Светлана Джаарбекова
Необычная судьба

VIII

– Приехали, путешествие закончилось, – сказал Миружан.

«А для меня все только начинается», – подумала Клавдия и ощутила сильное волнение до легкой дрожи. Она знала, что от первых минут встречи с матерью Миружана и другими, во многом будет зависеть ее жизнь в этом доме.

Открылись красивые резные ворота, и машина въехала во двор, а Миружан повел Клавдию мимо охранников в дом.

Дом весь светился огнями, хотя были еще легкие сумерки – этим подчеркивалась значимость приезда хозяина. Они вошли в большой вестибюль, отделанный восточным орнаментом, и минуя лестницу на второй этаж, пошли по длинному коридору. Планировка первого этажа напоминала гостиницу, где по обе стороны коридора находились комнаты. Подойдя к последней двери направо, Миружан сказал: «Это дверь твоих комнат, она сейчас закрыта, но пока мы с тобой были на пристани, комнаты привели в порядок. Тебе будет здесь удобно, рядом – выход в сад».

Они поднялись по лестнице на второй этаж. Здесь также по одну сторону располагались комнаты, а на другой стороне, в центре, были открыты настежь двери, и оттуда бил яркий свет.

«Наверное, зал», – подумала Клавдия.

Не замедляя шагов, Миружан, слегка поддерживая Клавдию под руку, вошел с ней в зал. Клавдия на несколько секунд остолбенела от того, что увидела. Весь пол зала был устлан великолепными большими коврами, и женщины гарема сидели по-восточному на этих коврах, низко склонив головы. Одеты они были в прозрачные, сверкающие наряды, сквозь которые просматривались очертания линий тела. Бросились ей в глаза и украшения: браслеты, ожерелья, кольца, крупные серьги, а у некоторых поблескивали украшения даже в носу.

«Словно театральное представление», – усмехнулась про себя Клавдия.

В центре же на кресле сидела интересная женщина лет пятидесяти пяти. Лейла-ханум с первого взгляда произвела на Клаву сильное впечатление. Величественная, прямо королевская осанка, красивые стрелой взметнувшиеся черные брови, большие глубокие темные глаза с густыми ресницами. Синее бархатное платье с национальной вышивкой бисером и золотой нитью красиво оттеняло ее лицо, а на уложенные вокруг головы черные волосы был наброшен длинный прозрачный шарф, скрепленный красным камнем в золотой оправе. По обе стороны от Лейлы-ханум стояли две молодые женщины, три девочки и два мальчика.

«Жены и дети Миружана», – мелькнуло в голове у Клавдии. Однако приступа ревности она при этом не ощутила.

Чувствуя устремленный на нее взгляд нескольких десятков глаз, Клава, взяв себя в руки, гордо вскинула голову, а когда ей Миружан шепнул: «Подойди ближе к матери», – она смело прошла несколько шагов и с такой элегантностью поклонилась и поздоровалась с его матерью, что Миружан понял – сердце Лейлы-ханум завоевано.

Лейла-ханум с нескрываемым интересом рассматривала Клаву и вела беседу с Миружаном. Клава понимала, что разговор идет о ней и стояла в спокойно выжидающей позе. Спустя минут десять Миружан уже по-русски сказал: «Мадар Лейла желает тебе благополучного пребывания в нашем доме».

– Рахмат рахим (спасибо) – слегка поклонившись, ответила Клавдия и под руку с Миружаном вышла из зала.

«Смотрины закончились», – сказал он. – И, кажется все прошло благополучно».

Когда они спустились вниз, то дверь комнаты была открыта, и молодая девушка лет шестнадцати ставила цветы в вазу.

– Познакомься с дочерью Омара – Зайнаб. Она будет выполнять все твои поручения, – сказал Миружан. – Ты с дороги устала, отдыхай, привыкай к новой обстановке. Я приду завтра вечером, а сегодня мне необходимо вернуться в зал, побыть с матерью и детьми. Зайнаб немного говорит по-русски, так что тебе будет с кем беседовать, – поцеловав Клавдию, он вышел.

