Светлана Шаповалова
Кот

Я лежала и смотрела в потолок. Теплые сонные мысли медленно ворочались в моей голове, как большие пушистые облака. Глаза начали слипаться, будто ресницы были перепачканы сладким молоком, и я провалилась в спасительный глубокий сон.

Первое, что я услышала, была прекрасная музыка. Похоже на оперу или камерное пение. Женский тонкий голос неспешно выводил непонятные мне слова, показывая в каждом обороте свою прекрасную грань. Оглядевшись, я поняла, что стою в каком-то темном коридоре здания с потолками огромной высоты. В шаге от меня была неполностью закрытая дверь. Из этой приоткрытой щели был виден меняющийся, словно пляшущий, свет на полу под моими ногами. Как тонкая огненная полоса, бежал куда-то вдаль, рассеиваясь в кромешной мгле. Я подошла ближе к двери и осторожно заглянула по ту сторону.

То, что увидела, было большим залом с высокими потолками. Всё вокруг освещал огромных размеров камин, выше человеческого роста. В котором, как казалось, лежал ветвистый ствол дерева. На почтительном расстоянии от него стояло большое кресло с высокой спинкой. У сидящего в нем было видно только руку, расслабленно покоившуюся на увесистом подлокотнике. Перед ним немного слева стоял каминный низкий пуфик, который, скорее всего, использовался для ног сидящего. Сейчас он был пуст, и на его бархатистой ярко-красной обивке вспыхивали отблески камина. Красивый черный гладкий пес, словно взявшись из ниоткуда, подошел к сидящему в кресле человеку и, вильнув хвостом, лизнул его в ладонь и сел рядом. Рука погладила пса по голове:

– Что, друг мой Бес, скучно тебе?

Пес вздохнул и лег у его ног, покорно положив морду на передние лапы.

– Ну ничего, явится скоро, будет тебе веселее. Я уже слышу, как он спешит, смешно прыгая по битам.

Я совершенно ничего не понимала. Войти или оставаться тут, в тени за дверью, и быть незамеченной этой парой. Тут пес резко поднял голову и недовольно утробно зарычал, глядя на дверь. Мужчина не шевельнулся и только тем же тихим голосом сказал ему:

– Ты зря так нервничаешь, старый пес, это совсем не он. Это некто совершенно другого склада. Мне намного более приятного, но наша гостья, м-м-м-м-м-м, не желает нам показываться. Не будем её пугать, Бес, не то сбежит же.

Пес притих, но продолжал, настороженно навострив уши, смотреть в мою сторону своими блестящими угольно-черными глазами. Хотя глаз его мне видно не было, тьма играла с воображением, и мне уже мерещилось, что иными они быть и не могли.

Что же делать? Они знают, что я тут. Бежать? Я оглянулась. За моей спиной лишь страшно скалилась черная пустота, и неприятный пронизывающий сквозняк шевелил рубашку на спине. Собравшись с духом, я потянула на себя тяжелую дверь. Раздался противный скрип несмазанных петель. Меня тотчас обдало горячим теплом от камина, когда я несмело шагнула вперед. Пес, не шевелясь, смотрел на меня.

– О, как это мило с вашей стороны, девушка. Вы наконец вошли. И вправду, чего тянуть, не съедим же мы Вас.

Я молчала в некоем оцепенении – не могла понять, что делать дальше. Осмотревшись, я увидела красивые, полуразрушенные колонны с облетевшей позолотой и внушительными трещинами во весь рост. Справа в самом углу у стены большого зала в удалении от камина и очень мягкого ковра был маленький деревянный столик с дрожа догоравшей свечой. И в этом тусклом блеске сидел человек и что-то писал, сгорбившись над своими трудами. Это был седой старик с большой бородой, в бедной серой рубахе. Он работал столь усердно, что, казалось, ничего не замечал вокруг себя. Ни роскошного камина и персидского ковра, ни страшных трещин огромных колонн, ни убогости своей одежды и столика. Рядом стояла небольшая плошка, к которой он иногда прикладывался губами и снова, ни на кого не обращая внимания, продолжал писать на широких желтых листах бумаги.

