Станислав Чагин
Национальная идея и идеология России в современном политологическом дискурсе

«Для России не может быть никакой другой объединяющей идеи, кроме патриотизма. «Это и есть национальная идея».

Президент России Владимир Путин.

© Станислав Чагин, 2019

Введение

Национальная идея не просто нужна, она необходима. Может ли наша страна нормально жить без национальной идеи, без патриотического воспитания молодого поколения? Существовать да, осуществлять целостность существования национального государства – нет! «Cogito, ergo sum» – «Я мыслю, следовательно, существую», идея, свободная от элементов веры и основанная всецело на деятельности разума, нам не подходит. Как писал в своей работе А.И. Герцен, человек тем и отличается от животного, что имеет самосознание, мышление. Ярким примером являются чувства, выраженные в письме А.П. Чехова В.Н. Ладыженсскому из Ялты, где он пишет: «Я все в той же Ялте. Приятели сюда не ездят, снегу нет, нет и жизни.

Cogito, ergo sum, и, кроме этого cogito, нет других признаков жизни». В основе культуры России лежат национальные ценности. У россиян, цели и интересы коллектива всегда выше личных интересов и целей отдельно взятого человека – все индивидуальное легко приносится в жертву общему. Мы являемся таким народом, который умеет формировать что-то общее, большое и обширное. Личная выгода всегда следует после общественной. Наш человек безапелляционно уверен – сначала надо устроить общие социально-значимые дела, а уже потом это единое целое станет работать на всех членов общины. Коллективизм, потребность существовать вместе со своим социумом – одна из ярчайших черт нашего народа.

Еще одна базовая национальная ценность – это справедливость, так как без ее четкого понимания и воплощения невозможна жизнь в коллективе. Суть понимания справедливости заключается в социальном равенстве людей, составляющих общность российского народа. Поступки и мысли отдельных людей всегда оценивались через призму вечных истин, поддерживающих постулат справедливости. Внутреннее стремление к ним гораздо важнее пользы конкретного результата. Общество, основанное на идеях равенства и справедливости, не смогло утвердить богатство как ценность: грехом считалось алчное стремление к безграничному увеличению богатства. В тоже время, жить зажиточно до определенной степени, было вполне почитаемо, особенно, когда в основе лежало собственное трудолюбие.

Так же, характерными узловыми точками в системе национальных ценностей России считаю, являются терпение и страдание. Это важнейшие критерии для нашего народа, наряду с самоограничением и воздержанием. Постоянная готовность жертвовать чем-либо в пользу другого человека, является продолжением готовности терпеть и страдать. В российском обществе конкретный человек не сможет получить высокий статус и уважение к нему без его искренней личной жертвенности. И, конечно, рассматривая вопрос национальной идеи для России, нельзя не затронуть столь важное понятие, как патриотизм. Подвиг для нашего народа, это не личное геройство – он всегда должен быть направлен "на вне человека": смерть за свое Отечество и Родину, подвиг за други своя, на миру и смерть красна. Бессмертную славу получали люди, жертвовавшие собой ради других и на глазах у своей общины. В основе ратного подвига самоотверженности воина всегда лежало презрение к смерти и уж потом, ненависть к врагу. Вот это презрение к возможности погибнуть ради чего-то очень важного уходит корнями в готовность терпеть и страдать.

И так, необходимость национальной идеи в целом не подлежит сомнению, тем более после продолжительного идейного вакуума, который преследует нас с печальных девяностых годов. У нас одна цель-построение «Великой России».

Глава 1. Причина актуальности проблемы национальной идеи в России

1.1. Истоки возникновения национальной идеи и ее актуальность

Сама национальная идея как явление появилось благодаря немецким мыслителям эпохи романтизма в начале девятнадцатого века, дав миру такое небезызвестное понятие как «национальный дух», который движет историю. Георг Гегель в своей бессмертной феноменологии духа писал, что «дух, поскольку он есть непосредственная истина, есть нравственная жизнь народа»^[1]. Нельзя обойти стороной и другого великого немецкого мыслителя Фридриха Шиллера, где тема национального духа неотделима от национальной борьбы, особо отображенной в его героической драме «Вильгельм Телль».

