Стелла Грей
Кристина против Миллиардера

Где-то в доме залаял пес, и я вздрогнул, возвращаясь из безрадостных мыслей. Поморщился. Ненавижу шум. Может, и правда отдать ей собаку? И черт с ними, акциями, пусть довольствуется и этим куском пирога.

* * *

Кристина

Как и велел Артем Дмитриевич, ровно в полдень на кухню заявился охранник Сергей и хмуро выдал:

– Я сейчас в город, собирайся, захвачу тебя. Заодно и продукты купишь.

Покосившись на Максима, который как раз рисовал каляки-маляки в альбоме, я поняла одну важную вещь: даже в столь большом доме оставить ребенка мне было не с кем.

– Максимка поедет с нами, – безапелляционно заявила я, на что Сергей безучастно пожал плечами и, сверкая гладко выбритой лысиной, вышел из помещения.

Типичный тупой качок…

Хотя я могла и ошибаться, но весь вид охранника так и тянул назвать двухметрового амбала лихим бандюганом. Речь у него была скупая, движения резкие и взгляд исподлобья.

В общем, Сергей ко мне дружелюбия пока не проявлял. Я же понимала: общий язык с ним найти необходимо, если хочу задержаться на этой работе. Лучше иметь в союзниках друзей, чем наживать врагов.

В результате через пятнадцать минут мы с Максимкой уже загрузились в большой черный джип на заднее сиденье. Я была вооружена обширным списком необходимых продуктов, а Максимка – игрушечным пистолетом.

А вот Сергей продолжал смотреть волком. Будто я как минимум виновата в чем-то ужасном. Хотела даже спросить, есть ли у нас какие-то проблемы, но взгляд охранника был так колюч, что решила лучше молчать. Иногда наблюдение – идеальнейшая тактика.

В итоге до города доехали молча. Так же молча посетили супермаркет. Сергей катил тележку, в которую я складывала продукты, а после рассчитался на кассе, вынув из кошелька две красные бумажки и забирая чек. Видимо, для будущей отчетности перед хозяином.

На обратном пути я все же не выдержала и заговорила. Тем более что уставший Максим прикорнул прямо в машине и теперь спал на моих коленях и не мог подслушивать.

– Почему вы на меня так смотрите? – спросила у охранника. – Я разве сделала что-то плохое?

Сергей поднял глаза от дороги и взглянул на меня в зеркало заднего вида.

– Я нормально на тебя смотрю, – игнорируя “ты-вы”, ответил он. – Как еще на тебя смотреть?

– Не знаю, – смутилась я. – Но мне показалось, что я и мой сын вам неприятны.

– Глупости. У меня у самого трое детей. Просто я впервые вижу такую безответственную мамашу, которая таскает сына куда попало, возит непристегнутым, и я уж не говорю про отсутствие детского кресла.

– Но… – попыталась было начать я и не смогла подобрать аргументов, оправдывающих меня.

Все было правдой. Какая же я глупая.

Сергей ехал аккуратно, не нарушая правила, а я рисковала жизнью сына, при этом даже не думая ни о чем таком. Просто нам почти не приходилось ездить в машинах и уж тем более иметь детское кресло. Пока я размышляла над этим, Сергей неожиданно начал ругаться, причем тихо и матом.

– Вспомни это самое, вот и оно. Стоят гады, как чуют, – притормаживая джип, бубнил себе под нос он.

Лишь взглянув в лобовое стекло, ощутила желание вжать голову в плечи.

Впереди стояли гаишники, и один из их уже качал своей палкой-махалкой в нашу сторону, приказывая остановиться.

– Приехали, мл*ть, – пробормотал Сергей, глуша мотор и опуская боковое стекло.

Доблестный страж порядка дошел до нас и представился сержантом Сидоровым. Сунув нос в салон, обвел все пространство взглядом.

– О-о-о, нарушаем, – констатировал он, сталкиваясь со мной взглядом. – Что ж вы, мамаша, ребенка своего не любите-то?

– Я очень люблю, – воспротивилась таким выводам я, но результата это не возымело.