– Ну что же вы не проходите ближе к огню? Вам не холодно путешествовать босиком?

Я посмотрела на свои босые ступни, с удивлением отмечая, что он прав. Мое молчание затянулось, хотя совершенно не понимала, по какой причине. Я попыталась сказать что-то, но звуки застряли в горле.

– Проходите смелее, – приглашал незримый собеседник, делая жест в сторону низкого каминного стульчика с восхитительно-кровавой обивкой. Словно деревенея, я не могла сделать и шага в его сторону. Внезапно мне стало очень страшно и стыдно одновременно. Страшно увидеть этого человека. Его спокойная речь скорее пугала, чем располагала. В этот момент заметила, как всё вокруг меня начинает всё больше пугать. Эта музыка, тонкий женский голос, перебирающий ноты, казался скорее криками детского ужаса. Я испытывала смятение, мне было стыдно за своё положение. Стою босая на мягком ковре в незнакомой, уже пугающей комнате. Мне стало совсем неуютно, словно была голая, захотелось прикрыться. Я смотрела на спинку кресла, и мне казалось, что сейчас увижу нечто ужасное. Секунды, слипаясь, растягивали время. Я вдруг поняла, что боюсь внезапно увидеть его лицо. Мне показалось, что крик уже застрял в горле, и тут брёвна затрещали в камине еще громче, искры рассыпались в разные стороны, и прямо к ногам моего собеседника выкатилось нечто похожее на тлеющее полено. Собака взвизгнула от неожиданности и отскочила прочь.

– Ба! – крикнул удивленно мужчина.

И я проснулась, резко сев в своей кровати. Сну была не особо удивлена. Я всегда отличалась тем, что мне снились объемные сны с эффектом присутствия. Иногда они так очаровывают, что, отправившись в очередное захватывающее путешествие, потом еще долго не можешь отойти и бродишь, бродишь как зачарованная.

В этом году февраль был не похож сам на себя. Не было долгих снежных метелей, дни были чаще тёплые и не промозглые. Когда редкий снег выпадал на бесцветные улицы, он тут же смешивался с лужами и таял. Недовольные дети не пищали от счастья на горке в овраге прекрасными синими вечерами, а понуро шли по улицам, всё ещё в глубине души теша себя тем, что снег еще может выпасть в большом количестве и весело позовёт их на горку вместе с уже успевшими застояться дома санками. Вечера были длинными и неуютными, совсем не хотелось гулять перед сном. Голые деревья качались под суровым одиноким ветром. Со станции был слышен голос девушки из мегафона и железный скрежет прибывающих «рабочих» электричек. Они успешно доставляли рабочий народ из Москвы до нашего тупика.

Раздался телефонный звонок, разорвавший тишину квартиры.

– Привет, – услышала я знакомый голос, как обычно, полный жизнерадостности.

– Привет, – эхом отозвалась я.

