Сергей Зверев
Талисман десанта

– Ты молодец, Даринка, – похвалил свою сотрудницу ирландец Ирвинг. – Я уж думал, что нам придется несладко. Приглашение в закрытый паб по возвращении в Исламабад остается в силе. За угощение плачу я, и это не обсуждается.

– Не откажусь, мистер Ирвинг, – согласилась Даринка.

– А пока мы все заслужили отдых до утра. Могу предложить вам с братом распить бутылочку виски в моем трейлере. Снять напряжение не помешает.

– И я это слышу от медика! – засмеялась Даринка. – Вы же знаете, что вакцина и алкоголь несовместимы. Мне нельзя пить три дня. Даже если у меня завтра просто поднимется температура или появится аллергическая сыпь, жители поселка сперва линчуют всех в нашей миссии, а потом начнут готовиться к массовым похоронам.

Наступили сумерки. В поселке слышался лай собак, блеяние овец. Местные жители старались не выходить на площадь, где расположились лагерем европейцы. Если кому и нужно было пересечь ее, то человек шел окружным путем, с опаской издалека посматривая на светящиеся окна жилых трейлеров, прислушиваясь к тарахтению передвижной электростанции.

Ирвинг в одиночестве потягивал виски и тупо пялился в экран плеера, просматривая недавно присланные женой любительские съемки празднования дня рождения дочери. В больших наушниках на его голове звенел смех детей.

Окно трейлера Йовановичей светилось сразу тремя цветами – вместо занавески в нем использовался сербский флаг. Даринка сидела на узкой тахте, поставив рядом с собой компьютер.

– Роуминг есть, но хреновый, – говорила она, щелкая клавишами. – Сейчас все и узнаем.

– Мы играем с огнем, – в очередной раз предостерег сестру Милош. – Продолжать работу, когда находишься на грани провала, слишком рискованно. Ну почему ты отказалась от эвакуации, когда неделю тому назад «центр» предложил нам уходить из Исламабада?

– Я до конца не уверена, но, по-моему, за нами в столице установили слежку. Целый день я потратила, водя их за собой по городу. Если бы мы попытались бежать из столицы, нас бы уже схватили.

– Они тоже не уверены в своих догадках, потому и осторожничают. Только поэтому я согласился с тобой довести нашу миссию до конца. Теперь, когда у нас в руках последняя партия образцов, будет понятна динамика работ на объекте.

– Когда они убедились, что мы не дергаемся, не нервничаем, а спокойно отправляемся с очередной миссией, то и отцепились… Все, есть коннект! – радостно воскликнула Даринка, просматривая страничку какого-то форума.

Милош заглянул на экран через плечо сестры. Его лицо осветили синеватые сполохи монитора.

– Значит, нам уже не предлагают эвакуацию.

– Да, братик. Это уже не предложение, а приказ, который не обсуждается. А потому…

Даринка не успела договорить – за занавешенным окном трейлера раздался осторожный стук в стекло. Брат и сестра переглянулись.

– Они бы не стучали… – проговорила женщина.

– Как знать. Будь осторожна.

Даринка отодвинула занавеску. От стекла испуганно отпрянула молодая женщина. Теперь паранджи на ней не было. Рядом с ней стоял ее сын.

– Мириам? – удивилась сербка и быстро открыла дверь трейлера. – Заходи! Что случилось? Почему в такое время ты не дома и с ребенком?

– Закройте на замок, – сказала Мириам.

Даринка усадила ее сына на тахту, тот тут же заинтересовался компьютером.

– Не трогай, – предупредила сербка.

– Почему? – тут же спросил подросток. – Это компьютер. У нас такой в Шотландии был, я помню.

– У меня там работа на экране. Он не для игрушек, – строго предупредила сербка, и это подействовало.

– Надо спешить, – торопливо заговорила Мириам. – Вам всем угрожает опасность.

– Ты не преувеличиваешь? – прищурился Милош.

