Вячеслав Шалыгин
Бой с тенью

– Минус сорок две, – зафиксировал результат Логинов. – Для третьей категории сложности – рекорд. Поздравляю.

– Спасибо.

Теперь Соловьев уловил знакомые интонации и понял, что на связь выходил Бондарь.

– Нам пора, – Евгений указал на лестницу.

– В коридор?

– Нет, – оперативник рассмеялся. – По силовому коридору пойдут пленные. От цеха до грузовика.

– Много?

– Семьдесят четыре… экземпляра.

– Много.

– «Тунгусы» работали, – не без гордости заявил Евгений.

– Все равно не понимаю, почему так получилось? Семьдесят четыре хорошо вооруженных воина, на подготовленных, укрепленных позициях – и вдруг сдались за три минуты.

Как выяснилось, этот вопрос возник не только у Соловьева. Когда все пленники были утрамбованы в бронированный грузовик, к штабному фургончику подошел разгоряченный Бондарь.

– Пара синяков под «брониками», две царапины – у Егора и Кравченко, да Краба касательным по куполу стукнуло, – поделился он с Логиновым. – Шлем погнулся, но череп выдержал.

– Контузило?

– Ну, поплыл, конечно, парень, но ничего – отлежится пару дней и будет как новенький.

– А противник?

– А противник… – Тимофей озадаченно поскреб бородку. – Странный он какой-то попался, противник этот. Условнее условного. Мы только по второму магазину сменили, а он уже лапки кверху поднял. Причем, понимаешь, Женя, в первые минуты они дрались, как черти. Я даже, грешным делом, подумал, у нас потери будут – полковник на компенсациях разорится… Но тут случилось что-то странное… Я лица этих врагов до смерти, наверное, не забуду… Как в замедленном кино все происходило… Бросают свои автоматы и медленно так, словно загипнотизированные, встают… Я едва успел «отбой» скомандовать, чтобы ребята их всех не положили… Понимаешь, а на лицах у них такой… ужас… не страх даже, а ужас, дикий, животный… И смотрят не на нас, а поверх голов куда-то. Я даже на секунду обернулся. Позади темнота, резерв у ворот залег, а больше ничего. Выше посмотрел, тоже только небо. Мы их окружили, командуем «руки на голову», а они нас словно не слышат. «Тунгусы» мои даже слегка растерялись. Ни разу такого количества невменяемых в одной куче не встречали. Потом, когда мы с тобой переговорили, смотрю, один руки на макушку сложил, за ним другой… И все равно в «девятку» уставились, словно над входными воротами щит Зевса висит. Какая-то хреновина. Черт-те что, короче, получилось, а не захват.

– А трофейное имущество в порядке?

– Какое? Оружие со снаряжением? Там оно, на стеллажах ровными рядами лежит.

– Нет, – вмешался Андрей, – арка. Металлическая арка. Метров семь в высоту.

– Пять, не больше, – Бондарь кивнул. – А что это? Я думал – рельс художественно изогнутый.

– Главный келлский секрет, – коротко пояснил Евгений. – Метро до их родины.

– Ого! – Тимофей восхищенно покачал головой. – Вот Безносову подфартило! Бабок на этом поднимет, всю контрразведку можно будет с президентом в зарплате уравнять. Всех, вплоть до поваров.

– Контрразведку? – удивленно переспросил Соловьев. – Военную контрразведку?

– А ты думал, полковник для себя старается? Такие «частные» фирмы на обычных капиталах не произрастают.

– Тима…

– А что? Ему можно. Шеф меня насчет Андрея Васильевича особо просветил. Теперь это наш человек. Со всеми потрохами…

– Что-то меня он не спросил, – недовольно заметил Соловьев.

– А ты откажешься?

Бондарь искренне рассмеялся. Присоединившийся к собеседникам Иван Павлович несколько секунд вникал в суть веселья, а затем косвенно подтвердил слова Тимофея.

– Ну, Андрюша, считай, Управление у нас в кармане.

– Какое управление?

– А я всю жизнь мечтал создать контору, которая бы так называлась. Коротко и многозначительно. Управление! Звучит?

