Светлана Николаевна Куксина
Пусть говорят

– Какая лужа? – опешила я. – Откуда?

– Обыкновенная, – флегматично отрапортовала подруга и спряталась.

– Котёнок напустил, – донёсся до меня глухой Танькин голос откуда-то из глубины комнаты.

– Какой котёнок? – глупо усмехнулась я. – Нет у меня никакого котёнка.

– Не было, – фыркнула издалека Танька и соизволила снова высунуть нос в прихожую. – Раньше не было. А теперь есть. Так что ищи тряпку, вытирай. И скажи мне спасибо, что я его накормила, а то так бы и сидел голодным. Тебя разве дождёшься.

Я помотала головой. Ничего не понимаю. Потом зашла в комнату и увидела толстущего рыжего кота.

– Это котёнок? – зловещим шёпотом поинтересовалась я. – Где ты его взяла?

Подруга и глазом не моргнула:

– Где взяла, там больше нет. И хватит стоять. Ужинать давай.

Рыжее чудовище сощурило глаза, кровожадно посмотрело на меня и гордо продефилировало в кухню.

– Котёнок! – снова завопила я. – Да где ты видела таких котят?! Мы с ним явно в одной весовой категории!

– Не обольщайся, – ответила подруга, облизывая ложку с мёдом. – Ты граммов на триста тяжелее.

Я задохнулась от возмущения:

– Повезёшь котёночка домой. Ты им обзавелась, тебе и нянчить.

– Не говори глупостей, – отмахнулась Танька. – У нас этого добра хватает. Скоро вообще в городе одни кошки и собаки останутся. Да и кошка моя конкурента в дом нипочём не пустит.

Рыжее приобретение сидело у батареи и не сводило с меня глаз. Я отрезала кусок сыра и протянула коту:

– Будешь?

Кот мгновенно оказался рядом, но кусок не выхватил, как я с опаской ожидала, а взял аккуратно и так же аккуратно стал есть. Я уже более благосклонно посмотрела на подкидыша и даже тихонько погладила рыжую спинку, а кот доверчиво прижался к моей ноге.

Танька выразительно хмыкнула. Вот же зараза! Знает, что на улицу Божью тварь я не выброшу. Рука не поднимется.

– А как его зовут? – спросила я довольно ухмыляющуюся подружку.

Она пожала плечами:

– Кто ж его знает. Он не говорит. Рыжик, наверное. Как ещё, если он рыжий?!

– Пусть будет Рыжик, – согласилась я и спохватилась. – Тань, а вдруг это кошка?

– Тогда Рыжуля будет.

Кот доел сыр и вышел из кухни.

– Куда это он? – поинтересовалась я у подруги.

– У него спроси, – кивнула она головой на дверь.

Я вошла в комнату. Кот ходил вдоль дверцы шкафа с явным намерением проникнуть внутрь.

– Что тебе там надо? – поинтересовалась я.

Кот мяукнул.

– Тань, иди переводи! – крикнула я в сторону кухни. – Он что-то говорит, только я кошачьего не знаю.

Подруга с недовольным видом подпёрла притолоку двери рядом со мной. Минут пять мы пялились на кота, который уже начал царапать двери шкафа, явно прося, чтобы их открыли.

– Вот и пусти в дом.., – пробормотала я, а Танька радостно осклабилась:

– Он спать место ищет! Поел, вот спать и потянуло!

– На кровать бы залез, чего ему шкаф этот дался, – недоумевала я.

– Значит, место поукромнее ищет, – продолжала Танька. – Ну-ка, открой дверцу.

Я послушалась, и кот тотчас же сиганул в шкаф.

– Э, нет, – потянула я его обратно. – Это не для тебя. Этак ты мне всю одежду перепачкаешь, перепортишь.

Кот жалобно мяукнул. Я вспомнила, что в прихожей стоит вместительная картонная коробка, которую я собиралась выбросить, да так и не успела. Я схватила коробку, постелила в неё старый вязаный шарф и поставила на кухне. Потом взяла кота и отнесла в коробку. Кот повертелся и затих.

Мы уселись ужинать. А так как обе любили поболтать, то время за разговорами летело незаметно. Голод мы утолили быстро, а вот чай пили неспеша, но вдруг какой-то странный звук отвлёк меня от приятной процедуры чаепития вкупе с обсуждением последних достижений ландшафтных дизайнеров. В нашем деле мода тоже пищит.

