Стейн Угельвик Ларсен
Кровавая бойня в Карелии. Гибель Лыжного егерского батальона 25-27 июня 1944 года
После всего этого было нелегко вернуться домой
Алф Ульсен (дата рождения 20.10.1920), был солдатом 2-й роты на высоте Хассельман. После войны переменил фамилию на Борге. На фотографии он изображен в униформе с Железным крестом 2-го класса на кителе и нагрудным знаком «За ранение». В беседе (2013) он рассказал о том, что с ним было после войны: «Меня приговорили к 8 годам тюрьмы, и я отсидел почти 3 года. Сначала я сидел в здании школы в Сарпсборге, затем был переведен в городскую тюрьму, затем в тюрьму в Халдене, а в 1946 году в Бьеркеланген, где я отбывал наказание до весны 1948. В местечке Туне в районе Сарпсборга, где я почти всех знал, ко мне относились хорошо. В лагере Бьеркеланген тюремщиками были лесорубы. Это были порядочные мужики, которые помогали нам общаться с родственниками. Через 8 дней после освобождения я устроился на работу в компанию Сельмера и жил у родителей в Сарпсборге. Единственным неприятным событием на работе была просьба представителя профсоюза заплатить штраф 500 крон за мое участие в боевых действиях. Я ушел от Сельмера из-за низкой оплаты и устроился на предприятии Боррегорда «Норске скуг». Осенью 1949 года я поехал навестить своего товарища Коре Фьелля, который тоже был фронтовым бойцом, и познакомился там с Аслауг, которая стала моей женой. Главная проблема после войны состояла в том, чтобы осмыслить все пережитое на фронте, а это было нелегко. Стало немного легче, когда в 1984 году на Экеберг в Осло впервые встретились ветераны, 40 лет спустя после боев на Хассельмане. Эти встречи происходили по инициативе Фруде Халле, который был командиром батальона в 1944 году» (Франк Магнес).
О других несчастьях, выпавших на долю бывших солдат Лыжного егерского батальона, имеется очень неточная информация.
Так, утверждалось, что Оге Якобсен (дата рождения 23.08.1920), погиб 18 мая 1944 года, подорвавшись на мине около высоты Капролат. Подтверждения этой информации нет.
Кто-то сказал, что Турбьерн Улафсен (дата рождения 08.06.1922), погиб 22 июля 1944 года, подорвавшись на мине во время патрулирования к северу от Кестеньги.
В этом списке награжденных Железным крестом 2-го класса из Федерального собрания в Берлине (Железным крестом 1-го класса награждали офицеров) перечислены солдаты, отличившиеся до решающего сражения. Это солдаты 2-й роты с высоты Хассельман и 3-й роты с высоты Капролат. Семь человек, награжденных Железным крестом 15 мая 1944 года, принимали участие в «апрельском или майском эпизодах»
Горная дивизия СС «Норд» Боевая дивизия, 30.05.1944
Список награжденных Железным крестом 2-го класса
Лыжный егерский батальон СС «Норвегия»
Подпись: Гауптштурмфюрер и адъютант СС
Подпись под документом
Сигурд Рефхауг и Артур Абрахамсен, награжденные Железным крестом 2-го класса 15.05.1944. Виндингстад отметил, что Абрахамсен убрал петлицу с формы (фото из архива Улы Сэли)
Командир роты Фриц Грондт (немец, временно исполняющий обязанности командира батальона, прежде чем командиром стал Фруде Халле 8 апреля 1944 года) и Тургейр Лофтхюс получили Железный крест 2-го класса 29 апреля 1944 года как командиры дозорного патруля. Вот как комментирует это Виндингстад: «Грондт был командиром 3-й роты, когда мы находились в Майвег. Когда я попал на высоту Капролат, командиром роты стал Стеен. Грондт служил в штабе полка, и я видел его как-то раз, когда он приезжал в Капролат, перед тем, как нас окружили» (фото из архива Улы Сэли)
Награждение Железным крестом 2-го класса Юхана (или Ролфа?) Каппелена (фото из архива Гейра Брендена)
Шестеро бойцов со знаками отличия перед кухонным бункером (или ротным бункером). Возможно, это празднование 17 мая, так как награжденные получили самые фантастические медали – в виде лошади, фигуры каменного века… Солдаты слева направо: 1– Банг, 2 – неизвестный, 3 – Финн Холстад, 4 – Аксель Стеен, 5 – Вестбю, 6 – Абрахамсен (фото из архива Гейра Брендена)
«Почти что участвовал» в сражении
Фронтовые бойцы, участвовавшие в боях за Капролат, приобрели впоследствии «известность», которая могла иметь самые странные проявления. Так, Карл Туролф Ларсен (дата рождения 01.08.1924) был у себя дома в Бергене известен под кличкой «однорукий Ларсен». Он часто рассказывал, как сражался под командованием Акселя Стеена на Капролате, а потом переплыл озеро Капанец, имея лишь одну здоровую руку. На заседании суда в Бергене он показал, «что был ранен уже в первый день – получил ранение в руку под локтем и сразу же попал в госпиталь. Он даже не успел ни разу выстрелить». Сейчас нам известно, что после начала сражения раненых уже невозможно было доставить в госпиталь, так как русские окружили Капролат с запада.