Соловьев молча пожал плечами. Он прекрасно понимал, что отступать некуда, из цепких лап Безносова и Сноровского ему уже не вырваться. Но также он понимал, что основной объем работы придется выполнять не им. А еще его беспокоила эта странная череда совпадений. Внезапно проснувшийся талант, келлы, диск, легко разгаданный код и, наконец, ворота… Все это вполне укладывалось в какой-то сценарий, но Андрей пока никак не мог уловить его суть…

* * *

* – Феликс, у меня инфаркт миокарда! Говоря языком сапиенсов – разрыв сердца!

– Сердца? Оно у вас разве не из камня? По какой стенке прошла линия разлома – передней, задней?

– Круговой, все стенки насквозь!

– Что случилось?

– Нас разгромили! Сегодня ночью. Взяли всех, кто был у сто пятьдесят седьмых ворот! Но главное – они получили доступ к самому тоннелю!

– Коро не пропустит их на Диши…

– Это я понимаю, но они не пропустят к переходу нас!

– Так, стоп, Кирилл Мефодьевич, линия надежная, но лучше подстраховаться. Встретимся где обычно…

Феликс прибыл на условленное место даже раньше Кирилла Мефодьевича. В хмуром осеннем парке было почти безлюдно. Пара пенсионеров и ребенок с развеселым спаниелем на длинном поводке. Холодный ветер, в основном, подсушил асфальт, но без поддержки солнца с одной глубокой лужей справиться ему не удалось. Сошников обогнул водную преграду по самому краю дорожки и медленно побрел к впавшему в зимнюю спячку фонтану.

– Феликс!

Для жертвы обширного инфаркта директор выглядел на редкость живым и энергичным. Казалось, что чрезвычайное происшествие его не огорчило, а мобилизовало.

– Я знал, что это случится! Это Сущность! Она добралась и до нас!

– Кирилл Мефодьевич! Давайте без мистики! Просто скажите самое главное – кто напал на базу?

– Я не знаю, – понизив голос, ответил Кирилл Мефодьевич. – Сначала я подумал – Контора, но в этом случае ты не мог не знать о готовящейся операции?!

– Не мог. Хотя…

– Так это были твои коллеги?!

– Нет, – Феликс отрицательно покачал головой. – Пожалуй, я знаю, кто это.

– РУБОП?

– Куда им, – Сошников махнул рукой. – Нет, это военные. Больше некому.

– Но с военными у нас договор! – директор был крайне возмущен.

– Договор есть, но пункта о тоннелях в нем нет.

– Значит…

– Значит, потерянный Парыгиным диск нашли военные контрразведчики. Или, постойте… – Феликс остановился и схватил собеседника за рукав. – Неужели это все-таки Соловьев?! Контактер? Не может быть!

Теперь собеседника уговаривал уже директор:

– Спокойнее, Феликс, давай-ка по порядку. На пристани после банкета остались только твои соратники, так? Сущность навела на Парыгина затмение именно там и точно в то же время…

– Но мы все уехали… одновременно… – Сошников задумался. – Вот! Вспомнил! Это точно Соловьев! Он ушел пешком, причем в ту сторону, где Парыгин якобы встретил Сущность. А вчера утром мои ребята потеряли и Соловьева, и Сноровского где-то в районе «Пионера» после того, как те встретились с Безносовым.

– Вот тебе и ответ, – Кирилл Мефодьевич нахмурился. – Полковник их и приютил.

– Но как смогли они расшифровать код?! Это же невозможно!

– Кто кодировал диск?

– Парыгин и кодировал, он же на все руки мастер…

– Он не мог проболтаться?

– Вы хотели сказать – продаться? Он слишком труслив, чтобы затевать такие игры.

– В таком случае его – глупая, конечно, версия, но другой не остается, – его…

– Раскусил Соловьев? Я по-прежнему сомневаюсь, что этот припадочный на самом деле способен читать мысли.

– Твой вариант? Кто, кроме Соловьева, мог расшифровать рапорт?

– То есть вы считаете, что этот контактер выудил из сознания Парыгина ключ к шифру, потом нашел диск, прочел рапорт и передал сведения военным? Но почему им?

– Видимо, вам он не доверяет.

– Нам? Ну почему же? Его лучший друг трудился в Конторе, да и на следующее утро после банкета Соловьев приходил именно к нам…

– К кому конкретно? – заинтересовался директор.

