Светлана Борисовна Устелимова
Иллюзия любви

5. Сашка. Пора идти на приступ

В двадцатых числах декабря Толстомясая выставила Сашку за дверь. Несколько банных комплексов, которыми она владела, стали работать в убыток, расплодилась тьма конкурентов. Когда воздушный шар начинает падать, прежде всего избавляются от лишнего груза, это помогает упасть более плавно и не со всего размаху стукнуться оземь. В один прекрасный день Солохину ясно дали понять, что балласт – это он. Его Толстомясая Нимфа завела речь о том, что взрослый здоровый мужчина должен зарабатывать деньги. Тонкостью обращения она никогда не отличалась и всегда говорила в лоб все, что думает. Сашка промолчал, как он привык это делать, но, едва его богиня ненадолго отлучилась, собрал свои вещички, прихватил подаренный ему ноутбук и ушел, не попрощавшись.

Он снова оказался один, свободен, голоден и бесприютен. Такое в его жизни уже случалось – не привыкать. Летом можно было бы к кому-нибудь из приятелей на дачу напроситься, а зимой там делать нечего, если не хочешь замерзнуть. Солохин использовал некую часть своих накоплений, оторвал прямо от сердца, и снял на неделю квартиру. Ему нужно было зализать раны и почистить перышки. Хотя никаких ран-то, собственно, и не было: разрыв с Толстомясой не принес ему никаких моральных страданий. Напротив, он почувствовал облегчение – уж слишком его стало воротить в последнее время от этой вульгарной женщины, притворяться ее обожателем становилось все сложнее. Такое уже с ним бывало. Даже если дама (его «коровка») еще не охладела и можно продолжать ею пользоваться, у Сашки будто какой-то внутренний таймер срабатывал: «Хватит».

Некоторое время Солохин раздумывал, в какую сторону теперь направить свои стопы, к чему, вернее к кому, приложить усилия. Помимо хозяйки сувенирной лавки Гаврюшиной, у него еще был один вариант – владелица сети быстрого питания Шиханова. Она была старше Валентины и богаче, а потому перспективнее. Кроме того, она казалась Солохину более самостоятельной и независимой, а Валентина во многом опиралась на бывшего мужа, пользовалась его поддержкой, благо он не отказывал. Но, видимо, Сашка поторопился – полез к Шихановой целоваться, когда она еще не совсем дозрела. В итоге получил резкий от ворот поворот. Поэтому в отношениях с Валентиной он решил действовать тактично, хотя тянуть уже было нельзя, иначе у него мог возникнуть перерасход финансов, а бессмысленно расстаться с деньгами, которые накоплены таким трудом, было бы очень больно.

Двадцать пятого декабря, в среду, Солохин отправился в заснеженный парк и стал прогуливаться неподалеку от Вечного огня у памятника «Журавли». Вскоре к памятнику подъехал кортеж машин. Из первой вышла красивая, похожая на принцессу, невеста в белой фате, развевающейся поверх накинутой на плечи белой шубки («Из кролика, что ли?» – про себя отметил Солохин). Жених с глупым счастливым лицом вышел сразу за ней. За женихом и невестой вывалилась шумная толпа сопровождающих. Молодые поставили корзинку с розами у памятника, поцеловались на его фоне, под громкую, неуместную у скорбного мемориала музыку попозировали фотографу и вскоре уехали. Сашку всегда удивлял этот нелепый обычай – привозить свадьбы к военным памятникам, как будто с ними есть какая-то личная, семейная связь. Абсолютно бессмысленный, по Сашкиным понятиям, ритуал принес ему реальную пользу. Как только свадебная процессия удалилась, молодой человек схватил оставленные на постаменте розы вместе с корзиной. И его нисколько не мучила совесть, что цветы, украденные у памятника, – это практически то же, что цветы, взятые на могиле. С этой корзиной он направился прямиком к своей новой цели – к Гаврюшиной, в сувенирную лавку.

