сложилось мнение о хозяевах дома, как о нуворишах, вызывая этим еще большую неприязнь у него к ним. Горничная проводила Алекса до кабинета хозяина дома и, присев, удалилась, оставив его в недоумении этим реверансом. В средневековье какое-то попал.

Эдуард Петрович в хорошо сидящем на его невысоком тучном теле темном костюме, радушно поздоровался с ним за руку, как со старым знакомым, и предложил выпить. Но Саровский не горел желанием сокращать дистанцию между ними.

– Я за рулем, – беспристрастным тоном отказался он, присаживаясь на стул возле внушительного размера рабочего стола, – прошу прощения за поздний визит, но мне хотелось бы сегодня уточнить детали предстоящего брака с вашею дочерью, – с трудом сдерживая злость, проговорил он. – Завтра у меня много работы.

– Понимаю Вас, – сказал Эдуард Петрович, сев в свое кресло за столом и положил на него руки, сцепленные в замок. Он был слегка уязвлен холодностью Саровского-младшего. Тут почти жизнь его отцу спасаешь, а этот щенок открыто неблагодарность проявляет. – Мы с Марком Теодоровичем составили все необходимые документы. Они будут подписаны, как пройдет регистрация вашего брака. В принципе, от Вас завтра требуется только присутствие в 2 часа дня здесь, в моем кабинете.

– Я хотел бы просмотреть брачный договор. В нем должно быть указано, что на мое имущество и бизнес, так называемая жена не сможет никогда претендовать. Ни о каких наследниках также не может быть и речи, потому как этот брак не предполагает интимной близости между женой и мужем, – сказал твердо с небольшим акцентом Алекс.

– Я не дооценил Вас, – пробормотал Вылегжанин. Его мечты, что у дочери будет семья, по принципу стерпится-слюбится, растаяла, как зимний снег весной.

– В противном случае, регистрации не быть, – вставая со стула, произнес Саровский. Ему уже было плевать, что в больнице умирает отец из-за боязни потерять свою империю. На том свете она ему не понадобится.

– Алекс, а Вы не задумывались, – скрестив руки на животе, заговорил Эдуард Петрович, -что если Ваш отец умрет, то надо будет вместо вступления в наследство, рассчитываться с кредиторами, – как будто, прочитав его мысли, заявил Вылегжанин.

– Проще, объявить банкротство, – процедил Саровский.

Чтобы гостиничная империя уплыла из его рук, Эдуард Петрович не мог позволить, поэтому глубоко спрятав свою гордость и чувства к дочери, попытался умаслить будущего зятя.

– Договор изменят. К 12 дня думаю, будет готов....

Открывшаяся дверь в кабинет прервала их беседу. Через порог переступила высокая пухлая женщина, далеко за 50 лет, в брючном деловом костюме сиреневого цвета, и, остановив взгляд на Саровском, заговорила.

– Эдуард Петрович, не знала, что у вас встреча.

– Дорогая, – подошел к ней Вылегжанин, – познакомься, наш будущий зять.

– Вот как! Приятно удивлена, – протянула она, и, подойдя к Алексу, протянула руку тыльной стороной верх на уровень его подбородка, – Ираида Львовна.

Алекс пожал ей руку, игнорируя, что жесть сделан для поцелуя руки.

– Александр Маркович, – представился.

– Может, Саша? – рассмеялась женщина, и повернулась к мужу, – Эдуард Петрович, почему не накрыт стол?....

– Папа! – раздался из коридора молодой женский голос, и в открытую дверь влетела невысокая хрупкая девушка в стильном сером платье длиной до пола. – Сколько еще…Ой! – воскликнула, – простите, – развернулась, снова повернулась и, уставилась заинтересованным взглядом на Алекса, – здравствуйте.

Он молча кивнул в ответ.

– Линда, это Александр Маркович Саровский. Александр Маркович, это моя дочь Линда.

Теперь, когда вся семья была в сборе, Алекс испытывал двоякое чувство к ним. Неприязнь – из-за принуждения его к браку, в то же время и невольное восхищение. Последнее было вызвано тем, что супруги Вылегжанины сохранили свой брак, вырастили красавицу дочь, и близки в общении друг с другом. Он даже простил им помпезность в интерьере их дома и поведении прислуги, потому вслух произнес:

– Приятно познакомиться, Линда. Спасибо за приглашение, Ираида Львовна, но время уже позднее, вынужден покинуть Вас. Увидимся завтра, – кивнув головой, сказал главе семейства, – я пойду.

– Я провожу Вас, – пристроился рядом с ним Вылегжанин.