Я насторожилась:

– Слышала?

Танька подняла на меня недоумённый взгляд:

– Ты чего?

– Тихо! – цыкнула я на неё.

Мы замолчали, но вокруг была тишина. Ни звука ниоткуда, только одинокая муха зудела на стекле.

– Показалось тебе, – буркнула Танька, и тут снова раздался слабый писк. Доносился он из коробки.

Я вскочила с места, заглянула в жилище кота и с яростью уставилась на Таньку.

– Ты чего?! – переполошилась она.

Я поманила её пальцем:

– Иди сюда.

Подруга и не подумала встать с места.

– Иди, иди, не бойся, – с ласковой яростью в голосе повторила я.

Она с опаской вытянула шею.

– Ёлки, – пискнула подруга и стала так хохотать, что я даже испугалась. Это не смех. Это вообще ни на что не похоже. Танька зашлась в рыданиях чисто лошадь, которую щёкочут.

Мне было не до веселья, потому что я с ужасом смотрела, как наш кот стремительно худел, производя на свет всё новых и новых котят.

– Сколько ж их тут? – испугалась я. – Это ж форменное нашествие.

Танька икала от смеха, глядя на мою изумлённую физиономию, а я окончательно взбеленилась. Ещё вчера я не планировала заводить даже котёнка, а сегодня, благодаря прыти подружки, по-видимому, стала хозяйкой целого стада (или как там называют кучу кошачьего поголовья?!).

– Заткнись, или я тебя сейчас чем-нибудь тресну! – зашипела я на подругу, раздосадованная её неуместным смехом. Выбрала время! – А ещё лучше – посажу в твою сумку и кота-подкидыша, и его потомство и отвезу вашу тёплую компанию на вокзал. Отправлю домой на радость твоему мужу.

Танька перестала смеяться и серьёзно сказала:

– Это кошка.

– Да я уж догадалась, – ехидно ответила я и вздохнула.

Конечно, я не собиралась обзаводиться столь многочисленным кошачьим семейством, но что же теперь делать. И потом, уж если кого и выкидывать из дома, так это Таньку, это ходячее несчастье, пока она не натворила чего похуже. А бедное животное не виновато в том, что попало в недобрый час на глаза моей подруге. Хотя, как посмотреть. Если кошка была бездомной, то попалась на глаза Таньке как раз вовремя. Теперь ей обеспечена и крыша над головой, и кусок хлеба. Да и котятам её в моей квартире ничего не грозит.

Кошка мурлыкала, облизывала слепых и мокрых котят, а Танька уже советовала мне искать для них хозяев.

– Котята растут быстро, – рассуждала она вслух, как будто я этого не знала, – так что скоро надо будет пристраивать их в хорошие руки. И озаботиться этим надо сразу, а то может быть и поздно.

– Где я столько рук наберусь, – бурчала я. – Да ещё хороших. Да ещё в абсолютно незнакомом городе.

– Ничего! – оптимистически воскликнула моя неугомонная подружка. – Как моя бабуля любила говорить, будет день, будет и пища. Захочешь – найдёшь. Есть же у вас клиенты.

Успокоила, называется.

За всеми этими хлопотами я как-то совершенно выпустила из виду, что вечер благополучно заканчивается, плавно переходя в ночь, а нашего нового знакомого, я имею в виду Лёшу, и на горизонте не видно. А ведь обещал прийти. И опять мы с Танькой никуда не сходили.

«Слава Богу, завтра суббота, на работу не надо, так что мы с подругой много успеем за два выходных», – думала я, отгоняя от себя мрачные мысли по поводу нового знакомого.

А что прикажете думать, если парень так был похож на настоящего, нормального человека, а в результате даже не позвонил.

Телефон у каждого в кармане. Сказать два слова: « Извини, занят», – может любой за секунду. Ну, ладно, за пару секунд. А он не позвонил. Ни разу за день. И не пришёл. И что обо всём этом думать я не знаю.

Ну не могла я в нём ошибиться. Не могла!

И выходит – ошиблась?!

Не может быть!

Я решила выбросить нового знакомого из головы, хотя бы до тех пор, пока со мной Танька. В кои веки увиделись – и на тебе! Что за невезуха!