Это звонила моя старшая сестра. Я понимаю, ей что-то нужно. Но, как большинство людей, она не сразу донесет суть звонка. Сначала последует череда раздражающих вопросов. Но ни в коем случае нельзя высказывать свое мнение по поводу этого пустого трепа. Потому что, кроме вопросов: «Как дела? Что делаешь? Почему такая скучная? Что нового?» – которые в ответах не нуждаются, судя по тону и скорости, с какой они сменяют друг друга, стоит потерпеть, и всё быстро закончится, и наконец мы перейдём к сути. Но если случайно я выдам себя и покажу раздражение, то это конец. Я тут же буду наказана. После минутной паузы на мою голову обрушится поток вопросов, но уже другого порядка: «Ты не рада, что я звоню? Тебя кто-то расстроил и ты срываешься на мне?» Каждое слово будет бить плёткой. А потом подтянется «тяжелая артиллерия»: мне начнет звонить мама, и хорошо, если только она. Ведь она может долго и нудно «подогревать» папу, чтобы первым позвонил он. Мама всегда была и будет на стороне Ольги. Это дочка от первого брака, от некоей сумасшедшей любви к заезжему офицеру в их станицу, спившемуся впоследствии от их счастливого семейного союза. Мама любила рассказывать, как, уже выйдя за моего несчастного отца, она приезжала с обеими дочерями к матери и как он, увидев её, упал на колени и просил, нет, умолял вернуться, несмотря ни на что. Она вспоминала о том, как любила его когда-то и как он любил и уважал её и тёщу. В это время взгляд мечтательно плавал где-то в стороне и милая нежная улыбка озаряла лицо. В одно мгновение она становилась молодой деревенской девчонкой, которую отучили быть настоящей. Жить одной и поднимать девчонку с отнюдь не кротким стыдливым нравом, коей была Ольга, с юношества любившая кавалеров, для моей матери в те годы было не только тяжело, но и неприлично. И потому в жертвы был выбран мой несчастный отец. Мда, грустно. Сейчас, будучи взрослой, я прекрасно понимаю, насколько проще с мужчинами старше тебя лет эдак на пятнадцать. Мужчины никогда не желают знать правды, а женщинам нужен кто-то надежный. Тот, кто возьмет все заботы о бытовых буднях на себя. Чтобы не пришлось больше заботиться о том, что не уплачено за свет или колготки порвались, да мало ли. А мужчины? Мужчины ищут свою юность и преимущественно в них, в молодых женщинах. Лично для меня мужчины второго брака – это как люди второго сорта, подобные крысам, бегущим с корабля, или как страусы, спрятавшие голову в песок. Как же можно доверять им впредь? Они ведь предали тех, которым клялись быть верными до конца. Смешное и жалкое зрелище – их вторые жены. Уверенные в том, что та первая была ужасным человеком, который изничтожил такого хорошего настоящего мужчину. А она, вторая, как перст божий, как крылья судьбы, в последний момент спасла его перед неминуемым крахом.

– Так он же гулял?

– Она сама гуляла!

– Так там же дети остались?

– Я не запрещаю им с отцом видеться! Вот посмотрите, мы еще подружимся и они станут к нам на праздники приходить.

И таких диалогов миллион. Все на один лад, на один манер, с одинаково злыми глазами.

– Как твои дела? Чем занимаешься? Как всегда, бездельничаешь? – продолжала Ольга.

Вот как отвечать на такие вопросы? Да, конечно? Или, наоборот, возмутиться, требуя уважения? Ведь она прекрасно понимает, что делает мне неприятно и я не пойду на открытый конфликт.

– Что-то случилось? – как можно более спокойно спросила я.

В трубке снова повисло гнетущее молчание. Сейчас выдумывает что-нибудь эдакое, чтобы было как можно более неприятно на слух. Боже, это же моя сестра, почему я к ней так предвзята и несправедлива?

– Мы хотим к тебе приехать на недельку в Москву. Ты как?

– Да пожалуйста.

– Отлично. Тогда жди завтра.

В трубке что-то щелкнуло и отсоединилось. Завтра. Завтра начнется неделя испытаний.

Вечером я твердо решила, что буду заниматься домашними делами, ни на что не отвлекаясь. Пора бы привести в порядок свой дом. Хотя по мне, так тут редко вещи лежат не на своих местах. Просто тут своя атмосфера и вещи мигрируют каждая по своему пути. Тапочки, как мне кажется, вообще бегают чаще всех. Я нахожу их в совершенно непредсказуемых местах – это обычное дело. Баночка с кремом путешествует реже, но абсолютно все вещи двигаются. Когда все поверхности были чистыми, и швабра мокрая и растрепанная смотрела на меня устало из своего угла, я вспомнила о кладовке. Интересное место. Одно время я очень хотела переоборудовать ее под какую-нибудь комнату, но в ней нет окна, и это решило все. Такой карцер мне не подходил. Я принялась вытирать пыль с горы наставленных друг на друга вещей. То и дело натыкаясь на воспоминания, оставленные тут. Вот подсвечник с красным песком и застывшей алой розой в нем, хрупкая память о тебе, мой дорогой друг. Тонкий аромат ванили и миндаля от огромной бутыли с лампадным маслом. Не понимаю, как тому нарядному, пестрому продавцу, который ни слова не понимал по-русски, удалось мне ее втюхать. Так и знала, что будет просто так стоять. Вещи выдергивали из памяти воспоминания, окутывая их дымкой печали о том, что все прошло. Тут я, сильно ударившись ногой, громко ахнула и, склонившись, схватилась за ушибленный мизинец. Этот кошмарный ящик стоит тут уже сто лет, там кирпичи, что ли?! Я присела и, отогнув край картонной коробки, с удивлением увидела небольшой камин черного цвета, раскрашенный под старину, со стеклянным окошком. О-о, это электрокамин. Мне подарили его год назад, и я, едва распаковав, тут же убрала обратно, чтобы достать ближе к зиме. Но так и не вспомнила про него, а тут такая удача. Через полчаса он стоял в углу комнаты. Напротив камина для уютности я постелила пушистый ковер и бросила несколько подушек. Включив его и погасив свет в комнате, с удовольствием предалась воспоминаниям детства. Когда я приходила из школы к бабушке в гости, она сидела у подобного камина, штопая что-нибудь на стеклянном стакане. На стене тихонько и мерно стучали ходики с кукушкой, в квартире было тихо и уютно. Она расстилала мне на полу козью шкуру. Я грелась и смотрела на имитацию горящих поленьев и углей, и мне казалось, что лучше и уютнее ничего быть не может.