Скорее всего, он был ранен во время патрулирования и отправлен в госпиталь в Финляндии, оттуда в Германию, потом в госпиталь в Осло, затем в Берген, и, наконец, в военно-морской госпиталь в Эйдсвоге. Тем временем история о том, как он переплыл озеро, жила своей жизнью и разрасталась, и таким образом «однорукий» солдат прославился как герой.
Атака на Капролат и отчаянное положение норвежцев на высоте
Норвежцы уже давно наблюдали за строительством гати к обеим высотам и понимали, что готовится крупное наступление. Вольфганг Виндингстад рассказывал, как в ночь на 25 июня началось наступление на передовую позицию. Русские предпринимали отдельные атаки на норвежские позиции и быстро отступали. Их цель состояла в том, чтобы получить представление об оборонительных сооружениях, выявить местонахождение бункеров с ручными пулеметами и другие цели для своих минометов и артиллерии. Фронтовые бойцы восприняли этот маневр как то, что «они отбили атаку», в то время как тактика русских состояла скорее в проведении разведки боем и ориентировании. Русские солдаты дорого заплатили за свою отвагу, многие остались лежать там, как «коричневые мешки». Русские также вели наблюдение с верхушек деревьев с юго-западной стороны и обстреливали позиции еще до начала настоящего штурма.
Виндингстад описывает это следующим образом: «После массированного обстрела наших позиций из минометов и артиллерии небольшие самолеты сбросили бомбы и началось наступление на нашу передовую позицию с юго-востока вверх по пологому хребту сопки. Штурм осуществлял батальон 731-го советского полка 205-й стрелковой дивизии 26-й армии19. Одновременно еще один батальон того же полка начал наступление на две позиции Визель на западе у подножия высоты Капролат. Третья рота была уже почти окружена, и когда атака с востока и юго-востока началась в полную силу, на Капролате возникла дикая паника. Кто-то сказал, что командир взвода Ингве Кофоед пытается оборудовать временную оборонительную позицию за пулеметными бункерами, однако русские уже прорвались туда и почти обошли их. Солдаты подались назад и толпой побежали к ротному бункеру. В полном хаосе они пронеслись мимо него и побежали дальше вниз к бункеру номер 1, расположенному на юго-западном склоне основной позиции. Оттуда они помчались дальше вниз к северной части Сапожного озера, где в зарослях их уже ждали русские. Командир роты Аксель Стеен был тяжело ранен и не мог больше командовать своим подразделением.
Хелль Фьёртофт пишет в своей книге «Те, кто проиграл войну» (с. 267) о том, как австриец Тони Керн пришел в Капролат на Иванов день, чтобы временно заменить военного репортера роты. Он пробирался в одиночку от позиций около Елетьозера и доложил Стеену, что видел «много русских», двигавшихся по направлению к сопке Капролат. Эти сведения чуть позже подтвердил дозорный, сидевший на дереве. Русские уже начали окружать Капролат с запада по направлению к позициям Визель.