Чёрт с ним! Всё у меня хорошо. Танюха рядом. И выходные, которые мы проведём, треща обо всём, как из пулемёта, будут лучшими выходными за последнее время. И никто не сможет нам их испортить. Никто! А там видно будет.

Два дня пролетели стремительно, хотя Танька ухитрялась портить мне приятное времяпрепровождение вопросами о Лёше. Наконец, я додумалась сообщить ей, что, пока она была в ванной, Алексей позвонил, сказал, что очень занят и придёт только в среду, раньше – никак (я знала – во вторник подруга отправляется в родные пенаты).

Воскресенье мы провели на озере за городом. Погода в первой декаде мая была достаточно тёплой, но не жаркой. Мы сначала уютно расположились на берегу, посидели, поболтали и даже позагорали, а потом решили искупаться.

– Ой, головастики! – закричала я, показывая рукой под берег.

– Ничего, – рассмеялась Танька. – Это даже хорошо. Ныряй! Нырнёшь голодной, а вынырнешь сытой.

– Фу, – передёрнуло меня. – Ну, у тебя и шуточки!

Я с детства увлекалась рыбной ловлей. Отец приохотил. Мы с ним иногда приходили домой с рыбалки далеко за полночь. Ох, и доставалось нам от матери на орехи! Мы приносили ведро карасей и линей и ещё полночи чистили улов, но никогда не роптали, а в следующий выходной снова пропадали из дому до полуночи. Охота, как известно, пуще неволи.

Помню, как я, ещё будучи маленькой, впервые вытащила за раз сразу на три крючка два карасика и линька. Вот это восторг был! Визжала на всё озеро. А рассказывала об этом вообще целый месяц. И всем подряд.

Удочка и сейчас была со мной. Раз уж я отдыхать у воды собиралась, то обязательно брала в сумку небольшую складную удочку, а заодно туристский примус, чугунную полуторалитровую кастрюльку, ложку (на этот раз – две), растительное масло, лук, морковь и специи. Иногда улов был так хорош, что я прямо на берегу варила уху, потом тушила рыбу в растительном масле и только пойманную последней рыбу везла домой.

Татьяна после купания снова разлеглась загорать, а я пошла вдоль берега, подыскивая удобное (а главное, уловистое) местечко.

Кто ищет, тот обрящет. Место такое я нашла. Совсем недалеко от нашего импровизированного лагеря. За час с небольшим я натаскала окушков на добрую ушицу, добавив к ним несколько краснопёрок и плотвичек. Об удовольствии я умолчу. Кто знает, что такое хороший клёв, тот меня и без слов поймёт.

В общем, воскресный отдых у озера у нас с Татьяной удался.

Во вторник перед уходом Танька заботливо положила мне на столик перед телефоном донельзя исчириканную бумажку.

– Видишь, я все телефоны замазала, чтоб у тебя искушения не было, – хихикнула она. – Оставила только Лёхин телефон. Вдруг понадобится.

Я вздохнула с облегчением. Молодец, подруга, а то я уже голову сломала, как же всё-таки узнать, что случилось с новым знакомым. А в том, что что-то случилось, я к этому моменту уже была уверена. Не знаю почему, но я точно знала, что просто так пропасть он не мог. Внутренний голос нашептал.

Проводив подругу на вокзал и посадив в поезд, я понеслась на работу. Звонить Лёше я решила вечером из дому, а сейчас с головой погрузилась в дела насущные.

Фирма, где я работала, не была особо богатой и раскрученной, но хозяин очень старался сделать её таковой. Он сам, как и его фирма, был молод, так что всё у них было ещё впереди. Я свято в это верила и помогала в меру своих сил. Я ведь тоже была начинающим дизайнером, и спасибо шефу, что он тоже в меня верил. Была ещё команда рабочих, которые под нашим чутким руководством воплощали в жизнь общие задумки. И хозяев особняков, когда у них такие задумки были. И наши. В основном.

Моим планам на вечер не суждено было сбыться. Шеф отправил меня к чёрту на кулички вместе с рабочими. Там пришлось заночевать, чтобы распланировать на месте всё сразу и не тащиться в такую даль во второй раз. Рабочие остались, а я явилась домой только в среду поздно вечером и сразу рухнула спать.