Он стоял на холоде, поджидая Валентину, ветер продувал его насквозь. К счастью, ждать пришлось недолго: Гаврюшина появилась немного раньше, чем обычно.

– Валюшка, это тебе, – Солохин протянул ей корзину с розами, нежно-розовыми, будто сложенные для поцелуя губы юной девушки. – Наверное, я не увижу тебя на Новый год, поэтому поздравляю заранее.

– Как мило! Мне давно мужчины не дарили цветов!

– Ни за что не поверю! – ответил Солохин очень искренне, никто бы и не догадался, что ему это совсем безразлично.

От него не ускользнуло движение, которое Валентина начала и не завершила – она потянулась к нему, чтобы поцеловать в знак благодарности, но на полпути передумала.

«Замечательно! Это мне и нужно!» – отметил он про себя и сказал:

– С наступающим, Валя! – Сашка сделал эффектную паузу, чтобы Гаврюшина подумала, будто он подбирает слова. – Я давно хотел тебе сказать: ты для меня просто идеальная женщина! Я никогда таких больше не видел. Ты необыкновенная! Самая теплая и светлая женщина на Земле!

Гаврюшина зарделась. Женщины на самом деле любят ушами, даже если уши эти уже не первой молодости. Хотя, наверное, дело не в годах, а в опыте. В отношениях с мужчинами у Гаврюшиной опыт был совсем небогатый.

«Бедная старушка, твое сердце дрогнуло, я знаю, – безошибочно определил Солохин. – Тебе так хочется вновь почувствовать себя юной, любимой, начать жизнь с чистого листа. По-моему, самое время».

Солохин взял крохотную руку Валентины в свою – нежно, будто лилию, и прикоснулся к ней губами. Она не сразу отняла руку, и Сашка решил действовать дальше.

– Позволь мне проводить тебя! – умоляющим голосом произнес он.

– Хорошо, – сдалась Валентина. – Погода сегодня хорошая, можно пройтись по городу.

Погоду можно было назвать хорошей с очень большой натяжкой: ветер не прекращался, к тому же небо затянуло тучами, вот-вот должен был повалить снег. Сашке больше бы понравилось, если б они поехали на машине, но он пока не стал предлагать свои варианты – пешком так пешком. До дома Гаврюшиной было полчаса ходу – совсем недалеко. Шли под ручку, чинно, как ходили парочки в двадцатом, а то и в девятнадцатом веке. «Сейчас бы лето, зонтик от солнца даме в руку и мопса на поводке, – с иронией подумал Сашка, – и готова картина „Дама с собачкой“».

Валентина неожиданно поскользнулась на дороге, но Солохин успел отреагировать – поддержал ее под локоток. Женщина рассмеялась, глаза у нее заблестели. Посередине пути Сашка остановился и поцеловал ее в накрашенные хорошей матовой помадой губы.

– Милая, как ты красива! – сказал он с придыханием почти прямо в ухо Валентине. Он прекрасно знал, что близкое горячее дыхание почти всегда волнует женщин. В его голосе прозвучало отлично отрепетированное чувство. Вообще-то Солохин не любил целоваться на улице – ни к чему ему было афишировать свои связи, но сейчас, на первый раз, других вариантов не было.

– Сашенька, как ты молод! – вздохнула Валентина.

Валентина не кокетничала и не напрашивалась на новые комплименты, ей правда было грустно, однако с избытком их получила.

– Да, я молодо выгляжу, – наконец согласилась она. – Мне все говорят: маленькая собачка до старости щенок.

– Ты прекрасна! – когда Сашка не знал, что ответить, он свою даму целовал – тоже хорошо работает.

– Расскажи о себе, – попросила Валентина. – Ты так мало говоришь о себе!

– Что обо мне рассказывать? Я бедный студент. У меня ни на что не хватает денег. Я даже не могу купить вина, чтобы поздравить тебя с праздником.