В тот же день во второй половине дня Стеен направил Керна в составе патруля на восток. Они обнаружили бревенчатый настил через болото, но русских не было видно. Стеен выслал еще один патруль в восточном направлении. От него поступило следующее донесение: «Здесь полно русских. У них мулы, лошади и много грузовиков. Они рубят деревья и устанавливают минометы». Позже, вечером, Тони Керн получил приказ забраться на огромную сосну на вершине сопки, служившую наблюдательным пунктом. Он увидел множество костров. Русские были совсем близко и не боялись быть обнаруженными. Видимо, они были твердо уверены в своих силах.
Тони Керн, родился 05.09.1921 в городке Ахенвальд в провинции Тироль в Австрии (фото из архива Томми Натедала)
Вот что докладывал немец Карл Шёппль 10 июля 1944 года о боях на западной стороне (пер. с нем.): «Около 11 часов 25.06.1944 я получил приказ от унтерштурмфюрера Акселя Стеена прийти на помощь штандартенюнкеру Биргеру Йонссону вместе с унтершарфюрером Плацеком с позиции Визель II. Йонссон находился вместе с группой из четырех или пяти человек в укрытии около бункера Визель I, отстреливаясь от врага. Мы прошли от бункера Визель II по траншее около 10 метров от замаскированного ограждения и подверглись автоматному обстрелу русских. Поодиночке перебежками мы начали продвигаться вперед, пока не встретили вернувшегося назад штандартенюнкера Йонссона с его людьми. После этого мы отошли назад к позиции Визель II и возобновили перестрелку с врагом, который шел за нами по пятам. Нас обстреливали с трех сторон. Враг уже почти что окружил нас, и поскольку среди нас были раненые, мы были вынуждены отступить на позицию Визель II, после того как мы взорвали жилой бункер на позиции Визель I.
Тем временем враг дважды атаковал нашу роту на высоте Капролат и с потерями был оттеснен назад. На позиции Визель II остались унтершарфюрер Плацек и унтершарфюрер Коре Роар Вестби с командой из восьми человек, которые подготовили позицию к обороне. Раненые, которых с большим трудом удалось спасти, были отправлены на командный пункт роты на вершине Капролата. Таким образом, мы оказались почти запертыми на Капролате в довольно малочисленном составе – около 50 человек вместе с ранеными.
Основываясь на данных нашей разведки, мы еще несколько дней назад сообщили о том, что русские сооружают бревенчатый настил от полевой позиции «Тетерев» на расстоянии четырех километров от нашей базы. Дорога разветвлялась и шла мимо Капролата в направлении командного пункта. День и ночь слышались звуки моторов и приходили донесения о несчастных случаях во время строительства.
Начиная с 25 июня позиция на Капролате была в полной боеготовности. Все бойцы заняли свои позиции и ждали наступления русских. Смена часовых оказалась невозможной из-за малочисленности нашего состава. Был туман, шел дождь. С 25 июня мы видели вокруг высоты Капролат врага, который наблюдал за нашими позициями в бинокль. Мы обстреляли их и попали, однако ответного огня не последовало.
26 июня около 17.00–18.00 после 20-минутной минометной и артиллерийской огневой подготовки русские начали третью атаку, главный удар которой был направлен левее прохода через наше минное поле. Нам вскоре пришлось отойти от передовой позиции, поскольку уже в ходе огневой подготовки мы понесли большие потери. Удар следовал за ударом, мины из минометов и пули из автоматического оружия попадали в деревья и осколки сыпались в наши окопы. Командир взвода Кофоед собрал боеспособных бойцов на месте обычного построения и перераспределил их для оказания дальнейшего активного сопротивления. Однако боеспособных оставалось совсем немного. Русские направили свою пехоту с севера и северо-востока левее по проходу в нашем минном поле. Трехкилограммовые заряды, заложенные вдоль этого прохода, которые должны были воспламеняться с помощью взрывателя, были приведены в действие, но не сработали. Видимо, мины, заложенные зимой нашими саперами, оказались некачественными. Во всяком случае, мы не слышали ни одного взрыва.
