Стас Колокольников
Умирая, Бог завещал мне Землю
Еще через неделю Антон, возвращаясь от Оли, в окнах своей квартиры увидел свет и удивился. Он точно знал, что не оставлял его включенным.
На кухне сидели самураи и играли в карты, на которых вместо привычных мастей были яркие картинки растений и животных. Увидев Антона, самураи встали, молча поклонились и протянули ему то, о чём он просил. Не успел Антон даже подумать, что делать с мечом, как один из самураев сурово произнёс:
– Наш господин был дальновиден, мы прибыли в тот день, когда этот меч готовили отправить вам. Ваш покровитель совершил сэппуку. Теперь и вам надлежит свершить то же.
– Что?! Я не хочу никакой сэппуки, – испуганно произнёс Антон.
– Мы поможем, хозяин! – пообещали самураи. – Ватанабэ-но Цуна говорил своему вассалу Урабэ-но Суэтакэ: «Сердце воина должно быть подобно сердцу труса». Это значит, что самурай обязан каждый день быть готовым к концу.
– К какому концу?
– К смерти!
Антон побледнел.
Звонок застал Олю за туалетом, она готовилась ко сну.
– Оля! Оля! Они вернулись! – кричал в трубке Антон.
– Кто вернулись?
– Самураи! Они выполнили моё поручение!
– Ну и молодцы, с почином тебя. А чего ты так нервничаешь?
– Теперь они хотят моего конца!
– Что они хотят? – спросила Оля.
– Чтобы я совершил сэппуку.
– Что еще за гадость?
– Это значит вспороть себе живот!
– Какой ужас. Гони их прочь, ты же их сюзерен.
– Они говорят, что, так как я их сюзерен, они обязаны мне помочь, если я по каким-то причинам этого сделать не смогу.
– Что это значит?
– Они помогут мне вспороть живот! Вот что это значит!
– Тогда вызывай полицию.
– И что я скажу?
– Что тебя хотят убить.
– Может, для начала ты приедешь и поговоришь с ними.
– Думаешь, это поможет? А что я им скажу?
– Давай попробуем. Скажешь, что здесь так нельзя, что это глупо, что придется обратиться кое-куда.
– Хорошо, завтра вечером. Твои самураи не спешат тебя отправить на тот свет?
– Да вроде нет, они принесли несколько книг и говорят, что я должен их обязательно прочесть.
Оля не отнеслась всерьез разговору. Она воспринимала эту историю с самураями, как оригинальную, но не совсем удачную театральную постановку, которая скоро должна закончиться.
Придя на следующий день, Оля открыла дверь своим ключом и застала Антона читающим книгу, рядом на пакете из Дома Книги лежал кодекс Бусидо. Антон читал негромко вслух, словно боясь потерять хоть слово:
– Само собой разумеется, что самурай обязан хорошо владеть искусством мато, касагакэ и инуумоно… О как!
– Что у нас еще страшного произошло? – обратилась Оля, видя, что её появление не замечено. – Как живёте, как животик?
– Привет. Всё хорошо, – улыбнулся Антон.
– А сапуки?
– Сэппуки. Это как выяснилось, не такая уж страшная вешь.
– То есть вспарывать живот – это не страшно?
– Совсем не страшно.
– Слушай, Антон, может, теперь ты расскажешь, что значит эта история с самураями. Чья эта затея?
– Мне очень повезло, – подмигнул ей Антон, – меня позвали.
– Куда тебя позвали?
– Туда, где мы с тобой встретимся как равные.
– Антошка, тебя что самураи на наркотики подсадили. Где встретимся, как какие равные? В клубе транссексуалов, что ли?
– Оль, ну что за глупости.
– Ты еще скажи, что я дура! – вспылила Оля Персикова. – Вы тут меня разыгрываете не известно с кем, а я ведусь на ваши глупости! В самураев они играют!
Оля обиделась и ушла, хлопнув дверью. Она пришла через день, взять розовую кофточку, чтобы пойти на день рождения к подруге. В доме было неестественно чисто и прибрано, розовая кофточка, аккуратно сложенная, лежала на видном месте, а на ней бумажный журавлик. Антона не было, да и вообще ничто в доме не напоминало о нём, как будто он здесь никогда и не жил. Только на кухне стояла миска с рисом и воткнутыми вертикально палочками. И еще любимая красной тарелка Антона лежала перевернутая чуть в стороне, а поверх неё большой зеленоватый ломоть камамбера.