– Да тоже к контактеру, только профессиональному…

– К Сноровскому? Это не очень хорошо…

– Да ерунда… – Феликс внезапно побледнел и прикрыл ладонью рот. – Или не ерунда? Или… Неужели… неужели он успел заглянуть и в мою голову?!

– Надо срочно сменить все настройки и отправить Парыгина домой, – подытожил директор. – Если до него доберутся люди Безносова, в руках сапиенсов окажется ключ ко всей системе Коро. А тебе… тебе придется постоянно быть начеку. Не удивлюсь, если в скором времени ты окажешься под колпаком.

– А вы?

– Я пока посижу на внештатной базе. Она не подключена к Коро, но в сложившейся ситуации это скорее плюс, чем минус. Особенно с оглядкой на то, что Сущность всерьез взялась за наш участок системы…

Феликс кивнул и уже собирался откланяться, но задержался.

– Переход недоступен. Как же я отправлю на Диши Парыгина? Купить ему билет до сто пятьдесят шестого? Пусть перейдет через него?

– А если враги только этого и ждут? Брать шифровальщика сию минуту им необязательно. Проследив за путешествием Парыгина, они выжмут из ситуации максимум возможного – получат и «языка», и еще один тоннель.

– Тогда его надо спрятать. – Феликс помялся с ноги на ногу. – Возьмете его с собой?

– Нет, – отрезал директор. – Это слишком рискованно.

– Но тогда мне не остается ничего, кроме…

– Не остается, – прервал его Кирилл Мефодьевич, – и чем быстрее, тем лучше.

* * *

*Субботнее утро, серое и прохладное, началось с множества мелких дел, которые Сноровский назвал «оргвопросами». За поиском подходящих «оргответов» на них он забыл даже про заранее составленные планы. Новоиспеченный директор Управления прямо-таки рвался в бой.

– Сейчас допросим пару пленных, и будет уже какая-то пища для размышлений, – с воодушевлением рассуждал он. – Где одни ворота, там и все остальные. Хоть кто-то из семидесяти четырех солдат должен быть в курсе, как связаться, например, с ближайшими соседями. На случай непредвиденных обстоятельств или для технической консультации.

– Непредвиденные обстоятельства уже были, однако на помощь им никто не пришел, – возразил Андрей. – А для технической консультации у них есть эта «мутная» сеть – Коро. У нас сегодня на утро другие дела запланированы. Надо съездить в город.

– Зачем? – Сноровский спросил это, думая о чем-то своем.

– Как зачем?! – возмутился Соловьев. – На похороны.

– Ах да! – Иван Павлович легонько хлопнул себя по лбу. – Замотался совсем… А во сколько?

– В двенадцать.

– Черт, немного неудобно. Ни утро, ни вечер. Весь день пропадает.

– Иван Павлович!

– Поедем, конечно! Что ты так реагируешь? Борис и для меня был не последним человеком!

Выехали они, как выразился Сноровский, с «ефрейторским зазором» в полтора часа. До кладбища был примерно час езды, но Иван Павлович любил все делать наверняка. Всю дорогу до города он неторопливо рассуждал на эту и смежные темы, а когда на въезде, у поста дорожной милиции, путь им преградила довольно плотная автомобильная пробка, он с глубоким удовлетворением взглянул на часы и констатировал, что предусмотрительность весьма полезная вещь.

– Минут на двадцать, не меньше, – решил Сноровский, окидывая опытным взглядом затор.

– Не опоздаем? – забеспокоился Андрей.

– Вряд ли, – Иван Павлович был спокоен. – Ну даже если пару речей пропустим или залп, это же не принципиально. Панихида – минут сорок, потом прощание – еще двадцать. Час запаса.

Пробка рассосалась только через пятьдесят минут. К концу срока начал нервничать даже Сноровский. Когда же ему все-таки удалось миновать напряженный участок, он тут же пересмотрел маршрут и повел машину по какой-то запутанной ухабистой дороге через частный сектор.

– Прямо к развилке выйдем, к той, что перед самым кладбищем, – пояснил он. – Успеваем, без сомнений.

– Иван Палыч, смотрите, – Соловьев указал на желтеющий далеко впереди автокран. – По-моему, там какие-то ремонтные работы.

– Вот черт! – Сноровский притормозил и завертел головой. – Теперь только назад.

