Степан Витальевич Кирнос
Когда гаснут звёзды
Рядом с ним встал высокий полный мужичина. Красно-белая ряса блестела дороговизной, а поверх неё пурпурный стихарь сверкал серебряными нитями и бесчисленным количеством маленьких лазуритов, символизирующих звёзды.
– Праведные и благочестивые жители Арка! – разнёсся басовитый голос Первосвященника, он поправил большой массивный символ колеса с семи спицами на груди. – Сегодня мы празднуем славный и великий праздник. Как нам говорит писание – «После этих слов Рожденного Светом Сельна обратилась к вассалам своим собственным голосом: «Возвращайтесь в это место через луну и приводите с собой свои семьи, чтобы мы могли собраться все до последнего человека. Мы будем вместе молиться, чтобы почтить Малфаса и заверить его в нашей вере». Так и мы – собравшись на бал, проводя время в танцах и питье, не должны забывать Мальфаса святого и его благословения, – верховный жрец Культа остановился, мысля о том, что он скажет дальше. – Будьте благочестивы и праведны, молитесь часто, давайте большие и богатые жертвы, которые умилостиви бы богов. Мы не должны забывать, что изначально народ Арка собирался не в театре, а в храме на этот праздник, ибо как повествует «Путь – «весь Эндерал появился и собрался перед храмом. Небосвод был освещен диким красным звездным огнем, и поэтому восьмая луна, которая завершила год этим праздником, была названа «Звездная летняя ночь».
Выслушав речь предводителя культа, народ чуть-чуть потерял в желании плясать. Грузные речи ввели людей и аэтерна сонное чувство, а ведущий решил перейти к следующему пункту:
– Дорогие гости бала, дальше благочестивому народу Мальфаса будет явлено представлено славнейших магов и наших неримских гостей!
Гости бала разошлись во все стороны, освобождая место для двух неримлян. Мужчина в зелёной атласной блестящей мантии, скрывший лицо за устрашающей щекастой маской бегемота, из-под которой выходит чудесная пышная борода. Второй же – темнокожий парень в элегантном изумрудном костюме, волосы заплетены в косы, осторожно показываются из-за зловещей маски, похожей на жёлтую пятнистую змею.
– Смотри, – Штеппфан показал на пришедших, протянув Калии фужер с белым стоунфилдским вином. – Это должно быть интересно.
– Ох, Константин и Юслан, – узнала их Закареш, приняв бокал, взявшись за пальцы судьи.
– Не стой столбом, давай! – рявкнул Константин.
Представление началось. Юслан поднял руку, увенчанную шаром света. Из распахнутой ладони вырвалось мерцающее облако, которое сию секунду разлетелось сверкающей стайкой светозарных мотыльков, закружившись возле гостей. Штеппфан слегка поднял руку и одно из «насекомых» присело на его палец, затрепетав крылышками и осыпая пыльцу. Закареш встала рядом, протянув ладони к этому чуду магии.
Выступление продолжил Константин. Коснувшись бороды он выдернул седой волос и обратившись к силе моря вероятностей превратил его в сияющий столп света, возле которого мгновенно собрались все мотыльки и закружились в удивительном и вихревом танце, отразившись мельтешащими огоньками в глазах собравшихся. Неримец в маске бегемота не оставил своего творения и взмахом руки слил насекомых и столп света, развернув его и протянув наподобие дуги от одного края до другого края театра. Хлопок в ладоши и сияющий полукруг распался на фракталы превратившись в самую настоящую радугу.
Юслан в маске мурены же продолжил номер и взмахом руки породил трёх огненных ангелков, которые оказались на вершине радуги. Поведя дальше, он призвал их спуститься, будто бы они покатились по норманнским ледяным горкам. Его визави перехватил ангелов и закрутил рукой, создав огненный ревущий водоворот, секундой позже свернув радугу и смешав с пламенным торнадо. Константин кивнул Ша’Риму, и он поднял обе руки с концов пальцев проведя к ним нити света.