– Вы все должны немедленно уехать отсюда, иначе вас убьют.

Предложение казалось бессмысленным, но только на первый взгляд. В самом деле, сегодняшним вечером Даринке удалось склонить местных жителей на свою сторону, их задобрили подарки, «халява» светила и в ближайшие дни. Однако следующая фраза Мириам, казалось, все прояснила.

– Уезжайте, возвращайтесь в столицу прямо сейчас. И заберите нас с собой.

Даринка и Милош переглянулись и зашептались по-сербски.

– Ты понимаешь, что ей от нас надо? На что она нас подбивает? – избегая глядеть на Мириам, буднично произнесла Даринка.

– С точностью до ста процентов. Ей просто не терпится добраться до британского посольства в Исламабаде. Ты на ее месте поступила бы точно так же. Она нас провоцирует. Ей наша миссия до сиреневой звезды, себя и ребенка спасти хочет.

Мириам тревожно прислушивалась к разговору медиков, не понимая ни слова, а затем вцепилась Даринке в руку.

– Я не обманываю вас. Мой отец – религиозный фанатик. Он водит знакомство со страшными людьми, может внушить им все, что угодно. В окрестностях полно боевиков-повстанцев. Бунты на религиозной почве случаются здесь каждый год. Вы только послушайте, посмотрите: в поселке ни одного огонька, все ворота, двери и ставни закрыты. Почему? И мне отец сказал не высовываться на улицу, а сам ушел в горы.

Даринка и Милош приоткрыли окно трейлера. В утопающем в темноте поселке слышался только лай собак. Стало тревожно.

– Собаки лают, когда чуют чужих, – тихо произнес Милош.

– Дед догадывается, что мы хотим убежать, – сказал сын Мириам.

– Ты ему что-нибудь рассказывал? – склонилась к нему его мать.

– Нет. Он спросил, о чем я мечтаю. Я честно ему ответил, что мечтаю о Шотландии. И хочу там жить с мамой. Еще хочу, чтобы у меня был компьютер, такой, как у вас. Тогда дед очень рассердился.

– Вот видите, – взмолилась Мириам. – Мой отец очень недоверчивый и жестокий человек. Он готов уничтожить любого, кто встанет у него на пути.

Угроза показалась нешуточной. Сербы были в курсе местных реалий. В Пакистане, особенно в провинции, существовала масса исламских фундаменталистов, недовольных политикой светских властей. Религиозные бунты случались часто. Жестокие и беспощадные. В первую очередь они были направлены против европейцев и местных сил правопорядка.

– Похоже на правду, – призналась Даринка.

– Уезжайте быстрей, поднимайте тревогу! – обеспокоенно заговорила Мириам. – Меня забросают камнями, если узнают, что я вас предупредила. Для нас нет обратной дороги, только с вами.

– Побудь с ней! – Милош выбежал из трейлера, постучал в дверь к мистеру Ирвингу. – Открой!

Ирвинг сидел перед мерцающим экраном и пьяновато кивал, наушники по-прежнему оставались на его голове. Любительская запись казалась ему бесконечной. Дети резвились на лужайке перед домом Ирвинга. Его дочка в белом платьице, с цветными ленточками в волосах была похожа на ангелочка, только крылышек не хватало.

Наконец-то руководитель миссии заметил краем глаза Милоша, заглядывающего в окно, и снял наушники.

– Открой!

– Сейчас, сейчас, – Ирвинг пошел открывать дверь трейлера.

Тем временем в поселке уже началось движение. Три открытых военных джипа тихо катили по улицам, спускаясь с горки с заглушенными двигателями. Когда до площади оставался всего квартал, машины замерли. Оборванцы в халатах продолжили путь уже пешком, на ходу передергивая затворы автоматов. Тревожно лаяли собаки, почуявшие чужих, жители домов боялись даже подойти к окнам и выглянуть в щелочку между ставнями.