Через десять минут мы отъезжали от поста грустные и с выписанным штрафом в пять тысяч. Мысленно я уже представляла, как эти деньги у меня вычтут с первой (пока не выданной) зарплаты. Это еще больше грозило подкосить мой моральный дух, но я уговаривала себя, что все решаемо и просто в следующий раз нужно что-то придумать, чтоб не попадать на штрафы. Например, найти, с кем оставить сына хотя бы на пару часов. Должны же будут рано или поздно в доме появиться и другие слуги…

– На тебе лица нет, – неожиданно отвлек меня Сергей. – Расстроилась?

– Угу… – буркнула я. – Просто из-за меня в итоге у вас неприятности, и Артем Дмитриевич будет зол.

– Что есть, то есть, – не стал утешать охранник. – Но, может, и обойдется. Ему редко есть дело до штрафов на тачку и расходов по содержанию дома. Слишком занятой для этого человек, да и бюджет предусматривает экстренные траты на форс-мажоры.

– Так вы ему не скажете? – с надеждой спросила я.

– Нет, конечно. В конце концов, мой косяк тоже есть: вообще вас в тачку посадил. Сам виноват. Так что иди работай спокойно дальше.

Я с некоторым облегчением выдохнула, но на душе все равно продолжали скрести кошки.

А после я решила, что раз все так сложилось, то у меня все равно есть шансы задобрить сегодня сурового босса. Да и Сергея отблагодарить.

Впереди меня ждали несколько часов варки настоящего наваристого борща и выпекание пампушек.

* * *

Артем

Часто я призадумывался, почему же наши отношения с Леной пошли наперекосяк. В какой момент все стало “не так”?

Мы поженились в студенчестве по “великой любви”. Конечно, не исключаю, что тогда просто гормоны кипели в нашей крови, но ведь было и еще что-то, кроме простой физиологии.

В те времена Лена была вполне хорошей девчонкой, про таких говорили “приличная”. Хорошая семья, правильные ценности, она всегда умела создавать вокруг себя уют и с удовольствием вила так называемое семейное гнездо.

Я же, как и подобает мужу, носил в него деньги, чтобы Лене было на что покупать новый гарнитур, подбирать красивые вазы, ну и прочие мелочи бытия.

Мне везло: деньги лились рекой, буквально с неба. Да, так тоже бывает. Конечно же, я впахивал, иногда не ночевал дома, и тем не менее, финансы доставались относительно легко.

Мы меняли квартиры на большие, машины на лучшие. Вскоре приобрели дом, за ним другой…

И у Лены появилось все, о чем только могла мечтать вчерашняя студентка.

Да. Иногда я изменял. Чисто случайно, ну а кто так не делает? Живут же миллионы, и ничего. Главное, я всегда возвращался к жене, да и она не святая. Была у нее интрижка, на которую я закрыл глаза, тем более что все потом и так прекратилось.

Несколько раз Лена заводила вопрос о детях. И в начале нашей жизни я был почти не против. Вот только ничего не вышло. Уже потом, когда бывшая жена выжрала мне мозг чайной ложкой и заставила пойти к врачу – просто посмотреть, – я узнал, что у меня не может быть детей.

Как пояснил доктор, это было последствием перенесенной в детстве болезни свинки, которая капитально аукнулась мне через столько лет.

Но я не расстроился, подумал, что все даже к лучшему. Детей в своей жизни я не представлял и даже думать не хотел, каким адом обернется вечно кричащий карапуз в доме.

В общем, все это я объяснил Лене с аргументами и попросил сделать правильные выводы. И, кажется, она поняла. По крайней мере, разговора о детях больше не было.

Моя жизнь относительно наладилась. Дома воцарилась тишина, жена успокоилась, правда, завела чертову собаку. Но с псом я смирился, даже с его гавканьем, скрипя зубами, можно было смириться. Если бы все так не закрутилось…

Я выходил из собственного офиса, погруженный в мысли о том, как же вышло, что в моем доме все же появился ребенок? Причем чужой и шумный.

Этот вопрос тревожил, а осознание, что сейчас приедет Сергей, чтобы забрать меня на машине и отвезти в дом, который уже не такой тихий, как раньше, бередило душу.

И ведь я сам виноват. Купился на обещание борща. Почему-то он в моем воображении был по вкусу точь-в-точь, как когда-то в детстве готовила бабушка, и, видимо, только этот “самообман” не давал мне с чистой совестью уволить Кристину и послать с чадом подальше.

