Степан Витальевич Кирнос
Под ласковым солнцем: Империя камня и веры
Но внезапно на поясе вновь зашипела рация.
– Господин Командир, докладывает майор Филипп. Обстановка критическая. Замок Святого Ангела практически разрушен огнём танка. У нас потери личного состава пятьдесят пять процентов.
– Держитесь, я отправляю вам подкрепление, – быстро сказал он в рацию и вновь обратился по ней, только по другому каналу. – Противотанковое звено «Инферно», вызывает брат–лейтенант Тит. У Замка Святого Ангела был замечен танк. Отправляйтесь туда и уничтожьте его.
– Так точно, – послышалось из рации.
Убрав устройство, он снова осмотрелся по сторонам. Только одиночные выстрелы временами разрезали пространство и убедившись в том, что всё в порядке, Тит решил самолично отправиться к замку и увидеть обстановку.
До замка он дошёл относительно очень быстро и, подойдя к месту боя, он весьма удивился.
Руины некогда хорошо укреплённой крепости дымились как дом во время пожара. Со всех сторон его окружили отступники и пытаются сжать кольцо ещё сильнее. А уже руины обстреливают два очень старых, можно сказать эпохальных танка. Если Титу не изменяла память, то это была два Т–60.
Этих два проржавевших, но всё ещё на ходу два танка из давно минувших времён были предоставлены мятежниками на поле боя. Такой скудности в вооружении посмеялись бы самые нищие страны времён Италийского Раздора, и этой же бедности в оружии усмехнулся бы командир обороны, если бы у него у самого был бы хоть один танк.
Как раз подоспело подкрепление. Бойцы навели свои гранатомёты и спустили крючок. К танкам устремились шлейфы дыма и буквально через мгновение они разлетелись на куски металлома и после оглушительного взрыва стали спокойно гореть, потрескивая на снегу с дождём.
Воспользовавшись замешательством отступников, вызванным таким неожиданным уничтожением техники, Тит перешёл в наступление, и его примеру последовало подкрепление. Четыре бойца яростно атаковали кольцо и бывшие в замешательстве мятежники стали замертво падать наземь, окрашивая красным чёрный от сажи дым. Враги впали в окончательный ступор от того, что не ожидали подкрепления и этим воспользовались выжившие лоялисты. Они контратаковали из самой дымящейся постройки и отбросили отступников, заставив их трусливо бежать.
Внезапно буквально из тени на Тита выбежали два мятежника. С первым он расправился, расстреляв его из автомата, второй успел подобраться настолько близко, что отбил, свей битой оружие у Тита. Тогда командир вынул длинный нож. Он с лёгкостью парировал удар мятежника и тут же резко полосонул его по шее. Алая кровь волной хлынула на землю, а враг, держась за шею, медленно упал на землю под собственные кряхтения.
Кипевшая пару мгновений здесь битва моментально окончилась. Отступники решили ретироваться, зализать раны и вновь пойти в атаку.
– Господин Командир, – послышалось в дали.
– Да. – Немедленно ответил он.
– Это майор Филипп.
– Докладывайте.
– Враг прорвал здесь нашу оборону. Все наши огневые позиции были подавлены танковым обстрелом. Здесь уже обронить нечего. – Указывая на дымящийся замок сказал майор.
– Тогда отступайте ко второй линии обороны и присоединяйтесь к основному эшелону укреплений.
– Есть.
Вдруг на поясе вновь зашипела рация.
– Да, – активировав её, и поднеся к лицу, он обратился.
– В районе штаба прорыв! Враг прорвал нашу оборону! – отчаянно лился крик.
– Мы возвращаемся, держитесь!
Когда Тит вернулся к главным позициям, он был в шоке. Баррикада со стены моста Виктора Эммануила была просто разнесена на куски. На земле валялись груды того, что ранее было укреплений, перемешавшись с массами разрубленных тел. По самому мосту пытались пройти отступники, но умелый огонь защитников с рядом расположенного моста и соседних укреплений скашивал наплывающие орды отступников, оставляя их лежать на мокром снегу.