Касаясь такого сложного и противоречивого в своем происхождении термина национальной идеи, стоит отделять ее от государственной идеологии, хоть они в основном и перекликаются. В начале девятнадцатого века зародился новый индустриальный социум, который требовал новой совокупности системных упорядоченных взглядов в лице идеологии. Во Франции времен Великой французской революции Дестютом де Траси и Этьеном де Кондильяком была предпринята попытка сделать из идеологии полноправную науку. Но Наполеон Бонапарт отвергнул идею французских исследователей, упрятав данное понятие в долгий ящик.

Споры о необходимости национальной идеи в нашей стране идут и не угасают очень давно и долго. Знаменитый писатель и ведущий эксперт в вопросах как внешней, так и внутренней политики Евгений Янович Сатановский относился к явлению национальной идеи весьма скептически, рассмотрев при этом в своей книге «Шла бы ты…» национальные идеи других цивилизаций и оставив вопрос о русской национальной идее неразрешенным. В шутливой форме и немного фривольно, Евгений Янович пишет: «когда властям становится мало того, что и в самой стране у них всё работает, и к границам мало кто рискует подступиться с серьёзными намерениями, они начинают от скуки мудрствовать. И многие мудрости дают им многие печали. Так как занимаются они не выполнением прямых обязанностей, о которых в свободное от дележа и употребления подмятого под себя рассказывают народу, и даже не самим дележом и употреблением, а словоблудием. Не путать с рукоблудием, которым тоже много кто наверху занимается»^[2]. Вот в такой шутейной форме Сатановский подколол и власть, которой свойственно выдумывать разные возвышенные лозунги, только не работать на благо страны. Хотя и власть мало-помалу делает свой значительный вклад для поддержания ее функционирования. Для создания национальной идеи нужна сильная и консолидированная нация. Российский эксперт Ремизов считает, что «главный секрет национальной идеи состоит в том, что ее не надо искать. Надо просто понять, что национальная идея у нас уже есть, и она состоит в том, чтобы быть нацией. Быть нацией – значит быть суверенным, солидарным, культурно однородным сообществом, основанным на правовом равенстве граждан и демократической модели власти»^[3]. Любопытно, но в 2007 году кандидат политологических наук Владимир Иванович Якунин и вовсе утверждал, что в нашей стране национальная идея и вовсе под запретом, что отображено в 13 статье Конституции РФ. Автор пишет: «Российскому государству запрещена «национальная идея». Что такое национальная идея, русскому человеку, каждому российскому гражданину не надо растолковывать. Это смысл жизни российского общества и государства, тот самый смысл, без которого ни общество, ни государство исторически нежизнеспособны. Получается, что простая односложная фраза в Конституции приобретает значение смертельной мины замедленного действия, заложенной под жизнеспособностью российского государства»^[4]. Здесь В.И.Якунин лукавит. Повторю – стоит отделять национальную идею от государственной идеологии, хоть они в основном и перекликаются. Обратимся к 13 статье Основного закона^[5]. Части 1 и 2 статьи гласят: 1. В Российской Федерации признается идеологическое многообразие. 2. Никакая идеология не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной. Статья 13 устанавливает в качестве одной из основ конституционного строя России принципы идеологического, политического общественно-организационного многообразия (плюрализма) (ч. 1–4), а также пределы их осуществления (ч. 2 и 5), в которых оно не вступает в резкое противоречие с другими демократическими принципами Конституции. Так что же такое национальная идея и каков ее потенциал? Там же в статье автор поясняет: «Идеология (национальная идея) выполняет функцию интеграции общества на основе единых ценностей и норм, обосновывает их как оптимальные. В идеологии рационализируются материально-технологические условия жизни конкретного общества и на их базе определяются социально значимые образцы поведения и нормы, которые требуется поддерживать и, которые воспроизводят общность в исторических поколениях. Под идеологией (национальной идеей) понимается базовая общественная идея, принимаемая всеми слоями социума, проявляющаяся в открытой или латентной форме, во всех сферах социального функционирования (экономике, политике, социальной изменчивости)»^[6].

Интересно подчеркнуть, что политолог, опять же, не разделяет идеологию и национальную идею друг от друга. Да и характерной чертой Владимира Якунина является жесткая критика Конституции РФ, где национальная идея лишена права на существование, в том числе и отстаивание своего убеждения о том, что национальная идея или по его определению, идеология не просто нужна, а необходима. Иначе без нее российское государство прекратит свое существование.