– Орехов! – окликнул со стороны знакомый голос; я обернулся и увидел Лену.

Да что за день сегодня такой? То звонит, то лично приперлась.

Она вылезла с водительского сидения своего красного Порше и не очень ровно двинула в мою сторону. Неужели пьяная?

– Орехов! – взвизгнула бывшая, подходя ближе. – Я приехала за собакой. Отдай мне пса. Я сегодня была у нашего дома, ворота заперты, и я не смогла попасть внутрь, чтобы забрать Термика.

– Конечно не смогла. Я сменил все замки и пароли, – ответил, щурясь и рассматривая бывшую. – Только не говори, что ездила пьяная за рулем?

Лена фыркнула.

– Можно подумать, тебя это сильно волнует. Тебе на все, кроме себя, насрать, – выругалась она, залезая в сумочку и доставая сигареты.

Щелкнула зажигалка, и женщина с удовольствием затянулась густым ментоловым дымом.

Я же отвернулся. Ненавижу курящих баб. И Лене про это говорил неоднократно, но она предпочитала игнорировать.

Будто во спасение на стоянку заехал мой BMW. Сергей хоть и с некоторым запозданием, видимо, из-за пробок, но все же доехал до моего офиса.

– О, а вот и твой “отморозок” едет, – узнавая машину, отметила Лена и, тут же обернувшись ко мне, резко сменила тон на более ласковый. Видимо, решила выбрать другую тактику. – Артем, ну будь же человеком. У меня кроме этого пса никого в жизни нет.

Лена подошла ближе, положив руку мне на грудь. От нее пахло сигаретами и крепким алкоголем.

– Ну, Артем, – протянула бывшая. – Я прошу. Можно мы поедем сейчас вместе в наш старый дом? Я заберу собаку, переночую до утра, а после исчезну из твоей жизни.

Она говорила и смотрела на меня так жалостливо, что на миг я увидел в ней ту самую студентку, в которую когда-то влюбился.

Искреннюю, настоящую.

И сдался.

Надо ее отпустить, хрен с ними, с псом и акциями. Пусть идет все лесом.

Хотел сказать, чтоб садилась в тачку, даже дверь заднего сиденья открыл. Но что-то пошло не так.

Я даже не сразу понял, от чего хмурюсь. Моя машина не напрягала. Кожаные сиденья тоже были на своем месте. Диссонанс вносило совершенно не вписывающееся в картину мира детское кресло. Синее, с какими-то ремешками повсюду.

– Это что за х…ня?! – озвучила мои мысли Лена, вставшая рядом. – Орехов, ты оборзел?!

Я посмотрел на нее. Поймал себя на мысли, что надо успокоиться, но, увы, бывшая продолжила кричать, и самообладание меня покинуло.

– Сволочь! Ты говорил, что бесплоден! Навешал мне лапши, а сам бабу на стороне держал? У тебя ребенок?!

– Артем Дмитриевич. – Сергей, вышедший из авто, собирался что-то сказать. Наверное, объяснить явление нового кресла в моей тачке… Но было уже не до этого.

– Пошла вон! – Развернувшись, я посмотрел на Лену, чувствуя, как зверею. Никто и никогда не смел открывать рот и говорить со мной в том тоне, который спускался ей. Спускался раньше. Теперь между нами все закончилось, а значит, привилегий не осталось.

– Тема, – опомнилась бывшая, – ну ты чего? Я просто растерялась…

– Еще раз посмеешь приблизиться ко мне в таком состоянии – выкину твоего пса рядом с корейским рестораном. Поняла? Верни мне акции, протрезвей, и получишь собаку. Сергей, поехали.

– Значит, любовница? Ты – сволочь! – Лена отступила на шаг, пошатнулась и всплеснула руками, едва не упав. Засмеялась. – Какое же ты г…но, Орехов!

Я обошел тачку и сел с другой стороны, аккуратно закрыв дверцу. Сергей вернулся на место водителя, мягко тронулся и тут же притормозил, когда увидел Лену, выскочившую вперед. Та треснула ладонью по капоту и что-то прокричала.

– Вызови охрану. Ее больше не должны пропускать на территорию, – сказал я сухо.

– Сейчас.

Сергей не подал виду, если даже удивился моему решению. Любому терпению однажды приходит конец. Мое тоже оказалось на пределе.