Оставшись одни, Зайнаб и Клавдия несколько мгновений рассматривали друг друга и почувствовали взаимную симпатию. Клавдия попросила Зайнаб принести ужин и чай. Клавдия попала в необычную для себя обстановку и ее все интересовало. За ужином она спросила Зайнаб, где живут женщины гарема, и кто находится рядом с ее комнатами.

Зайнаб говорила на ломанном русском языке, где-то жестами, но Клава поняла ее. «Гарем расположен в здании внутри двора. В центральном же доме на первом этаже останавливаются самые почетные гости, а сам Миружан, его мать и две жены с детьми живут в комнатах второго этажа. – Поместив Клавдию в центральном доме, Миружан дал всем понять, что она для него любимая женщина. На первом этаже много комнат свободных, а ближе к основному входу живут престарелые родственники», – закончила свою речь Зайнаб.

Клавдия поблагодарила девушку и сказав, что хочет побыть одна, отпустила ее до 10 часов утра следующего дня.

Поужинав, приняв ванну, которую ей приготовила Зайнаб, и переодевшись в халат, Клава почувствовала себя бодро и решила рассмотреть свое новое жилье. В ее распоряжении были две комнаты с выходом на большую веранду, где стоял широкий топчан, низкий столик, лежала ковровая дорожка и что очень порадовало Клаву – это самовар. «Миружан умеет быть внимательным», – подумала Клава.

В жаркие вечера здесь приятно проводить время. Около веранды был разбит розарий, и аромат от роз наполнял не только веранду, но и комнаты.

Пол и стены комнат были покрыты коврами, но мебели было немного. Книги, которые купил Омар, уже стояли в шкафу. Здесь же две полки были заняты посудой. Около широкого дивана, обитого парчой, находился низкий столик на изогнутых ножках и на нем в вазах – фрукты, орехи, восточное печенье и сладости. По другую сторону в ряд стояли несколько стульев, обитых той же парчой. На полу стояла высокая керамическая ваза со свежесрезанными цветами. В спальне – большая кровать с одной спинкой, много одеял, подушек, занавеси и покрывало из золотистой парчи, небольшой шкаф для одежды, зеркало с туалетным столиком, низкий пуфик – вот и все убранство, однако, оно выглядело добротным, новым, а ковры придавали роскошь.

Повесив свою одежду в шкаф, она взяла книгу и легла почитать. После морской качки мягкая, широкая постель показалась ей блаженством, а полный волнений день утомил ее, и она вскоре крепко уснула.

IX

Проснулась Клавдия рано, освеженная и отдохнувшая, разожгла на веранде самовар и с удовольствием выпила чай с печеньем, а в 10 часов к ней пришла Зайнаб с завтраком. За завтраком она сообщила, что Лейла-ханум прислала Клавдии несколько отрезов тканей, если они ей понравятся, то для Клавы из них сошьют платья национального покроя, в доме она должна носить традиционно-принятую одежду, а в европейской – будет выезжать только в город.

Это известие неприятно кольнуло самолюбие Клавы, но она не показала вида, а просмотрела внимательно материалы и дала согласие. Зайнаб сняла с нее мерку, поинтересовалась размером обуви, забрала отрезы и ушла. «Сколько еще вот таких уколов самолюбия ждет меня», – подумала Клава.

Миружан обещал придти вечером, впереди у нее был целый день, и она решила выйти в сад. Территория сада была ухожена, красивые газоны с цветами, беседки из виноградников, много фруктовых деревьев, дорожки, посыпанные гравием и песком. В глубине сада она натолкнулась на бассейн. Клавдия вернулась за купальником, вокруг никого не было видно, и она с удовольствием поплавала в морской воде. Дни стояли жаркие, а здесь много зелени и вода создавали оазис прохлады. Клава сняла кисть винограда и села в беседку, чтобы съесть его. Она была здесь в полном одиночестве и задумалась: «У Миружана – жены, любовницы, и как я поняла, он будет приходить ко мне не каждый день. Такие отношения меня вполне устроят, так как удовольствия от интимной близости с ним я не испытываю. Возможно по этой причине и он постепенно охладеет ко мне. Сейчас Миружан влюблен, а влюбленность многое прощает. Бегство осуществить в ближайшее время не удастся, слишком я на виду. Прежде всего надо избежать беременности, случись такое – мне придется родить ребенка и тогда возводимая мною мечта о бегстве может рухнуть. Конечно, на все воля свыше, не зря говорят – человек предполагает, а бог располагает – но кое-что можно предпринять».