Взрыв! Это был самый настоящий контролируемый взрыв, заставивший народ запаниковать, но не оторвать взгляд от пылающего огня. Огненное облако мигом взяли Юслан и Константин, показав из мира магии легендарного зверя. Пламя обрело формы, существо распахнуло два кожистых острых крыла, четыре лапы угрожали пламенно-эфемерными когтями, длинная вытянутая морда красовалась острыми зубами и рогами, из пасти вырвалось облачко огня.
– Всё хорошо, он ручной, – успокоил всколыхнувшийся народ Ша’Рим.
Дракон грозно посмотрел на гостей. Когтистая лапа тронула грудь и в когтях появился цветок, блистающая синим огнём роза, которую взял неримец в маске бегемота и подал самому неожиданному человеку.
– Бери скорее, он не жжётся, – протянул цветок Штеппфану неримец, и судья аккуратно взял полыхающий цветок.
Он ясно знал, что делать с ним дальше и не секунды не думал, кому подарить. Даль’Кир уверенно шагнул в сторону молодой хранительницы и протянул ей искусство магии.
– Спасибо, – осторожно взяла её Калия, по толпе пронеслись дамские вздохи и перешёпоты.
Шоу Константина и Юслана закончилось, когда огненный дракон ещё раз взмахнул крыльями и мгновенно потухнул. Секундное замешательство в зале сменилось оглушающим всплеском аплодисментов, к которым присоединились Калия со Штеппфаном. Старик в маске бегемота, и парень в образе гнусной мурены поклонились, уступая место танцующим, которые уже стали сходиться под музыку.
Судья вновь захотел подступить к Калии, как был отодвинут высоким мужчиной, разделив его и её.
– Я приглашу даму на танец, – нисколько попросил, сколько требовательно объявил незнакомец и Калия сразу к нему потянулась.
– Конечно, – только и оставалось обидно кивнуть Даль’Киру.
Штеппфан недолго оставался один. Ему даже не дали успеть погрузиться во мрачные мысли.
– Не хотите ли потанцевать? – предложила девушка в чёрно-зелёном лоснящемся наряде, половину лица скрывала чёрная бархатная маска с красивыми ушками и усиками, выдающими красивую кошечку.
– Можно, – протянул ей руку Штеппфан.
На этот раз музыканты играли что-то торжественное и пышное, как сам бал. Даль’Кир осторожно взял одной рукой Лишари за талию, а другой потянулся к её ладони. Он подошёл слишком близко, случайно коснувшись тыльной стороной ладони её груди, вызвал смешливо-пьянцеватые возмущения:
– Хэй, судья, мы ещё слишком мало знакомы, – Лишари и Штеппфан стали ритмично двигаться, заходясь в кругах. – Что бы вы трогали меня тут.
– Простите, – выдавил парень, повинуясь её усилию, на миг ему показалось, что эти именно Лишари ведёт в танце, а не он, до чего ему дела нет.
– Ничего страшного, – улыбнулась Пегаст, заметив вектор взгляда; с печалью он взирал на то, как какой-то мужчина крепко держит Калию, а она смотрела ему прямо в глаза, выражение её лица говорило о чудесно глубоком удовлетворении. – Я смотрю вы, мессир, полны тоски?
– Неимоверной.
«Ворон» и «кошка» продолжали танцевать, но Штеппфан избегал взгляда очей Лишари, даже не обращая внимания на её дорогущие ароматные духи. Пегаст же находила это иронично-минорным, ибо она сама чувствовала, что в танце – она главная и судья повинуется каждому её усилию, ему не интересно с ней танцевать. На миг ей даже стало его жалко, когда она сама увидела, как Калия намеренно или нет жмётся к парню, к которому явно чувствовала что-то сильнее, чем просто дружба.