Немаловажным является пояснение национальной идеи другим исследователем в данной области Евгения Николаевича Мощелкова: «Национальная идея – это «единичная» сущность данной нации и данного национального государства на конкретном историческом этапе развития, а точнее в данном историческом контексте развития. Национальных идей не может быть много, их не может быть даже две. Она всегда одна, отражающая главную характеристику, сущностную черту данного национального бытия. По большому счету-это общепринятая идея единого, целостного существования национального государства»^[7]. Хотя автор и утверждает, что национальная идея может быть только одна, но в той же статье он указывает на возможность существования в государстве нескольких идеологий друг от друга отличающихся и претендующих на то, чтобы занять главенствующую роль в качестве государственной идеологии, что отражено на примере либерализма, довольно популярного среди молодежи и экстремистских идеологий, что будет рассмотрено ниже.

Для России не подходит ни нация-государство, ни государство-империя, которое является историческим пережитком. Только государство-цивилизация лучше всего подходит под определение национальной идеи, особенно такого великого государства как Россия. Более того, Россия есть стержень православной или русской, по определению Хантингтона, цивилизации. Заметьте, не славянской, а русской цивилизации. Но является ли одна лишь православная вера тем критерием русской национальной самоидентификации, по которой можно определить полноценную, уникальную цивилизацию, которую представляет Россия? Большинство иностранцев не могут представить русского без шапки ушанки, бутылки водки, балалайки и не верхом на медведе. Они не знают или даже не заинтересованы узнать о России что-то новое. Не исправляют положения, а даже подливают масла в огонь невежества и современные фильмы, искажая историческое прошлое России. Хромает и самобытность. У нас в стране растет количество людей, занимающихся исторической реконструкцией, следовательно, много тех, кто знает, что прошлое России способствует созданию более богатого образа русских, не как пьяниц с красными носами в валенках, обнимающих медведей, а как воинов и созидателей, а если ссылаться на доводы многих ученых, выясняется, что русский народ не просто славяне-землепашцы, но еще и восточная ветвь скандинавов викингов, преимущественно шведов, с которыми русские по иронии судьбы воевали за право гегемона в Европе.

Примечательно, что польская шляхта никогда не связывала себя со славянским миром, всегда держась от нее обособленно, что служило для вырабатывания польской гордыни и только. Напротив, причина, по которой Хантингтон не стал выводить славян в отдельную цивилизацию, была религиозная. И русские не столь как этнос и религиозная группа, а особая мировоззренческая величина. Ведь, чтобы не говорили о том, что русский вне православия русским называться не может, русским он может быть и, молясь в мечети и дацане, если он думает по-русски и говорит по-русски. Большая часть истории России была отмечена ярко выраженным косным консерватизмом, которая стояла особняком западному миру свободы, представленной позднее Соединенными Штатами Америки в наши дни. Российская государственность несет в себе, если ссылаться на еще одну гениальную работу Евгения Яновича Сатановского, исторические традиции трех источников власти: византийского, монгольского и варяжского^[8]. Любопытно подчеркнуть и точку зрения известного телеведущего и журналиста Леонида Парфёнова о том, что национальной идеей является русский человек. Сто сорок миллионов населения России. Не стоит удивляться, что русских сто сорок миллионов, а не сто. Русскость, как неоднократно было отмечено мыслителями, не прерогатива какой-то конкретной нации, а особая черта, которая формируется путем языка и культурного восприятия. Но ни Леонид Парфенов, ни Сергей Михеев, никто иной из политиков и идеологов не могут прийти к согласию насчет построения национальной идеи в России. И, что главное, какой она должна быть? Усложняется становление национальной стратегии для элиты тем, что огромным смыслом жизни для молодых людей от 20 до 30 лет является развлечение или культ потребления как замена универсальной парадигмы развития государства, в чем кроются и сами опасности, связанные с отрицательной лояльностью к этой самой российской элите и власти в целом. Показателен в этом отношении опрос, проведенный на сайте информационного агентства REGNUM, где были опубликованы результаты опросов населения различного возраста по поводу проблемы Курильских островов. Так вот среди тех, кто моложе 18 лет 73 % выступали за сохранения курильской гряды в составе РФ, а 16 % за передачу их Японии. Число последних респондентов не такое уж и большое, но, если верить данным статистики, 16 % это школьники, которые сильнее впитали в себя либеральные взгляды. А либеральная идеология, самая популярная из неофициальных идеологий в России среди подрастающего поколения. «Можно предположить, что при сохранении существующей властной монополии либералов на управление системой образования и значительной частью СМИ уже через 20–25 лет доля тех, кто готов отдать Курилы Японии или поделить с ней свой суверенитет над островами может вполне оказаться равной 50 % или даже претендовать на простое большинство. Но на данный момент (пока либералы не промыли мозги всему населению) большинство граждан даже не допускают мысли, что Курилы можно кому-нибудь отдать»^[9].