Прячась в тени домов, боевики подобрались поближе к машинам миссии. Неподалеку от прохода, оставленного между двумя трейлерами, за пластиковым столиком восседал грузный полицейский, читая газету в свете переносной лампочки. Страж закона потянулся к холодной запотевшей бутылке минералки; отвернув пробку, жадно припал к горлышку. Пил торопливо, мелкими глотками, высоко запрокинув голову. Тень возникла у него за спиной. В неверном свете переноски блеснул широкий клинок ножа. Лезвие глубоко рассекло горло полицейского – от уха до уха. Кровь брызнула на газету. Толстяк, даже не успев вскрикнуть, упал головой на стол. И тут вокруг стоявших кольцом машин миссии одно за другим начали вспыхивать, разрастаться пятна пламени, послышались гортанные команды. Пылающие факелы, описывая красочные параболы в ночном воздухе, полетели во внутренний дворик. Палатки, стоявшие внутри кольца из машин, занялись быстро. Брезент, охваченный огнем, хлопал на ветру. Люди выбегали из трейлеров и тут же попадали под автоматный огонь.

Милош, не успев добежать до своего трейлера, бросил растерявшегося Ирвинга на землю. Пули просвистели у них над головой.

– Теперь я вам поверил, – прошептал ирландец.

– И я поверил окончательно, – отозвался Милош, осторожно приподнимая голову.

В узком пространстве среди пылающих палаток метались медики, кричали женщины. Автоматы строчили длинными очередями. Огонь уже успел перекинуться на тентованные грузовики.

– За что? – выдохнул Ирвинг, видя, как падает раненная в грудь молоденькая медсестра-волонтер.

Девушка пыталась заползти под трейлер. Милош не успел остановить Ирвинга, тот рванулся ей помочь. Ударила короткая очередь, и долговязый ирландец рухнул на пыльную землю с простреленной головой. Вторая очередь прошлась по ползшей медсестре, тело вздрогнуло и замерло.

– Милош! – услышал серб крик сестры.

Даринка вжалась в узкое пространство между машинами и махала рукой.

– Сейчас, сестричка! – Милош нырнул под трейлер и пополз.

И хоть видно ему было немногое, но картина открывалась ужасная. Пламя освещало распростертые на земле окровавленные трупы. Мелькали ноги мечущихся в огне людей. По другую сторону виднелись запыленные ботинки и сандалии боевиков, полы халатов; сыпались, подскакивали на камнях отстрелянные гильзы.

Милош выбрался из-под бампера джипа. Даринка что было силы рвала вверх фиксатор прицепа-трейлера, тот хоть и поднялся наконец, но фаркоп заклинило.

– Давай я попробую, – отстранил сестру Милош.

Даринка бросилась в трейлер, там, забившись в угол, сидела на полу Мириам, Алекс испуганно прижался к матери. В стенке виднелся пунктир пулевых пробоин.

– Вы целы? – Сербка встала на тахту с ногами, опустила потолочную панель и, глубоко запустив руку, вытащила автомат.

Мириам от удивления ничего не могла сказать.

– Если вы целы, то залезайте в машину, – посоветовала Даринка. – Там открыто, – и тут же исчезла из трейлера.

Мириам выглянула на улицу. Вблизи метались люди, дым полз клубами, пламя рвалось к небу.

– Беги, я за тобой!

Пригнувшись, Алекс перебежал к «Лендроверу», за ним – Мириам. Она распахнула заднюю дверцу.

– Падай на пол, я за тобой. Быстро!

Алекс упал между сиденьями, Мириам прикрыла его собой.

Пули просвистели над ними, ворвавшись в салон через открытые двери. Даринка ответила очередью из автомата – стреляла из-за торца трейлера. Боевики уже проникли во внутренний дворик.

– Не получается отцепить! – крикнул Милош. – Надо уходить, а то будет поздно.