Наконец я попал в бункер номер 3. Когда русские подошли к кухне, нас оставалось всего шесть человек, и мы, отстреливаясь, отошли к позиции Визель II, чтобы не быть отрезанными от своих. Около позиции Визель II мы увидели нескольких наших товарищей, которые пытались пробиться к батальону. Их обстреляли русские из ручного пулемета».
Судьба командира роты
Аксель Стеен, родился 16 ноября 1915 года в Кристиансунне, был лейтенантом артиллерии и кадровым офицером, одновременно изучал право. Он принимал участие в боях в 1940 году, будучи командиром прожекторного взвода Ульвен ПВО, Осло. Он состоял в партии «Нашунал Самлинг» с 1934 года и после капитуляции Норвегии 10 июня 1940 года работал в рамках Государственной трудовой службы руководителем группы (соответствует командиру роты, воен.). В книге «Норвежские офицеры в «ваффен-СС» имеется групповая фотография лиц, добровольно вступивших в «ваффен-СС» (с. 43). На этом снимке можно видеть Акселя Стеена и Ролфа Валстрёма. С 15 декабря 1941 по 30 апреля 1943 года Стеен обучался в юнкерской школе СС в Тёльце и получил звание унтерштурмфюрера СС. Он воевал сначала в 12-й батарее 6-го Артиллерийского полка в 6-й дивизии «Норд», а затем поменялся с Сверре Юханом Хьелструпом и стал командиром 3-й роты на высоте Капролат. У него был брат, который также сражался в войсках СС в Карелии и остался в живых. Стеен был женат и имел ребенка (фото из архива Гейра Брендена).
Существуют различные, частично противоречивые сведения относительно того, что произошло с Акселем Стееном.
Так, Трюгве Йенсен рассказывал в интервью следующее: «Мы как раз сидели и собирались праздновать Иванов день. Мы уже выпили по чуть-чуть, так как получили посылки для фронтовых бойцов, в которых была четвертинка аквавита “Боргер”. Настоящий костер мы не могли разжечь, а сидели и грелись у небольшого костерка. И вдруг раздался сигнал тревоги. Вокруг нас был выставлен дозор перед минным полем [вероятно, «Передовая позиция»]. Там постоянно находились трое дозорных. У них были шнуры, прикрепленные к минам, которые, в свою очередь, были привязаны к деревьям. Они не смогли уследить и проворонили русских, которые вдруг оказались совсем рядом. Мы услышали крики «ура, ура!» и в ответ закричали еще громче. Потом начался артиллерийский налет. Я помню, как в воздух взлетали огромные деревья. Наша артиллерия тоже стреляла, но снаряды не долетали и попадали по нашим собственным позициям. У нас было двое немцев артиллерийских наблюдателей. Мы со Стееном побежали искать их, однако оказалось, что один из них сбежал, а другой в панике залез в бункер, откуда мы его и вытащили. Стеен расправился с ним в два счета, застрелив его… Это было жестоко, но так оно было, и никто не отреагировал.
[Все это маловероятно. Существует донесение о том, что двое немецких наблюдателей были застрелены русскими у реки, протекавшей между Круглым и Банановым озерами. Согласно другой версии, рассказанной Андреем Лысенко, в 2000 году на Капролате были найдены останки костей около небольшого взорванного бункера. Этот факт был истолкован таким образом, что на этом месте Стеен застрелил двух немецких наблюдателей, а бункер потом взорвали русские. Эта история тоже вызывает сомнения.]
Мы узнали, что позиции Визель пали. Я помню только одного бойца, пришедшего оттуда. Это был Орешёльд из Ставангера. Он потом был ранен на Капролате и умер в России…
За этим камнем были найдены останки Акселя Стеена, что подтвердил ДНК-тест и солдатский медальон. Это место находится на расстоянии около 25 м от позиции Визель II у подножия высоты Капролат (см. рис. на с. 41). Слой дерна немного приподнят. Видны отдельные кости скелета. Когда нашли скелет Стеена, на кости пальца было золотое кольцо с надписью «Твоя Мари». Это золотое кольцо находится сейчас в частном доме в Петрозаводске
Итак, мины попали в бункер, в котором жил Стеен. Этот небольшой бревенчатый домик разлетелся на кусочки. Стеен лежал чуть поодаль. Он крикнул мне, что надо послать донесение немцам и попросить подкрепление. Нам ведь обещали прислать еще 25 человек!