Ну, не совсем сразу. Сначала накормила кошку. Когда меня нет, для неё стоят в кухне две миски: в одной сухой корм насыпан, а в другую вода налита. Зато, когда я дома, она лакомится свежеприготовленной едой. Между прочим, геркулесовую кашу любит. Сухие кошачьи корма ест только тогда, когда меня нет и выбора тоже нет, а кушать хочется.

У моей красавицы четверо котят. Они ещё совсем маленькие и не доставляют мне никаких хлопот.

Не зря говорят, что у страха глаза велики. Когда котята появлялись на свет, мне показалось, что их десятки. На самом деле их всего четверо. И они такие хорошенькие, что я могу любоваться малышнёй, сколько время позволяет. И это всегда улучшает мне настроение.

Я рада, что Татьяна притащила мне кошку. Теперь меня дома ждут, поэтому я нигде особо не задерживаюсь и не испытываю чувства одиночества. Есть о ком заботиться и есть с кем поговорить. Да-да, моя красавица понимает человеческую речь, и два раза ей ничего повторять не нужно. Всё понимает с полуслова. Мне б таких умных рабочих. А заодно уж и заказчиков. Совсем бы ни жизнь была, а малина. Эх, мечты, мечты…

Четверг прошёл спокойно, и вечером я решила позвонить по оставленному подругой телефону. Трубку взяла женщина, и я уже хотела просто бросить свою и не вступать ни в какие разговоры, но голос женщины, какой-то измученный и уставший, звучал так безнадёжно, что я против воли поздоровалась и спросила:

– Что с вами?

Женщина коротко всхлипнула, словно у неё перехватило горло:

– Несчастье у меня, деточка.

Теперь и у меня дыхание остановилось:

– Что-нибудь с Алексеем?

– А ты его знакомая? – всё тем же безжизненным голосом без всякого интереса поинтересовалась она.

– Я – Лена, – как будто это ей могло о чём-нибудь сказать, ответила я.

Неожиданно она обрадовалась:

– Леночка?! Мой сын познакомился с тобой совсем недавно? Несколько дней назад? Да?!

– Ну да, – подтвердила я. – Мы договорились встретиться на следующий день, а он не пришёл, даже не позвонил. Уже несколько дней прошло, вот я и подумала…

Женщина не дала мне договорить:

– Леночка, как я рада, что ты позвонила! Лёша сказал мне, что нашёл, наконец, то, что искал. Он сказал, что тебе можно верить, что ты искренняя и настоящая! К тому же ещё красавица и умница!

Приятно слушать дифирамбы в свой адрес, и в другое время я бы, наверное, посвятила этому занятию гораздо больше времени, но сейчас меня волновало другое, поэтому я остановила поток слов вопросом:

– А что с ним случилось?

Женщина умолкла ненадолго, а потом вдруг спросила:

– А ты где живёшь?

Я ответила, хоть и не поняла, какое отношение имеет моё местожительство к исчезновению Алексея.

– Ой, это же совсем рядом, – обрадовалась женщина. – Ты можешь прийти к нам? – Она назвала адрес. – Я тебе всё расскажу. Не могу по телефону.

– Хорошо, – покладисто ответила я и стала собираться в гости к абсолютно незнакомому человеку.

Женщина, открывшая мне дверь, была когда-то замечательно красива. Она и теперь была бы хороша, если бы не покрасневшие и не опухшие от слёз и бессонных ночей глаза. По возрасту она вполне годилась в матери Алексею, из чего я и заключила, что, скорее всего, так оно и есть.

– Здравствуйте, – поздоровалась я, не зная, что ещё сказать.

– Леночка?! – уточнила женщина, и я кивнула. – Заходи.

Женщина протянула мне какие-то детские тапочки. Нет, не по размеру, по исполнению. И повела меня в кухню, где уже был готов чайник и стол накрыт к чаепитию.

Передо мной, как по волшебству, появилась чашка ароматного напитка, но мне было не до него. Даже вазочка с шоколадными конфетами, дорогими и очень вкусными, не произвела на меня должного впечатления. Хотя в другое время я опустошила бы её в мгновение ока, потому что просто обожаю именно эти конфеты. Я вопросительно смотрела на молчавшую женщину.

– Ничего, если я начну издалека? – с вымученной улыбкой поинтересовалась она.

Я кивнула. Хоть со времён Ивана Грозного! Только начни уж! Конечно, вслух я этого не ляпнула, но лицо выдало моё напряжение, потому что тут же после кивка мама Лёши начала свой рассказ.