Стрелки часов уже преодолели отметку «двенадцать», и минутная успела коснуться «шести». Объезд занял еще почти полчаса. Когда они наконец добрались до ворот кладбища, из них показался почетный караул и несколько бывших сотрудников Сноровского. Иван Павлович выпрыгнул из машины и торопливо подошел к товарищам.

– Жора! Что, уже все? Опоздали?

– Да как вам сказать, Иван Палыч. – Жора поправил черные очки и, прикуривая, нервно чиркнул зажигалкой. – Такое впечатление, что мы все опоздали…

– Это как?

– Хоронили, как «груз двести». В закрытом, с фотографией. Почему? Вроде бы не по кускам его в гроб складывали, не обожженного, а проститься толком так и не получилось. Я сам у Константинова спрашивал. Он только руками развел и на инструкцию какую-то сослался…

– Инструкцию? Какую еще инструкцию?

– Не знаю, – Жора пожал плечами. – Извини, Палыч, мне пора. Как, кстати, на пенсии живется?

– Живется…

– Ну и слава богу. Пока.

Сноровский обернулся и поискал взглядом Андрея. Увидеть Соловьева ему удалось не сразу. Лишь когда Иван Павлович догадался пройти на территорию кладбища, у свежего могильного холмика он увидел Андрея и повисшую у него на шее вдову Бориса Галю. Женщина рыдала, а Соловьев, как мог, пытался ее утешить. Сноровский замялся и, так и не дойдя до могилы, вернулся к машине. Все, кто был на траурной церемонии, медленно расходились по автобусам. Иван Павлович по многолетней привычке окинул внимательным взглядом толпу, автомобили и выделил пару незнакомых лиц, а также странную машину. Черный микроавтобус с «мигалкой» стоял чуть поодаль, но его пассажиры определенно интересовались всем происходящим. Водитель не отрывал взгляда от собравшихся у автобусов людей, а сидящий рядом с ним пассажир склонился, словно вел какие-то записи. В общем-то ничего особенного в этих людях и в этом фургончике не было, разве что…

Иван Павлович перевел было взгляд на другие машины, но вдруг вернулся к черному микроавтобусу. Почему пассажир был в белом? Снял пиджак и остался в одной сорочке? Или ехал вовсе не на похороны? Сноровский присмотрелся повнимательнее. Что-то черное, странно изогнутое висело у человека на шее. Ремень или… врачебный фонендоскоп? «Скорая помощь»? Черного цвета? Ведомственная? Сноровский усмехнулся. Контора за считаные дни его отсутствия явно перестроилась на новый лад.

Он сел за руль и бросил взгляд на территорию кладбища. Галя осталась у могилы, а Соловьев уже шел обратно. Не дойдя до машины пары шагов, он остановился и, отвернувшись, закурил. Торопить его Сноровский не стал. Он снова вернулся к созерцанию грустной действительности и неожиданно для себя наткнулся взглядом на Феликса. Сошников стоял через дорогу, наискосок, примерно в сотне метров и о чем-то беседовал с теми самыми двумя неизвестными, которых Иван Павлович приметил и выделил из толпы сослуживцев и родственников еще во время первого осмотра. Собеседники Сошникова ему не нравились. Иван Павлович не мог объяснить – почему, но чем дольше он наблюдал, тем сильнее становилось это смутное чувство.

Разобраться в сомнениях ему не дал телефонный звонок. Дежурный по «охотничьему домику» сообщил, что Безносов попросил его и Соловьева быть на месте ровно в четырнадцать часов. Полковник собирался заехать на базу и обсудить какую-то серьезную проблему. Иван Павлович буркнул: «добро» и обернулся к пассажирской дверце. Ее уже распахнул Андрей.

– На поминки поедем? – поинтересовался директор.

– Нет, – Соловьев был крайне подавлен. – Лучше потом, на девять дней домой к нему… к Галине то есть, заеду… Она говорит, мать Бориса в реанимации. Инфаркт. Сразу туда поедет… Поминки будут проводить ваши сослуживцы. Мне там не место.