– До свидания, – почти хором произнесли мать и дочь, и взглянули друг на друга, когда мужчины вышли из кабинета.

– Афигеть! – шепотом проговорила Линда, – что этот красавчик – мой ботан? – и передразнила, – ах, извольте, не беспокоиться....

– Так тебе же говорили, что он из семьи партноменклатуры чиновников госсаппарата в СССР и вырос за рубежом.

– Мама! Это мне ни чем не говорит! – капризно воскликнула ее дочь.

– Это говорит, что на приемы в посольстве, в какой бы стране он не был, их приглашали. Ты думаешь, папа просто так вцепился за этот брак. Пусть и нищий, зато жизнь твоя выйдет на другой социальный уровень, – с придыханием проговорила Ираида Львовна, представив, как ее дочь под руку с Саровским посещает светские мероприятия в консульстве или посольстве.

– На какой? – И изобразила светскую речь, – соблаговолите объясниться! – рассмеялась. – Ладно, – Линда приобняла мать, – поехала я в клуб, меня Андрей заждался, – голос девушки зазвучал томно, когда она произносила его имя, и приподняв платье, чтобы не наступить при ходьбе на подол, направилась к двери.

– Ты, аккуратнее со своими знакомствами. Светиться сейчас на желтых страницах нам нежелательно, чтобы потом не вытаскивали твое прошлое.

– Мамочка, я тебя услышала, – убегая, сказала ей дочь.

Ираида Львовна села за стол мужа, откинулась на спинку кресла. Пока что наполеоновские мечты мужа их не подводили. То, чем владела семья Вылегжаниных на одну страницу листа А4 шрифтом Times New Roman не умещалось. Там кроме, всякой недвижимости, сдаваемой в аренду, было две транспортные компании, занимающиеся автомобильными перевозками по России и за рубежом, автосалон по продаже любых марок легковых и грузовых машин, сеть продуктовых магазинов, сеть магазинов по продаже бытовой химии, магазины по продаже бытовой техники, две турбазы. Вот только отелей не было. Ираида Львовна прикрыла глаза, завтра и они будут, улыбка расплылась на ее ухоженном, без хирургического и кардинального косметического вмешательства, лице.

– Узнаю, узнаю, эту улыбку,– вкрадчивый голос мужа, заставил ее открыть глаза, и Ираида Львовна крутанулась в кресле. – Ну, как тебе наш зятек?

– Хорош собой, но не ладен с душой, – срифмовала свое мнение его жена.

Ее интуиция редко когда подводила. Саровский, что старший, что младший, очень тяжелые на характер люди, тоже вывел умозаключение Вылегжанин. И то, что, этот брак для дочери останется фиктивным, его теперь уже не волновал. Да, и у Линды, мысль о муже, как единственном партнере в жизни, только вызывает отвращение. "Но я другому отдана, и буду век ему верна", – фыркнул мысленно Эдуард Петрович. Моногамия – это не про его дочь. Но с годами он стал мягче относиться к суждению, противоречащих его. Сколько людей, столько мнений. И мир многогранен. Поэтому кто-то добивается поставленных целей, а у кого-то и стремлений нет.

– Пойду к себе, – вздохнула Ираида Львовна. – Приму успокоительную ванну с лавандой. Эти курицы с благотворительного фонда мне порядком сегодня потрепали нервы.

Эдуард Петрович возблагодарил себя, что умолчал сейчас о том, что с Саровским-младшим у Линды не будет настоящей семьи. Но это они переживут, главное – сбылись их мечты, войти в элиту общества.

Уходя, она провела рукой по плечу мужа, и он прижался к ней лицом. Завтра супругам предстоял трудный, но знаменательный день.

Распрощавшись с Вылегжанином, Алекс, выйдя на улицу, почувствовал усталость. Только сейчас до него дошло, что ехал сюда, пытаясь, разрешить проблему, но получилось все наоборот, он еще глубже увяз в ней. Глубина падения даже с Марианской впадиной была несоразмерна. Продать сына за отели – как все это омерзительно, и уму непостижимо в 21 век.