– Мой муж умер два года назад. Я осталась с двумя детьми. Дочери было всего четырнадцать , почти пятнадцать, зато сыну – двадцать четыре. Он и стал моей опорой. Муж мой всегда хорошо зарабатывал, всё мы не тратили, так что материально нам жилось неплохо. Дети у меня хорошие, только в последнее время дочь стала скрытной, но я не особенно ей досаждала. Возраст у неё сейчас такой.

Я понимающе покивала головой. Значит, тапочки, скорее всего, доченькины, а где, интересно, она сама?

Словно отвечая на мой вопрос, женщина тяжело вздохнула и поднесла платок к глазам:

– Не хотела я в душу дочке лезть, думала, сама разговорится, а она взяла и пропала одиннадцать дней назад.

Я аж на стуле подпрыгнула. Да что ж это за дом такой, где все пропадают?! Лёша ведь тоже пропал!

– А в милицию вы ходили?

– Ходила. Да что толку! Они даже заявление брать не хотели, не то что искать. Сказали, сейчас молодёжь такая. Нагуляется и придёт.

Я поджала губы:

– И где он может гулять?

– Кто? – опешила женщина.

– Да Лёша! Кто же ещё! – воскликнула я, напрочь забыв о его сестре.

– А он и не гуляет, – тихо ответила моя собеседница и пристально посмотрела мне в глаза. – Он в тюрьме сидит.

У меня отпала челюсть:

– Как – в тюрьме?! Вы же сказали…

– Я сказала – у меня дочь пропала. И когда я им там, в милиции, надоела, они арестовали Лёшу и сказали, что он её убил, труп спрятал и будет сидеть до тех пор, пока место не укажет.

– А он её убил? – помертвевшими губами выдавила я из себя.

– Как ты могла подумать такое?! – возмущённо воскликнула она. – У них были прекрасные отношения! Да и что им делить?! У Маши – прекрасный старший брат! Прекрасный! И брат, и защитник! Уж за сестру Лёша мог постоять! Все вокруг знали: обидишь Машеньку, будешь дело с Лёшей иметь. Нет, нет! Пусть это даже в голову тебе не приходит! Это неправда!

– А что – правда?

– Правда, что она пропала и никто ничего об этом не знает.

– У подружек спрашивали?

– Первым делом! Да только толку ничуть.

– Адреса дадите?

– Конечно. У неё одна близкая подруга, остальные – так, – уточнила женщина и даже не стала спрашивать, зачем мне понадобились адреса совершенно чужих мне людей.

А мной овладела вдруг решимость узнать, что к чему, разобраться в этой странной истории.

Ну, в самом деле?! Лёшка – убийца… Курам на смех. Я хоть и видела его только однажды, руку дам на отсечение, что он не только сестру, он вообще никого убить не может.

Выспросив, какое отделение милиции посещала мать Алексея и Маши, я внезапно спохватилась, что даже имени её не знаю.

– Прости, деточка. Совсем я голову потеряла. Меня Анна Васильевна зовут. Смирнова, – ответила она на мой вопрос.

– Не переживайте, Анна Васильевна, – успокоила я её перед уходом. – Найдутся ваши дети, всё обойдётся, всё уладится. Вы только духом не падайте. А я вам позвоню. Обязательно.

Выйдя из дому, я села на лавочку у подъезда. Вот так дела! Не успела я отдышаться, как из подъезда выползла бабка и уселась рядом.

– Я внизу живу, – сообщила она мне, хотя я её ни о чём не спрашивала, – прямо под этими.

Видя, что смотрю я с недоумением и явно ничего не понимаю, уточнила:

– Ну-у, от которых ты вышла. Надо ж, скольки лет людями прикидывались, а сами вон что. Убивцы! – прошамкала противная старуха, а я от неё с опаской отодвинулась.

Есть же люди, которые только и ждут, чтоб с другими несчастье случилось, и тут же начинают бедолаг грязью поливать, даже если вся предыдущая жизнь страдальцев была абсолютна безоблачной и безгрешной.

Видимо, и старуха относилась к этой категории. Я ничего не успела ей сказать, потому что дверь подъезда распахнулась, оттуда выскочила молодая женщина и, услышав последнюю фразу старухи, с досадой произнесла:

– Баб Нюр, не городи чепухи! У людей и так горе!