Скандалить на глазах работников я не собирался. Меня знали как человека спокойного, пусть так и остается.

Сергей вышел из тачки и поманил охрану. Те быстро оказались рядом…

Лена кричала, извивалась и била ногами, как распоследняя идиотка. Зрелище выходило отвратительное и болезненное. До нашей встречи она была другой, испортившись уже после супружества.

Бред, который она несла, был слышен даже в машине. Мат, истерия, обвинения. Угрозы. Последнее зря.

Будь Лена поумнее, никогда не стала бы говорить то, что озвучила при моих людях. Во-первых, потому что я запомню и не смогу спустить на тормозах. Во-вторых, потому что использую это против нее.

– Простите за задержку, Артем Дмитриевич. – Сергей (один из немногих, кого Лена не смогла перекупить во время развода) снова вернулся на водительское место. – Пришлось немного помочь.

– Камеры работают? – уточнил я.

– Да, все записано.

– Хорошо. – Я достал смартфон и стал набирать сообщение адвокату. – Пора прекращать этот цирк.

Сергей промолчал, я тоже посчитал тему исчерпанной.

Тем более что на глаза снова попалось детское кресло.

– Теперь объясни мне, что это?

– Необходимые расходы, Артем Дмитриевич, – отозвался Сергей. – Ваша домработница всюду водит за собой ребенка. А я всегда за безопасность, вы же знаете.

– Она что, и по магазинам пацана с собой таскала? – поморщился я.

– Угу. В доме больше никого нет, одного его оставлять еще рано.

– Не везет мне с выбором женщин, – сделал вывод я. – Ни с женами, ни с любовницами, ни с домработницами. Все какую-то лютую х…ню вытворяют. Одна решила меня разорить, вторая – завести дополнительную интрижку, третья вообще круче всех отличилась со своим ребенком! Я все чаще думаю, что пора завязывать с добротой, она мне не по карману.

Сергей, не привыкший к столь откровенным излияниям души, усмехнулся:

– Кристина не так плоха. Да и мальчишка ничего, тихий такой, спокойный.

– Мне кажется, мы говорим про разных детей, – заметил я. – Тот, что живет в моем доме, кричит, играет палками в саду и дразнит Терминатора. Понимания и ответственности – ноль.

– Ничего, время это поправит, Артем Дмитриевич, а детство на то и дано, чтоб палками в саду псов гонять.

Я удивленно посмотрел на Сергея, а тот в свою очередь немного напряженно на меня.

– Простите, что-то меня понесло.

Промолчав, я вдруг вспомнил, что у него самого есть кто-то. То ли сын, то ли дочь. А может, и даже несколько! Сразу видно, кто свинкой в детстве не болел.

– Отдохну немного, – сказал вслух, опираясь на спинку сиденья и закрывая глаза. – Не гони сильно, я этого не люблю.

* * *

Кристина

То, что шеф приехал не в духе, я поняла сразу. Хмурый, с морщиной посреди лба, он прошел мимо меня, не сказав ни слова.

Я сразу решила, что Сергей все-таки рассказал про штраф, и опечалилась.

Неужели уволит? Или выговор сделает? Хоть бы выговором обошлось.

– Кристина!

Подпрыгнув, я побежала на зов, внутренне готовясь ко всему.

– Да, Артем Дмитриевич.

– Кофе.

Я потопталась в дверях спальни, обескураженная озвученной мыслью. Не сразу дошло, что это не нагоняй, а просьба. Точнее, приказ.

– Ну?

Орехов повернулся ко мне, расслабляя узел на галстуке. Пиджак он уже отбросил на диван.

– Какой вы любите? – спросила, выпрямив спину. Как в школе у доски, ей-богу!

– Черный с двумя кусками сахара. Как утром. Только горячий!

– Конечно!

Я выбежала из его комнаты и отправилась на кухню, массируя на ходу поясницу. Не девочка, блин, уже так выделываться и носиться. Хорошо бы он все-таки нанял еще кого-то. Хоть одного человека – и то помощь была бы неоценимая.

Кофе сварила быстро, попутно отчитав Максимку за то, что раскрошил хлеб в кухне, и велела никуда не высовываться.

– Дядя Монстр приехал? – понимающе ответил малыш.