– У вас очень интересный запах духов, – отметила знакомые нотки Лишари, осторожно ступая и стараясь не отдавить ноги Даль’Киру.
– Из Остиана, – ответил парень, не поспевая за ритмом «кошки».
– Вы были в закрытой части Нерима?
– Это подарок.
– Хорошо, – Лишари расслабила руку и отступила назад, расторгая объятия и посмотрев на хранительницу, настойчиво явила мысль. – Штеппфан, если она тебе нравится, то сегодня самый лучший шанс, чтобы сказать об этом. Что бы, – грудь Пегаст вздыбилась от волнения. – Поцеловать её.
– Ты думаешь? – обнадёженно спросил Даль’Кир.
– Да, – погладила она по руке судью в дружеском жесте. – Я надеюсь, у вас всё получится.
Танец стал спадать, когда и музыка притихать, но для Штеппфана возникла удивительная мысль, ставшая и целью. У сердца всё запело, когда он её принял, когда только помыслил о том, что, что может сделать, а взбудораженный ум оформил её:
«Я должен её поцеловать, ну или хотя бы всё же сказать о том, что чувствую».
В театральной зале вновь заговорил ведущий, открывая новую страницу праздника:
– Мессиры и дамы, на этот раз предлагается проявить своё мастерство! – с этими словами на середину вынесли ростовую двухметровую мишень, а слуга нёс на подносе два арбалета. – Самый ловкий получит подарок! Кто решится продемонстрировать свою меткость!?
Первым вызвался молодой седоволосый парень, статный и высокий, красующийся дорогущим жакетом цвета лазурной синевы. Часть его лица скрыта за пушистой маской, богато отделанной коричневым мехом, сотворённой в форме дикого опасного животного.
«Росомаха», – угадал судья.
– Что ж, – погладил оружие Джеспар. – Думаю, что это не будет таким сложным.
– Кто этому мессиру составит конкуренцию?
Вызов принял другой парень. Штеппфан видел, как из чреды народа отделилась фигура в чёрном или тёмном аккуратном и не менее ценном костюме. Он подобен тени, каждый его шаг наполнен осторожностью, как у хищника. Пред тем, как мужчина в маске пантеры подошёл к подносам, его за руку взялась девушка. Даль’Кир только отметил её невероятную красоту и остроту рокового образа.
– Тараэль, будь осторожнее, – прошептала она.
Двое мужчин встали напротив ростовой мишени. Конкурс, обыденное веселье для благородных, открыли бывший аристократ и полуэтерна, который по стилю движения напоминает осторожного выходца из Подгорода.
– Стреляй давай, – предложил Тараэль, осторожно взяв приклад арбалета из чёрной древесины и подтянув его к себе.
– Что ж это вы даёте своему противнику шанс первым выстрелить? – усмехнулся Джеспар. – Спасибо за такое великодушие.
Странный полуэтерна сохранил молчание. Джеспар приставил приклад к плечу, втянул воздух и стал целится. Листовой наконечник жадно сиял серебром, пока мужчина в маске росомахе пытался навести арбалет. Палец ласкал стальной язычок, воля давила тряску. Выдыхая, он ещё раз скорректировал траекторию и надавил на крючок. Ложе дрогнуло, и тетива застонала, отправляя болт в полёт, который спустя секунду вонзился в дерево… в двух сантиметрах от центра мишени.
– Ещё чуть-чуть, – улыбнулась «Росомаха», смотря на раздосованный народ.
«Пантера» без лишних слов взял с подноса оружие. Недолго его разглядывая, приклад был поставлен к плечу. Полуэтерна хватило всего пары секунд чтобы взвести арбалет, прицелиться и выстрелить. Свистящий болт резво рассёк воздух и вошёл в чёрную точку на дереве, вызвав вал громких восхищений. Стальной наконечник торчал прямо из центра мишени, говоря о безоговорочном мастерстве мужчины.
– Ты победил, – удивился Джеспар, положив арбалет на поднос.