Табурет и 60-е!
Это был замечательный день. И не потому, что солнце светило, как лампочка, которую встряхнули. От чего декабрь походил на март. И не потому, что псевдовесенние лужи были великолепны и выглядели, как оттаявшие северные моря. Мое отличное настроение крылось в словах, которые произнес пьяный в стельку шеф-редактор, позвонивший с утра.
– Мы обогнали журнал «Табурет», – еле выговорил Стёпа Разин и отрубился.
Я и так не собирался идти в редакцию, а тут и вовсе расслабился. Тем более что и редакции у нас никакой не было. Редакцией нам служили дешевые забегаловки, где за кружкой пива мы днями напролет чесали языками о старых фильмах, о музыке, о гениях шестидесятых и о том, как время разделывается с мечтами. Свои идеи и мысли мы выкладывали на наш интернет-портал «60-е!», и он, по словам шеф-редактора, набирал обороты. Почистив зубы, я спустился в лавку и на деньги, приготовленные на новые ботинки, взял две бутылки вина.
К обеду я выпил одну и позвонил в «Табурет».
– Слышали, что вас обогнал журнал о 60-х? – спросил я, как ни в чем не бывало, разглядывая в зеркале свою довольную физиономию.
– Не понял вас, повторите, – сказал нервный мужской голос.
– Журнал о шестидесятых сидел у вас на хвосте, а теперь вот вырвался вперед. Слышали что-нибудь об этом?
– О шестидесятых? – недоуменно переспросил мужчина.
–Ага, есть такой, – сказал я и сделал приличный глоток.
– Кто это, Миш? – спросил откуда-то издалека приятный женский голос, обращавшийся наверняка к моему собеседнику.
– Псих какой-то, – услышал я.
После этого трубку положили.
Мое отличное настроение трудно было испортить. Я чокнулся со своим отражением и решил, что обязательно поболтаю с той девицей. Почем-то я был уверен, что она похожа на Карлу Конвэй, снимавшуюся для «Плэйбоя» в середина шестидесятых.
Я ходил по дому и строил гримасы под «Out Here», подпевая Артуру Ли. Потом долго пялился в окно на то, как соседские парни насмехаются друг над другом. Вино кончалось, и я опять стал звонить в «Табурет». Трубку долго никто не брал.
Я замечтался так, что перестал слышать гудки.
– Аллё, – разбудил меня мягкий голос.
– Кхм, я по поводу кухОнной мебели. Хотел приобрести что-нибудь ходовое, но оригинальное.
– Это редакция журнала. Здесь заказы не принимают.
Голос у женщины был грустный, как будто она только что выпила яду и поняла что зря.
– А в порядке исключения для успешных коллег, – игриво излагал я. – Вы помогаете нам, мы помогаем вам. Мебель в обмен на нематериальные радости жизни. А?
– Вы из журнала о шестидесятых? – спросила женщина.
– Да, милая, угадала. Может, встретимся, – дурачась, предложил я.
В трубке надолго замолчали. Я даже решил, что сейчас опять услышу нервный голос того мужика. И он пошлет меня подальше.
– А где находится ваша редакция? – вдруг вкрадчиво спросила женщина, словно всё это время подслушивала мои мысли.
– В высотке на Новом Арбате, – сказал я, вспомнив о прежнем месте работы. – Только у нас сейчас ремонт, я работаю на дому…
– Подъезжайте на Павелецкую, – неуверенно произнесла женщина, – позвоните, как приедете… И.. возьмите что-нибудь выпить…
Я быстро собрался и, напевая «i still wonder», допрыгал через лужи до спуска в подземку. Солнце светило так, точно его распирало от счастья. Всё кругом просто сияло, для декабря это было полным безумием. Заглянув в серый коридор, ведущий под землю, я перестал напевать. Ящик с серпантином, который я сегодня так легко выдвинул из комода жизни, стал со скрипом задвигаться. Планы как-то сразу поменялись, я купил еще пару бутылок вина и неспешно вернулся домой.
Дома на меня снизошла меланхолия. Вселенский сплин бродяги, заброшенного сюда из космических глубин. Когда солнце стало таять быстрее, чем вино в бутылке, зазвонил телефон.
– Что же ты не приехал? – спросила та женщина, по голосу было слышно, что она выпила и без меня, и судя по всему изрядно.