Из коридора послышался звук. Телефон извещал меня о входящем сообщении. Я встала и, нашарив его в кармане куртки, принесла в комнату. На экране мигала иконка о входящем сообщении со скрытого номера.

«Когда мы хотим чего-либо, то перед нами открываются все двери, стоит лишь сделать один шаг, и нас уже не остановить никому и никогда. Вы можете стать одним из шести участников сегодняшней игры. Мы начинаем в полночь. Администрация».

Мне не хотелось идти туда. Мне не хотелось даже вставать с теплого пушистого ковра. Я выключила на телефоне звук, везде свет и легла на ковер смотреть, как языки мнимого пламени трещат на ненастоящих углях. Какая хорошая имитация. Я даже включила обогрев для пущей схожести с настоящим камином и прикрыла глаза, получая неземное удовольствие. Вокруг тишина, а ведь уже завтра приедут гости, и об этом останется только мечтать. Нельзя упустить такой шанс поблаженствовать у камина в одиночестве. Я укуталась в теплый плюшевый халат розового цвета, закрыла глаза. Где-то на кухне тихо и мерно капала вода из крана. И сон начинал обнимать меня своими уютными руками. Я то и дело выпускала реальность из сознания и уж было совсем забылась, как услышала неприятный резкий звук. В окно постучали. Испугавшись, я резко подскочила и сонно озиралась, пытаясь понять, что именно произошло. Не услышав и не увидев больше ничего подозрительного, я села на диван и потерла лицо руками. Привидится же. И тут я услышала подозрительный шум и возню на кухне. Света нигде не было, и только камин все так же тихо тлел в сумерках восьмого этажа моей квартиры.

– Чарли, ты идиот, да? Ты ее разбудишь! – услышала я гневный шепот с кухни.

Дверь балкона тихо скрипнула, и я услышала осторожные шаги. То, что мне было жутко, не сказать ничего. Сердце колотилось в груди, а я, оцепенев, смотрела в черную пустоту коридора, ведущего на кухню. В окна светила яркая луна. На полу и стенах были лунные квадраты от окон. По отсветам на стене коридора я видела приближающиеся фигуры. В панике начала искать глазами что-нибудь подходящее для обороны. Попались только тапочки, я схватила один из них и попыталась крикнуть как можно громче:

– А ну пошли прочь! Кто там еще?

Кто-то выругался шепотом, потом послышалась короткая возня, и все стихло. Я встала и, включив свет, пошла смотреть, что произошло. На кухне была открыта балконная дверь и окно, но никого не было. Тут же послышался шум из зала и погас свет. Я безрезультатно щелкала выключателем и в панике думала, что срочно нужно добежать до двери и уйти из дома. Я готова была сделать это, несмотря на то что была в халате и босиком. Шум из комнаты повторился. Я медленно пошла на звук, матеря себя за то, что похожа на героиню дешевого фильма ужасов, которая сейчас бы непременно погибла в лапах очередного монстра. В комнате не было никого, холодок пробежал по моей спине. Все так же тлел камин. Но если выключили свет, то камин тоже не должен работать? Однако он горел, пуская по стенам блики. В этот миг во мне все оцепенело от неожиданности, потому что из него кубарем выкатилось черное тлеющее полено и запахло гарью. Полено встряхнулось, и я увидела кота. Он сел и начал усердно сбивать с себя пепел. Казалось, он был так занят собой, что никакого внимания на меня не обращал.