Они уже подошли к нужному подъезду и поцеловались возле него, как школьники. «Ну, пригласи же домой!» – нетерпеливо думал Солохин. Женщина отреагировала почти так, как было запланировано. Она сказала:

– Ах, Саша, ничего не надо. Приходи, пожалуйста, так. Мне будет очень приятно…

«Уж я постараюсь!» – подумал Солохин.

Валентина добавила:

– Нелька, моя дочь, вчера уехала с танцевальным коллективом на фестиваль в Крым, и ее до конца недели не будет.

«Одна дома!» – обрадовался Сашка.

Он был готов прямо сейчас переехать к ней с вещами, но Валентина не торопилась.

– Приходи в субботу вечером. Мы сможем спокойно посидеть вдвоем. Я буду тебя ждать.

Задержка Сашке не понравилась, но спорить он не стал, чтоб не спугнуть свою дичь.

– Я приду… Обязательно приду.

– Да, Саша, да.

– Валя, эти два дня я буду думать только о тебе!

Гаврюшина отозвалась: «Я тоже», освободилась из объятий и, окрыленная, вошла в дом.

Сашка посмотрел ей вслед и подумал, что не такая уж она старая. Вернее, для него точно старая, но очень даже могла бы найти мужчину своих лет. Прошло несколько минут, Сашка пошел в сторону своей временной квартиры и подумал не о Валентине конкретно, а так, вообще: «Ох уж эти брошенные, нелюбимые женщины. Летите, как бабочки на огонек, и сами рады обмануться, когда обман обещает надежду. Но новые отношения, которые я могу вам предложить, – это только иллюзия любви, это не любовь». Александр встряхнулся, освобождаясь от ненужной сентиментальности: «Пусть иллюзия, но и она подарит им немного радости. Работа у меня такая. Брошенные женщины – самый благоприятный и податливый материал для человека моей профессии».

6. Валентина. Предвкушение любви

Два дня Валентина летала на крыльях. Она даже решилась сделать себе наращивание ресниц, о котором давно мечтала, и, конечно, сходила в парикмахерскую, сделала модную стрижку и покрасила волосы. Она вытащила из шкафа полтора месяца назад купленное и ни разу не надетое платье. Валентина смотрела в зеркало и нравилась сама себе: она правда помолодела, но омолодили ее не прическа и не ресницы, а блеск в глазах и постоянная готовность улыбнуться.

Гаврюшина попросила Лену, свою помощницу по хозяйству, сделать генеральную уборку и накупила морских деликатесов.

Дочка позвонила в пятницу по видеосвязи.

– Мама, ты ресницы нарастила? – воскликнула она сразу после приветов.

Вместо ответа Валентина похлопала глазами, красуясь.

– Ну как?

– Классно! А мне не разрешаешь! Я тоже такие хочу!

– Восемнадцать исполнится, и делай что хочешь.

– И подстриглась! И волосы покрасила! – ахнула Неля. – Мама, признавайся, кого ты ждешь?

– Новый год жду, – попыталась уйти от ответа Валентина.

– Не темни! Кто он, твой поклонник? Я его знаю?

– Нет, не знаешь, – наконец сдалась Валентина. – Мы с ним всего месяц назад познакомились. Неля, я пока не хочу ничего о нем рассказывать.

– Нет уж, я все хочу знать. Кем он работает? – дочка у Валентины была настырная. – Может, его в дом опасно пускать? Он точно не мошенник?

Валентина поморщилась недовольно.

– Скажешь тоже.

– Итак, где он работает?

– Неля, ты там крепко сидишь, не упадешь?

Неля поерзала на стуле, глаза у нее заранее округлились.

– Он студент. Он еще учится в университете. Ему всего двадцать два года.

– Мама, ты шутишь?

– Думаешь, я старая перечница и меня не может молодой человек полюбить? – Валентина почувствовала, что требуются еще какие-то оправдания. – Современная косметология творит чудеса. И пластическая хирургия, если что.

