Сергей Яловцев
Последний поход Ермака в Сибирь
© С. Г. Яловцев, 2019
© Электронное издание, ООО «МЦЭОР», 2019
Моим соотечественникам посвящается
Сергей Георгиевич Яловцев
Эта история произошла в конце двадцатого столетия в Казахстане, когда на стыке веков и тысячелетий случилась государственная реорганизация СССР, в результате которой четырнадцать союзных республик обрели статус суверенных стран, в том числе и республика Казахстан. В ознаменование вновь созданного государства казахские националисты устроили расправу над бетонным монументом первопроходцу и покорителю Сибири, легендарному казацкому атаману Ермаку, установленному советскими первоцелинниками в 1965 году в одноимённом городе Павлодарской области, Казахской ССР.
«Последний поход Ермака в Сибирь» – рассказ о том, как в сложной череде событий после развала Советского Союза потомкам казаков удалось восстановить историческую справедливость, вернув на Родину фрагменты разрушенного памятника и возродив национальное достояние России. В 2015 году исполнился полувековой юбилей установки монумента Ермака на берегу Иртыша, а в 2016 году минуло десять лет его второго рождения на Алтайской земле. За прошедшие годы эта история обросла домыслами и легендами. Друзья и знакомые настояли, чтобы я рассказал правду о тех событиях и людях, участвовавших в них, поделившись удивительной и не придуманной историей, в которой стал свидетелем и участником.
Глава первая
Соль земли
Элитой в древней Греции называли людей, не наделённых административной властью и не обладавших материальным богатством, но имевших особое влияние на общество.
Из уклада жизни Античной Греции
Сибирь
Весной 1991 года знакомые из города Павлодара пригласили меня совместно посадить картофель в селе Черлак, расположенном в долине реки Иртыш на границе Павлодарской области Республики Казахстан и Омской области Российской Федерации.
Урожаи картошки в тех местах были отменные…
Управившись к вечеру с посадочными делами, мы сели поужинать на кухне их старого родительского дома с устоявшимся запахом деревенского быта.
После еды, когда женщины убрали со стола посуду и пошли спать, хозяин дома, высокий сухопарый дед с загорелым морщинистым лицом и крупным с горбинкой носом, предложил мне, на сон грядущий, выпить по стаканчику вишнёвого домашнего вина.
Приняв его предложение, я присел на табурет у краешка деревянного стола. Тусклый свет электрической лампочки, горевший под низким потолком в потёртом тканевом абажуре, отбрасывал блики и тени на старую мебель и незатейливую кухонную утварь.
Собеседник, с виду немало повидавший в жизни, внимательно посмотрел на меня черными, глубоко посаженными глазами, мерцавшими из-под нависшего на высокий лоб седого казацкого чуба, о чём-то подумал, и, как видно, решившись, предложил показать ладонь моей руки, загадочно, спросив:
– Хочешь знать, что ждёт тебя впереди?
Вопрос и поведение его показались странными, я мало что знал о хиромантии, но руку свою протянул. Ссутулившись, расслабив худые покатые плечи, он какое-то время пытливо вглядывался в понятный только ему рисунок ладони, затем отпустив ее, потянулся за графином из зелёного гранёного стекла и наполнил наши рюмки тёмно-рубиновым хмельным напитком.
Заинтригованный, я поинтересовался:
– Что там?
Медленно выпив протяжными глотками ароматное вино, сверкнув потаённо исподлобья зрачками, старик глухо промолвил:
– Скоро узнаешь.
От его проницательного взгляда и надтреснутого голоса стало как-то не по себе. Продолжать разговор он явно не собирался. Не торопясь до поры до времени проникать в неведомое будущее, я не стал настаивать на откровении. Пожелав друг другу спокойной ночи, мы разошлись спать по своим комнатам.
На следующий день рано утром я уехал в Павлодар и ночного собеседника больше никогда не видел.
Всю дорогу домой, находясь под впечатлением от общения со странным дедом, в голову лезли навязчивые мысли о тайных линиях судьбы, незримо сопровождающих наш жизненный путь от рождения до Небесного Предстояния, в таинственной недоступности, которые изменить никому из нас не дано.
Вспоминая произошедшее накануне событие, я мысленно перебирал свою непродолжительную ещё жизнь, тщетно пытаясь распознать недосказанность пророчества деревенского старца.
* * *
Родился я морозным декабрём, в день церковного праздника Введение во Храм Пресвятой Богородицы, в старинном сибирском городе Павлодаре, расположенном на высоком правом берегу Иртыша, летоисчисление которого берёт начало с первой половины восемнадцатого века, когда военная экспедиция, возглавляемая казацким сотником Коряковым, прибыла в эти места по Указу русского царя Петра Первого из сибирского городка Тара, чтобы заложить в пойме Иртыша охранный форпост для организации промышленной разработки соляных озёр, разбросанных причудливой щедростью природы среди степных просторов Прииртышья.