– Чарли, Чарли, ты здесь? – тихо прошипел кот, глядя по сторонам.

– Эй, ты откуда тут? – почти падая в обморок, выдавила из себя я.

Кот встрепенулся, посмотрел на меня внимательно:

– Брысь! – строго сказал он.

И я очнулась на ковре у камина. Резко сев и встряхнув головой, стала озираться вокруг. Это был просто сон.

Я зажгла свет во всей квартире и долго приходила в себя. Включила компьютер и пыталась не думать. Но этот сон никак не выходил из головы. Я открыла поисковик. «Чарли, Чарли, ты здесь?» – написала я. И выбрав один из вариантов, открыла ссылку:

«Старинный мексиканский обряд вызывания духа. В последние дни оккультная игра набрала бешеную популярность во всем мире. Для проведения ритуала скрещивают два карандаша на листе бумаги и задают вопросы, на которые отвечает демон, двигая карандаш. О происхождении игры доподлинно ничего не известно. По легенде, Чарли – это мертвый испанский ребенок, погибший насильственной смертью и по каким-то причинам находившийся в сговоре с самим Сатаной».

Бред какой-то. Где я могла это услышать? Так, все, хватит, скоро точно «шиза» начнется. Я посмотрела на часы, без десяти полночь. Сыграть с ними, что ли? Как раз успеваю. Я открыла чат.

– «Здравствуйте», – поздоровалась я со всеми присутствующими.

Все очень вежливо со мной поздоровались, и тут же посреди экрана появилось сообщение «Вам пришла записка. Читать».

«Мы снова рады приветствовать Вас. Переходите по ссылке ниже, и пусть начнется игра». Я нажала на ссылку.

Тут же увидела красивую темную комнату с факелами на стенах. Я сидела за круглым столом, который был застлан зеленым сукном, освещенным ярким светом. По сторонам от меня тоже сидел кто-то, но я видела только ники присутствующих. Их образы были скрыты тенью. Рядом со столом, за которым сидели игроки, стоял тот, кого я бы могла обозначить как крупье. Я не могла понять, что именно мы станем делать. Может, нам раздадут карты, и тут вышел бы казус. Я совершенно не умею играть в карты. Точнее, мне абсолютно не везет в них. Всегда старалась держаться подальше от всего этого, не азартна, неинтересно, не затягивает. На секунду стало как-то грустно, никак не ожидала попасть в некое подобие онлайн-казино. Ничего не происходило, мне показалось, что все зависло. Я попробовала подвигать мышкой и убедилась, что все в порядке. Можно было спокойно осматривать комнату. Крупье медленно приблизился к игрокам. Из-под большого капюшона на нас смотрела черная дыра без лица. Он медленно поднял руку над столом и опустил на стол нечто похожее на деревянный барабан, с ручкой завода на боку. Он был прикреплен к потолку большой железной цепью. «Здесь время не властно, ничто не имеет значения. Тут ценится только лишь ваше терпение». Прочитала я фразу, словно вырезанную на округлом боку предмета. Все так же молча, загадочный крупье взялся костлявой кистью руки за ручку и медленно прокрутил вперед один раз. Сквозь большие щели было видно, как внутри барабана пришли в движение какие-то детали, словно старые часы, и не без труда он ожил. Цепь натянулась сильнее, и весь его корпус закрутился и заскрежетал. Я сделала наушники тише, потому как совершенно не ожидала звукового сопровождения. Сначала я услышала шуршание и шипение старой пластинки, и барабан затянул заунывным голосом какую-то песню. Разобрать что-либо было совершенно невозможно. Я вспомнила, как находила старинные записи голосов поэтов и политиков давно минувших лет, которые звучали именно так. Вдруг музыка стихла, и сквозь шипение услышала декламирующий что-то голос. Я ловила каждое слово.