Клавдия вспомнила некоторые советы тети Маши. Лимоны среди фруктов всегда лежали у нее на столе, и она решила использовать его сок, создающий кислую среду, как противозачаточное средство.

Остаток дня она провела в своих комнатах. Зайнаб принесла ужин. Клавдия попросила ее к приходу Миружана принести виноградного вина и кое-что из закусок, которые он любит. Зайнаб все принесла на красивом большом подносе, и Клавдия отпустила ее до следующего дня.

Клавдия была молода и далеко не рыба по своему темпераменту. Она вечером встречается с мужчиной и ей захотелось внести некоторое разнообразие в их отношения.

– Неизвестно когда удастся сбежать отсюда, – думала Клава. – А пока надо подогревать интерес Миружан к себе. Клавдия вспомнила, как на молодежных вечеринках, выпив одну-две рюмки вина, она становилась веселой, еще более привлекательной, и ребята толпой крутились около нее. Этот опыт ей сегодня пригодится. Поужинав, тщательно подготовившись к встрече, она одела роскошную ночную рубашку – подарок Миружана, набросила сверху халат, не застегивая его, и стала ждать. Время встречи приближалось. Миружан вошел без стука, как хозяин, и был приятно поражен тем, что стол сервирован его любимыми закусками, здесь были даже соленые маслины, которые он очень любил. А Клавдия, желанная и соблазнительная, загадочно ему улыбалась.

Восточный темперамент взял верх и тут же у него с Клавой состоялось любовное рандеву, и только после этого они приступили к трапезе, прерывая ее снова и снова любовными играми. Они провели бессонную ночь. Миружану Клавдия раскрылась новыми, неизвестными гранями. Клавдия же удивлялась себе, своей смелости, много нового в эту ночь ей открылось в интимной близости с мужчиной.

«В конце концов, – думала Клавдия, – я уже взрослая женщина и буду познавать премудрости любви, тем более что здесь от меня ничего другого и не хотят».

Уходя утром Миружан сказал: «Через четыре дня у Лейлы-ханум – день рождения, ей исполняется 55 лет. Я буду занят приготовлением к этому дню, к нам приедут много гостей. Завтра для тебя сошьют наряд для этого дня, подберут украшения, обувь. Тебе придется сидеть в первом ряду с женщинами гарема. Зайнаб научит тебя, как надо сидеть, с непривычки это утомительно. Мои друзья захотят на тебя посмотреть, когда я тебя позову, ты подойдешь, слегка поклонишься и снова сядешь на свое место. Я понимаю, что тебе эта процедура не приятна, но таковы обычаи в моем доме и их надо соблюдать. В дальнейшем я постараюсь освободить тебя от присутствия на торжествах, но в день рождения Лейлы-ханум – это невозможно».

Когда Миружан вышел, Клавдия подумала: «Похоже, что жизнь мне преподносит роль, и хотя эта роль мне неприятна, но сыграть ее придется».

Она дождалась Зайнаб, договорилась с ней после обеда заняться правилами восточной этики, и отпустив ее, решила поспасть несколько часов.

Четыре дня до даты рождения Лейлы-ханум прошли в суматохе. Клавдия училась сидеть по-восточному на ковре, ей примеряли наряд и украшения, и глядя на отражение в зеркале, она задавала себе вопрос: «Я ли это – русская женщина Клава?»

Восточный наряд преобразил ее – пышные, красивые волосы были спрятаны под прозрачным шарфом, а на центр головы и часть лба был одет высокий обруч типа русской коронки, с драгоценными камнями и свивающими на лоб жемчужинами, в ушах – крупные золотые серьги с небольшими рубинами, на шее – массивное золотое ожерелье. Наряд с двумя пышными прозрачными юбками переливался золотисто-сиреневыми бликами, под ними были одеты шальвары, на ногах – светло-коричневые бархатные туфли с вышивкой бисером на небольшом каблуке. Из зеркала на Клаву смотрело красивое, но чужое лицо.