Еще, наибольшим усложнением для появления национальной идеи становится недоверие к власти со стороны широкого круга молодежи из-за дискредитации и формирующейся не без участия внесистемной оппозиции негативного отношения к руководству страны. Немало масла в огонь подливают и коррупционные скандалы с участием должностных лиц. И здесь не лишним будет вспомнить бессмертные слова Никколо Макиавелли о том, что дурной пример подает тот, кто не соблюдает принятый закон, особенно если он сам его издал. Молодежь сейчас переживает свой глубокий кризис, если не рассматривать современные оценки центральных новостных каналов о том, что поколению 90-х и нулевых есть куда стремиться и для чего жить, то есть у них превалирует высокая самоидентификация в обществе. «Золотая» молодежь, живущая в больших и малых городах, и так все имеет для нормальной жизни благодаря высокому социальному статусу своих родителей, но подростки из провинции находятся в глубокой социальной яме, что сказывается на их мировосприятии и воспринимают все наставления, проводимые сверху как враждебные, которым правильнее всего оказывать сопротивление. Они завидуют своих богатым сверстникам и мечтают о такой же роскошной жизни, часто не прилагая для этого особых усилий ни в учебе, ни в работе, да и в создании собственного бизнеса. Часто это сопротивление ограничивается особой подростковой субкультурой нигилизма с полностью незащищенным чувством протеста к любым террористическим и асоциальным группировкам. У молодежи из «трущоб» своя идеология, которую не сломить идеологии государственной, оказывающей воздействие лишь на взрослых и пенсионеров. В итоге, никакая идеология и национальная надстройка, продвигаемые сверху, не заработают там, где они не получили массовое распространение у молодежи. Однако, национальная идея имеет разные оттенки. В том обществе, где любовь есть товар, который легко продается за страх не сесть в тюрьму, как дело об «изнасиловании» Дианы Шурыгиной (в ряде российских СМИ стало использоваться устойчивое словосочетание «синдром Дианы Шурыгиной», которое служит для описания случаев, когда публичное выдвижение в обвинении сексуальных домогательствах является способом заполучить славу, известность, материальные блага), к примеру, то консерватизм строить бессмысленно, так как неолиберальная идеология настолько подточила нравственную основу молодежи, что вряд ли стоит полагаться на социальный капитал вроде «духовных скреп» в дальнейшем. Это не подходит для нашей суровой капиталистической реальности, если же, конечно, мы не хотим строить христианский социализм в будущем.

Если же обосновывать национальную идею на традиционных основах, то в таком случае не стоит допускать неолиберальную парадигму со всеми ее лозунгами и сладкими обещаниями на пьедестал почета, если мы не хотим постепенной деградации нации, государства и великой русской культуры. О том, какое зло несет неолиберализм, самоуничтожая при этом и самого себя, приведу цитату из одной замечательной свежей монографии под названием «Россия в поисках идеологий»: «Господствующая в мировом научном мейнстриме и общественно-политическом дискурсе неолиберальная ценностная модель экономического человека, как разумного индивидуалиста и эгоиста, стремящегося к максимизации своей прибыли, не может институционально поддерживать существование общества. Любые фоновые регулирующие институты (традиция, мораль, добродетели, семья, бюрократия) здесь расцениваются как препятствия, т. е. трансакционные издержки, снижающие эффективность экономических коммуникаций. Однако, проблема в том, что любые индивидуальные стратегии в модели экономического человека могут осуществляться только на фундаменте игнорируемых и выводимых за скобки этой моделью институционально закрепленных коллективных стратегий, ставящих пределы партикулярным, частным интересам, совокупность которых сама по себе не образует необходимой полноты условий, а тем более, единой симфонии интересов участников рынка или выстраиваемого на основе этой же модели, политического сообщества. Соответственно, ценностно и институционально капитализм наиболее быстро разрушается именно радикальными капиталистами, а соответствующие им ультралибералы (либертаристы) способны прикончить его быстрее, чем коммунисты, просто доведя капитализм до его логического завершения»^[10].