– Не знаю, – признался я. – А как ты узнала мой номер?
– У нас определитель.
Мы помолчали.
– Как идут дела в журнале? – спросил я.
Женщина засопела.
– А кто хозяин? Ты? – не зная, что еще можно спросить, не отставал я.
– Муж. Но он.. все равно неудачник.
– А где он сейчас?
– Не знаю.
Мы помолчали.
– Ты работаешь на 60-е? – спросила женщина.
– Ага.
– А мне раньше нравилась Одри Хэпберн, – давая понять, что в её жизни наступают перемены, сообщила женщина.
– А теперь Хэмфри Богарт? – попытался пошутить я.
– Все мужики козлы! – нервно вскрикнула женщина. – Я не встречала ни одного путного!
– Гм. Это ты поэтому… такая?
Молчание на той стороне стало враждебным.
– Какая? – отрывисто спросила она.
– Ну… немного недоброжелательная…
– Ты, наверное, такой же кобелина, как и мой муж, – вдруг уверенно произнесла женщина.
Я не знал, что и сказать.
– Что замолчал?
– Не хочу тебя расстраивать.
– Чем?
– Я не кобель, но уж козел-то точно.
Женщина неожиданно засмеялась.
– А ты мне нравишься, – сказала она. – Ты женат?
– Я живу один. А проживаю временно с тремя такими же козлами. У нас что-то типа коммуны.
– Это как? – не поняла женщина. – Тебе сколько лет? По голосу вроде уже далеко не мальчик.
– Ага, так и есть, четвертый десяток разменял.
– И всё хиппуешь, живешь коммуной?
– Что поделать, в жизни всякое бывает. А что тебе, собственно, не нравится?
– А давай я к тебе приеду, – вдруг предложила женщина. – Ты сейчас один?
– Один.
Я налил и выпил сразу пол стакана.
– Так как? – опять спросила она. – Приеду?
Я посмотрел на себя в зеркало.
– Ну приезжай.
На той стороне началось какое-то движении, словно что-то роняют. Трубка занервничала короткими сигналами. Либо сама упала, либо муж застукал за болтовней, решил я.
Через минуту звонок.
– Я упала, – кокетливо призналась женщина.
– Как же ты поедешь?
– Говори адрес.
Немного поколебавшись, я назвал адрес.
Она приехала, когда я, пыхтя сигаретой, пытался набрать текст о Серже Генсбуре. Мои мысли прыгали из стороны в сторону, а на клавиатуру сыпался пепел, как во время извержения вулкана. Образ великого курильщика, музыканта и поэта завораживал со всей силой творческого вдохновения. Я дошел до того места, где сравнивал Сержа с Таривердиевым, отдавая первому место в тени второго. А ведь он мог бы подняться выше, если бы не эта дурная привычка много курить и бл*довать.
Видимо я забыл закрыть дверь. Женщина появилась так неожиданно, что я чуть не подавился окурком. Она была старше, чем я ожидал. К тому же напоминала небольшой табурет из дорогого кухонного гарнитура, довольно изящный, но непригодный для беспечных дружеских посиделок.
– Я думала, ты толстый и старый, – сказала она. – А это ты?
– Это я, – только и сказал я.
– А где твои соседи по квартире?
– Да кто где…
– Будут сегодня?
– Не знаю.
– Чем занимаешься?
Было видно, что она несколько растеряна.
– Пишу статью о Генсбуре.
–Для журнала?
– Ага.
– А мне нравится Одри Хэпберн.
– Я знаю.
– Что за музыка играет?
– Билл Эванс. Интермодулаэйшн. Шестьдесят шестой год. Классика джаза.
– Ясненько. Много зарабатываете на шестидесятых? – вдруг спросила женщина.
– Да некуда складывать! – я округлил глаза.
Мы уставились друг на друга, как клоуны. Женщина опомнилась первой:
– У тебя есть что-нибудь выпить?
– Полбутылки вина вроде оставалось.
– Угостишь? – оглядывая забитую хламом комнату, женщина не знала куда шагнуть.
– Ага. Присаживайся.
Я тоже стал себя чувствовать неловко. Женщина поставила сумочку на письменный стол, чуть ли ни мне на руки, и села в кресло напротив. В её глазах не было и тени мысли, так словно она пустила этот вечер на самотек.