– Правильно, поехали на базу. – Сноровский завел машину. – Помянуть и там можно… Да и полковник что-то беспокоится…

Он вывел автомобиль на дорогу и медленно покатил в сторону пригородного шоссе. Андрей пребывал в глубокой задумчивости, и Сноровский старался его не трогать. Тем более что ему самому было и о чем поразмыслить, и чем заняться. Например, почему одна из машин так долго едет сзади, придерживаясь определенной дистанции? И не собеседники ли Феликса сидят в ее салоне? Выехав на шоссе, Иван Павлович перестроился в крайний левый ряд и утопил акселератор в пол. Вдвоем было не с руки выяснять, случайно или нет друзья Сошникова оказались «на хвосте» у тех, кто доставил самому Феликсу и его инопланетным сородичам кучу неприятностей. Да и не Управления это было дело. Для таких расследований существовала розыскная бригада «тунгусов» во главе с Логиновым и оперативная с Бондарем.

Загадочные преследователи отстали, и Сноровский свернул в густой хвойный лесок. Тяжелые плотные ветви елей игнорировали пору всеобщего увядания и листопада, а потому далеко углубляться в их темно-зеленое царство не пришлось. Две-три елочки уже создавали прекрасную маскировку. Проехав буквально пять метров, Иван Павлович остановил свой экипаж, вышел и встал за стволом одной из елей.

Машина незнакомцев показалась через пару минут, но ехала она почему-то медленно, словно радиопеленгатор. Сноровский задумчиво подцепил с елового ствола кусочек смолы и растер его пальцами.

Если преследователи сбросили скорость, но не сошли с дистанции, значит, трюк с отрывом не удался. Неизвестные следили за машиной директора Управления не визуально, а каким-то иным способом. Иван Павлович вынул из кармана телефон и набрал номер.

– Тимофей? Это Сноровский. Слушай, капитан, нас тут обижают… Ну, откуда я знаю – кто? Какие-то типы, возможно, из Конторы, хотя точно не скажу. Мы? Да, только выехали, по Восточному шоссе примерно пятый или шестой километр. Ага, жду… А может, я поеду? Если прямо сейчас стартую, как раз у них «на хвосте» окажусь. Ну и что, что наглость? Пусть знают… Нет, стрелять не будут. Да вижу я, глаз-то наметан, не бойцы, обычная наружка… причем бестолковая… Да? Вот и славно! Встречай…

Заметив машину Сноровского позади себя, «бестолковая наружка» не стала дожидаться финала и, резко увеличив скорость, ушла в какой-то поворот двухуровневой дорожной развязки. Иван Павлович усмехнулся и продолжил путь по прямой. Спустя примерно пять минут его авто догнали два темно-зеленых угловатых внедорожника с трехлучевыми звездами на решетках. Один машину директора обогнал и покатил в тридцати метрах впереди, а другой остался на такой же дистанции позади.

– Это что? – очнулся Андрей.

– Это «тунгусы», эскорт.

– А зачем?

– Управление, – гордо пояснил Сноровский, на самом деле ничего этим не поясняя.

– Понятно, – тем не менее пробормотал Соловьев. – Игры в шпионов…

* * *

*Безносов был чем-то встревожен. Это было видно по его глазам. В них отражалась странная задумчивость и даже неуверенность. Полковник прошел к столу и уселся в глубокое кресло. Почти рухнул в него. Сноровский поднял на товарища удивленный взгляд и покачал головой.

– А постучать?

– Не до реверансов, – Безносов ответил раздраженно, словно Иван Павлович своим шутливым вопросом вызвал у него приступ зубной боли.

– Что-то случилось?

– Случилось. – Полковник вынул из кармана телефон, но передумал и положил его обратно. – Келлы заявили протест.

– Кто? – Сноровский даже выронил тщательно затачиваемый карандаш. – Келлы?

– Вот именно. – Полковник снова достал телефон. – Понимаешь, что это значит?

– Что они обнаглели, – уверенно ответил Иван Павлович. – Причем настолько, что дальше некуда.

– Это значит, что они нашли серьезную поддержку, – назидательно возразил Безносов. – Например, в правительстве.

– Например или точно? – Сноровский хитро прищурился.