За баррикадами бесновалось существо, которое не брала не одна пуля. Любой выстрел с лязгом и искрой отскакивал от его блестящей брони. Он похож на рыцаря апокалипсиса. В его руках лихорадочно вертелась алебарда, поражая всё новых несчастных, что попали под его руку. Возле него уже лежало около десятка убитых, рассечённых ужасающим оружием.
– Господи, помилуй… Что это? – вопросил один из солдат.
– Это «Страж Шпиля». Один из десяти лично преданных Лорд–Магистрариусу воинов, облачённых в самую лучшую броню и прошедших самую великолепную подготовку. Они непревзойдённые мастера боя, – с пугающим спокойствием пояснил Тит.
– Тогда как нам с ними справиться?
Командир не удостоил этот вопрос ответа, он просто вновь обратился к своей рации:
– Егерь, для тебя есть цель. Передислоцируйся к штабу, – затем он вновь заговорил с бойцами. – Честно говоря, я ожидал их появление в другом месте.
«Рыцарь апокалипсиса» обратил внимание на Тита Флоренция. Он сразу понял, что это тот самый командир лоялистов и «Страж шпиля» медленным шагом, подобно тому, как хищник подходит к жертве, начал свой ход к Титу. Но командир сохранял нечеловеческое спокойствие, он просто стоит и смотрит на грозно шагающего противника.
Внезапно на его пути оказался комиссар с саблей в руках. «Страж шпиля» несложно провёл широкую горизонтальную дугу алебардой перед собой, что прошла с весьма специфическим гудящим звуком. Несчастного человека просто рассекло пополам, разделив на лихорадочно подёргивающиеся останки, а саблю разбило на две части.
– К алебарде проведён заряд, – сухо констатировал Тит никому.
Когда гротескный воин подобрался практически вплотную к командиру, который стоял уже один, то прозвучал глухой выстрел.
Броня отступника мгновенно была разорвана, а из груди рекой хлынула кровь. Грозный мятежник не выронил своего оружия, он продолжил ход, несмотря на ранение. Второй выстрел пробил ему уже область сердца. Из двух прошитых дыр текла кровь.
И вот алебарда уже со звоном падает на липкий от сажи, крови и дождя снег, а сам «страж» с металлическим лязгом падает на колени. Он осматривал свои раны, будто недоумевая, что его убило и через несколько секунд мятежник замертво падает на грудь.
Командир мрачно усмехнулся и воздал хвалу Богу, что во время всеобщего сбора из старого музе была принесена противотанковая винтовка, что была не просто раритетом, она была реликвией давно минувшей эпохи. Тит вспомнил, что такой винтовкой пробивали броню танков, и чем она могла быть хуже в борьбе против жутких воинов нового мира?
Вдруг он поймал себя на мысли, что в круговерти битвы забыл предупредить Дворцовую Гвардию. Он молниеносными жестом взял рацию и заговорил:
– Легарий Дворцовой Гвардии, отведите свой правый фланг, и поставьте его так, чтобы он упирался к стене «Цидалис Канцлер».
– Так точно. А чем вызвано данное решение?
– Ваш фланг теперь открыт для удара с востока. Позиции у Замка Святого Ангела были прорваны.
Убрав рацию Тит увидел, как отступники, ошеломлённые падением столь великого воина, просто бежали, пытаясь скрыться вновь во мраке. Командир оценив обстановку позволил укорить себя, что раньше не сообщил легарию про фланг. Ведь это могло полностью разрушить оборону, но на сожаление нет времени. Обстановка с каждой минутой ухудшалась. Бойцов Дворцовой Гвардии медленно оттесняли на восток. Баррикады в некоторых местах были разорваны. Прорыв со стороны Замка Ангела привёл к большим потерям.
Рация снова зашипела. И оттуда полились слова, переполненные глубоким отчаянием:
– Господин командир, докладывает эклесс–капитан Марий, нас прижали плотным танковым огнём! Здесь четыре старых и два наших, Рейха танка! Баррикады и укрепления разнесены в прах! Нам не удержать эти позиции!