У Валентины вырвалось все, что она иногда обдумывала в одиночестве. Ей часто приходило в голову, что такая большая разница в возрасте по нынешним временам не страшит и не кажется непреодолимым препятствием.

– Ничего такого я не думаю, просто странно.

– Неля, он такой… Он нежный и ласковый. Он так ухаживает. Он необыкновенный.

– Лучше, чем папа? – ревниво спросила дочка.

Валентина призадумалась на несколько секунд. Она удивилась тому, что действительно в последнее время ни разу не вспомнила бывшего мужа, а ведь еще совсем недавно не проходило дня, чтобы она не думала о Павле и не плакала. Наконец-то она смогла примириться с мыслью, что они больше не вместе.

– Нет, доченька, наш папа все равно лучший. А этого парня я еще совсем мало знаю.

– Но он тебе нравится?

– А он мне нравится, нравится, нравится! – пропела Валентина. – Нелька, я такая счастливая!

Они примолкли обе. Потом Валентина прервала паузу:

– Ну, а у тебя как дела? Какие результаты второго тура?

– Второе место, завтра будет гала-концерт и вечером мы уже выезжаем домой.

– Я видела в «Инстаграме» видеозапись выступления. Качество, конечно, не очень: все время чьи-то головы в объектив лезут.

– Это Витя снимал, Ирины Анатольевны сын. Он же не профессионал.

– А фотки очень хорошие, – поспешила подбодрить Нельку Валентина. – Шикарно вы выступили. Девчонки молодцы!

– Мне почему-то туфли натерли, я даже прихрамывала. Ты заметила?

– Нет, надо еще раз пересмотреть видео. Почему туфли натерли? Может, нога выросла?

– Мама, я большая девочка, у меня ноги уже не растут.

Они поболтали еще пять минут о мелочах.

– Мама, ты меня совсем не слушаешь! – вдруг обиженно заявила Неля, когда мать ответила ей что-то невпопад.

Валентина действительно не могла ни думать, ни говорить о чем-то другом, кроме предстоящей встречи, но говорить об этом она пока не хотела, чтобы не спугнуть свое счастье.

– Прости, солнышко!

Однако Неля надулась и свернула разговор.

– Завтра созвонимся!

– Целую, доченька!

Только вышла из чата с дочкой, позвонил Александр, Саша, Сашка.

– Привет, Валюшка! Как я соскучился!

– Я тоже.

Он звонил ей по два раза в день, о чем-то спрашивал, и она даже что-то отвечала, но умом не вникала в смысл речей. Она только слышала дорогой голос и таяла, таяла.

7. Сашка. Крепость пала

В субботу Сашке пришлось разориться на букет и конфеты. Он шел с четкой целью – остаться у Валентины, поэтому прийти с пустыми руками было бы слишком некрасиво, а отношения сразу непременно должны выстраиваться по принципу: «Ах, как он красиво ухаживал!» Женщина должна ощущать себя пленительной героиней чудесного романа со счастливым концом.

Валентина ждала его: накрыла стол в гостиной, сама оделась в блестящее платье, накрасила темным цветом веки, отчего глаза казались огромными. Такой шикарный прием немного напрягал Солохина. В глубине души он предпочел бы, чтобы всем все было понятно, чтобы женщина тоже реально оценивала ситуацию и не обманывалась в отношениях. От девушек-проституток никто же не требует неземной любви, но, даже заведомо зная, что мужчина – альфонс, женщины все равно ждут от него романтического чувства, и Валентина откровенно на такое чувство надеялась.

«Будет тебе любовь, и страсть, и романтика, не проблема! Желания клиента – закон», – подумал Александр, входя в комнату. «Только свечей не хватает, – мысленно съязвил он. – Если уж хотела романтический ужин, могла бы свечи зажечь».