– Я не знаю деталей, но по моим данным федеральная безопасность получила подарок в виде ста сорока гигабайт крупномасштабных спутниковых снимков с подробными разъяснениями. Вся территория от наших южных границ до Персидского залива в цвете и с таким разрешением, что у пляжных красоток прыщи на задницах видно. Но самое главное – угол съемки взят как-то так хитро, что ни листва, ни горы, ни крыши домов почти не мешают. Наши спецы только руками разводят. «Вектор Т» два часа гудел, пока рассортировал всю информацию по степени важности.

– Базы?

– Как на ладони, с точными координатами. Говорят, на одном снимке даже макушку Али Ахмада можно разглядеть. Причем датированы все фото вчерашним вечером.

– А взамен они хотят, чтобы мы оставили их в покое?

– Так точно.

– И мудрое руководство страны решило из двух зол выбрать меньшее? Неокрепшую общину пришельцев вместо отлаженной машины международных террористов?

– В существовании чужаков не сомневаемся только мы с тобой, а на что способны террористы, в подробностях знает весь мир. Сколько лет уже война с ними тянется?

– Ну, так в чем же дело? Давай покажем миру заодно и келлов! У нас их полный подвал!

– Келлов, – Безносов вздохнул. – Каких таких келлов? Что за национальное самоназвание? Народность, что ли, малочисленная? Вроде тунгусов? И в чем они провинились? Оружие стрелковое складируют? Так это дело для РУБОП или ФСБ. Взрывчатку нашли? Нет? Тогда вообще не о чем говорить. Пусть прокуратура заводит дело по факту хранения, и весь разговор…

– Нет, постой, это тебе кто-то из министерских так заявил?

– Кто-то, – полковник с досадой махнул рукой и едва не выронил трубку. – Если бы «кто-то». Сам директор Конторы на беседу приглашал. Такая вот честь мне выпала.

– А что же твое начальство?

– А мое начальство – вообще государев люд. Им мнение, отличное от мнения верховного командования, иметь не положено. Потому и выделили меня в свое время в отдельную структуру. С частного лица что взять?

– Очень грамотный был ход, – задумчиво перекатывая в пальцах карандаш, заметил Сноровский. – Ну и?

– Ну и будем исходить из этого удачного предвидения, – туманно ответил полковник. – Будем тянуть резину. Когда Контора поймет, что мы хитрим, нас, конечно, прижмут, но будет уже поздно. Игра на лезвии, но выхода нет. Справишься?

– Сколько в запасе времени?

– Три недели, не больше. Сначала, пока они будут разбираться с фотоснимками, консультироваться с американцами, разрабатывать планы… Потом, пока начнется новая кампания… В общем, все это время им будет не до нас и не до келлского нытья. А вот после – нам придется либо представить доказательства, что чужаки не лучше восточных террористов, либо отпустить пленных и уйти на пенсию.

– Ясно. Будем думать.

– Только быстро, Палыч, – Безносов прицелился в собеседника короткой телефонной антеннкой. – Мобилизуй своего ясновидящего, моих охламонов, но через неделю… Какой, говоришь, номер у этих ворот?

– Сто пятьдесят седьмой.

– Вот. Значит, сотню установить ты мне должен – как с куста. Не меньше.

– Семен, ты меня знаешь.

– Знаю, – полковник поднялся с кресла, так никуда и не позвонив.

– Слушай, Сеня, а что, в правительстве и Конторе действительно не в курсе, кто такие келлы?

– А ты сам-то уверен, что знаешь о них все-превсе?

– Нет, ну не все, конечно, – Сноровский озадаченно потер гладкую макушку. – Но ведь только один факт, что они пришельцы…

– А это пока еще не факт, – погрозив пальцем, заявил Безносов.

– Что значит – не факт?! – возмутился Иван Павлович. – Вивисекцию провести, что ли, чтобы всех окончательно убедить? Ты же сам нас просвещал насчет их культов, привычек и прочего. Или ты тоже говорить говоришь, но сам не веришь?

– Ты видел, как работает их штуковина, ворота эти? На родину их, меж звезд затерянную, заглядывал?

– Нет, мы эту установку запустить так и не смогли.

– Вот, – Безносов покачал головой.

– Что – вот?!

– То и «вот», – терпеливо пояснил полковник. – А вскрытие мы уже проводили, и не раз. Все как у нас, у этих келлов. Один в один…

– Разве такое возможно?!