– Все это лишь только игра, дамы и господа. Но есть ли еще что-нибудь столь же захватывающее? Все вы безлики, нету в том вины. Я подарю личину – к ней прирасти должны. Нарядов много, каждому по росту, но вот ведь незадача, все не так-то просто. Увы, друзья, в этой игре чужого взять нельзя. Коли чужую схватишь ты одежду, овеет прахом все твои надежды и выйдешь из игры. И ходит слух, что, может, даже ты испустишь дух. Ну что ж, начнем, попробуй угадай иль место у стола свое отдай. Ах да, и в завершение у каждого минута, чтобы принять решение.

Голос стих. Крупье так же молча поставил перед нами на стол большие песочные часы. В ту же минуту над каждым игроком появилось пустое диалоговое окошко, и над столом высветилась фраза:

«Теперь все ваши фразы видны всем игрокам».

– То есть каждое мое слово можете видеть? Вы видите, что я пишу? Да? – загорелись буквы в одном из диалоговых окошек над неким человеком за столом.

Все сохраняли молчание.

– Ну вот. Видимо, враки, – разочаровано написал собеседник.

– Замолчи уже, клоун, все мы видим, – раздраженно ответил кто-то.

Темный крупье поднял руку ладонью вперед, требуя от нас внимания. Он потянул за длинную цепь и вернул деревянный ящик на место, подвесив его снова к потолку. Затем он поставил на стол марионетку, которая вмиг словно ожила, и жуткая кукла в образе веселого петрушки страшно заплясала на столе, словно кто-то ей управлял.

– А-ха-ха-ха, – весело заверещал он. – Кто-то звал клоуна? Так вот он я. Давайте знакомиться, меня зовут Петрушка. А вас, ребята, как зовут? Ах да-а-а-а, у всех вас нет еще имен, да и вас пока самих нету. А как же мы будем играть, ребята? – кукла деловито огляделась по сторонам, будто что-то искала.

Темный крупье неспешно протянул ему черный рваный мешок, подвязанный простой бечевкой. Петрушка живо подскочил к краю стола и, протянув ручки к мешку, рывком отобрал его у помощника и погрозил ему маленьким кулачком.

– У-у-ух, получишь еще у меня, – клоун спешно развязал мешок. – Где-то тут у меня валялись, сейчас, сейчас, наберитесь терпения. О, нашел, – радостно закричал клоун. Он выудил из безразмерного мешка небольшой кусок белого пластилина или нечто подобное, похожее на пластилин, и довольно подбрасывал его на ладони.

– Видали? – он просто светился от счастья.

– Что это? – засветилось диалоговое окно над одним из игроков за столом.

– Где? – удивленно спросила марионетка.

– У тебя в руке, – нетерпеливо отчеканил игрок.

Петрушка перевел взгляд на свою ладонь, все так же подбрасывающую пластилиновый комок. Его нарисованные брови удивленно и растерянно вздернулись кверху. На секунду показалось, что он видит его впервые. В то же мгновение пластилин словно ожил и начал менять форму, расползаясь в разные стороны и так же собираясь обратно в бесформенную массу.

– Тебе же русским языком сказали, попробуй угадай иль место за столом свое отдай, – зло хохотнул петрушка и показал язык любопытному игроку. Тут злосчастный комок заворочался в его руке более смело, петрушка подбросил его выше, и тот остался висеть в воздухе посреди игрового стола. Мы все услышали жуткий голос:

– Этот игрок весьма хорош собой, но изменяет он жене с другой. Несчастная, все зная, уж таблетки пьет. Не разрывайся на двоих, страданиям жены скоро конец придет. Так кто же ты? Попробуй угадай иль место за столом свое отдай.

Повисла гробовая тишина. Костлявая рука крупье с грохотом перевернула песочные часы. Песок, словно вырвавшись на долгожданную свободу, устремился вниз, стекая тонкой бежевой струйкой.