Саровский сел в машину. Сердце неровно забилось, и он вспомнил, когда ему было так же плохо и посещало чувство глубокого одиночества. Со смертью матери. Но если тогда, он думал, что есть какая-то поддержка в лице отца, то сейчас понял, что мать была первой жертвой его отелей, а теперь он. Отец через годы добрался и до него. Алекс завел двигатель, от постижения этой истины, ярость забила ключом, и он рывком рванул машину с места. При этом понимал, что не может идти против действий отца. Ему не выскочить из этого порочного круга, где правят балом деньги, ведущие к определенному уровню жизни, сферы бизнеса и общества. От такой безысходности он начал задыхаться, и не заметил, что начал превышать дозволенную скорость. Когда только увидел в зеркале заднего обзора проблесковые маячки, звук спецсигнала, и до него донесся через громкоговоритель, приказ остановится, он посмотрел на спидометр – 140 километров в час. Для него выросшего за границей нарушения закона остро ощущалось. Там на дорогах за превышения не останавливают, а присылают извещение о нарушениях и сумме штрафа. А здесь он так и не привык к постовым на дорогах. Съехав на обочину, заглушил двигатель. Жаль, наличных нет, а то сейчас вложил бы деньги и дело с концом. Увидев, приближающегося сотрудника ДПС, опустил стекло и приготовил удостоверение.

– Инспектор дорожно-патрульной постовой службы старший лейтенант ....., предъявите ваши документы, – представляясь, приложил быстро к козырьку фуражки руку офицер. Его фамилию Саровский не расслышал, но не стал акцентировать на этом внимание. Докапываться до полицейского в вечернее время, себе дороже.

– Простите, – сказал он, протягивая водительское удостоверение, – не заметил....

– Что не заметили, – с интересом оглядел его старший лейтенант, и, взглянув в документ, добавил, – Александр Маркович?

– Скорости, – что это произошло из-за отца, навело на мысль, оправдаться за его счет, – отец с инфарктом в больнице.

– А Вы что? Тоже на тот свет торопитесь?

– Не заметил, – повторился Алекс.

– Никак не могу понять, что не заметили? Пройдемте в нашу машину, проверим Вас на нарушения и алкоголь.

– Не заметил от волнения, что прибавил скорость, – сформулировал Алекс с акцентом, и открыл дверь автомобиля.

– Ладно. Возьмите, – протянули ему удостоверение, – поезжайте, только согласно ПДД.

– Спасибо, – поблагодарил Алекс.

Выезжая на полотно шоссе, он невольно заключил, что сейчас посторонний человек посчитался с его чувствами, ничего не прося взамен. "А ведь полицейский, как часто бывает, мог бы содрать с меня деньги, и только потом отпустить. А вот родной – продал меня, не считаясь ни со мной, ни с моими желаниями, – горечь размышлений продолжала разъедать его, и не отпускала, – как будто чуткость у людей начинается теряться с количеством денег".

За 8 лет жизни в России, живя, почти рядом с отцом, они так ближе и не стали. Общались в основном по работе. Алекс имел акции в компании "Марк Саровский", а отец в его рекламном агентстве, и являлся постоянным клиентом. Разговоры между ними обычно только о деньгах. Даже чужие люди ему ближе, чем родной отец. С Верой он обычно говорит не только о работе. Переключившись мыслями на девушку, напряжение его немного отпустило. Одно радует, что после этого цирка, под названием брак, он вечером встретиться с ней. Возможно, она передумала о своем стремлении выйти замуж, и у них, будет все как обычно. Задумавшись о ней и завтрашнем дне, он автоматически начал планировать его. С утра на работу, к 12 к Вылегжаниным, к трем часам вновь на работу, в шесть – встреча с Верманом. Последнее самое приятное из предстоящих дел. Может и не стоит, так болезненно воспринимать этот мезальянс? Сколько людей живут по принципу деньги плюс деньги равно брак? Но все эти размышления были минутным самоуспокоением для Алекса, после которого, представление, что юридически у него будет жена, и с которой придется время от времени считаться, снова заставляло не просто нервничать, а злиться, стискивая зубы.

Глава 4

Возможность Вере потренироваться перед Саровским на работе, пройтись шагом от бедра, не удалась. Когда она пришла, он был у себя, а через час с озабоченным выражением лица и нервным быстрым шагом удалился из офиса. Проследив взглядом через стеклянную перегородку за его уходом, девушка задумалась. Похоже, сегодня у Александра Марковича день с утра не задался. Хотя, он всегда серьезен. Но нет, сегодня он даже взволнованный, судя по резкости в движениях. Так что, ее эпатажный выход может не заметить, а еще хуже, не понять. Два года с лишним Вера со своим сдержанным характером и поведением, удерживается рядом с ним. Так что, как бы фривольность ей боком не вышла. Разозлится, дав понять, что не время и не место нашла для этого и погонит с работы. А это для нее святое. Но отказаться от плана завоевания Саровского она не могла. Неужели она хуже других девушек, которых выходят замуж за умных и богатых?