Бородач в рваном халате, притаившийся возле колеса грузовика, недоверчиво прищурился, разглядев, что его собратьев по оружию и по разуму обстреливает женщина, и перевел на нее ствол автомата. Даринка среагировала мгновенно – развернулась всем телом и нажала на спусковой крючок. Бородач вскинул руки, высоко подбросив автомат, и упал под машину, из простреленного колеса с шипением выходил воздух.

Заурчал двигатель «Лендровера». Даринка запрыгнула на сиденье рядом с братом. Милош двинул машину на пониженной передаче. Бампер уперся в бок впередистоящего трейлера. Из-под пробуксовывающих колес полетели мелкие камешки.

Даринка стреляла через окно, не давая противнику приблизиться к машине. Наконец трейлер впереди неохотно сдвинулся, заскрипело крыло о его обшивку. Милош, вывернув руль до упора, вырулил на площадь. Так и не отсоединившийся «живой» трейлер тянулся, раскачивался сзади. Боевики стреляли вслед, но он принимал все пули на себя, прикрывая беглецов.

Когда казалось, что спасение совсем близко, что стоит только нырнуть в темную узкую улочку, как с плоской крыши углового дома застрочил автомат. Огненные вспышки четко обозначили стрелка. Посыпалось боковое стекло.

Даринка вскинула автомат, выстрелила. Мужской силуэт в халате рухнул с крыши.

– Гони!

«Лендровер», громыхая трейлером, не летел, не мчал, а именно гнал по улочке. Милош еле успевал выворачивать руль, чтобы разминуться с очередным углом выступающего дома.

– Мириам где?

– Я здесь, – раздалось из-за спинки сиденья.

– Черт! – вырвалось у Милоша, в голосе явно прозвучало разочарование. – Не высовывайся. Мы уже почти вырвались.

И тут в поперечной улочке вспыхнули фары. Из нее наперерез пошел армейский джип. Но его водителю хватило сообразительности затормозить в самый последний момент. Все-таки машины были в разных весовых категориях. Милош буквально прочертил левым крылом глинобитную стенку дома, а правым зацепил бампер джипа. По «Лендроверу» стрелял поверх лобового стекла вставший во весь рост боевик. Даринка сняла его короткой очередью. Громыхающий трейлер прополз мимо, приняв на себя пущенные вдогонку пули.

– Уж лучше бы ты уложила водителя, – пробурчал Милош, глядя на отблески света фар, вырывающиеся между стенами и бортами трейлера, – он увязался за нами.

– Выбора не было. Когда целятся в тебя…

Даринка не договорила – сзади затрещало, захрустело, заскрежетало. Длинный жилой трейлер не вписался в поворот и застрял между стенами. «Лендровер» дергался, не в силах вырвать прицеп из ловушки.

– Черт бы побрал эти закоулки!

– А что ты хотел? Их прокладывали не люди, а ослы, на которых они ездят.

Сзади уже слышались крики, гремела обшивка. Боевики явно пытались взобраться на трейлер. Вот уже и показался один из них; он выпрямился на покосившейся крыше, вскинул автомат. Милош решительно вдавил педаль газа. «Лендровер» дернулся. Боевик качнулся, упал, скатился с крыши и застрял в щели между трейлером и стеной. Он закричал – звал на помощь товарищей.

– Чего ждешь? – зло крикнула Даринка.

Милош, избегая смотреть в зеркальце заднего вида, переключился на пониженную и дернул машину. С душераздирающим скрежетом «Лендровер» потащил прицеп, сдирая с него листы обшивки. Крики зажатого боевика смолкли.

– Он хотел убить нас, – словно оправдываясь перед Мириам, произнес Милош.

И тут трейлер, вырвавшись из ловушки, качнулся, встал на два колеса, увлекая за собой машину. Даринка вцепилась в поручень, Мириам завизжала. Крыша трейлера уперлась в соседнюю стенку, остановив падение.