– Пошла минута, ребята, ну что же вы замерли! Скорее, скорее, сознавайтесь, чья женушка скоро сыграет в ящик? Кто гуляет по девкам? Кхм, кхм, простите. По любви, конечно, по огро-о-о-о-о-мной любви, – с визжанием закричал Петрушка, нервно прыгая перед нами.

– Бред какой-то!! – увидела я фразу с двумя восклицательными знаками.

– Да я не осуждаю, она сама виновата. Чего она в халате ходит дома и вечно уставшая? Чего разнылась? Еще и требует постоянно чего-то, злости не хватает. Подумаешь, дети маленькие! Ты же работаешь с утра до ночи и не ноешь, что тяжело!! – яростно верещала кукла.

– Мужики, скоро время кончится, скорее! Ведь выкинет! Нет дела нам, чего там за «Санта-Барбара» у вас дома, – всплыла еще одна фраза над другим краем стола.

– Это я, – написал некто.

Песок в часах на столе замер. Мы с ужасом ждали, что произойдет дальше. Живой комок ринулся к игроку и влип ему прямо в лицо. Он мгновенно увеличивался в размерах и оклеил всю фигуру сидящего напротив меня.

– А-ха-ха! Угадал, он угадал, – возликовал клоун.

Пластилин полностью покрыл сидящего и замер. Над игроком вспыхнул свет, и мы все увидели сидящего в кресле белого козла с острыми рогами. Он в недоумении оглядывался по сторонам.

– Что-то изменилось? – всплыла фраза над ним.

– Да, парень, ты – козел, – тут же ответил кто-то.

Козел потряс белой длинной бородой:

– Я понятия не имел, что она все знает, – оправдывался он.

– Да все ты понимал прекрасно, – махнул в его сторону рукой Петрушка, – просто ты козел, вот тебе и личина новая под стать, без прикрас. Будет тебе, перед кем кривляешься? А мы продолжим, да, ребята? – весело щебетала кукла и запрыгала на месте.

Он снова выудил кусок белой массы из мешка, и как только та ожила в его руке, тут же подбросил в воздух над головой, и мы снова услышали голос, пробирающий до пяток:

– А вот у этого ума и не отнять, невинную девчонку хочет силой взять. Злой умысел давно уж в голове сидит, плевать ему, что сирота и инвалид. Так кто же ты? Давай уж угадай иль место у стола свое отдай.

Мне показалось, что я слышу падение каждой песчинки в стеклянной колбе. Никто не спешил сознаваться. Все сохраняли молчание. Темные фигуры словно вросли в свои места.

– Ну что же вы меня так огорчаете, – выпятил губу Петрушка, – ну же, а? Кто ты? Да ладно тебе молчать, мы бы нашли общий язык. Может, рассказал бы мне, как мужик мужику, сколько ей лет? В какой класс ходит? У следователя молчать будешь, а я че? С меня спрос маленький.

– Да ей 21!!!! И я люблю ее, – быстро загорелись буквы над одним из сидящих рядом.

– А вот и враки, – быстро крикнула марионетка. Он залез в карман своих бумажных штанишек и вытащил блокнот, – кхе, кхе, вот, черным по белому написано. Протасова Ирина Владимировна 2003 года рождения. Считать умеешь? Должен уметь, ты же учитель. На работе девчушку-то присмотрел, признавайся? – Петрушка подмигнул игроку, которого вовсю уже мял в комок пластилина, вылепливая что-то непонятное.

– Вот урод! – написал некто.

Петрушка подленько хихикал и прыгал от нетерпения на одной ножке.

Над игроком вспыхнул свет, пластилин расступился, и мы все увидели клоуна.

– Кто я? – появились буквы над фигурой.

– Ты клоун, конечно, друг детей, – весело сказал Петрушка, ты так легко находишь с ними общий язык, это уже третья? А-а-а, это уже четвертая, да?

Клоун молчал. Петрушка с головой закопался в своем мешке и снова достал кусок пластилина.

– Ты хорошо владеешь головой, в ладах с собой и со своей судьбой, – продолжал свое страшный голос, – ты любящая мама и сестра, но только вот признаться и тебе пора. Примерна, хороша собой, богата, но только в детстве задушила брата. Так кто же ты, попробуй угадай иль место у стола свое отдай.