Гостей на день рождения прибыло много, до глубокой ночи шел пир. Выступали танцовщицы из гарема, аккомпанировал им небольшой ансамбль музыкантов. Клавдия, как и многие другие, выполнила свою роль и была рада, когда все осталось позади, и она смогла уйти в свои комнаты. Мужчины же продолжали пировать всю ночь, и засыпая Клава слышала трогающий душу восточный напев.

Через два – три дня после дня рождения жизнь Клавы стала входить в колею. Часа два каждый день Зайнаб учила ее местному разговорному языку, этике поведения. Клава рассталась со своими нарядами и носила традиционную иранскую одежду.

Миружан навещал ее через каждые три – четыре дня, кроме отъездов. Проведя с ним бессонную ночь, она с удовольствием отдыхала от него свободные дни, плавала в бассейне, много читала, гуляла в саду, но чувствовала, что долго такой уклад жизни она не выдержит. Ее жизнь, хотя и выглядела обеспеченной, но по сути мало чем отличалась от заточения.

Клава поинтересовалась у Зайнаб, как проводят время женщины гарема.

– Сплетничают, интригуют, бездельничают, ждут, когда Миружан навестит именно ее. Есть женщины, к которым Миружан уже полностью охладел, и они фактически живут как приживалки. Но есть среди женщин гарема и хорошие танцовщицы, певицы и даже поэтесса. Они совершенствуют свое искусство, и когда у него бывают мужские компании, он приглашает их усладить глаза и слух своих друзей танцами и песнями.

Так прошли три месяца…

X

За это время Клава еще раз сидела с женщинами гарема на дне рождения Миружана, других значимых событий не произошло.

Однажды Зайнаб сообщила, что на следующий день Клавдия с Лейлой-ханум поедут вместе в магазин купить ей европейскую одежду.

«Испытательный срок для меня заканчивается», – подумала Клава. – Я веду себя разумно, ни во что не влезаю, как мне советовал Миружан. И как награда – меня везут в город».

Тем не менее это обстоятельство ее очень обрадовало. Она решила воспользоваться моментом и рассмотреть парадный вход, возникнет ли у нее когда-нибудь возможность ускользнуть мимо охраны. Ей очень хотелось зайти и в книжный магазин, но она почувствовала, что просить сейчас об этом Лейлу-ханум преждевременно. В другой раз это можно попробовать сделать через Миружана.

На следующий день Клавдия, одетая в свой светло-серый костюм, с украшениями из бирюзы, на высоких каблучках, легкой походкой вместе с Зайнаб подошла к машине.

«Другой наряд и я чувствую себя другим человеком, и этот человек мне ближе», – подумала Клавдия.

Лейла-ханум в этот момент садилась в машину и после взаимного приветствия, предложила Клавдии сесть рядом с ней.

«И хотя я вынашиваю план бегства, но Лейла-ханум мне очень нравится», – подумала Клава. – «Мне нравится простота, благородство этой женщины, но я знаю и непостоянство моего сына, пройдет какое-то время, и он снова будет искать новую любовь и гордой Клаве будет тяжело», – думала, глядя на Клавдию, Лейла-ханум.

Когда машина поехала, Лейла-ханум, зная, что Клава изучает персидский язык, стала задавать ей житейские вопросы и пришла в восторг, услыхав, что Клава отвечает ей, хотя и медленно, но правильно. Лейла-ханум отметила, что Клавдия загорела и у нее здоровый вид.

В магазине их встретили очень услужливо, в городе было известно, что Миружан и Лейла-ханум щедро платят. Клавдия и Лейла-ханум внимательно просмотрели все наряды, послушали советы продавцов и приобрели все – от обуви, чулок до шляпок с вуалью.

Поездка подняла настроение Клавдии, и хотя она понимала, что купленная одежда чаще будет висеть в шкафу, тем не менее изредка, но ей будет предоставляться возможность видеть жизнь за пределами забора.

Поняла она также, что проскользнуть на свободу через главный вход невозможно, слишком сильна охрана дома – надо искать другой выход.