– Отступайте к штабу, живо! – неожиданно, развеяв своё спокойствие, крикнул Тит и тут же обратился к своим бойцам. – Противотанковые звенья «Инферно» и «Молот», отправляйтесь по дороге в сторону «Уст милости» и остановите танковую колонну.
– Есть.
Сейчас командир обороны сделал всё, что мог. Он отправил единственные противотанковые отряды, сформированные из вчерашних полицейских и комиссаров на остановку колонны, состоявшей из раритетных и новых танков. Ситуация была катастрофической.
Атака вновь была начата по всем направлениям. Отряды отступников заново нахлынули на баррикады.
Внезапно послышался хруст заграждений, и ещё одна точка обороны была прорвана на глазах у Тита. Большой танк, выкрашенный в белые цвета, с похожей на трапецию башней с широкой и приплюснутой пушкой, прорвался к штабу лоялистов. Из его дула тут же вырвалось три плазменных заряда, буквально испепеливших около десятка человек. Это боевая машина Рейха, которую Главный Лорд достал в своих коморках. Тит понимал, что слепой героизм в виде броска гранаты в дуло это минимум непростительная глупость, показанная в устаревших фильмах, но командир обороны прихватил с собой пару специальных противотанковых гранатомёта, способных разворотить эту машину. Внезапно после громкого хлопка еле видимая из–под специального щитка гусеница разлетелась осколками, и танк встал буквально на месте. Тит слегка улыбнулся и мысленно восхвалил Господа, что этот егерь с ними. Раньше это был учитель в тире, приписанный к какой–то спортивной организации при Министерстве Физического Подросткового Развития. Командир обороны отдал приказ, чтобы специальное вооружение вытаскивали и подожгли этот танк, который всё ещё плевался пучками плазмы и выжигал баррикады с бойцами.
Сквозь укрепления прорвался ещё один «Страж шпиля», заставивший забыть про танк. Он своим мощным ударом рассёк лоялиста пополам и ударом кулака размозжил другому человеку голову. Колющим ударом своего оружия он насквозь пронзил ещё одного бойца Канцлера и отбросил его дёргающийся от потока электричества труп.
Тит выпустил в него всю обойму, но каждая пуля с лязгом отскакивала прочь. Командиру обороны пришлось отбросить свой автомат и достать длинный нож. Он кувырком ушёл от мощного удара, затем ему пришлось выполнить отскок, чтобы не попасть под дуговое движение. У Тита нет шансов в этой схватке, его нож едва ли царапину оставил бы броне отступника, и уже через некоторое время физическая усталость давала знать, но вот мятежник допустил ошибку и открылся для удара. Флоренций кувырком оказался у ножного сочленения брони. Он один мощный удар направил в колено. Нож погрузился в сочленение и его кончик вылез с другой стороны. Боец с диким рёвом упал на колено и мгновенно одной рукой занёс алебарду для атаки. Тит понял, что от этого удара ему вряд ли удастся уйти и рукоять грозного орудия ударила ему в бок. Его отбросило на метр, в рёбрах раздалась ужасающая боль.
Командир увидел, как с трудом и кряхтением мятежник поднялся и вытащил клинок из колена. Он, ковыляя и прихрамывая, подошёл к Титу и вознёс свою алебарду, которая потрескивала от энергии. Это конец.
Но тут вновь раздался глухой залп и голова «Стража шпиля» брызнула кусками металла и крови. Пуля пролетела навылет. Мятежник замертво упал на землю, распластавшись на ней пропитанной от крови и дождя снега, а трескающая от энергии алебарда упала наземь. Тит сумел тяжело, сквозь скрежет и покалывания кусков своей брони подняться. В боку вспыхнула страшная боль.
Командир посмотрел вокруг. Улицы были повсюду усеяны кучами трупов, принадлежащих, как и верным, так и мятежникам. Пространство разрывали визжащие пули, а воздух разрывал рокот танковых залпов. Новый танк Рейха, пошедший против Канцлера, полыхал как спичка. Снег стал чёрным от сажи и густой крови, воздух теперь густой от запаха пороха, крови, гари и плазмы. Прорвавшиеся сквозь баррикады мятежники постепенно брали верх над сторонниками Канцлера, но лоялисты, преисполненные отвагой и верностью были готовы умереть за свою родину и правителя.