Вдруг прямо рядом с нами, когда мы выбегали из ротного бункера, упала русская мина. Большой осколок сорвал рацию с моих плеч. Стеен застонал. Осколок попал ему в живот. Я помчался в санитарный бункер за санитаром Холстадом. Санитарный бункер был напротив ротного бункера. Холстад, однако, ничем помочь не смог, и Стеен застрелился. Он остался лежать около ротного бункера».
Эта последняя версия совершенно очевидно ошибочна, так как Аксель Стеен был найден внизу около позиции Визель II. Он был ранен, но сумел спуститься с вершины сопки на тропу, ведущую к высоте Хассельман. Возможно также, что его ранило около ротного бункера, а затем его отнесли вниз к тропе и спрятали за камнем.
Есть еще одна версия. Кто-то слышал, как во время сражения Йембле сказал Виндингстаду, что Стеен застрелился в ротном бункере. Когда осколки гранаты распороли ему живот, его отнесли в бункер и положили на койку. Через некоторое время раздался выстрел, а потом его рука безжизненно опустилась.
Вольфганг Виндингстад, который был взят в плен у Сапожного озера, видел одного русского с вальтером 7,65 калибра за поясом. Такой пистолет был только у Стеена. Очевидно, русский взял пистолет с трупа командира роты.
Ход сражения на вершине
Яснее всего первый этап наступления описал Вольфганг Виндингстад. Мы приведем здесь несколько отрывков из книги «Забытый солдат» (1983/2008), изданной под именем Сигурда Сенье, но в действительности написанной Виндингстадом, который тогда еще не мог издать ее под своим именем (несколько отрывков с. 9–23). В 2008 году, когда это стало возможным, вышло 2-е издание под его именем.
Виндингстад рассказывает: «Нервы крайне напряжены, и это довольно мягко сказано. Вот уже второй день мы сидим втроем с ручным пулеметом [Вилли Кнутсен, Сверре Торгерсен и Вольфганг Виндингстад) в одном из передовых окопов – в маленькой норе. Почти все время слышны “хлопки” русских минометов с лесной опушки в нескольких сотнях метров от нас. Мы сидим спиной к краю окопа, держа палец на спусковом крючке в ожидании “коричневых человечков”.
В первый день они попробовали подойти, но вскоре оставили эти попытки. Несколько “темных мешков” остались лежать на очищенной от леса полосе перед нашей колючей проволокой. Но скоро нам придется размяться. Минометы систематично перепахивают почти каждый квадратный метр земли на высотке, которую защищает наша рота…
Первый номер поднимает голову и выглядывает из-за бруствера окопа. Это наш первый пулеметчик. Второй номер – второй пулеметчик, а я – ротный снайпер, присланный для поддержки расчета на пулеметной позиции номер два.
– Они совсем близко! – кричит нам первый номер.
У нас от грохота заложило уши, и мы едва его слышим.
– Пулемет к бою!
Я вскидываю пулемет на бруствер, а первый номер обхватывает приклад, готов к стрельбе… (Первый номер это Вилли Кнутсен, второй – Сверре Торгерсен.)
Опушка леса напротив нас вдруг оживает. Кусты и подлесок начинают ползти на нас. Русские хорошо замаскировались. Прикрывшись ветками и вереском, кто-то уже почти заполз на наши позиции. Самые первые уже на расстоянии 20–30 метров от нас.
…Застучал ручной пулемет. Вдруг первый номер падает спиной в окоп. Очередь идет слишком высоко и срезает вершину березы, которая падает на первых атакующих русских.
– Черт возьми, я забыл про отдачу, – ухмыляясь, кричит мне первый номер.
Я сдерживаю улыбку. Почти смешно…
Позади нас из окопа раздается голос. Мы узнаем голос командира взвода Ингвара Кофоеда:
– Привет второму расчету, как у вас тут дела?
– Отлично, – отвечаем мы хором. – Здесь все в порядке.