Глядя на неё, я представил, как наливаю вино, как она его сглатывает и тянется ко мне с поцелуем. Мне показалось, что с таким же успехом я могу расцеловать наш потрепанный кухонный шкаф для посуды.
– Так что там насчет вина? – напомнила женщина.
Я пошел на кухню и торопливо допил вино.
– Нету ничего! Кто-то выжрал всё! – кричал я между глотками.
Закурив сигарету, я стал смотреть в окно на старика, он вышел из нашего подъезда и теперь топтался на месте, не зная в какую сторону податься на прогулку, потом я представил, как женщина заходит на кухню, а я делаю такое странное недоуменное лицо. Заподозрив неладное, я затушил сигарету и вернулся в комнату. Неприятно открыв рот и свесив голову, женщина спала. От неё разило так, что опасно было поджигать спичку.
Зазвонил телефон.
– Моя жена у тебя? – спросил мужской голос, когда я взял трубку.
– Ты из «Табурета»? – догадался я.
– А ты тот хер из шестидесятых?
– Где ты бл*довал все это время, Миша? – не отставал я.
– Не суй нос, куда не следует.
– Ну и отвали, – я положил трубку.
Он сразу перезвонил.
– Моя жена у тебя? – спросил он без всякого напряжения, словно мы играли в бадминтон.
– Она спит.
–С кем? – спросил хмырь.
– Не знаю, но я следующий, – сказал я и положил трубку.
Он опять позвонил.
– Ты это серьезно, мужик? – спросил он.
Было слышно, что он расстроен, но старается держать себя в руках.
– Слушай, – как бы завелся я, – стоило нашему журналу обогнать вас по популярности, как вы сразу влезли в мою жизнь, как к себе домой. Твоя баба приперлась, выжрала всё, что у меня было, и вырубилась. Если ты так волнуешься за неё, то приезжай и забирай её. И не забудь привезти выпить, она не оставила ни капли.
– Какого хрена ты её, вообще, позвал?
– Она сама напросилась, сказала, что ты ей изменяешь и что ей очень одиноко. Скажи спасибо, что я, вообще, сейчас с тобой разговариваю, а не занимаюсь чем-нибудь другим.
– Ладно, мужик, не кипятись, говори адрес.
Он приехал через полчаса, привез бутылку коньяка. То ли работа в «Табурете» сказалась на них, то ли они изначально такие были, но двое моих гостей походили на продукцию мебельной фабрики. Они мало чем отличались от сотен тысяч других. Они были квадратными.
Пока мужик перетаскивал свою жену в машину, я выпивал коньяк и курил. Длинный день заканчивался, я это чувствовал, как бегун, выдыхающийся на финише. День не принес ничего особо нового, но и ничего не отнял, что тоже было неплохо.
Только мужик вернулся и открыл рот, чтобы что-то сказать, как на этаже щелкнул лифт. Приехали парни, с которыми я снимал квартиру.
– Чего здесь происходит, чуваки? – спросил арт-директор журнала «60-е!», глядя на распахнутые двери и незнакомого мужика в начищенных сутенерских туфлях. – Всё нормально, Петя?
Арт-директор выпивку не жаловал, чаще баловался травкой. Сейчас его глаза были красные, как у разъяренного бычка. По его виду было и не догадаться, что он добрый малый.
– Шестидесятые споткнулись о табурет, – недовольно сказал я.
– Всё не так плохо, – поправил мужик. – Мы остались друзьями.
На хер бы мне сдались такие друзья, хотел сказать я. Но нас было больше, и я промолчал.
Карлин и Синяки
Журнал дышал на ладан. Чего мы только не выдумывали в надежде выкрутиться. Нам были нужны свежие идеи, новые люди, готовые вместе с нами вспахивать благодатную ниву. Прибылей мы не имели и никому не обещали, зато удовольствия – хоть отбавляй.
– Главное, мы знаем, чего хотим, – сказал шеф-редактор Стёпа Разин. – И это наш козырь.
– Еще немного, и мы в пролете, – покачал головой я.
Идея интернет журнала о шестидесятых годах двадцатого века была общей. И пришла в тот момент, когда мы сидели дома у Разина и прикидывали, куда покатит прогресс в новом тысячелетии. Сначала мы поняли, что нужен свой интернет-журнал, а потом решили, что он должен быть о шестидесятых. Почему о 60-х? А вы знаете время получше? Это же точка отсчета в будущее, в котором теперь возможно всё. Если лет через сорок начнут перемещаться во времени, в командировку от нашего журнала я первым делом смотаюсь на концерт Джимми Хендрикса. Стёпа предлагал сделать еще журналы о 50-х и 70-х.