Все в балансирующем на двух колесах «Лендровере» замерли; слышалось только опасное похрустывание изувеченного трейлера, из-за которого пробивался свет фар джипа боевиков да слышались их ругательства. Затем коротко проскрежетало. Фаркоп внедорожника наконец-то вырвался из крепления трейлера. Машина вновь встала на все четыре колеса. Милош тут же рванул вперед. Теперь вести машину было достаточно легко.

Когда «Лендровер» выскочил за пределы поселка, он выключил фары, погасил и габариты.

– Ты с ума сошел, притормаживай! – закричала Даринка, когда перед ними в очередной раз из темноты возник большой камень.

– Ага! Притормаживай! – зло отозвался Милош. – По габаритам они к нам легко пристреляются.

Через час дороги по проселку наконец-то стало понятно, что боевики не преследуют беглецов. «Лендровер» выехал на шоссе. После тряски казалось, что машина не едет, а парит над асфальтом. Мириам сидела на заднем сиденье, обнимая за плечи испуганного Алекса.

– Куда теперь? – спросил Милош у сестры, когда узкое шоссе уперлось в трассу.

Даринка задумалась, а затем решительно произнесла:

– Если после всего, что случилось, мы сразу двинемся к афганской границе, спецслужбы сразу поймут, что не ошибались в своих догадках.

– Предлагаешь вернуться в Исламабад?

– Совсем ненадолго. Так бы сделал любой из уцелевших врачей нашей миссии. Зарисуемся и потом незаметно покинем город, когда до нас никому не будет дела.

Мириам прислушивалась к разговору на не понятном для нее сербском языке и не могла взять в толк, о чем спорят брат и сестра. Ведь куда еще можно ехать в такой ситуации? Только в столицу, где можно рассчитывать на защиту властей. Сколько ни устраивалось в Пакистане религиозных бунтов, столицу власти неизменно держали под контролем.

– Надеюсь, мы не ошиблись, – произнес Милош, сворачивая под указатель «Исламабад».

Мириам молчала несколько километров, затем все же не выдержала:

– Это, конечно, не мое дело, но откуда у вас оружие? Почему вы держали его в тайнике?

– Милая моя, – обернулась к Мириам Даринка. – Это оружие спасло нам всем жизнь. И хотя бы только поэтому постарайся забыть о нем. Мы доставим тебя и сына в британское посольство. Мы – мирные врачи, которым посчастливилось вырвать тебя из поселка, на который напали боевики.

– А если нас остановит полиция?

– Ты же не станешь спорить, если я расскажу историю о том, как мы подобрали оружие, выроненное одним из нападавших?

– Я вам так благодарна, – напряженно произнесла Мириам.

Километров через двадцать Милош свернул с трассы. Машина въехала в полуразрушенный то ли сарай, то ли ангар.

– Заночуем здесь, лучше ехать днем, – объяснил Милош.

Мириам с сыном хозяева уступили для ночлега машину. Брат и сестра вытащили багаж и, отойдя в сторонку, принялись перепаковывать образцы грунта, воды и воздуха, взятые неподалеку от промышленного объекта. Вскоре они уже выглядели совсем не подозрительно. Стерилизаторы были обклеены бумажными полосками с предупреждением, что вскрытие нарушит стерильность. На пробирках с водой появились этикетки, извещавшие, что внутри химические реагенты. Мало ли что может оказаться в машине у медиков.

5

Майор Лавров любил повторять своим подчиненным, что случайностей в этом мире не существует. И по большому счету всегда оказывался прав. Но на этот раз он ошибся. Нет правил без исключений. Боестолкновение на закате дня явилось результатом досадного стечения обстоятельств. Российские десантники высаживались на плато, будучи уверенными, что выбрали безлюдную местность. Боевики же еще неделю тому назад и сами не думали, что окажутся в здешних местах. Но судьба свела и тех, и других в недоброе время.