И случай такой представился…

Однажды, гуляя в глубине сада, где разросшийся хмель скрывал ее, Клавдия увидела, как сын Омара открыл ворота, которых она до этого не видела и въехала телега с картофелем.

«Значит, – обрадовалась Клавдия, – есть еще ворота и возможно калитка, через которую можно выйти на тихую улицу, и Омар доверяет ключи Хакиму! Если мне придется посвятить кого-нибудь в мой план бегства, то это будет Хаким. Конечно, это рискованный вариант, но без его помощи я не раздобуду ключа, – размышляла Клавдия.

Она знала, что вся семья Омара относится к ней с симпатией. С Омаром и Хакимом у нее установились доверительные отношения еще во время плавания с Миружаном на пароходе. С Хакимом и сейчас она довольно часто встречалась. У Лейлы-ханум была любимица-кошка Ниса, которая принесла котят, и Хаким их кормил и ухаживал за ними. Кошке с котятами отвели застекленную веранду, и они весело резвились на прилегающей к ней территории.

Клавдия с детства любила кошек, и вместе с Зайнаб она часто приходила сюда полюбоваться этими красивыми животными. Клавдии всегда было приятно находиться в обществе этих двух молодых людей.

С Зайнаб у нее складывались все более доверительные отношения. Чтобы не бродить по саду все время одной и не вызвать подозрений, она часто стала брать с собой на прогулки Зайнаб. В их беседах затрагивалась и тема прошлой жизни Миружана. Клавдии хотелось больше знать о нем, его характере, привычках. По словам Зайнаб, Миружан щедр, умеет держать слово, вежлив с прислугой, но деспотичен и страшен в гневе. К счастью, вспышки гнева у него бывают нечасто.

И она рассказала случай, свидетелем которого стала сама.

Года два тому назад у Миружана была молоденькая любовница, которую он поместил в центральном доме. Она – местная, из горного селения – изящная, хорошенькая, прекрасно танцевала. Миружан, видно, был в нее сильно влюблен, почти все время проводил с ней.

Начали ли интриговать жены или любовницы, или самому Миружану что-то показалось, но пошел слух, что Заррина, так ее звали, влюблена в музыканта, который ей аккомпанировал, а он – в нее. Что предпринимает Миружан-хан?

Музыканта немедленно удалили из его дома, а Заррину он приказал наказать. Так ее, бедняжку, так избили, что сломали ей ногу. В больницу помещать не стали, не хотели лишних разговоров, лечили домашними методами. Нога у нее спустя несколько месяцев зажила, но она осталась хромой. Ее перевели в общий гарем, а спустя два месяца куда-то увезли. Домой ли к родителям вернули, или еще куда – это осталось загадкой. Мебель из комнаты, где жила Заррина, вывезли, комнату закрыли и больше туда никого не селили.

Эта история потрясла воображение Клавдии и еще более укрепила ее решение осуществить побег. «А что если побег будет неудачным и меня поймают, какое наказание Миружан придумает для меня?» – и она вздрогнула от этой мысли.

– Зайнаб, а где была комната Заррины? – спросила Клавдия.

– На первом этаже, пятая дверь налево, – ответила девушка.

Проходя по коридору, Клавдия думала об искалеченной женской судьбе, и с этого дня словно дух Заррины стал витать в воздухе.

Придя к себе в комнату, Клавдия задумалась. Уже полгода она живет в доме Миружана. Нажила ли она себе врагов? Миружан бывает у нее раза два в неделю, она никогда не поднимает вопрос о его любовных делах, в ее положении лучше отгородиться от всяких слухов. С женщинами гарема она почти не соприкасается, редкие встречи случаются во время прогулок в саду. У Миружана часто собираются компании, и на этих вечеринках бывают и его женщины танцуют, поют – это Клава слышит, но ее на такие пиры не приглашают, да и она туда не стремится. Зайнаб ей как-то сказала:

– Ваша защита – это Лейла-ханум, она вас любит, а против Лейлыханум никто не пойдет – настолько велик авторитет этой женщины в доме.

Клавдия вспомнила слова Миружана, сказанные ей: «Моя любовь к тебе так благотворна, что я даже к женам и детям стал лучше относиться».