– Я тебе физиолог, что ли? Нашел Павлова! Короче, пан Иван, твоя задача – много ворот, причем действующих, а не торчащих из земли кривыми рельсами, и неопровержимые доказательства саботажа, подрывной деятельности или тайного пособничества врагам цивилизованного человечества. Понял? Без этого джентльменского набора даже я перестану верить в то, что келлы опасны и вообще – пришельцы. Все, иди работать.

– Я уже работаю, – Иван Павлович раздосадованно похлопал ладонью по письменному столу. – Это пока мой кабинет.

– Пока, – Безносов многозначительно кивнул и вышел.

* * *

* – Ну что, пришелец? – Сноровский прошелся вдоль длинной решетки, которая перегораживала подвальную комнату. – Будем сотрудничать или предпочитаешь так и сгнить в этом каземате?

– Каземат со всеми удобствами, можно и погнить маленько, – провожая чекиста внимательным взглядом, заявил пленник. – Мне, кстати, адвокат полагается. И обвинение вы не предъявили.

– Каков наглец! – неискренне удивился Иван Павлович, оборачиваясь к Андрею. – Ты посмотри на него. Попался с автоматическим нарезным оружием в руках, а еще петушится. Тебе мало обвинения в хранении и ношении? А то, что стрелял по представителям власти? Назвать статью?

– Так ведь надеть черные маски может кто угодно, – келл пожал плечами. – Откуда нам было знать, что это представители власти?

– Они разве не предупредили?

– Так ведь крикнуть тоже можно все, что в голову взбредет, – пленник перевел взгляд на Соловьева. – Вот вы, например, сказали, что из ФСБ, а документы мне так и не показали…

– Почему сапиенсы? – неожиданно спросил Андрей.

Услышав его вопрос, Иван Павлович насторожился и вплотную подошел к решетке. Несколько секунд все трое молчали, старательно играя взглядами в своеобразные пятнашки. Пленник свой взгляд прятал, а допрашивающие пытались его перехватить.

– О чем это вы? – келл сунул руки в карманы и повернулся к Андрею боком.

– Смирно, – не повышая голоса, приказал Сноровский. – Смотреть на моего сотрудника.

– Не буду, – упрямо хмурясь, ответил пленный. – Так спрашивайте.

– Вы келлы? – спросил Андрей.

– В вашем варианте произношения.

– Отвечать на вопрос, – снова вмешался Иван Павлович.

– Да, келлы, – пленник кивнул.

– С какой целью вы прибыли на Землю?

– Жить…

– Отвечать на…

– Я и отвечаю! – келл сверкнул взглядом в сторону Сноровского. – Просто жить!

– А оружие, снаряжение, – Соловьев подошел к решетке и протянул пленному открытую пачку сигарет, – зачем?

– Спасибо, – он взял сигарету, по-прежнему не поднимая глаз. – Без оружия здесь жить опасно.

– Это не оправдание, – заметил Сноровский. – Миллионы граждан живут, не имея даже простейшего оружия.

– Ну и как живут эти ваши граждане? Служат тем, кто вооружен? Устройство вашего государства порочно. Оно базируется на принципах насилия.

– Любое государство – это аппарат подавления, – возразил Андрей.

– А я не имею в виду конкретно вашу федерацию. Я говорю о всех современных государствах, – келл закурил и снова встал по отношению к Соловьеву вполоборота.

– Как вас зовут? – доброжелательным тоном спросил Андрей.

– Егор.

– А реально, на келлском?

– Примерно так же, я выбрал имя, созвучное с настоящим.

– Расскажите о своей родине.

– Нет, постой, – прервал их диалог Сноровский. – Лирика на десерт. Сколько вас на Земле?

– Я рядовой, – пленник пожал плечами. – Мне неизвестны точные цифры. Примерно тридцать армов.

– Арм – это сколько?

– Тридцать – тридцать пять тысяч бойцов, плюс персонал, всего около пятидесяти тысяч…

– А сколько штыков насчитывал ваш отряд?

– Вместе с персоналом сотню.

– Десять мы отправили на покой, семьдесят четыре взяли, – подсчитал Сноровский. – Еще шестнадцать? Найдем. Какие у вас были задачи?

– Мы всего лишь отряд охраны ворот, – поспешно ответил солдат. – Мы не диверсанты!

– Разве я обвинил тебя в диверсионной деятельности?