Отряд полевого командира Салада уже давно занимался не столько войной с силами коалиции, сколько бизнесом. А самый доходный бизнес в Афганистане – производство наркотиков и наркотрафик. Дехкане засеивают свои поля опиумным маком, в кустарных условиях из него получают опий-сырец, в лабораториях он проходит очистку. Ну а затем смертоносный наркотик растекается по всему миру, в том числе попадает и в Россию. Дехкане получают за сырье самую малость, при этом многие духовные лидеры из числа фанатиков убеждают их, что, производя отраву, они совершают «святое» дело – изводят неверных. Основные деньги достаются тем, кто контролирует наркотрафик – доставку наркотика, и тем, кто продает его на улицах больших городов. Цены на опий, начиная с афганского поля, вырастают в тысячи раз.

Этот преступный бизнес – не секрет для западных государств, входящих в антиталибскую коалицию. Их вооруженные силы, а также подконтрольные им правоохранители Афганистана нередко устраивают облавы, военные операции по уничтожению маковых плантаций и баз вооруженных группировок, осуществляющих наркотрафик. Но вся беда в том, что силы коалиции контролируют лишь малую часть территории страны – крупные города, магистрали. Вдали же от них все поделено между группировками полевых командиров, которые под прикрытием борьбы за веру и независимость в своем большинстве просто набивают карманы наркодолларами.

Вот под одну из таких зачисток, осуществляемую силами коалиции, и попала группировка Салада, державшая наркотрафик, ведущий в Пакистан. Американцы совместно с британцами не стали мелочиться, нанесли массированный удар с воздуха по базе полевого командира. Самому полевому командиру и его приближенным повезло – ставка находилась в горных пещерах. Погибли простые бойцы, принявшие на себя ракетно-бомбовый удар. Поэтому дожидаться подхода наземных сил Салад не стал и увел своих уцелевших людей в соседний район, контролируемый другим полевым командиром – Мустафой по кличке Шурави. Разные они были с Саладом люди, но совместная борьба против сил коалиции требовала проявить гостеприимство. Мустафа-Шурави дал приют соседу в безлюдном районе, неподалеку от горного плато.

Вот так и оказался отряд Салада на склоне горы в тот самый вечер, когда высаживались российские десантники. Боевики сами охренели, когда в небе раскрылись купола парашютов. Салад с перепугу решил, что это янки с британцами вычислили его новое укрытие и решили захватить в плен.

Сказать, что Салад победил в ночном бою, не мог и он сам. Странная случилась стычка, многое было непонятно. Уже теперь, ближе к утру, полевой командир искал ответы на эти странности. Десантники явно не ожидали столкновения с противником, у них отсутствовало прикрытие с воздуха. Их силы были недостаточны для штурма горного склона, на котором расположились боевики. Но тогда зачем и кто осуществил высадку? И Салад искал ответы на эти вопросы. Ведь теперь под угрозой оказался весь его бизнес. Силы коалиции перерезали старый маршрут караванов с опием, и следовало наладить новый безопасный маршрут, иначе покупатели товара не поймут чужих трудностей. В таком случае уйти с рынка живым Салад уже не мог. Не те края, не те нравы. Тут, если мужчина взял в руки оружие, он уже не уходит на пенсию.

Брезжил рассвет. Салад, прибывший на плато час тому назад, все еще рассматривал то, что осталось от контейнера. Разбросанные по каменистой земле обгоревшие доски, остатки капроновых лент, осмаленные пенопластовые плиты. Квадроциклы, разорванные на части; гильзы, обгоревшие автоматы. Трупы боевиков уже собрали, завернули в саваны, особо разбираться, где чья нога или рука, не старались, просто сложили так, чтобы все было в комплекте. Потом Аллах разберется, кому что принадлежало при жизни.

Салад пнул ногой еще дымящийся скат квадроцикла.

– И почему ты думаешь, что это были не янки или британцы? – спросил он у своего заместителя Махмуда, довольно крепкого телосложения боевика с жиденькой, как у многих восточных людей, бороденкой и темным шрамом над кадыком. – Сам же говоришь, что на них была натовская форма.