– И это тоже перспективно, – говорил он.
Первые два года дела шли хорошо, мы писали о чем хотели, фонтанировали идеями и собирали в Лосиностровском парке народ на первомайскую вечеринку в честь дня рождения журнала «60-е!» – послушать живую музыку на природе, порадоваться молодости и дружбе. Всё было прекрасно, мы были довольны. И надеялись, что так оно и будет, и так дойдет до 2067 года, где мы планировали остаться навсегда.
На третий год рейтинг популярности журнала стал падать.
Мы сидели во вьетнамской кафешке «Сайгон» на Савеловском рынке и за нэмами решали, как вести дела дальше.
– Наша первоочередная задача какая? – спрашивал Разин.
– Какая? – готовно повторял я.
– Увеличить посещаемость сайта.
– Увеличить посещаемость. Правильно. А как?
– Надо оживлять форум.
– Надо. А как? Ты же у нас интернет технолог. Как это сделать?
Я внимательно слушал Разина.
– Вчера кроме нашего мифического главного редактора Лоттермана я зарегистрировал на форуме еще трех персонажей: Монро, Ведун и Энштейне Дуриморе. На подходе Ноу Алко Зельц, Белый Глык и Лошарик.
– Во дела, – я чуть не подавился рисовым блинчиком. – Так это твоя банда. А я уж подумал, к нам народ попер.
– Ага, народ, – довольно ухмыльнулся Разин. – Это всё я. А у тебя только один флегматичный Меробибус. Так что давай, коллега, навалимся, размножимся. Оживим форум нашими виртуальными реинкарнациями.
– Оживим, оживим, – радовался я хорошей идее. – Как же мне это в голову пришло?
Первыми из моего готового повеселиться сознания появились: Травяной Петух, Липовый Галдеж, Борхес и Синяки. Работая на дому журналистом, я мог себе позволить многое и обзаводился двойниками с легкостью ксерокса, плодил их как инкубатор. Я давно мечтал жить двойной, тройной жизнью, лишь бы исполнялись мечты. А тут я размножился на полтора десятка светлых и не очень личностей. Все они были схожи в одном – безумном желании улучшить мир за счет своего трепа.
Долгое время мы плели невесть что обо всем, что в голову взбредет. Больше всего меня вдохновляли Синяки, под них Разин специально организовал в темах форума «Бухальню». Там они в основном и терлись. Их типа было двое, мужик и его бабенка, два сапога пара, такие разгильдяи, вроде Буковского и его подружки. Они и были на аватарке у Синяков. По легенде ребята накидывались в хлам день-деньской и писали в четыре руки, заканчивая каждый комментарий обращением друг к дружке типа: «да, мой калачик? ага, моя дырочка! что у нас сегодня, моя капусточка? пятое, мой огуречик! ну тогда буль-буль». Всякий раз они находили друг другу новые сравнения и эпитеты, ни разу не повторяясь, и их житейская лодка всё дальше уходили в море Бахуса. Я за ними не поспевал и слегка завидовал, нужно было богатырское здоровье, чтоб позволить себе такое, а они пили и философствовали, пили и дурачились, шутили над моралью, над жизнью и смертью, они уже были в Вечности.
И тут позвонил Разин.
– Привет. Слушай, зайди на форум, – сказал он, – там какой-то тип пишет и пишет с утра.
– Что пишет? Кому?
– Тебе. То есть Синякам. Пишет, что тоже заливает вторую неделю.
– Я не пью. Я работаю. Мне статью надо в конце недели сдавать.
– Ты, может, и работаешь. А твои Синяки уже месяц не просыхают в какой-то сказочной горной деревне.
– А он где?
– Кто?
– Ну тип этот.
– В Хабаровске вроде.
– Далековато от моей деревни.
– Ты зайди прямо сейчас. Он на форуме по всем темам проходится. Давно у нас такой движухи на сайте не было.
– Захожу уже.