– Он самый, – кивнула я, покосившись на дверь. Хоть бы никто не услышал, как я окрестила нашего благодетеля. – Помнишь? Он безжалостен и коварен. Заберет твои игрушки и не даст маме премию на новые, если ты не будешь хорошим мальчиком.

– Совсем как дед Мороз, – Максим спрятал за спину любимую машинку. – Только тот не отнимает ничего.

– А это – его злой двойник, – подтвердила я. – Ты все понял?

Максим кивнул.

– Ваш кофе, – спустя минуту я уже стучала в Ореховские двери, – сюда подать или в столовую?

Ответа не последовало. Стукнув еще разок, я с сомнением посмотрела по сторонам. Куда нести напиток? В кабинет? На лоджию? Так ведь остынет, если Артем Дмитриевич сразу его не найдет.

В общем, пришлось идти на крайние меры.

Стукнув еще раз для порядка, я вошла в спальню и прислушалась. Ну точно, из ванной комнаты раздавался плеск воды. Пан мыться изволит! А мне что же, так и стоять в коридоре?

Как жаль, что в доме нет опытных горничных, чтобы подсказали элементарное, например, как вести себя в таких случаях.

В итоге, решив, что хуже не будет, я прошла к столику у дивана и осторожно поставила поднос на него. Выйдет начальство, а напиток здесь! Вкусный, дымящийся… как сам Орехов после душа!

Последние мысли пришли в голову как раз в момент, когда я подняла взгляд и увидела Артема Дмитриевича. Абсолютно голого! Протирающего голову полотенцем.

– Ой… – проговорила, резко выпрямляясь, от чего спина снова немилосердно заныла.

Руки моего работодателя замерли, потом резко опустились вместе с полотенцем. Лохматый, мокрый, с легким парком, идущим от красивого тела, он выглядел изумительно. А вот смотрел так, будто хотел сжечь заживо.

– Кристина!

– Кофе! – перебила его я, ткнув в поднос пальцем и метнувшись к двери, щебеча на ходу: – И борщ могу погреть! Пампушки удались на славу!

– Что?!

– К борщу пампушки, Артем Дмитриевич! Из теста. С чесноком. Ну что вы? Я даже не смотрела на ваши!.. То есть, простите меня, я ведь просто тень… Ничего не видела.

Закрыв дверь, по инерции пробежала еще шагов двадцать, завернула за угол и… энергия кончилась, батарейки сели.

– Что ж такое? – хлопнув себя по лбу, проговорила вслух. – Как же я так умудряюсь? Что теперь будет?

* * *

Артем

Всякое в свой адрес слышал, но чтобы вот пампушками их самых называли, такое впервые.

Несколько мгновений я еще переваривал услышанное, а после, самому непонятно отчего, усмехнулся.

То ли от нелепости ситуации, то ли от того, как раскраснелась домработница и умчалась, сверкая пятками.

Этот факт тешил мужское эго и самомнение.

Переодевшись, я спустился в столовую. Кристина и тут подсуетилась.

В течение пары минут передо мной возникли и борщ, и те самые пампушки, а вот сама девушка сгинула восвояси. Что я тоже с удовольствием отметил.

Кажется, до нее доходит, что значит быть тенью и не отсвечивать.

А уж когда дело дошло до дегустации, я вообще разомлел. Не разочаровала.

В этот миг я действительно не жалел, что поддался на ее уговоры и взял в служанки. Борщ был изумительным, вот прям будто из детства, как бабушка варила.

А пампушки…

На лицо тут же вылезла коварная ухмылка. В общем, как кухарка Кристина себя полностью оправдала.

Когда я расправился с ужином и покинул столовую, я ненадолго задержался в коридоре, чтобы тайком понаблюдать, как она мышью убрала посуду и исчезла где-то в районе кухни.

Идеально.

Я отправился на балконную террасу на втором этаже, туда, где стрекотали кузнечики, клонилось к закату солнце и ничего не мешало вечернему релаксу.

Даже чертов Терминатор не отсвечивал. Отчего-то я был уверен, что он носится теперь хвостом за домработницей и клянчит еду.

Я редко баловался сигарами, но вот сегодня решил позволить себе. Вынес из кабинета коробку, гильотинку и, облокотившись на балконные перила, прикурил.