Махмуд, которому и пришлось командовать боем, поднял гильзу.

– От автомата Калашникова, других мы не нашли.

– Это не доказательство. Вон квадроциклы японского производства. Может, ты еще скажешь, что это японцы тебе на голову свалились?

Махмуд пожал плечами:

– Согласен, Салад. «АКМ» могли быть и у американцев, если они затеяли провокацию против нас. Вот только какую?

– Ты же сам их видел.

– Темнота быстро наступила, не разглядел толком. Но один из моих старых моджахедов, который еще в прошлую войну сражался с русскими, сказал мне, что слышал, как они всякие специальные слова кричали, которые только от русских услышать и можно. Что-то на «п» и «х».

– И ты, Махмуд, их слышал?

– Слышал, как кричали; ничего не понял, хоть английский и знаю немного. Американцы таких слов не говорят.

– Позови того моджахеда.

– Погиб он, – заместитель полевого командира кивнул на горный склон. – Ничего, скоро их убитого из пропасти поднимем; может, что и прояснится?

У края пропасти десяток боевиков управлялись с веревками, подтягивали, заматывали за камни, вновь подтягивали. Внизу покачивалось завернутое в парашютный шелк тело. Наконец тело лейтенанта Прохорова легло на землю.

Салад всмотрелся в молодое лицо, скользнул глазом по выбившемуся из-под воротника нательному православному крестику.

– Волосы светлые, глаза голубые, крестик – значит, христианин. Это может быть кто угодно – и американец, и британец, – проговорил он. – Правда, и у него автомат русский.

Махмуд с сожалением покачал головой:

– Компьютер у него к груди привязан был, одни обломки остались. Жаль, ничего мы не узнаем.

Один из боевиков уже обыскал карманы убитого:

– Документов никаких, только это, – он разложил на парашютном шелке три игральные карты и глянцевую картонку со счетом в недоигранную «тысячу».

– Цифры какие-то, колонками записаны, буквы вверху, – склонив голову набок, проговорил Салад.

– Похоже на шифровку, – согласился Махмуд.

– А карты тогда зачем? Почему их три?

– Может, пароль такой предъявить он был кому-то должен? – Махмуд перевернул записи.

Картонка оказалась аккуратно оторванной крышкой от блока сигарет «Ява».

– «ЭР», «БЭ», «А», – прочитал слово Салад, ошибочно приняв «Я» за латинское «R». – Ты про такие сигареты слышал?

– У них в коалиции всяких хватает. Есть и поляки, и чехи, – отозвался Махмуд, внимательнее рассматривая картонку. – Нет, Салад, это русские сигареты. Вон, «Москва» написано.

Салад теперь уже внимательнее присмотрелся к лицу мертвеца. Ему казалось, что на мертвых губах лейтенанта Прохорова застыла издевательская улыбка.

– Значит, русские… Во всем мире курят американские, и только русские могут такие сигареты курить, – вздохнул Салад. – Неужели русские с американцами до такой степени сдружились, что решили совместную операцию против нас провести?

– Вполне возможно. Наш опий и в Москву через Пакистан идет. Русские с американцами теперь вроде как и не враги, – подсказал Махмуд.

– Только этого нам не хватало, – Салад поскреб небритую щеку. – Похоже на них, только они могут десант без прикрытия с воздуха высадить. Какая у них задача?

– Наверное, разведка, – предположил Махмуд и, вскинув голову, с тревогой посмотрел в сторону восточного ущелья. – Другой дороги у них отсюда нет. Не в Пакистан же им идти.

– Верно сказал. Пока русские – если это только они – других не выбросили, надо разобраться, что к чему, что им у нас понадобилось…

Со стороны ущелья появились двое всадников на конях. Салад напрягся, тут же вскинул бинокль и сразу выругался.

– Шифровку спрячь. Это Мустафа-Шурави. Незачем ему все знать.