– Все это пока так, но – пока. Вся моя жизнь здесь какая-то зыбкая и призрачная, – думала Клавдия.

В одну из встреч с Миружаном она попросила его разрешить ей зайти в книжный магазин, когда Лейла-ханум возьмет ее с собой на очередную прогулку. Спустя дней десять после этого разговора, Лейла-ханум предложила Клавдии сопровождать ее к своей подруге. Пробыв там часа два, на обратном пути они подъехали к книжному магазину. Лейла-ханум разрешила ей сделать покупки самостоятельно, а сама зашла в ювелирную лавку.

Магазин действительно принадлежал эмигранту из России, здесь были книги и журналы на английском, персидском, французском, русском языках. Клавдии было приятно поговорить с соотечественником на родном языке. Выбрав несколько романов, она спросила путеводитель по Ирану с иллюстрациями. Ее интересовал Тегеран и расположение Советского посольства, но этого она хозяину магазина сказать не могла. Он ей предложил книгу для туристов на фарси, богато иллюстрированная фотографиями, она давала панораму жизни Ирана, Тегерана. Пока Клавдия просматривала книги, словоохотливый хозяин магазина рассказал ей, что в последнем десятилетии XIX и начале ХХ века позиции царской России в Северной части Ирана были достаточно сильны. Капиталист Поляков получил от шахского правительства разрешение на строительство порта Энзели и шоссейной дороги Энзели – Тегеран. Здесь было много русских, как служащих, так и рабочих. Поляков же организовал Учетно-ссудный банк для движения капитала и выдачи кредитов, но он вскоре стал контролироваться Государственным банком России и министерством финансов. Созданное тем же Поляковым «Персидское страховое и транспортное общество» организовало пароходное сообщение по Каспию между Ираном и Россией. К этому времени была уже протянута и телеграфная линия, которая обслуживалась русскими. Предприниматель Лианозов получил разрешение на эксплуатацию рыбных богатств южного Каспия и имел здесь рыболовецкие суда. Англия, давно имевшая влияние в Иране видела в России свою соперницу. Англичане придерживались в торговле принципа: больше ввозить товаров, меньше вывозить. Торговля с Россией была экономически более выгодна Ирану, так как Россия больше вывозила, чем ввозила. Хлопок, рис, сухофрукты, табак стали давать такой торговый оборот, что в Иране увеличились посевные площади этих культур. Но Первая мировая война нарушила эти торговые связи. Многие купцы, землевладельцы понесли убытки.

После Октябрьской революции 1917 года в России русские солдаты организовали здесь с местным населением Советы, но они просуществовали недолго. В 1918 г. Северная часть Ирана была оккупирована англичанами, а затем они вторглись в Баку, шла борьба за Азербайджанскую нефть. Но и они пробыли здесь недолго. В 1920 году после прочного установления Советской власти в Баку и Закавказье, уже советские войска изгнали англичан из Энзели. А по Соглашению Советской России и Персии от 26 февраля 1921 года порт Энзели передавался Ирану и советские войска были выведены из Северной части Ирана. Но тем не менее многие русские здесь остались по разным причинам, а также те, кто был не согласен с революцией, ее идеями. Часть из них уехали внутрь страны, кто смог позже перебрался в страны Запада, но часть русских осела в порту, здесь работают и живут. Да и сейчас сюда часто заходят торговые Советские суда.

– Действительно, мир тесен! Подумать только! Сколько русских ног протопали по этой земле! – и на душе у Клавдии потеплело при мысли, что где-то рядом находятся ее соотечественники.

В окно она увидела, что Лейла-ханум садится в машину, ей было неудобно задерживать ее. Она быстро оплатила покупки, поблагодарила хозяина магазина и пошла к выходу.

Когда Клавдия пришла в свои комнаты, она задумалась: «Хозяин магазина дал мне важную информацию. Можно совершить побег и уехать на советском пароходе, я предъявлю документы и объясню ситуацию. Но, есть но… Кто мне сообщит о прибытии парохода? Миружан, обнаружив мой побег, первым делом пошлет своих людей в порт. Я приехала сюда по Каспию, и он решит, что и задумала убежать тем же путем. Нет, этот вариант более рискованный».