Командир смотрел на них с гордостью, понимаю, что до рассвета они уже не доживут, если не случится чудо или не будет дан приказ об отступлении.
Неожиданно, как на зло сквозь ещё одну баррикаду прорвал ещё один «Страж Шпиля». Только он отличался от других, его броня показалась золотой, а на шлеме лихорадочно развивался синий плюмаж. Он явился подобно вихрю битвы, что разорвал оборону в клочья.
– Буду держать того золотого на прицеле, как приоритетную цель, – прозвучал сквозь ярость боя голос егеря.
– Нет. Его броню из этой винтовки не пробить. Переключайся на пехоту и технику. – Ответил ему Тит и тут же обратился к рации:
– Господин командир, вас вызывает младший легарий Дворцовой Гвардии.
– Докладывайте.
– Легарий погиб. Наши силы за последние минуты боя были оттеснены к стенам «Цидалис Канцлер». В бой с нами вступили «Стражи Шпиля» и большая часть корпуса. Обстановка критическая.
– Отступайте к штабу. Оборона прорвана, – сухо приказал Тит.
Внезапно рядом послышались тяжёлые вздохи и приближающийся топот ботинок.
– Танковая колонна остановлена, – сказали два сгорбленных от усталости, потрёпанных по виду, человека, держащих наперевес гранатомёта человека только что подбежавших.
Тит на них посмотрел с восхищением. Они сумели выиграть время для Дворцовой Гвардии и открыть им путь к отступлению. Он снова поднёс рацию к губам и стал твердить:
– Младший легарий, начинайте отступление по левому флангу.
– Так точно.
Флоренций похвалил оставшихся в живых бойцов с гранатомётами и присоединился к обороне.
Ситуация была абсолютно проигрышной. Всюду полыхали взрывы и залпы выстрелов, заглушающие любые крики и агонии. Баррикады и укрепления были прорваны везде где только можно было. Тит, по сути, все силы стянул к штабу, чтобы дать последний бой отступникам. Он был готов героически умереть. Но Флоренций снова уже отчаянно воззвал к рации. Теперь он хотел услышать, того, к кому он обращался уже двадцать раз. Но ответа еще, ни разу не услышал.
– Господин Канцлер, ответьте… господин Канцлер!
– Я тебя слушаю, – внезапно послышался подавленный голос, звучащий из рации.
Тит восхвалил Бога, за то, что Канцлер воспользовался рацией, которую он ему передал и наконец–то ответил.
– Ваши приказы, господин?
– Отступайте. Хватит вам кровь проливать. Вы достаточно Рейху послужили, – Сокрушённо ответил повелитель и тут же отключил передачу.
Предводитель обороны не опешил от такого ответа, а моментально среагировал. Тит передал всем выжившим командирам переходить к плану «Скрытие». Все стали отходить к старому люку, что находился у штаба. Но пока глава «Стражей Шпиля» бесновался мало, кто сможет отступить. Тит сорвал единственную электромагнитную гранату и кинул её в сторону отступника. После её взрыва практически вся электроника в доспехе разом отключилась, и глава «Стражей Шпиля» под их висом просто упал на мокрую брусчатку и стал яростно орать. Мятежники его тут же заслонили, приготовившись защищать до смерти. Но тут у штаба зашипели дымовые шашки и зазвучали шальные взрывы скрытно расставленных светозвуковых гранат.
Едкий и жгучий для глаз и лёгких дым стал ласково окутывать ряды мятежников, заставляя их прятать носы с глазами и просто бежать от него. Но эта дымка проникала всюду, принуждая мятежников громко кашлять и тереть слезоточащие глаза. Многие от этого всего даже оружие выронили, не в силах продолжать сражение. Стойкие к этому газу оказались только «Стражи Шпиля», неустанно приближавшиеся к своему командиру.