Крупье снова перевернул песочные часы. Клоун захохотал.

– А-ха-ха-ха, ну что, идеальные мои. Признавайтесь, девки, кто братишку замочил? Че, мишку не поделили? – просто светилось диалоговое окно над клоуном.

Петрушка сложил руки на груди и озирал оставшихся игроков:

– У меня никогда не было брата, у меня сестра старшая, – быстро написала я.

– Ничего, мы и про тебя с удовольствием послушаем, – написал козел.

– Ну же, ну же, мои дорогие, время-то идет, – гримасничал Петрушка, – у меня-то самого братьев нету, я, знаете ли, все поджигать любил, а вы давайте, давайте, сознавайтесь уже.

– Это я, – написал некто, но это была случайность, я ничего не планировала.

Белая вязкая масса уже закрывала фигуру девушки. За столом стало страшно и неприятно. Петрушка с удивлением и растерянностью оглядел всех сидящих вокруг него:

– А чего это вы все приуныли? Думаете, что она не виновата, а я жестокий садист? – петрушка грустно покачал головой.

Стало совсем не по себе. Вдруг лицо куклы озарила улыбка:

– Так что же мы сидим, ребята! – радостно крикнул Петрушка, – некогда нам тут рассусоливать. Я хочу со всеми вами поиграть, вы такие милые, интересные, и никто не виноват, главное дело. Мне так нравится, – Петрушка захлопал в ладоши.

А я не могла оторвать взгляд от девушки, которую уже отпустил из жутких объятий пластилин. На месте темной фигуры сидел маленький мальчик не старше 7 лет. Мальчик поднял голову, посмотрел на меня.

– Кто я? – спросил он у меня одними губами.

Мне стало жутко. Скорее всего, это и есть тот самый брат, о котором говорили. Я поспешно отвернулась и смотрела на Петрушку, который приплясывал на столе.

Он подкинул в воздух очередной кусок белой массы, и та, снова ожив, начала зачитывать стишок:

– А эта девушка не так проста, подругу скинула она с моста. Рука об руку долго вместе были. Когда нашли, над нею вороны кружили. Так кто же ты? Попробуй угадай иль место у стола свое отдай.

– Вот же как бывает! – воскликнул Петрушка.

– Милая компания, – появилась фраза над мальчиком в кресле.

Я, воспринимая каждую историю как свою собственную, начала тут же искать в себе нечто похожее. С какого моста? Какую подругу? Никто у меня не тонул из знакомых. Картинки калейдоскопом плясали в голове. Инка. Только Инка утонула на реке, мне было лет шесть, не больше. Но я ее не толкала. Мы просто шли рядом, поругались из-за глупости какой-то. Я шла впереди, а она чуть сзади меня, да и не похоже было на мост то, по чему мы шли. Просто доски накиданы. Люди через канаву сами клали. Инка потянулась ко мне схватить за локоть, а я отмахнулась и только услышала вскрик. Упала. А я стояла и смотрела, как она барахтается, и убежала домой. Потом было страшно говорить кому-то, и я убедила себя, что Инка сама вылезла и пошла домой. Ее нашел брат Виталик через несколько дней на берегу вдоль реки. Там кружила стая ворон. Когда ее хоронили, то она была с головой накрыта светло-желтой тканью. Было очень страшно. Я помню, как прибежала быстрее всех родных, которые приходили на обед, и, переодевшись, быстро схватила книжку и начала читать. Читать меня заставлял мой дядя, он строго спрашивал за чтение. Тогда мне стало легче, и после этого я постоянно читала. Только тогда мне становилось лучше. Я говорила себе, что даже если бы привела кого-либо, то было бы уже поздно, там очень сильное течение. Что, если бы сама прыгнула в воду, то утонули бы вместе, и никаких вариантов не было. Но а вдруг нет? И этот ужасный груз вины меня съедал изнутри. Я читала, читала, а потом договорилась с собой, что меня там вообще не было, не было этого – и все, никогда. Так откуда? Откуда эти люди могут знать об этом?