– Боже, какая ты красивая, – восхищение в его голосе было почти настоящим. – Фея, богиня!

Он поцеловал Валентине руку, отметив про себя, какой дорогой на этой руке перстень. Большой прозрачный, искусно ограненный камень был похож на бриллиант. Сашка ничего не спросил, но Валентина перехватила его взгляд и сказала сама:

– Нравится? Это муассанит, очень редкий камень. Говорят, его приносят только метеориты. Хотя в наше время химики, конечно, научились делать искусственный, – она говорила слишком быстро, потому что волновалась и боялась паузы. – Это мое увлечение – самоцветы. Люблю я всякие камушки, могу много рассказывать про них. Как начну, так не остановишь.

– Драгоценные камни – королевское увлечение, – улыбнулся Солохин. – Благородное. Так замечательно открывать тебя с новой стороны.

– Наверное, надо включить музыку… Какую ты предпочитаешь? Современных молодежных я что-то и не знаю.

– Что нравится тебе, то и мне.

– И все же?

У Сашки быстро пронеслось в голове: «Так, ей сорок два, значит ее молодость пришлась на конец девяностых – начало двухтысячных. Что там пели в девяностые? Нет, пожалуй, еще спутаю с восьмидесятыми». Поэтому вслух он неуверенно предложил:

– Может, классику?

– У меня есть Эннио Морриконе. Как ты к нему относишься?

– Прекрасно! Для сегодняшнего вечера это лучший выбор! («Не Верка Сердючка, это уже хорошо!»).

Они сели за стол. Пока Валентина немножко хлопотала с расстановкой блюд, Сашка озирался по сторонам, разглядывая обстановку. Видно было, что над дизайном интерьера поработали специалисты. Все было выдержано в одной цветовой гамме и одном стиле. Шкаф-горка был белый с небольшими светло-зелеными вставками; шторы белые впереди и светло-зеленые, с бежевыми кисточками, за ними; диван белый, а на нем зеленые подушки; какие-то белые пуфики тут и там; под ногами однотонный бежевый ковер. В углу стеклянная подставка и на ней большой горшок с зеленым деревом. Накрытый стол тоже был стеклянный. Стеклянные столы Сашка недолюбливал, они казались ему старомодными и непрактичными.

– Как у тебя мило! – оценил Гаврюшин обстановку. – Очень нежный, девичий интерьер.

– Спасибо, – скромно ответила Валентина. – Мы и живем тут две девочки: я и дочка.

Сашка внимательно наблюдал за своей дамой. Он понял, что Гаврюшина не привыкла водить к себе мужчин: она не знала, как себя держать, то и дело брала в руки какие-то предметы со стола, потом клала их назад.

– Предлагаю выпить, – взял инициативу в свои руки Солохин.

– Конечно, – согласилась Валентина. Она подала ему в руки бутылку. – Командуй!

Сашка при помощи штопора ловко вытащил пробку из бутылки и разлил красное вино по бокалам.

– Милая, предлагаю выпить за наше знакомство! Мне трудно представить, как бы я жил дальше, если бы не встретил тебя! («Побольше обожания в голосе!» – скомандовал Солохину его внутренний режиссер).

– За знакомство! – поддержала его Валентина.

Они пригубили вина.

Сашка придвинул свой стул ближе к Валентине, приобнял ее за плечи одной рукой и поцеловал в губы долгим, уверенным поцелуем. «Замечательно, – отметил он. – Она ответила на поцелуй…» Но Валентина оторвалась от его губ.

– Попробуй этот салат, – сказала она, подцепила вилкой грибок и протянула его Сашке. Он быстро принял скользкий грибок своими губами.

– А этот, с крабами… – Валентина повторила тот же трюк.