– Снайпера ко мне! – приказывает он. – Вы тут и вдвоем справитесь.
– Иду, – кричу я с некоторым облегчением и без сожаления покидаю тесную пулеметную позицию. Я наспех прощаюсь с товарищами и ползу назад. У нашего окопа довольно большой уклон вверх в эту сторону, и он тесный и неглубокий. Я ползу очень осторожно, чтобы меня не заметил русский снайпер. Ползти неудобно, я перевожу дух, но медленно продвигаюсь. Становится немного просторнее.
– Отлично, что ты здесь, – говорит комвзвода. – Там в деревьях один или два снайпера. – Он указывает на рощицу на расстоянии примерно 150 метров от нас.
– Двоих наших они уже уложили. [Виндингстад полагает, что одним из убитых был Ханс Герхардсен.]
Дежурный [Ингвар Кофоед] внимательно изучает в бинокль каждое дерево на опушке. Ничто не шевелится. Он просит меня забраться на крышу позиции, откуда лучше видно. Я повинуюсь. Там наверху тепло и приятно лежать на солнышке. После ночи, проведенной в холодной норе, я с удовлетворением воспринимаю полученный приказ как поощрение. На крыше установлен небольшой бруствер. Я ложусь, раскинувшись за бруствером, подставив тело под солнечные лучи. Затем беру у дежурного бинокль и смотрю в него.
Вот он! Я моргаю и снова смотрю в бинокль. Так и есть. Первое, что я вижу, это – русский, который тоже смотрит на меня в бинокль. Вот удача! Русский наверняка увидел человека, который загорает, и это не вызывет у него беспокойства. Их там несколько человек, вот он поворачивает голову и с кем-то разговаривает.
Я докладываю дежурному. Вариант только один. Русскому слишком хорошо видна наша позиция. Его надо убрать. Я медленно поднимаю снайперскую винтовку. Расстояние – 120–130 метров. Из такого точного оружия невозможно промахнуться. Мой выстрел вызывает настоящий переполох. С руганью выбегают солдаты и занимают позиции. Большинство из них в надетых в спешке касках. Меня посылают к командиру роты для доклада…
Затем я неспешно возвращаюсь к бункеру и наслаждаюсь обедом. Давно уже гороховый суп не казался таким вкусным. И кто знает, когда это будет в следующий раз.
Когда я съел половину тарелки супа, начинает строчить ручной пулемет. Одна очередь, вторая. Я выскакиваю из бункера. Что-то происходит на высоте два. Появляется Гёдике и передает приказ спешно бежать на пост. Гороховый суп остается стоять на столе. Я набиваю карманы карамельками и хватаю несколько шерстяных одеял. Я ведь помню, как холодно было прошлой ночью. И вылетаю в дверь…».
Добежав до позиции командира взвода [передовой позиции], Вольфганг начинает искать в прицеле русских снайперов на опушке леса. Он помнит все случившееся, как будто это было вчера:
«На позиции комвзвода я снова берусь за бинокль. Надо внимательно осмотреть каждое дерево. Посередине ствола огромной березы я замечаю что-то странное. Какое-то черное пятно. Но оно не движется. Ко мне подходит связной роты Ян Кнут Йоргенсен [пропал без вести на Капролате 25 июня, получил ранение в грудь во время попытки прорыва]. Я хорошо знаю этого парня. Мы с ним земляки. Я спрашиваю его о новостях на нашем фронте. – Ты ведь слышал вчерашнюю стрельбу, – говорит он. – Русские обошли вокруг Сапожного озера [вероятно, Бананового озера] и напали на наших постовых сзади. Они появились внезапно. Одного убили [неужели Янсена убили?], а пулеметчику прострелили легкое [Хансен из Тромсё?]. И все равно он стрелял как одержимый, пока ствол не накалился. Под прикрытием его огня остальные ребята смогли отойти обратно на высоту. Ему тоже удалось уйти. Сейчас он лежит в санитарном бункере вместе с еще шестью или семью ранеными.
– Так вот оно что! Значит, мы как будто окружены?