– Нет, вы не обвиняли… – келл испуганно отпрянул к дальней стене. – Оставьте меня в покое! Не надо! Я же не сделал вам ничего плохого! Мы все не сделали вам ничего плохого! Мы вам не враги!

Сигарета выпала из его дрожащих пальцев и, падая, замарала пеплом серую форменную куртку, но он этого даже не заметил. Воин прижал к лицу ладони и застонал. Соловьев с Иваном Павловичем переглянулись и почти синхронно пожали плечами. Сноровский вернулся в глубь комнаты и принес со стола бутылочку с минеральной водой.

– Ты успокойся. – Он просунул руку с бутылкой сквозь прутья: – На, выпей.

Солдат послушно взял емкость и сделал пару глотков прямо из горлышка.

– Можно я допью?

– Пей, могу еще принести.

– Спасибо… – Воин устало сел посреди своей половины комнаты прямо на пол.

– А что это ты в истерике забился? – спросил чекист, дождавшись момента, когда вежливый келл успокоится. – Чего «не надо»?

– Не поддавайтесь, – глаза пленника лихорадочно сверкали. – Это само зло! Не позволяйте ему завладеть вашими душами! Иначе все закончится так же, как было у нас! Келлод, величественный и могучий! Столица межзвездной империи! Что осталось от этого гиганта? Диши? Жалкий спутник великой планеты? Восьмидесятая часть отнятого у цивилизации величия? Шестая часть ее тяжелой поступи?

– Хорошо излагает, – Иван Павлович вздохнул и восхищенно покачал головой. – Просто поэт… или этот, как его… Баян. Сказочник!

– А может быть, он говорит правду? – Андрей в сомнении покосился на Сноровского.

– Это ты мне скажи.

– В таком состоянии его не… прочтешь.

– Крыша поехала?

– Не знаю, но сам впасть в такой транс не хотел бы.

– Отбрехивается нехристь, – Сноровский махнул рукой. – Мне все его бормотания до фонаря. Мне точные данные нужны. Координаты ворот. Желательно всех, но хотя бы что знает. Давай спроси.

– Невменяем он, – попытался возразить Соловьев.

– Наивный ты, – Иван Павлович усмехнулся. – Поработал бы у нас с годик, еще и не такие спектакли довелось бы увидеть. Присмотрись, «станиславский», не видишь, что ли? Филиал драмтеатра у нас в подвале открылся, «Гамлета» дают! А вот, смотри, сейчас наступит трагический финал…

В стене, с той стороны решетки, открылась дверь, и рядом с сидящим на коленях келлом появился охранник. Он похлопал по ладони резиновой дубинкой и слегка толкнул пленного в бок. Келл, став внезапно каким-то отрешенным, медленно поднялся и вытянул в сторону Андрея руку.

– Ты и альфа, и омега… Если ты не уничтожишь зло, оно поглотит тебя и заставит уничтожить этот мир!

– Все, занавес, – Иван Павлович подал охраннику знак, и тот ткнул солдата дубинкой под ребра.

Келл неожиданно перехватил руку противника так, чтобы удерживать ее на изломе в районе локтевого сустава, и продолжил:

– Будь у нас такой, как ты, Келлод остался бы столицей всех времен и миров!

– Отпусти его, или тебе не поздоровится! – заорал Сноровский.

Услышав его крик, из коридора в зарешеченный отсек ворвались еще двое охранников. Один из них попытался врезать келлу дубинкой по затылку, но солдат увернулся и подставил плечо заложника. Даже за шумом возни Андрей расслышал отчетливый хруст. Первый охранник побледнел и, перехватив здоровой рукой запястье сломанной, упал на колени. Второй попытался нанести красивую серию ударов, и это ему почти удалось, дубинка мелькала, как на показательных выступлениях, но ни один из них так и не достиг цели. Келл двигался легко и грациозно. Выждав удобный момент, он подошел к охраннику вплотную и снизу вверх сильно ударил его кулаком под ребра. Человек стремительно посинел и, словно большой мешок, рухнул рядом с раненым товарищем. Даже Соловьеву было понятно, что встать этому воину не суждено уже никогда. Третий охранник отреагировал на вышедшую из-под контроля ситуацию мгновенно. Он отступил к двери и вынул из кобуры пистолет.