Все отступники, остановленные массами дыма и волной света, в неразберихе замедлили своё наступление. А когда весь дым развеялся, и наступило прозрение, то всё было кончено. Те, кто остался в живых, просто скрылись из виду, будто рассеялись во мгле.
Они спустились в канализации Рима, ставшие подобно лабиринту. Тит смотрел на сорок два выживших человека. Повсюду стоял смрад и тяжёлое дыхание тех, кто выжил в этом аду. С лица Флоренция скапывала кровь от шрама, поставленного при отступлении. Он смотрел на тех, кого судьба пощадила. Тит смотрел на сорок два из нескольких сотен, что приняли свой бой. Пуская это сражение, не станет последним, но Рим был сдан. За целый час яростной схватки слабая искра надежды была погашена. Но пусть битва за Рим была потеряна, но война за будущее Рейха только начинается. Тит Флоренций, прославленный брат–лейтенант повёл вглубь подземелий вечного города оставшихся людей во мрак новой жизни. Теперь они сами стали мятежниками и повстанцами. Их война только начинается.
Тем временем наверху. Спустя десять минут.
Человек в длинном лиловом пальто стоял на почерневшем снегу, он вдыхает воздух, пропитанный запахом пороха и крови, и гордо взирал на улицы усеянные трупами. Стояла непроницаемая тишина, прерываемая лишь стонами раненых.
– Теперь пора начать переговоры с Канцлером. Либо он уйдёт, либо мы его сами свергнем, – Сказал один предводителей мятежа и ехидно добавил. – Скорее всего, его больше никто не увидит.
– Нет. Приберите здесь всё. Приведите в состояние порядка, – приказал гегемон революции.
– Зачем? – Тут же возмущённо спросил человек.
– Вы думаете, вы единственные, кто сегодня пройдёт по Риму? Ох, нет, мой друг, есть ещё силы, что до сих пор в пути. Это люди бескровных принципов. Они должны увидеть, что наш переворот обошёлся без боя. Пусть пройдутся с плакатами и лозунгами, пусть покричат.
– Зачем вам этот революционный карнавал? – уже недовольно вопрошал мятежник.
– Я хочу, чтобы всё было идеально, – с блеском во взгляде и с коварной улыбкой на губах ответил Лорд–Магистрариус.
Глава сорок первая. Встреча долгожданная
Габриель тяжело открыл глаза. Конечности были ватные и немного отнявшимися, голова сильно кружилась и в глазах буквально всё плыло. Ноги и руки были настолько ослабшими, что он ими практически не мог пошевелить и конечности стали похожи скорее на еле шевелящиеся отростки.
Но как на удивление силы довольно быстро к нему приходили. И уже через пару минут он смог подняться и сесть на кровать. Под отёкшим телом чувствовалась жёсткая постель и шерстяное колючее одеяло, которое практически не покалывало кожу.
Внезапно по коже пробежала липкая прохлада, а в нос ударили не самые, но терпимые, запахи подвальной сырости.
Парень осмотрелся по сторонам. Он сидел на простейшей постели в каком–то странном помещении. Стены были сделаны из сырого грубого и бесцветного кирпича, от которого жутко веяло прохладой. Светило слабое и можно сказать убогое освещение, которое просто било по взгляду, отчего глаза рябило, и они начинали побаливать. Воздух был пропитан поздним осенним холодом, который немного разбавлялся теплом слабого и ветхого отопления.
Интерьер был без сомнения тюремный. Одна кровать, старый, практический развалившийся стол, рядом с ним стоял полусгнивший стул. И помимо этой мебели глаз могла порадовать только старая, проржавевшая железная раковина, явно времен, когда был только создан великий Рейх. А выход из этого мрачного помещения преграждала огромная чугунная дверь, которую можно было выбить только прямым выстрелом из гаубицы.
Габриель подумал, что даже воздух навряд ли пойдёт из этого крана, не то, что капля ржавой воды.
И через пару мгновений, осмотревшись и набравшись немного сил, юноша сумел подняться на две ноги.