– Да, но связь с тылом сохранилась. Когда я был последний раз в ротном бункере, командиру доложили, что к нам идет подкрепление. И пусть тогда русские попробуют…
Когда он ушел, стало как-то одиноко. Я снова взглянул на березу. Черное пятно исчезло. Странно. Я стараюсь держать бинокль неподвижно и смотрю на ствол. Проходит минута, затем еще пять минут. Вдруг пятно возвращается. Я киваю командиру взвода.
– Вроде бы я его засек.
Комвзвода подползает ко мне и берет бинокль.
– Похоже на сапог, – говорит он. – Как ты думаешь, ты попадешь в него отсюда?
– Попробую.
Расстояние чуть больше ста метров, и моя цель – нижняя часть сапога. Этот парень на березе сидит неудобно, и, наверное, ему приходится время от времени менять позу. Тогда он обнаружит себя. Я проверяю упор винтовки – все под контролем. Комвзвода внимательно следит за моими движениями. Сапог сейчас посредине крестика в оптическом прицеле. Я нажимаю на спусковой крючок. В листве что-то зашевелилось, соскользнуло вниз вдоль ствола и шлепнулось на землю.
– Отлично! – комвзвода хлопает меня по плечу. – Этот парень нас в ближайшем будущем не потревожит.
Хорошо, когда тебя хотя бы слегка хвалят, ведь обычно только ругают. Теперь надо срочно менять позицию для стрельбы. Русские наверняка отметили, откуда раздался выстрел. Я перемещаюсь как можно дальше и нахожу новое место с хорошим обзором для бинокля.
Вдруг позади нас раздается сильный грохот. Затем в воздухе над нами проносятся несколько снарядов и с грохотом падают в лесу впереди нас. Это артиллерийская поддержка, о которой мы просили [с южной стороны озера Капанец].
– Ну, теперь “товарищ Иван” получил по зубам, – говорит комвзвода с усмешкой. Отлично. Его улыбка становится шире и шире, по мере того как снаряды сыпятся на русских. Он еще раз усмехается, когда на опушку падает вторая порция гранат. Мне хочется вскочить и закричать от радости, но я сдерживаюсь…
Боже мой, да они бьют слишком близко! Комвзвода подбегает к корректировщику. Взрывов больше нет. Он кричит мне:
– Должно быть, они попали левее пулеметной позиции два. Ты что-нибудь видишь?
Чтобы увидеть позиции два и три, нужно высунуться из окопа за бруствер. Я решаю рискнуть. Вижу испуганные лица первого и второго номеров расчета. Значит, у них все в порядке. Но позиция три выглядит гораздо хуже. Один из парней лежит на краю окопа. Похоже, что ему оторвало голову.
– Попадание в третью позицию, – кричу я.
Жуть какая. Мы сидим молча, и каждый думает о своем. Наш боец убит залпом своей артиллерии…
С опушки леса снова начинают “шмалять”. Снаряды ложатся прямо вокруг нас. Сейчас русские сосредоточились на обстреле высоты два [передовая позиция]. Заработали минометы. Вдруг мы замечаем что-то новое. Более громкие звуки вплетаются в артиллерийский хор. Это тяжелые орудия. Снаряд разрывается в нескольких метрах от меня. Бревна, которые лежали по краям окопа, взлетают в воздух и падают на нас.
Комвзвода кричит: “Это настоящая артиллерия! Наши позиции на это не рассчитаны. Отступаем в бункеры на Капролате. Они лучше защищены”. Безусловно он принял мудрое решение. Здесь в этих окопах нет шансов остаться в живых.
– Первый и второй расчеты, назад! – кричит комвзвода между взрывами.
Артиллерийские снаряды производят жуткие разрушения. Раздается глухой грохот, сверкают красные и желтые вспышки с черным дымом и ломаются деревья, летят щепки. Как ни странно, я не обезумел от страха, а постарался вместе со всеми как можно быстрее убраться оттуда.
Первый и второй номера пулеметного расчета выскакивают прямо на нас. Двое бойцов бегут с позиции одни. Третьего не видно [это был Густав Бём, тело которого потом нашли на пулеметной позиции и опознали]. Сквозь дым видно, как в воздух взлетают бревна сруба. Видимо, было прямое попадание в бункер.