На форуме были я да Алексей Карлин. Первым делом он отметился в «Бухальне», написал, что на столе у него «Московская», селедочка там, хлебец черный, а на форуме, мол, никого, выпить не с кем. И дальше пошел по темам, в каждой отметился своим бойким словом. Сразу дал понять, что он поэт, стиляга и гуляка отменный. Прямо герой нашего времени, ну то есть шестидесятых. С Синяками он сразу общий язык нашел, и понеслось – дым коромыслом, Генри Чинаски нервно курил в сторонке.
Через пару недель на форуме объявилась жена Карлина, имя красивое – Эльза. Она всякий раз корила Алекса за то, что тот перебрал вчера, и отправляла его стритовать на далекий хабаровский Бродвей. Наш стиляга Карлин отлично играл на саксофоне, опять же по словам его жены. Карлин малость ломался, но всегда уходил на заработки, откуда исправно возвращался, то с бутылкой черного рома, то с коробкой сигар, а уж без цветов жене вообще ни один романтический вечер и выходные не обходились. Эльза писала: «Почему я люблю Алекса?», и тут же излагала четырнадцать причин, называя его при этом и джентльменом, и настоящим русским мужиком, гениальным поэтом и джазменом.
Мы на них нарадоваться не могли.
– Над чем ты ржешь уже третью неделю? – спросила в пятницу моя подруга Даша, вернувшись с работы. – Я тоже хочу потешаться над жизнью. Осточертело каждое утро погибать в метро по дороге на работу. Может, дашь совет, как поприятнее сойти с ума?
– Заходи к нам на форум, зарегистрируйся под веселым именем и пиши, что в голову придет.
– Хорошо вы устроились с Разиным, – устало вытянув ноги, проговорила Даша, – сидите дома и пудрите людям мозги, а вам, поди, еще деньги за это платят.
– Не, пока не платят. Нам, как и всем, платят за то, что нам пудрят мозги.
На выходные мы поехали к Разиным. Стёпа и его жена вернулись с Кубы и обещали порадовать мохитовой вечеринкой.
– Так это твои Бэби и Элвис? – удивлялся Разин.
– Мои.
– Чувак, да ты меня переплюнул!
– Оживляю форум, шеф. А твой безбашенный Эйнштейне Дуриморе, который намекает, что он тринадцатилетняя девочка, обладающая гипотетической таблеткой счастья, да он моим ребятам еще форы даст. И эти Рыбы твои и саркастичный Кидало.
– Рыбы и Кидало не мои. Я не знаю кто это.
– А Серж и Вирго?
– Тоже не знаю. И Радуга сегодня объявилась, театралка какая-то…
– Радуга – это я, – сказала Даша. – А Карлин обещал меня в театр в Хабаровске сводить на мим-спектакль «Чума на оба ваши дома».
– Карлин! Наш чувак! – хором воскликнули Разин и я.
– Ага. Слушайте, а не плохо стиляги в Хабаровске живут, ромом каждый вечер разговляются, – говорил Разин, разминая толкушкой лайм и мяту.
– Дальний Восток – чудный край, у них что ни название у напитка так прям шедевр, – сказал я, поглядывая, как Разин достает бутылку «Гаваны Клаб», привезенную с Кубы, и все смешивает.
– Ну, за шестидесятые, – раздал он нам высокие стаканы с соломинками.
– Поехали!
Журнал «60-е!» снова набирал обороты, в интернет рейтинге мы далеко обошли журнал «Табурет» и дышали в спину журналу «ОМ», наш форум активно просматривался, он был ярок и красив.
– После того, как Ведун и Монро похвастались на форуме, что съездили на Кубу и выложили фотки, наш Карлин теперь каждый вечер тоже открывает «Гавана Клаб», – заметил я.
– Да он вообще там шикарно живет. Ему жена пишет, Лёшка, поправь здоровье, в холодильнике стоит бутылка «Жан Поль Шене».
– Может, и нам в Хабаровск перебраться? – предложил я.
– Ага, будем там на Кадиллаках разъезжать и прославлять шестидесятые, как Карлин, днём и ночью.
– Я в его компании долго не протяну. Это надо Синяков материализовать и отправлять к нему.
Особенно Карлин проникся Синяками, у них, как и у него, всегда было питейное настроение. Если Карлин писал: «сегодня всё, ни-ни, завтра у меня концерт в «Джаз Рок кафе». Это означало только одно: бутылка сухача и триста грамм водки «Третий тайм», ну и для полировки бутылка пива «Рыцарь Приморья». Совсем в трезвые дни он баловал себя бутылочкой «Шабли», а хорошую вечеринку всегда заканчивал вискарем. Мы отметили, что и друзья у него тоже не промах: один купил «Кадиллак» 1969 года за восемьсот тысяч рублей, другой «Плимут» 1961 года за триста тысяч.