Конечности были ватные, а голова внезапно закружилась, но парень взял себя в кулак и нетвёрдыми, слабыми и неуверенными шагами все, же поковылял к раковине, надеясь, что оттуда хоть какая–то вода пойдёт.
К счастью, из крана полилась чистая, как горный хрусталь, жидкость, которой он умыл своё одновременно пылающее и отёкшее лицо.
На ногах стало более твёрже стоять, а в голове мысли стали намного более разборчивыми и ясными. Когда состояние стало немного легче, юноша снова сел на кровать.
Пока всё было спокойно, Габриель решил вспомнить, как он здесь очутился. Он помнит, как они с друзьями вышли из здания Партии, и пошли прогуляться по ветреному городу. Он был прекрасен. Всюду светили фонарные столбы, чей свет был в этот день каким–то мистическим. Порывистый ветер сильно бил в лицо, освежая голову и делая сознание абсолютно чистым. Всюду в волшебной круговерти сплелись белые снежинки и серые капли дождя.
Идя по большому городу, с великой историей Габриель в последнее время ощущал себя несколько спокойно. В его душе в последнее время поселилась долгожданная безмятежность, которая казалась особенно странной, после стольких лет безжалостной влюблённости. Он шёл по городу и не замечал ни флагов Рейха, которые казались тускнеющими, ни статуй Канцлера, что становились более мрачными и ни Элен с Верном, что шли рядом и буквально полыхали чувствами. Они шли по городу и целовались и обнимались, в общем, миловались, как могли, но как, ни странно Габриель на них никого внимания не обращал. Он спокойно шагал по улочкам Милана и радовался той погоде, что сейчас стояла в городе. Юноша не знал, что так на него подействовало. Может, это было осознание безнадёжности его притязаний к Элен, возможно, это мог быть пропахший просроченное канцелярией воздух, что нанёс мощнейший удар по химии в теле. Он не знал. Габриель даже не задумывался, что может послужить освобождению от рабства любви, но он знал, что сейчас его это просто не волновало.
Вдруг Алехандро вскрикнул, чтобы они шли обратно. Он посмотрел на часы и сказал, что вот уже через десять минут к зданию подъедут автомобили гегемона революции, он буквально завопил, чтобы все возвращались обратно.
Тут Давиан предложил срезать через переулки и все последовали его совету, и даже Алехандро счёл его слова умными.
Друзья пошли через маленькие тёмные улочки, куда не проникал свет Канцлера и министерства Технического Обеспечения Городов, что должно было здесь поставить фонари.
Вдруг послышался странный свист. Он оглянулся. В глазах остальных парень увидел лишь растерянность и недоумение от происходящего. Вдруг наземь упала Элен. Из–под её волос у шеи торчало странное перо. За ней на холодный асфальт рухнул Пауль. Потом сам Габриель почувствовал лёгкий укол в области собственной шеи и внезапно его веки стали тяжелеть и опускаться. Ноги стали ватными и неуправляемыми. Мысли перемешались в клубок. Габриель ещё пару мгновений хватался за воздух, но потом сам рухнул на асфальт, покрытый липким снегом. Он мгновенно потерял сознание и провалился во тьму.
И сейчас он сидел на этой кровати и думал, что могло произойти. Его мучили самые разные мысли, касательно произошедшего. Первой в голову пришла мысль, что всё же неусыпное око Рейха смогло заметить их подпольную деятельность и государство решило оборвать их работу по освобождению любимого города. И если это так, то жить им оставалось немного, ибо Рейх всегда был скор на мнимое правосудие. Но вдруг в голову пришёл вопрос: а почему он один? Где все его знакомые друзья, что шли и падали на землю рядом с ним? Или это такая система исполнения наказания, что их разъединили. «А может, нас будут допрашивать поодиночке?» – Подумал про себя Габриель.
Его ум терзало ещё несколько мучительных мыслей, но внезапно замок на двери стал металлически кряхтеть, ознаменовывая, что там вертится ключ. И буквально через мгновение в помещение зашёл человек, на которого Габриель тут же обратил свой испуганный взгляд.