Я поспешно встала с лавки и пошла рядом с незнакомкой:

– А вы давно их знаете?

– Да мы всю жизнь рядом живём. Это квартира моих родителей (ну, и моя с самого детства), но они уже три года как за город переехали, а я здесь с мужем и сыном осталась.

– Значит, Машу с братом хорошо знаете?

– Конечно! И мама их человек хороший! И отец умница был. И добрый очень. Жаль, рано умер. А вы кто им будете? – спохватилась она. – Раньше я вас здесь не встречала.

– А я родственница. Дальняя. Издалека приехала, чтобы тётю утешить, – не знаю почему, сказала я.

– Да уж горе так горе, – пригорюнилась моя собеседница. – Сначала Машка пропала, а потом такое нелепое обвинение! Да когда сестра с вечера, даже школьного, поздно возвращалась, Лёшка обязательно встречал. Всё боялся, как бы с малышкой (это он её так называл) ничего не случилось. И вообще, баловал. Машка ни в чём отказа не знала.

Мы дошли до магазина. Женщина остановилась:

– Я за молоком выскочила, а вы куда шли?

– Мне дальше, – туманно пояснила я и распрощалась с соседкой Смирновых.

Время было уже позднее, и я отправилась домой, памятуя, что утро вечера мудренее. К Машиной подружке я схожу завтра в обеденный перерыв. Сейчас каникулы, а дети и подростки любят с утра поспать.

Я всё рассчитала правильно. Девчонка недавно проснулась, была дома и никакого срочного дела у неё не намечалось.

– А вы кто? – поинтересовалась она, открыв дверь и услышав, что я хочу поговорить о Маше.

– А я невеста Лёши, – представилась я, прекрасно понимая, что чужой тётеньке девчонка ничего не скажет.

– А чего он с вами не пришёл? – недоверчиво протянула девушка, внимательно меня разглядывая. – Что-то я вас не помню.

– А мы свой роман втайне держали, – отмазалась я и спохватилась. – Постой, постой, а ты что, не знаешь, что Лёшка арестован?

Теперь уже она на меня вытаращилась:

– Не-а… Я вчера только от бабули прикатила. А за что?

– В милиции утверждают, что он сестру убил, а труп спрятал.

– Вот идиоты! – всплеснула руками девчонка, распахнула дверь и пригласила:

– Входите. Я дома одна, предки с утра на дачу уехали.

Мы прошли в небольшую уютную комнату. Девчонка рухнула на кровать, я села на единственный в этой комнате стул и посмотрела на неё.

– Тебя ведь Лизой зовут, – даже не спросила, а уточнила я. Она кивнула головой. – Я знаю, что ты самая близкая подруга Маши. – Она опять кивнула. – Ты хоть что-нибудь знаешь о её исчезновении?

Девушка задумалась. На лице её явно читалось, что знает она всё, и сейчас усиленно соображает, стоит ли откровенничать со мной.

– Это очень важно, – не утерпела я и подтолкнула мыслительный процесс девушки в нужном направлении. – Ты же понимаешь, если у Маши всё в порядке, все обвинения с Лёши спадут сами собой.

– Я точно не знаю, но думаю, что Машка с Махмудом сбежала, – нерешительно произнесла Лиза и умолкла.

– С кем? – вытаращила я глаза. – С каким ещё Махмудом? Откуда она его знает?

– У него родня тут, – на этот раз охотно пояснила девушка. – Они прошлым летом познакомились. Только Машкина мама против была. Не нравятся ей чёрные. Так что письма для Машки на мой адрес приходили.

– А в этом году он приезжал? – осторожно спросила я.

– Ага, – кивнула Лиза. – В середине апреля приехал и две недели (или чуть меньше) в городе был.

– И они встречались? – снова задала я вопрос, боясь, что девушка передумает и перестанет отвечать на вопросы посторонней тётки, но она ответила.

– Конечно. Всё время вместе были, даже когда Машка говорила своим, что она у меня.

– А где он живёт, этот Махмуд? Ты знаешь?

– Не-а.

Я разочарованно вздохнула. Так хорошо всё шло. А потом сообразила:

– А разве на конвертах не было адреса?

– Не было. Боялись, что их рассекретят.

– Подожди, – нахмурилась я. – Маше же только шестнадцать. Не рановато ли из дому с мужчинами убегать?