Сашка попробовал и этот, с крабами, а потом мягко забрал у Валентины вилку и положил на стол. Он обхватил женщину руками и жарко поцеловал в губы. Валентина напряглась, он это почувствовал. У Сашки не было цели овладеть ею любой ценой. Ему нужно было, чтобы она сама этого захотела, просто нестерпимо захотела. Он слегка отодвинулся от Валентины и предложил:

– Может, еще по бокалу?

Он надеялся, что от вина Валин самоконтроль ослабнет, и она наберется смелости.

– С удовольствием.

Сашка снова наполнил бокалы. Выпили еще немного. На Солохина красное вино действовало так же опьяняюще, как компот в школьной столовой, а Валентине после него стало очень весело.

– У меня немного закружилась голова, – произнесла Валентина.

– Нужно пересесть на диван, – Солохин взял ее под локоть и помог переместиться со стула на диван, присел рядом.

Дальше Солохин действовал быстро и энергично, понимая, как трудно Валентине перешагнуть через себя. Если долго тянуть, то в конце концов она почувствует себя распутной девкой, начнет себя осуждать, и все, ничего не выйдет. Он раздел ее и взял. Молодость и здоровье работали на него. Сама Валентина даже опомниться не успела и скорее всего ничего не почувствовала. Теперь надо было стать для нее лучшим любовником. Сашка не дал ей сразу вскочить и убежать. Он лежал, опираясь на свой локоть, рядом, а другой рукой внимательно и нежно исследовал ее тело, тщательно изучая реакции. Само по себе тело, полное, белое, хорошо сохранившееся, вызывало у него примерно столько же сексуальных желаний, как мороженая курица вызывает аппетита. Но он умело скрывал свои эмоции, да Валентина и не смотрела на него. Сашка прикасался к ней, а она изнемогала. Потом был новый акт близости, и Сашка добился того, чтобы женщина испытала взрыв великолепных ощущений.

«Я просто не узнаю сама себя, – сказала Валентина, откинувшись на подушку. – Такого у меня не было с мужем за пятнадцать лет совместной жизни, хотя я его очень любила».

– Я очень рад, что тебе понравилось, – Сашка поцеловал ее шею. «В такие минуты другого вспоминает. Вот дура!» – подумал он.

– Чувствую, что я еще об этом пожалею, – продолжила Валентина.

– Дальше будет только лучше, – Сашка продолжил ее целовать.

Они замолчали. Глаза Валентины были закрыты, но если б она вдруг их открыла, то была бы неприятно поражена тем, как презрительно смотрит на нее Солохин.

Он сам не испытал ничего. «В постели ты должен заботиться в первую очередь о женщине, а потом о себе», – так говорила Инесса.

8. Сашка. Любимая, проклятая

Инесса совратила Сашку, когда ему было всего четырнадцать лет – совсем мальчишка.

Инесса Павловна преподавала в музыкальной школе, как и Сашины родители. С мамой они дружили, Инесса часто бывала в Сашкином доме. Однажды она пришла за книгами, которые ей друзья передали через маму, и охнула, приподняв сумку:

– Ужас, какие тяжелые! Марина, ты уверена, что здесь только книги? Кирпичей точно нет?

– Выдумаешь тоже! – откликнулась Сашина мама.

– Я не донесу, – беспомощно произнесла Инесса и растерянно огляделась по сторонам.

Мама тут же отозвалась:

– Саша, помоги Инессе Павловне донести до дома книги! Она живет от нас в двух кварталах, совсем недалеко.

Солохин находился в том беспокойном возрасте, когда все домашние поручения ужасно раздражают, но ничего не смог придумать, чтобы отказаться, и вынужден был тащить тяжелые сумки. Он был высоким для своих лет, крепким и сильным, а Инесса напротив была мелкой и хрупкой. Взрослый мужчина сказал бы про нее: «как девочка», но девочки в Сашкином классе были совсем не такие – крупные, сисястые, громкоголосые, они злобно били портфелями по головам мальчишек, щипавших их за попы. Инесса совсем не была на них похожа: она говорила тихим мелодичным голосом, смотрела ласково и улыбалась не кому-то, а так, вообще, как будто сама себе.