За какие-то полгода Карлин стал для нас главным модником Дальнего Востока, а Хабаровск превратился в мифический город стиляг. Там в любую погоду стритовали «хиппаны», по улицам разъезжал большой кадиллак «Эльдорадо» 1953 года, огромный жёлтый автобус «Неоплан», и сам Карлин катил по местному Бродвею на блестящем новеньком ГАЗ-21 под музыку оркестра Глена Миллера. А если на Бродвее ни души и тишина, значит, все чуваки и чувихи на берегу Амура, на козырном местечке Утёс – слушают Утёсова.
Эльза боготворила Карлина, особенно трогательной была эта запись: «Я родила в 30 лет. Семь лет мне ставили диагноз: бесплодие. Лёшка постарался. Риск был 9 из 10. Я согласилась. Пришлось делать кесарево. Лёшка последние три месяца до моих родов посвятил себя целиком мне. Забыл обо всём. Летал за лекарствами даже в Москву. Для него это было не в тягость. Сейчас мне 33. Я себя ощущаю самой счастливой чувихой. Каждую пятницу (день, когда мы познакомились) утром с моей стороны кровати стоит свежий букет белых лилий. Когда он успевает их покупать?»
Мы тоже удивлялись, когда он все успевает. То он пятнадцать тысяч отхватить за выступление, то двадцать пять, ну и с этих барышей, то колечко с бриллиантиком подарит, то ноутбук, а жена ему за это уточку в яблоках, а то и палтуса или индейку замутит. Ну, бывало и укорит слегка, мол, в прошлый раз играл за так, «надоело это искусство ради искусства», а Карлин на это только усмехнется снисходительно и пригласит через форум жену в кроватку, а она ему в ответ: «мур-мур, милый».
Бывали, правда, и у Карлина проколы, то с похмела дочку забудет в садик отвести, то загуляет и дома не ночует, то для народа на улице до потери сознания в свой сакс дует. Но жена к этому относилась с ангельским пониманием, и тогда типа тайком выкладывала записи из его дневника: «Странно.. Завтра День Победы, а мне окромя капельниц, ничего не дают. Даже пива. Бедная моя Эльза, дочка Поля и мой грёбаный сакс. Дыхалка работает через раз. Боли идут не прекращаясь. Завтра я в любом случае должен буду поднять свои кости и сыграть Дюка Элингтона для ветеранов. Это даже не обсуждается. У меня два деда воевали. Эльза, как всегда ворчит, мол: "Стиляга, ты должен себя попридержать". Не могу и не хочу! Сейчас начну делать дыхательные упражнения».
Помимо наших реальных верных волонтеров журнала, двух подружек, писавших под именами Паночка и Игрек, на форуме появились еще живые незнакомые нам люди: Димы, Лены и Сережи. Они искренне радовались тому, что вместе с нами могут продвигать идею о космическом волшебстве 60-х годов, когда любовь и музыка была осязаемы, как солнечный дождь. Делали мы это весело и весьма психоделично, жизнь на нашем форуме походила на мистическое путешествие желтой подводной лодки. И во многом благодаря Карлину, который каждый день выходил на форум, как на работу, строчил и строчил свои мысли, замечания, забавные цитаты и картинки из жизни 60-х, а также великую мифологию из жизни стиляг Хабаровска.
Я не сразу и понял, что Карлин просек нашу многоликую фишку, и его корешки: Гаррик, Джудит и Кэт, такие же ему корешки, как я Нострадамусу. Хотя можно было заподозрить и раньше, когда Карлин предлагал Синякам тост: «за великого Станиславского стоя!». Только когда друзья-подружки Карлина стали захваливать его, как родную маму, я заподозрил подвох.
Я сидел на форуме и читал жалобы Гаррика на его подругу, ревнивую дуру Кэт. А что ей оставалось, её чувак «гонял соляки на своей гитаре как бог», и все «барухи» висли на нем, как игрушки на новогодней елке. Карлин тоже был на форуме, он писал: «Недавно мне Гаррик сказал, что в прошлой жизни я был Робертом Кеннеди». А почему не Господом Богом, ехидно подумал я. И тут же типа жена его пишет: «А я часто сравниваю улыбку моего мужа с улыбкой Гагарина. Лёшка обижается, а по-моему зря!». Я не выдержал и от имени Борхеса выложил: «Не знаю, как насчет вашей прошлой жизни, а также настоящей, но в следующей каждый станет тем, кем заслуживает».