Отсюда со второго этажа открывался прекрасный вид на мои владения, на идеальную лужайку, на сад, за которым нужен уход, и надо озаботиться садовником; на отдельный домик, где проживал Сергей и находился пункт охраны, на забор и территорию за ним.

Я был расслаблен и впервые за долгие недели почти доволен существованием.

Где-то внизу тихо хлопнула дверь. Опустив взгляд, я увидел тонкую фигурку Кристины, она вышла из дома и теперь спешила по выложенной камнем дорожке к домику охранника.

В руках она несла небольшой термос. Интуиция подсказывала, что внутри борщ.

– Вот же хитрая лиса, – усмехнулся я. – Супом подбить клинья собралась. Ничего-ничего, Серега тебя быстро обломает. Он мужик верный, хотя суп, несомненно, съест.

Почему-то мысль, что девушка додумалась соблазнить охранника, больно укололо все то же мужское самолюбие, которое час назад радовалось смущенному румянцу на женских щечках.

– Она лишь тень, – зачем-то напомнил сам себе я. – Ну и, Орехов, ты же, черт возьми, серьезный мужик, не солидно тебе служанок трахать…

Кристина тем временем дошла до домика, постучалась, а после юркнула в открытую дверь. Ее не было ровно три минуты, я зачем-то засек на часах, а после она вышла уже без кастрюли и поспешила обратно к особняку.

В нем и скрылась, на этот раз почти бесшумно закрывая за собой вход.

* * *

Утро вышло прекрасным, в отличие от предыдущего. Оно как и вечер, было тихим.

Ни лая, ни дурацкого смеха.

Возможно, дьяволенок домработницы еще спал, меня же такой расклад более чем устраивал.

Утренний контрастный душ взбодрил и еще немного поднял настроение, так же как любимый кашемировый халат, подаренный мне одним из шейхов из ОАЭ. Ручная работа, между прочим.

Надев его, я вышел из спальни и спустился на первый этаж. Завтракать на улице не хотелось: судя по небу, затянувшемуся тучами, и общему пасмурному виду, за пределами дома было достаточно прохладно.

Поэтому, решив расположиться в гостиной, направился к дивану аляпистого зелено-желтого цвета с красными вкраплениями. Еще Лена в свое время выбирала по совету какого-то модного дизайнера.

Там же, не доходя до него, начал хмуриться.

Кто-то, а точнее явно Максим, бросил на журнальном столике альбом и фломастеры. Самого негодника видно не было.

На всякий случай я даже заглянул под стол, мало ли. Но и там сынка Кристины не обнаружилось.

– Ладно, подождем объяснений, – пробурчал я, присаживаясь на диван.

В первые мгновения меня ничего не смутило.

А вот потом я отчетливо осознал, что под моей задницей откровенно мокро…

– Не понял, – я медленно приподнялся и обернувшись за спину, ощутил в себе желание убивать. – Кристина!!! Это что?!

Мой кашемировый халат был испорчен. Кто-то пролил на желтый диван не менее чертову желтую гуашь, в которую я имел честь сесть.

Но вместо Кристины первым в гостиную примчал Максим, с тряпкой в руках и нашкодившим видом.

– Ой! – пробормотал он, увидев меня, и отступил на шаг. – Я не хотел.

Помня, что меня посадят, я отказался от желания придушить мальца прямо сейчас. Да и к тому же в комнату наконец примчалась его нерадивая мамаша.

Причем примчалась со стороны моей спины, чтобы как следует разглядеть последствия неаккуратных художеств ее сына.

– О нет! – тут же пролепетала она, подскакивая ко мне. – Это я виновата!

– Вы, – тут же согласился я. – Кто же еще? Вы хоть осознаете, что халат испорчен?

Меня переполняло бешенство. Вот так – без прикрас. Да еще и Терминатор откуда-то примчался и принялся поливать всех громким лаем. Заплакал Максим, у Кристины загорелись щеки, губы поджались. Она подошла к сыну, вытерла ему слезы и попросила подождать ее на кухне. Он ушел, и Кристина обернулась ко мне. Показалось, еще мгновение – и она тоже начнет рыдать. Но нет, она шагнула вперед.

– Это всего лишь гуашь. Я все отстираю, главное – вот прямо сейчас застирать, – девушка схватила халат за пояс и принялась расстегивать.