Оказалось, что в Инессином подъезде не работает лифт. Сашке пришлось тащить тяжелые сумки на седьмой этаж. Запыхавшийся и злой, он бросил их в прихожей и хотел тут же развернуться, чтобы бежать по своим делам, но Инесса остановила его:

– Постой! Я должна отблагодарить тебя.

Сашка остановился, но даже не успел подумать, как она собирается его благодарить. Инесса приблизилась, приподняла его лицо вверх и поцеловала прямо в губы – глубоко, сочно, медленно. Мальчишка ничего не мог сказать, он только хлопал глазами. Инесса засмеялась.

– Понравилось? Сейчас будет еще интереснее. Я тебя всему научу.

Она расстегнула пуговицы на его куртке и сняла ее с плеч.

– Молчи, ничего не говори, – тихо прошептала Инесса.

Все случилось быстро. Солохин даже не понял, как это произошло. Инесса получила то, что хотела. Мальчишка вышел от нее выжатый до такой степени, что даже колени дрожали. Он не мог думать ни о чем другом. Это не картинки в журналах, не видюхи в интернете. Честно говоря, он толком даже не рассмотрел Инессу и не мог бы сказать, какие у нее грудь, живот или бедра. Да разве это важно? Она была настоящая живая женщина, с запахом, теплом, голосом. Ах, этот запах – Сашка терял от него голову. Тепло – которым хотелось наполниться. Голос – который дразнил. Любовь ли это была или первая сексуальное влечение, кто же теперь скажет? Только Солохин больше не мог ни о чем думать, никого не хотел больше видеть и при каждом удобном случае бежал к Инессе, а она привечала его. Она играла с ним, как опытная хищница, как кошка играет с мышкой.

Отношения продолжались полгода. Первым что-то заподозрил Сашкин папа. Инесса была у них на мамином дне рождения. За столом было много гостей, Сашка сидел с краю. Ничего неподобающего между ним и Инессой в этот вечер не происходило, не было ни подмигиваний, ни двузначных фраз – все очень достойно, однако отец уловил какие-то флюиды, может его собственный инстинкт самца подсказал? Когда все разошлись, отец подсел к Сашке и спросил:

– Инесса Павловна нравится тебе?

Не ожидавший такого вопроса младший Солохин растерялся и пожал плечами.

– Что ты имеешь в виду?

– Она, конечно, интересная женщина. Женщина, повторю, ровесница твоей мамы.

– Ну и что?

Сашка старался не встречаться взглядом с отцом.

– Я-то думаю, что это ты вдруг у Шишкина не пожелал заниматься, а к ней в класс попросился! Ты в нее влюблен!

– Это здесь совсем ни при чем! – срываясь, крикнул Сашка.

Этого делать не следовало. Папа загорелся в ответ:

– Ты в ее класс больше не пойдешь! Ты закончишь школу у Шишкина!

– Я вообще больше в музыкалку не пойду! Никогда!

Сашка убежал в свою комнату и закрылся там.

Папа не стал посвящать во всю историю маму, чтобы не расстраивать ее, и сам поговорил с Инессой на работе. Когда Сашка позвонил в дверь своей любовницы через день, она сказала, не пустив его на порог:

– Больше сюда не приходи. Между нами все кончено.

И захлопнула дверь.

Сашке казалось, что рухнула вся его жизнь. Музыкальную школу он бросил, хотя все педагоги наперебой твердили, что у него выдающиеся способности, обычную школу закончил кое-как и в семнадцать лет уехал из дома.

Все последующие Сашкины любовницы напоминали ему об Инессе. Всех их он старался ублажить и сам при этом почти перестал испытывать удовольствие от секса. Сашка не понял, когда он начал терять интерес к интимной близости. Он заметил только, что радуется, если появляется возможность обойтись без интима.