– Странно все это, – делился я с Разиным подозрениями. – Кажется, Карлин пошел по нашей дорожке. Может, его вывести на чистую воду?
– А зачем? Он делает то, что мы хотели сделать, оживляет форум.
– Все-таки хочется знать, насколько он реальный.
– Попробуем узнать.
Разин организовал тему «Фото форумчан». Карлину идея понравилась, и он выложил свои фотографии: Карлин в стильном кабриолете за рулем, Карлин на охоте с ружьем, Карлин в чумовом прикидке с красивой герлой, Карлин на собственной свадьбе, а также Карлин в квартире писателя Федорова в посёлке имени Горького, и еще Карлин высаживает берёзку у дома друга, писателя и философа Вадима Кравцуна. И напоследок Карлин у себя на кухне за обедом с бутылочкой Кагора «1957», а внизу адресок: г. Хабаровск. ул. Гоголя 15, кв. 63.
После этого Карлина понесло во все тяжкие. Он отметился с концертами по самым разным местам родного города: от клуба «Куба» до ДК Судостроителей, и даже готовился к гастролям в Биробиджан, костюмы уже были готовы, расписаны и выложены на форуме: Карлин – сиреневый костюм в чёрную клетку, брюки дудочки, Гаррик – зелёный костюм в красную клетку, брюки дудочки, басист Михаэль – белый пиджак, чёрныё брюки клёш, ударник Дэн – голубой пиджак, белые брюки клёш. Карлин уходил в запой, играл на саксе и куралесил, при этом исправно исполняя супружеский долг и докладывая о рекордах в постели на форуме, пока не надорвался и ни загремел в больничку с инсультом.
Что интересно, подгадал он со своим недугом в аккурат на день смерти главного советского барона Мюнхгаузена – Олега Янковского. Эльза написала, что Алекса увезли на скорой, ему, как сыну дипломата, назначили самых лучших врачей, в палате он ненадолго очнулся, спросил, как дела на форуме, и снова потерял сознание. После этого вместе с сознанием Карлина пропали и его жена, и его подельники.
Сердобольная Игрек пыталась узнать о судьбе Карлина через знакомых журналистов в Хабаровске, но по известному адресу им не открыли, и разговаривать не захотели, среди местных музыкантов о саксофонисте Карлине тоже не слышали. По описаниям его опознали как редактора газеты «Хабаровский экспресс», известного тем, что он был запойный до белой горячки, и никаким синякам его не переплюнуть.
Меньше чем через неделю Карлин уже сидел перед компьютером и делился уроками мужества. Вместе с ним объявилась вся его банда, и они сразу взялись за литровую бутылку джина «Золотой якорь». Мои подозрения росли день от дня. Дело шло к новому 2010 году, а в параллельной реальности Карлина не кончался вечный 2067-й. И тут позвонил Разин:
– Петька! На форум сегодня заходил?
– Пока нет. У меня что-то он нашего Карлина голова кружится. Какой-то он неуемный, как Мишкина каша.
– Какая каша, чувак! – восклицал Разин. – У Карлина вчера жена умерла!
– Да ты что?!
– Весь форум в шоке!
Первые дни после похорон Карлин отпаивался зубровкой, слушал «битлов» и собирался раздать вещи жены прихожанам ближайшего храма и чувихам друзей-стиляг. Но не успели высохнуть слезы форумчан, как Карлин перешел на водку с подозрительным названием «Vodka.ru» и начал клеиться к Джудит, а та отвечать взаимностью. Видимо, чуя скорый конец, в стане Карлина устроили просто вакханалию. Выяснилось, что Джудит беременна от Карлина. Её парень Гаррик допился до того, что ночью на улице Ленина ему привиделся Бьюик 40-х годов, после чего он потерял гитару и получил от Карлина в подарок ноутбук Эльзы. А в ночь перед Рождеством она и сама им явилась, как призрак, а потом еще названивала с того света дочурке, пока та спала в обнимку с телефоном. В общем, у нас волосы дыбом вставали.