Махмуд проворно подхватил счет в «тысячу» и сунул его за полу халата. Всадники приближались, земля гулко отдавалась стуком под копытами коней.

– Ассалям алейкум, Салад, – не очень приветливо поздоровался Мустафа со своим коллегой-боевиком.

Он спрыгнул с коня, встал перед Саладом, высокий, широкоплечий, независимый, одетый не в халат по местной традиции, а в камуфляж. Лицо начинающего стареть, но все еще очень крепкого мужчины, привыкшего к походной жизни, было гладко выбрито. На голове войлочный берет. В нем не присутствовало и намека на ту расхлябанность, которой отличались люди Салада.

– Ваалейкум ассалям, Мустафа, – ответил полевой командир.

– Знаю, что ты меня Шурави за глаза называешь, можешь и в лицо назвать. Я не буду в обиде. Разобрался, что к чему?

– Похоже, американцы, – сделал непроницаемое лицо Салад. – Следом за мной пришли. Вот и поплатились.

Мустафа бросил взгляд на «калашников» рядом с убитым лейтенантом, но ничего не сказал по этому поводу, а произнес:

– Не хвались. Твои люди только одного убили, а они твоих восьмерых уложили и ушли. Если бы я тебе гранатомет на ишаке через перевал вовремя не прислал, мы с тобой, возможно, и не разговаривали бы теперь.

– За гранатомет я отблагодарю и за твоего убитого погонщика заплачу, – поспешил пообещать Салад.

– Эх, ты… – вздохнул Мустафа. – Сразу о деньгах заговорил. Я тебе как брату по вере помог. Денег мне от тебя не надо. Грязные у тебя деньги.

– Я против неверных воюю, – попытался выпятить грудь Салад.

– Погоди, – внезапно оборвал его Мустафа-Шурави и присел возле убитого лейтенанта. Глянул на выбившийся из-под одежды нательный крестик, безо всякого напряжения почти беззвучно прочитал надпись, сделанную по-русски: «СПАСИ и СОХРАНИ», незаметно сорвал его с цепочки и зажал в кулаке, после чего добавил абсолютно нелогичное: – Ты прав – это американцы.

– Почему ты не хочешь взять от меня деньги? – прищурился Салад. – Мы же братья-мусульмане. Ты помог мне, дал приют на земле, которую контролируешь, а я помогу тебе.

– Я не контролирую эту землю, – поднялся Мустафа. – Я живу на ней вместе с местными людьми и защищаю ее от захватчиков. Когда твои люди входят в кишлаки, жители бегут в горы, затворяются в домах. Потому что твои люди грабят и убивают. А когда мой отряд входит – нам несут угощение, нас встречают, даже дети не прячутся. Потому что я защищаю их от всех, кто несет смерть, войну и насилие. Ты торгуешь отравой, заставляешь дехкан засеивать поля маком. Из-за таких, как ты, американцы все еще здесь. Перестань торговать опиумом, и они уйдут. Настанет мир. Я даю тебе возможность переждать тяжелое время здесь, рядом со мной. Но не вздумай продолжать свое дело за моей спиной, иначе станешь моим врагом.

– Я погорячился, Мустафа, – притворно улыбнулся Салад.

– Сказал – Мустафа, а подумал – Шурави, – проговорил полевой командир, вскакивая на коня.

Салад, прищурившись, посмотрел ему вслед.

– Махмуд, – обернулся он к своему заместителю, – с Шурави придется что-то делать. Он не даст нашим караванам дорогу в Пакистан. С ним нельзя договориться, и он не хочет денег. Но его любят здешние жители. Они заступятся за него. Если захочет, тысячи мужчин возьмут в руки оружие.

Махмуд сузил и без того узкие глаза:

– Десантники появились очень кстати. Если правильно убить Шурави и его командиров, то люди подумают, что это сделали русские. К вам перейдут его бойцы и его территория.

– Дело говоришь, Махмуд!