Мы пробираемся ползком по окопу назад. Во многих местах поперек окопа лежат бревна. Несколько бревен лежат и в самом окопе, загораживая дорогу. Не надо было укреплять окопы и позиции бревнами. Но сейчас главное – как можно быстрее продвинуться вперед. Наконец мы на зигзагообразной тропе, которая ведет к основной позиции на высоте Капролат.
– Бегите по одному! – кричит комвзвода.
Бежит первый боец. Я вижу, как вокруг него взлетают фонтанчики земли. Вот он уже нырнул сквозь светомаскировку и в безопасности. Выбегает следующий. Он падает посредине тропы и не встает. Это, кажется, один из новеньких. Он из полка Норвегии, был в отпуске в Осло и женился. Попросился на спокойный участок фронта и попал к нам.
– Не повезло! – говорит Вольфганг.
Теперь моя очередь. Я несусь как бешеный, перепрыгиваю через убитого, и вот я спасен. В ближайшем бункере поняли нашу ситуацию и прикрывают нас пулеметным огнем. Остальные также перебегают в безопасное место.
Я бегу к нашему бункеру вместе с моими старыми товарищами с пулеметной позиции два. Они бросаются в окоп рядом с бункером. Оттуда они могут прикрывать пулеметным огнем всю высоту два. К ним присоединяется прапорщик Коре Бёрстинг. Я нахожу себе отличную позицию для стрельбы у одного из углов бункера. Комвзвода бродит вокруг нас, как будто гуляет у себя в родном городе. Он машет автоматом как прогулочной тростью и распределяет всех по местам. Его задача теперь – поддерживать наш боевой дух. Он улыбается и кричит:
– Эту позицию русским ни за что не взять!
Но вот артиллерийский огонь ударяет по нам. Там, где я нахожусь – на углу бункера, я вне укрытия. Наверное, лучше зайти в бункер, открыть одну из амбразур и стрелять оттуда. У двери стоит боец. Он смотрит на меня стеклянными глазами и бормочет: “Я ранен, я ранен”.
– Если ты ранен, то не стой здесь, – говорю я и указываю в сторону санитарного бункера. – Иди туда, и тебя перевяжут.
Однако он в шоковом состоянии – движется как робот, а винтовка волочится по земле. Вдруг прилетает несколько снарядов. Треск деревьев и клочья земли, взлетающие до небес. Но он ничего не замечает, продолжая идти.
Совсем парень спятил, думаю я и стремглав бросаюсь в дверь бункера. Вокруг меня страшный грохот и все трясется, за воротник сыпется куча песка. В бункере уже кто-то есть. Это наш повар [Ханс Кристиан Руммеруд из Дрёбака, он впоследствии погиб]. На нем еще белая куртка, которая уже давно не белая. Мы обмениваемся парой слов. Я вспоминаю про свой котелок с гороховым супом. Да вот же он стоит на столе, там, где я его поставил два дня назад. Немного поесть сейчас очень кстати. Суп холодный и застывший, но все равно вкусный. Я проглатываю пару ложек, и вдруг у меня мелькает нехорошая мысль. Ранение в живот. Этого ужасно боятся все солдаты. Если это случится с тобой после того как ты поел, то ты умрешь в страшных мучениях. На пустой желудок у тебя остается шанс. Чувство голода вдруг пропадает. Артобстрел прекращается. Я никак не могу открыть амбразуру в бункере и выскакиваю наружу. Повар бежит за мной.
Вся высота два [передовая позиция] кишит русскими. Пустил в дело мой пулемет. Солдаты в коричневой форме падают с диким криком и воем. Я вскидываю винтовку к плечу. Целюсь в живот русскому, который, пригнувшись, бежит на меня. Он вскидывается и падает плашмя на землю. Высота перед нами теперь опять пустая. Стрельба прекратилась. Стоны и крики раненых доносятся до нас. Эти звуки невозможно забыть. Даже сегодня. Крики этих бедняг. Стоны из самого нутра людей в страшнейших мучениях. Но здесь нет места для сострадания. Через секунду возможно, что ты будешь лежать там и кричать».