Так что же такое русская национальная идея и как ее обосновать? В этом нам поможет замечательный мыслитель нашей неспокойной эпохи Александр Гельевич Дугин: «Глупо пытаться формализовать нашу тайну. Мы можем остаться собой, уйдя от себя на тысячи километров. Русский не знает смерти, он ворочается. В русском все никогда не окончательно, это всех бесит, но это абсолютная вопросительная пристань духа»^[11]. Сколько пафоса в его словах! И действительно, российская национальная идея не нуждается в создании или создателе. Это тайна, которую для того, чтобы найти, нужно еще и разгадать.

В конце 2017 года встает архиактуальная проблема насчет скандала вокруг российских спортсменов не пожелавших отказываться от участия в соревнованиях предстоящей Олимпиады в Пхенчхане, отвергнув при этом национальные эмблемы и поступившись с принципами, согласились пойти под нейтральным флагом. Это показало путем шумной дискуссии разобщенность общества. Спорт, как национальная идея, прекрасно зарекомендовал себя в Бразилии, особенно в случае футбола. В России, с ее прекрасными возможностями и ресурсами, спорт мог бы стать той стержневой парадигмой национального развития, которая укрепляла бы российский народ и множила престиж страны на международной арене, как один из возможных вариантов. Однако, для такой сложноустроенной машины как Россия эта идея не смогла бы все равно получить верховный приоритет.

Есть такое популярное выражение: жизнь трагедия для тех, кто живет сердцем и комедия для тех, кто живет умом. И если попытаться перенести данное утверждение в случае сопоставления русских с американцами, то последние живут именно умом, а не сердцем. Американцы народ не глупый, хоть и жестокий в нашем понимании. Сердечность, менее присуща американской нации, чем русской, но не исключена полностью. Протестантизм кальвинистского толка, в отличие от социалистического православия, отмеченный таковым Николаем Бердяевым, не лишен христианского милосердия, однако он щадит не всех подряд, а благосклонен лишь к тем, кто приносит пользу обществу и способен к собственному обогащению.

Новостная лента иногда может ограничиться в день одним лишь: «В МИД РФ разочарованы поставками США оружия Киеву». И в этом кроется психология неудачника в западном понимании. Несмотря на решительность действий в Сирии, Россия все еще пытается заискивать перед своими так называемыми партнерами, считая, что интеллигентность в политике лучше, чем позиция мирового гопника в лице США по отношению к странам, которые слабее их. Но Америка не живет сердцем, она живет умом и холодным расчетом. И не просто живет или существует, а диктует свою волю миру, пускай даже не всегда через военную мощь или экономику, а через культуру. Здесь уместно привести слова президента США Д. Трампа: «Америка, прежде всего». А мы можем дополнить – «пусть весь мир подождёт»!

Смотрите ли вы свою любимую современную российскую комедию и считаете ли ее подлинно российской? Нет, это ремейк голливудского Тутси или Рембо. Считаете сериал «Счастливы вместе» нашим сериалом? И здесь Вы ошибаетесь. Это адаптированный на отечественного зрителя сит ком «Счастливы и с детьми». Сейчас можно пересчитать по пальцам то, что можно считать подлинно российским, а не американским. Референтом здесь, как всегда, окажется запад в лице Америки.

Российское общество, после распада Советского союза, событие которого могло лишь сравниться с кризисом Римской империи в III веке нашей эры, на 10–20 лет просуществовала в стагнации и больше не выделяла себя среди других наций. Лишь после Крымской весны, которая стала водоразделом между застойным двадцатилетием и новой эрой российского триумфа, русский народ осознал свое особое место в мире. По данным статистики Левада-центра^[12] в 2017 году количество тех, кто считает русский народ великим, имеющим особое значение в мировой истории, составило 64 %, по сравнению с 1992 годом, где лишь 13 % могли высказать подобное. Сразу понятно, что гибельные и вялые в пассионарном отношении девяностые годы строго накладывали свой отпечаток и на самосознании россиян. В этом немало сказывался и идеологический вакуум, создавшийся после распада Советского Союза. И этот самый вакуум служил источником голода для государства, строящего новую экономическую систему. Хотя, после краха коммунистической идеологии, стоит признаться, была попытка создания собственной либеральной идеологии, но после ухода в отставку Б.Н. Ельцина и избрания В.В. Путина либеральное лобби в правительстве было изрядно потеснено и о новой идеологии 90-х пришлось на время забыть.