Я же пытался ей помешать.

– Уберите руки! Это подарок шейха!

– Тогда тем более не мешайте мне спасти ваш халат! – Не справившись с поясом, она принялась раздвигать полы, которые я пытался свести вместе. Ее движения были дергаными, нервными, и казалось, вообще она не отдает себе отчета, что делает. Просто пыталась спасти положение хоть как-то, и если бы мне когда-нибудь сказали, что в борьбе меня победит женщина, я бы не поверил. Но как выяснилось, сил и наглости у Кристины оказалось много. Полы халата девушка все же распахнула, а дальше сама отскочила от меня на метр и отвернулась, мучительно краснея.

– До пампушек вроде не добрались, а вы снова смущены, – не удержался от колкости я.

– Вы снова голый! – обличительно заявила она.

– Я был в халате, пока вы не принялись его с меня снимать.

Она резко отвернулась, громко сопя и закрывая лицо руками.

– Просто какой-то кошмар! – сообщила горничная-кухарка, после чего топнула ногой. – Уф!

Я вскинул бровь, забавляясь зрелищем.

Кристина выглядела очень злой. И очень милой одновременно. Я верил в ее эмоции, в то, что сейчас она ведет себя естественно, без притворства и наигранных глупостей.

– Хорошо, вы говорите, что можете спасти халат? – сжалился я, прилагая железные усилия, чтобы скрыть рвущуюся наружу улыбку.

– Да, я смогу!

Она чуть повернула голову и протянула руку.

Я снял с себя единственную одежду и подал ей, подавляя желание подойти ближе и дать ей до себя дотронуться.

Кристина схватила вещь и опрометью метнулась вон, не оглядываясь и бормоча что-то невразумительное. Я же, посмотрев вниз, внезапно понял, что заинтересовался своей горничной не только как интересным человеком…

Хмыкнув, прикрыл своего младшего друга рукой и пошел одеваться, решая про себя, что, возможно, стоит предложить девушке дополнительный заработок. Деньги ей явно не помешают, а мне не помешало бы женское внимание и заботливые руки. В идеале – прямо сейчас.

Одевшись сразу в костюм, я какое-то время раздумывал над тем, как преподнести Кристине новость о моем к ней расположении, а потом решил пустить все на самотек. Она – девица не глупая, хваткая. Покажу ей свой интерес, а дальше пусть сама решает, как меня соблазнить. Останется только поддаться и воспользоваться.

И сразу обозначить момент, что не собираюсь спать с той, что ублажает еще и моего охранника – водилу.

Как только пазл сложился в моей голове, стало легче дышать и вообще жить.

Впервые за долгое время я шел по своему дому, едва не насвистывая от удовольствия. Как же удачно было встретить Кристину в том парке! И только я улыбнулся, чувствуя себя королем ситуации, как откуда-то слева раздалось тихое, отрезвляющее: “Козель!”

Я замер.

Посмотрев в сторону лоджии, дверь на которую была приоткрыта, увидел рыжего гнома, испортившего с утра мой халат.

Гном хмурился, сопел и угрожающе держал в руках демо-версию садовых грабель.

– Что ты сказал, пацан? – Я повернулся и, подтянув брюки, присел на корточки, чтобы посмотреть своему недоброжелателю глаза в глаза.

– Ты – плохой! – смело повторил малой. – Я тебя…

Мне пригрозили садовым инвентарем.

– А дотянешься? – хмыкнул я.

– Я тебя убью!

– Граблями? Ну, попробуй. Вот он я.

Давно никто не смотрел на меня вот так, прямо выражая свои настоящие чувства. И, как ни странно, в этом я тоже видел свою прелесть. Дети тем и отличались от взрослых, что еще не умели лебезить, пресмыкаться и прогибаться. Если этот пацан чувствовал, что я ему неприятен, то так и говорил.

Это был новый, очень странный и интересный опыт общения.

– Я не шуцю! – насупился еще сильнее мальчишка. Похоже, от того, что нервничал, он начинал говорить не так четко, как обычно.

– Я тоже не шучу. Нападай. Можешь меня побить. Вот он я, без оружия, не сопротивляюсь. Что тебе мешает?