– Победившему подарок! – объявил ведущий бала.
Второй слуга на обтянутом алом бархатом подносе вынес что-то сверкающее. Штепапфан ясно распознал украшение, это колье, сложенное из начищенного золота и изумрудов. Полуэтерна взял его и поднёс человеку, который был для него оказался очень дорогим.
– Как это мило, – вздохнула Калия, смотря на картину дарения, которая привлекла многие женские взгляды.
Штеппфан, подуставши и утомлённый выпитым, через пелену тусклости видел, как Тараэль отдал его роскошно одетой девушке, которая с радостью приняла дар. Штеппфан снова увидел лишь её неописуемую и роковую красоту, которая выделяется даже среди аристократичной роскоши прекрасных высокородных дам.
– Ты её знаешь? – спросил судья.
– Да, – сказала Закареш, показав судье на столик с фужерами.
– Мессиры и дамы, вам предлагается отдохнуть и послушать чудесную песню, – объявил о новой вехи карнавала ведущий. – На этот раз мы позвали менестреля, которая расскажет историю, которая не оставит вас равнодушными.
В этот раз центральная персона вышла не в центр театра, а встала на самом высоком ярусе. Десятки взглядов сошлись в одной точке, где стояла роскошная девушка. Никто не остался безразличен, как только увидел высокую аэтерна, чей роскошный светлый волос был убран назад, заплетённый в две толстые косы, чудесное милое кругловатое лицо отчасти потаённо за маской белой птицы с жёлтым клювом. Изящная фигура подчёркивалась простым, но довольно дорогим платьем лазурной расцветки, украшенное чудесными узорами и парой драгоценных каменьев. В её утончённых пальцах звенели струны ютившиеся лютни. Накрашенные губы распахнулись и в залу полился чудесный околдовывающий голос, складывающийся в строки песни:
– Одиночеством я проклятое дитя
Имя мое ничего не значит для тебя,
Будущее словно мраком покрыта стезя
По любви твоей душа рыдает моя.
Тень проклятья легла на сердце моё
Боль и мрак разрывает душу вдвоём
О, Мальфас, нечто тёмное губит дитя твоё
Бог, прояви ко мне милосердие своё.
О, что я буду делать, чтоб обрести любовь твою?
Свет во мне погас, я ввергнут в тьмы калию.
Радости мне нет без тебя, печаль на сердце кую
«Есть ли ещё надежда?» – вопрос себе задаю.
Мир стал тюрьмой, где я один, солнце света не даст
Пути нет у меня, Мальфас мне по заслугам воздаст
Страсть веселья и любви мне не доступна, бог их не отдаст
Всё что есть осталось – души разбитой балласт.
Чуткий глаз Штепфана выцепил тот миг, когда глаза Закареш блеснули солёной влагой. Чудесная минорная песнь, посвящённая беспутным и Мальфасу, сыграла и на струнах её души, нашла что-то больное и выдавила слёзы. Что-то отозвалось воем в душе Калии и Даль’Кир не собирался оставаться в стороне.
– Всё хорошо, – подошёл к ней судья, можно было забыть о тревоге, которая была подавлено крепким неримским алкоголем, его рука легла ей на плечо, он прижал её себе к груди.
– Какая… проникновенная песнь, – Калия тронула глаза, вытирая слёзы. – Я выросла на улицах Подгорода и понимаю о чём поётся. Ты не представляешь, что мне пришлось пережить.
– Я тебя понимаю, – крепче он прижал её к себе, и девушка ответила тем, что подложила голову на его грудь, позволив себе расслабиться. – Ты думаешь моя жизнь прошла в спокойствии?
– Только не говори, что ты жил в нищете и вечном презрении?
– Было и такое, – выдавил Штеппфан. – Несмотря на происхождение.