Он был одет в элегантные чёрные штаны, заправленные под невысокие сапоги. Тело покрывала кожаная куртка, цвета смоли. Его глаза были голубоватыми, отдавая нотками нефрита. Сам человек был не слишком высоковат, но выше среднего. Волосы были чёрные и коротко подстрижены.
– Кто вы? – с заметным испугом вопросил Габриель.
Вдруг за вошедшим послышался ещё один голос:
– Ты как, справишься?
Юноша метнул туда взгляд и увидел там человека в длинном бежевом пальто.
– Всё в порядке. Можешь идти, – спокойно ответил мужчина, стоявший перед Габриелем, и тут же добавил. – Не забудь, через пятнадцать минут общий сбор в кабинете.
Мужчина в бежевом ушёл и Габриель остался один на один с стоявшим перед ним человеком. Он долго смотрел на юношу, тщательно всматриваясь в него, а тот лишь дрожал, Габриель боялся всего этого. Его одолевал непреодолимый ужас, от всего этого. Он не знал, что произойдёт через мгновение, и это просто сковывало его тело и мысли. Юноша буквально замер от страха не в силах пошевелиться. Но всё же, сквозь ужас коротко спросил с дрожью в голосе:
– Кто вы? Что сейчас будет?
Мужчина, похоже, почуял явный страх в голосе. Он сделал более простое лицо и мягко ответил:
– Я? Называй меня Эстебан, – и потом, слегка улыбнувшись, добавил. – Можешь не о чём не беспокоиться, ты в безопасности.
– Откуда мне знать, что ты не слуга Рейха? – внезапно и опрометчиво бросил испуганный юноша, проявив все свои страхи с опасениями.
Мужчина с печалью в глазах ответил:
– Рейха больше нет.
Страх Габриеля не сменился на удивление. Он всего лишь подумал, что это может быть такой ход, что бы заставить его что–нибудь рассказать или проговориться. Эстебан заметил это недоверие и решил объясниться.
– Ох, Габриель, у тебя глаза как у отца.
Эта фраза вызвала небывалую бурю самых различных эмоций, которые только могли быть в человеке. Юноша просто был ошеломлён. Его недавний дикий страх сменился на неподдельное удивление и парень не ожидал это услышать от, как ему казалось, тюремщика. И сейчас Габриель почему–то верил Эстебану. Он уже не стал думать, что это была уловка, ведь знал, что прошениями Империал Экклесиас и Культа Государства Министерством Надзора за Моралью было запрещено использовать полицией, Трибуналом и всеми возможными спецслужбами в давлении не этические способы воздействия касающиеся «Жизни человека» и семьи в том числе. Габриель понимал, что хоть эти способы нельзя было использовать, можно узнать информацию другими, более болезненными способами. Но он сумел выйти из ступора и вопросил:
– Что? Откуда вы знаете?
И Эстебан рассказал ему. Командор поведал ему, как бежал с севера в Рим и попал в кромешный ад на земле, рассказал как, лишившись всех, нашёл его будущих родителей. Как они его спасли, не дав умереть на улицах некогда славного города. Поведал, как Марк и Сцилла переехали в Милан, на свою историческую родину и про тот день, когда он узнал об их задержании. Эстебан рассказал, как родители Габриеля, рыдая, просили будущего Командора присмотреть за ребёнком, и мужчина сознался, что следил за юношей всю его жизнь, не забыв упомянуть и Цируса. А потом Эстебан рассказал про бой на мунуфакториатии и про дальнейшее воздаяние.
Габриель всё это слушал и не мог этому поверить. Он долгие годы мирился с тем, что его родители, по сути, умерли, сгинули где–нибудь под железной пятой Рейха. Но это было не так. Габриель все эти годы не понимал, что их незримое присутствие было намного ближе, чем он мог себе вообразить. Юноша и подумать не мог, что их заботливая рука опекает его и прикрывает несмотря не на что, но услышав про их смерть, он впал в отчаяние ещё раз. Но оно было не таким. Более слабым, менее осязаемым, он давным–давно смерился со смертью свои родителей и в этом состоянии он прожил всю свою жизнь. Но сильнее всего его поразила та часть истории, когда Эстебан рассказал, кто стоял за смертью его матери и отца. Он был ошеломлён, что за всем этим стоят люди, выступавшие за свободу, но оставшиеся рабами. И тут он провёл параллель с их Партией и кому они подчиняются. От осознания всего ему стало дурно. Но парень быстро вновь взял себя в руки.