– Ой, вы насмешили! – всплеснула руками девушка и улыбнулась. – Машке, во-первых, семнадцать совсем уже скоро, через два дня уже, а во-вторых, мы в каком веке живём?!

– А сколько Махмуду?

– Ой, он старше! Лет на восемь.

– Значит, где он живёт, ты не знаешь, – подвела я итог нашей беседе.

– Не знаю, – помотала головой Машкина подружка.

– А родственников его знаешь или фамилию его хотя бы?

– Да зачем мне это? – искренне удивилась девушка. – Это же не мой парень.

Ну что ж, на безрыбье и рак рыба. Я хоть и не узнала, где сейчас сестра Алексея, но надежда, что она жива и здорова, всё-таки появилась. И если этот Махмуд на самом деле существует, я его найду. А там, возможно, и блудная дочь неподалёку обнаружится. Так что всё не так уж и безнадёжно.

Вечером я позвонила Анне Васильевне и осторожно поинтересовалась, знает ли она что-нибудь о Махмуде.

– Дочь как-то обмолвилась, ещё в прошлом году, но я сказала, что терпеть не могу чёрных. Кругом столько хороших мальчиков, из хороших семей и вполне славянской национальности, а она всякими махмутками без роду без племени интересуется. Зачем они ей?! – после короткой заминки поведала женщина. – Больше дочь на эту тему разговора не заводила. Я, естественно, тоже. Думала, что вопрос исчерпан.

– А что? – спохватилась она. – Это имеет какое-то значение? Но ведь это было так давно?!

– Не волнуйтесь, Анна Васильевна, всё будет хорошо. И извините. Ко мне пришли, я завтра перезвоню.

Я положила трубку без дальнейших объяснений. Да и что я могла сейчас ей сказать?! Что у меня появилась странная, ничем не подтверждённая версия исчезновения её несовершеннолетней дочери. Рано мне в сумасшедший дом, а бедная женщина туда бы меня и послала, если бы я пустилась в откровенный разговор. Но мне казалось, что я на правильном пути.

На следующий день я пошла в милицию, но там меня и слушать не стали. Разберёмся без дилетантов. Вот и весь разговор.

Я приплелась домой без единой светлой мысли в голове, плюхнулась на диван, и даже Маркизе не удалось вывести меня из прострации.

Я предавалась тихому отчаянию, когда раздался телефонный звонок. Звонить мне могли Танька и Анна Васильевна, если появились какие-нибудь новости.

Я жадно схватила трубку и заорала:

– Да! Алё! Слушаю!

Это и впрямь была Танька.

– Ты чего орёшь?! – испугалась она. – Тебя что, бандиты пытают?

– Никто меня не пытает, – выдохнула я. – А тебе чего надо?

– Очень любезно с твоей стороны, – не обиделась подружка. – И тебе того же. Как там Рыжуля с приплодом?

– Никакая она не Рыжуля, – проворчала я. – Она на Маркизу откликается.

– Ну, кто бы сомневался, – усмехнулась Танька. – Конечно, Маркиза. С помойки. А про Алексея можно спросить?

– Нельзя! – рявкнула я. – Сглазишь!

– На свадьбу пригласи! – фыркнула напоследок подруга и бросила трубку.

Я с возмущением посмотрела на телефон. На свадьбу!!! Ну, Танька! Вечно ляпнет!

Вечером я долго не могла уснуть. Подумать только, провела один вечер с парнем и то на глазах у подруги и влезла в проблемы семьи по самые уши!

Ну, если хорошенько подумать, кто мне Алексей?! Мы едва знакомы. Машку, его сестрицу разлюбезную, я и вообще в глаза не видела, а кинулась искать, как будто она моя любимая подружка или близкая родственница.

«Только такая дура, как я, могла так вляпаться!» – подумала я, и тут же перед моим мысленным взором встал Алексей. Я снова увидела, как мы прощаемся до вечера на крыльце моей конторы, как он смотрит на меня, как неохотно отпускает мою руку…

Чёрт возьми! Никакой он мне не посторонний. Я должна его спасти, должна найти Машу! Не знаю как, но я должна это сделать, потому что, кажется (чего уж себе-то врать?), я влюбилась. Угораздило! Я немножко пожалела себя мысленно и приказала себе спать.