«Давай, сейчас самое время», – появилась мысль, призыв к действию, за который судья зацепился. В конце концов сейчас, опьянённый чувствами и коньяком, он может сказать то о чём трепещет душа, а завтра же из него и пытками это не вытянешь.
– Калия, я хотел бы тебе сказать, – аккуратно заговорил Даль’Кир, ощущая неприятную дрожь в коленях.
– Да, я тебя слушаю Са’Ира.
– Ты мне за… последнее время стала очень дорога. Калия, я…
Как бы Штеппфан не пытался быстро сказать накипевшее, он банально не успевает. Его наглым образом оборвали, когда другая рука погладила плечи Закареш, и послышался крепкий поставленный голос:
– Мессир, я позаимствую даму?
– Я сейчас вернусь, – отстранилась Калия, влившись в массу людей, скрывшись за вычурными кричащими нарядами.
Штеппфан ощутил себя беспредельно одиноким, стоя посреди толпы. Самый важный момент, самый чувственный был разбит. Возможно, это был единственный шанс сказать о чувствах. Мысль о том, что подобного может не представиться, что всю жизнь ему предстоит бессильно смотреть на неё и перемалывать бурлящие чувства, вызывала противную судорогу, прилив жара и разящий холод. Нужно что-то сделать.
– Мальчик, ты так можешь её потерять. Наверное, половина собравшихся следит за тем, как ты пытаешься её охмурить, – на этот раз внимание привлекла среднего роста дамы, от которой веяло чудесными духами, а сама она облачилась в чёрно-белый официальный наряд. – Если ты так будешь стоять столбом, то она проснётся с ним в постели, – последнее кольнуло Даль’Кира.
– И что вы предлагаете? – спросил судья, с опаской смотря на её маску скорпиона, на то, как вздымается в угрожающем жесте хвост насекомого.
– Есть выход, – дал подошедший с другой стороны высокий аэтерна в белом, немного сюрреалистичном, с толикой официозности, костюме, скрывший личность за маской, навеивающей образ выдры. – Через полчаса будет салют, и ты можешь её вывести взглянуть на него. А там и такое явление психики, как чувства и эмоции могут взять верх, и ты… сможешь найти ответ, которого ищешь весь день.
– А я думала, Лексиль, что ты искусен только в науках, – улыбнулась девушка. – А ты ещё и романтик.
– Я не всегда был архимагистром, погружённым в науки, госпожа Дижаам, – посмотрев её сторону, с тенью волнения говорил Мерраджиль. – В конце концов, не охота, чтобы все труды этого человека пропали зря. Он с утра ради неё бегает.
– Мессир, не могли бы вы тогда отвлечь того господина, – дёрнув за белый рукав, попросила Дижаам.
– Хорошо. Есть такая возможность.
Мерраджиль быстро пошёл вперёд. Архимагистр не чувствовал особо угрызений совести, когда его фужер «случайно» перевернулся возле статного незнакомца и вино ручейком полилось на спине мужчины. После пары криков и извинений, он быстро ретировался, ведомый Лексилем дабы почистить одежду.
– Парниша, – плечи судьи сзади обхватили смуглые пальцы Дижаам. – Действуй.
Штеппфан более уверенно шагнул в стону Закареш, подтолкнутый дамой. Он держал во взгляде только девушку в чудесном огненном платье и в красивейшей маске. Чуть-чуть смугловатая муза Даль’Кира на секунду предалась скуке, но подошедший парень бодрым и едва трясущимся голосом приковал её:
– Калия, я хочу с тобой поговорить.
– Я вижу. Ты весь вечер, Са’Ира, оказываешь знаки внимания. Только я не могу понять к чему.
– Я хочу тебе сказать важное… об этом.
– Пойми, не ты один что-то мне желал сказать, – чуть-чуть покачала головой Закареш.
«Действуй».
– Калия, сейчас будет салют… прошу тебя, пошли со мной.
– Да, Штеппфан, – взяла его за руку Закареш. – Пойдём наверх.