Пацан шмыгнул носом, вытер его запястьем руки и сделал шаг ко мне, угрожающе выставляя граблю вперед:

– Ты – плохой! Обижаешь мою маму!

– Разве? – Я покачал головой. – Мне кажется, это ты пролил краски на дорогой диван. И вместо того, чтобы сказать про это, признаться, сбежал. В итоге я испортил отличный халат и настроенье твоей маме. Это закономерность, мелкий. Последствие от твоего поступка.

– Я уфол за тляпкой! – крикнул он, снова шмыгая носом. – Я бы вытел сам!

– Нет, ты сбежал, не сказав никому, что накосячил. Вот и все.

На миг показалось, что мальчишка вот-вот разревется. Губы его затряслись, подбородок дрогнул, а глаза увлажнились. Но нет. Опустив грабли, суровый сын Кристины сделал еще шаг вперед, отвернулся в сторону, пристально разглядывая напольную вазу, и пробормотал:

– Я боше не буду.

– Что, прости? – удивленно переспросил я.

– Я не буду так больше делать, – четко, стараясь выговаривать каждую букву, сказал пацан. – Извините меня. И маму.

– Так просто сдался? – разочарованно спросил я. – А как же ненависть и грабли?

Максим – кажется, так его звали – посмотрел на меня, прямо в глаза, и ответил:

– Я убежал, потому что испугался. Я больше не буду проливать краски на ваш диван. Не ругайте маму?

Что-то внутри кольнуло, а потом будто воронка открылась и закрутилась в животе, доводя едва не до тошноты. Неужели так испытывают стыд?

Я поднялся, пожал плечами и хотел уйти. Но пацан так и стоял на месте, и его подбородок снова дрогнул.

Черт знает что!

Он накосячил, а я чувствую себя виноватым. Как это получилось?

– Я не стану ругать твою маму, – сказал раздраженно. – А ты рисуй где-то, чтоб я тебя не видел. И тогда все у нас заладится.

Мальчишка, только что стоящий с самым несчастным видом, просиял. Взмахнув граблями, он закричал: “Ур-ра!” и побежал прочь, громко улюлюкая на ходу.

– Маленький, наглый, бесстыжий манипулятор! – с уважением проговорил я, провожая его взглядом. – Ох…ть, меня обвел вокруг пальца младенец!

* * *

Кристина

Я не знала, что делать дальше. Работодатель меня убивал. Медленно и мучительно.

Мало того, что не спешил найти кого-то мне в помощь, оставив на меня весь свой огромный, напичканный мебелью и дорогущими аксессуарами дом, сделав при этом еще и поваром, так еще заставлял чувствовать себя полной дурой.

Я не справлялась!

Чертов халат с горем пополам отстирался, а вот диван… Максимка его испортил.

Я нещадно терла дорогую ткань, принося ей еще больший вред, и с трудом удерживалась от слез.

На этот раз Орехов не спустит все на тормозах, я это чувствовала мягким нижним местом, как никогда.

И если раньше как-то удавалось избегать неприятностей, то теперь, кажется, они решили не оставлять мне шанса на нормальную жизнь. Ни единого!

– Черт возьми! – выругалась я, отбрасывая тряпку в тазик и вытирая лоб запястьем, заодно убирая челку.

– Его заказывала моя жена, – донеслось сверху голосом Орехова, и я забыла, как дышать.

Одернув юбку, поднялась и, собрав весь остаток позитива, выдавила улыбку, сообщая:

– Я все отмою. Нужно лишь взять другое средство…

– Не отмоете. – Он отмахнулся от меня, как от назойливой мухи, и, схватив за спинку стул, стоящий неподалеку, переставил его к накрытому столу.

– Честное слово, – продолжила занудствовать я, отдавая себе отчет, что просто не потяну выплату за этот диван. Хоть почку продавай!

– Вы, конечно, постараетесь, – медленно намазывая тост абрикосовым джемом, начал говорить Артем Дмитриевич, – но ничего не получится. Уже сейчас это очевидно, ведь цвет обшивки безнадежно испорчен. И я понятия не имею, как вы планируете это возместить.

Мои руки опустились, повисли вдоль тела плетями. Началось!

Я буду вечной рабыней в плену этого дома. Воображение даже начало рисовать картинку, как Орехов отнимает мой паспорт и переселяет нас с сыном в кладовку под лестницей…