– То есть ты обещал быть моим ангелом–хранителем? – спросил Габриель.
– Именно. Это был мой вечный долг за спасённую жизнь, – дрожащим и переполненным от волнения голосом пояснил Командор.
Эстебана сейчас переполняла буря эмоций, которых нельзя было описать. Одно можно было сказать точно, Эстебан был рад тому, что он сейчас видит перед собой невредимого Габриеля. И только это сейчас было важно.
Глаза Командора странно засеребрились и замерцали большинством бликов. Сам Эстебан приложил пальцы к глазам, и кожа перчаток на пальцах потемнела от попавшей на неё жидкости.
– А где мои друзья? – взволнованно спросил юноша.
– Не беспокойся, с ними всё в порядке. Как они очнутся, их приведут в мой кабинет. – Более спокойно и уверенно ответил Командор.
– А что там?
– Там через несколько минут состоится совещание, – спокойно ответил Эстебан и тут же добавил. – Ты отдохни ещё минуту и поднимайся. Я предупредил, что бы тебя проводили, когда ты выйдешь.
После этих слов мужчина мгновенно покинул камеру, оставив дверь чуть приоткрытой.
Габриелю действительно нужно было отдохнуть и осмыслить, то, что он был под неустанной опекой своих родителей, которых считал уже мёртвыми. Он просто не способен был это осознать, но родители уже были точно мертвы, а тот, кто за ним неустанно следил и опекал был совсем рядом. Эти мысли просто не давали покоя, постоянно терзая душу и разум.
Габриель ещё пару минут посидел в камере и обдумывал произошедшее, после чего всё же решил подняться в кабинет. Юноша знал, что сейчас ему нужно появиться на совещании, а не раздумывать о жизни.
Он с опаской отворил тяжёлую холодную дверь и вышел за неё. Перед ним предстал мрачный коридор, но тут его осмотр прервал высокий солдат в странной, не свойственной для Армии Рейха амуниции.
– Мне поручено вас довести, – холодно пояснил солдат.
Юноша не стал противиться. Он лишь коротко кивнул и пошёл за бойцом.
Они вихрем прошли, весь аванпост буквально за пять минут. От карцера до самого последнего этажа, где и был расположен кабинет.
Всё здание пребывало в некотором запустении, которое выглядело очень необычно. На всём их пути не попалось ни одной души, практически всё убранство полностью отсутствовало, оставались только те вещи, которые нельзя было унести или настолько ветхие и убогие, что стоило их взять, и они рассыплются в пыль. Складывалось такое ощущение, будто всё вынесли впопыхах, стараясь как можно быстрее покинуть это место.
На всём протяжении пути Габриель не увидел не одного символа или знака Культа Государства, которыми обычно изобилировала любая постройка или помещение в Рейхе.
Уже через несколько минут путешествия через пустой, лишённый даже маленького, мизерного, ничтожного изыска, аванпост полк–ордена боец с юношей подошли к деревянной двери.
– Вас уже ожидают, – холодно кинул солдат.
Габриель посмотрел на него и отворил своей рукой эту дверь.
В кабинете собралось множество народу. Он там увидел всех своих друзей, с которыми шёл гулять по городу. Там стоял Цирус. При виде его Габриелю захотелось улыбнуться. Там с самодовольным видом стоял человек в бежевом пальто. Рядом с ними стоял человек в чёрном облачении и араб в свободной светлой одежде.
Кабинет выглядел очень убого. Никакой роскоши, даже мебели, кроме рваного дивана в нём не было. Посреди комнаты стоял лишь стол, возле которого все толпились, и свисала с потолка странная эпохальная лампочка.