Не тут- то было! Я вертелась на кровати как вошь на гребешке, а сон не шёл. До сих пор я с бессонницей знакома не была и, что с ней делать, не знала. Наконец, моя возня надоела кошке. Она оставила котят и пришла ко мне. Прыгнув на кровать, Маркиза замурлыкала на одной ноте, потёрлась об одеяло и легла в ноги. Я сначала с интересом наблюдала за ней, а потом не заметила, как заснула под её монотонное мурлыканье.

Следующий вечер начался с сюрприза. Я сидела на диване, грызла ногти и думала, с какого боку приступить к поиску Махмуда. Ничего умного в голову не приходило.

Раздался телефонный звонок. Я протянула руку:

– Слушаю.

– Леночка, добрый вечер! – услышала я голос Анны Васильевны и вежливо ответила:

– Здравствуйте!

Сказать ей больше мне было нечего, но она и не ждала от меня никаких слов.

– У меня к тебе просьба, если ты не занята и сможешь помочь – помоги, – не совсем уверенно произнесла женщина и умолкла.

– Слушаю, – повторила я. – Что я могу для вас сделать?

– Приехал Лёшин друг – Славик. Он хочет встретиться с тобой. Можно я дам ему твой адрес?

– Разумеется. Пусть приезжает. Одна голова хорошо, а две лучше, – сказала я, а про себя подумала: «Чем чёрт не шутит, может друг быстрее сообразит, как найти этого Махмуда».

Звонок в дверь раздался примерно через четверть часа. Это приехал Славик. Я открыла дверь и удивлённо уставилась на гору мышц у моего порога.

– Это вы – Славик? – с ужасом спросила я и засомневалась, что он поместится в моей комнате.

– Можно – Славка или Вячеслав. Как вам больше нравится? – расплылся в улыбке атлет и шагнул в прихожую.

Чувство ужаса я подавила быстро, а через полчаса стала думать, что только одно имя и подходит этому человеку. Именно – Славик.

Он так заразительно смеялся, что я забыла о собственной беспомощности и самоедстве и весело хохотала вместе с ним.

– Представляете, каждый раз перед заходом в любой африканский порт боцман выдавал всем ключи и велел до упора затягивать все болты и гайки на палубе. И сам тщательно проверял, как мы его приказ выполнили.

– Зачем? – поинтересовалась я.

– Вот и я сначала удивился – зачем? Оказалось, что негры пальцами ног выкручивают всё, до чего дотянутся, стоит им только оказаться на палубе. Представляешь, стоит перед тобой, на тебя смотрит, улыбается, руки на груди сложены, а пальцем ноги тут же болт откручивает. Вот, собаки! – весело и даже с каким-то восхищением закончил он.

Я захохотала, представив картину, а Славик продолжил:

– А когда мы с другом впервые в загранку ушли, в первом же порту опростоволосились. Зашли в магазин, на полках продукты в три ряда. Решили консервами перекусить. Взяли с самого низа, там всё самое дешёвое стояло. Пришли на корабль, сели, открыли, начали есть. Ничего. Вкусно. В этот момент заглянул к нам боцман, покосился неодобрительно и говорит: «Совсем уже офигели, собачьи консервы жрут».

Я аж подавился, а напарник мой как рванул к борту… Ох и полоскало его… С той поры язык учить стали и прежде, чем что-либо взять, этикетку читали внимательно.

Мы выпили уже по три кружки чая, съели (в основном, я) коробку конфет, которую принёс Славик, и вдоволь нахохотались, когда он, внезапно став серьёзным, спросил:

– Удалось что-нибудь узнать о Машке?

Я вмиг выложила все сведения, которые мне удалось раздобыть. Не ахти что, но Славик остался доволен.

– Что-нибудь слепим, – пообещал он. – Молодец.

Я довольно зарделась.

– Значит, так. С Машкой я сам разберусь, а ты пока постарайся Лёху навестить.

– Не пускают, – пожаловалась я.

– А ты бей на то, что вы в ближайшую субботу заявление в ЗАГС собирались нести, так что ты почти что жена и отступать не намерена. Да возмущайся погромче. Наши менты шума не любят.

– Я тоже не люблю, – беспомощно залепетала я.

– Ерунда, – перебил меня Славик. – Учись. Пригодится. Лёху зря взяли, сволочи. А меня не пустят. Тут вендетта старая.