В те времена казацкие поселения входили в систему охранных линий, где реестровые казаки, состоявшие на службе у русского царя, осуществляли защиту государственных интересов Российской Империи.
Они обеспечивали, в том числе и безопасность соседствующих с ней азиатских народов, в разные периоды своей истории добровольно вошедших под скипетр русского царства.
В скором времени казачий форпост был реорганизован в станицу Коряковская, названную по фамилии казацкого сотника, ставшего основоположником строительства торгово-промышленного поселения на побережье Иртыша.
После рождения в Доме Романовых царевича Павла, по Высочайшему Указу Его Императорского Величества, казачья станица обрела статус города, названного Павлодаром в честь появления венценосного наследника.
«Не много, не мало прошло с той поры, как стал атаман у Змеиной горы» Художник А. А. Варов
В торговле с иноземными странами она была одним из главных источников дохода государевой казны, пользовалась повышенным спросом. Её называли белым золотом, продавали, меняли на ткани, металл, порох, оружие и многое другое, в чём нуждалось набирающее силу русское царство.
Первые русские солепромышленники – купцы Строгановы, осваивая богатейшие Камские соляные месторождения, создали в предгорьях западного Урала свою экономическую империю. Ценный продукт здесь добывали трудно, поднимая из глубинных пластов земли, очищая и выпаривая в деревянных и чугунных чанах. Из купеческой вотчины соль расходилась сухопутными и водными путями, доставляемая торговыми людьми во все части света.
В те времена территории юго-западных отрогов Уральского горного хребта постоянно подвергались разорительным набегам кочевых племён – коварного и жестокого потомка властителей Золотой орды – сибирского хана Кучума.
Солепромышленники, стремясь прекратить бесчинства степняков, обратились за помощью к атаману волжских казаков Ермаку и заключили с ним соглашение, по которому вольная рать взялась обеспечить охрану Строгановских владений.
Ермак, прибыв на реку Каму, осмотревшись на месте, понял:
– Одной охраной купеческих владений не ликвидировать угрозу безопасности русских поселений на Урале.
Созвав казачий Круг, посоветовавшись с братьями по оружию, атаман решился на почин, прославивший его в веках!
Сговорившись с купцами о материальном обеспечении похода к столице Кучумовского ханства, он собрал дружину численностью более восьмисот человек, состоявшую в основном из казаков.
Были в ней и пленённые в недавно закончившейся Ливонской войне немецкие рыцари, отбывавшие царскую каторгу в Строгановских соляных копях.
Кандальники, решив принять казацкий уклад жизни, обратились с просьбой к Ермаку:
– Непристойно нам, воинам, заканчивать свой век земляными червями. Возьми с собою в Сибирь. Лучше погибнуть в бою, чем сгинуть заживо в соляных норах!
Атаман поверил рыцарям и не ошибся…
Совершив неслыханный по трудности переход с речными стругами через горные перевалы Каменного пояса, разделяющего континенты Европу и Азию, казаки спустились до низовья сибирской реки Тобола к Иртышу. Там в нескольких кровопролитных сражениях, используя оружие огненного боя, досель неведомое татарам, разгромили многотысячное воинство Кучума и вошли в столицу Кучумовского ханства город-крепость Искер.
После одержанных побед перед ними стал непростой вопрос: что делать с несметно богатыми землями Сибири?
На казачьем Кругу, где решалась судьба покорённых территорий, его участники, пребывавшие в ту пору в смертельной опале у русского царя за неисполнение ими государевой воли, выразили желание создать на бескрайних просторах казацкое царство.
Ермак, пользовавшийся среди сотоварищей по оружию непререкаемым авторитетом, предложил ехать в Москву с подношением сибирских земель под руку русского царя – самодержца.
Обсудив идею своего вожака, казаки поддержали это решение.
Загрузив караван ценными мехами, посольство атамана направилось в путь, в далёкий Московский Кремль.
Царь Иван неприветливо встретил непокорных казаков, но, выслушав их, по достоинству оценил деяния ратной вольницы в сибирских походах.
Особо он отметил казацкий поклон Его Величеству Всея Руси!
Сменив гнев на милость, грозный государь щедро одарил посланцев Ермака дорогими подарками, а их предводителю направил царский Указ, в котором жаловал его почётным дворянским титулом – Первого Князя Сибири!
С тех пор началось территориальное и промышленное освоение Русью необъятных просторов Сибири и Дальнего Востока.
На протяжении столетий историческим продвижением в сторону восходящего солнца утверждались национальные интересы зарождающейся Империи на пространствах сурового края, расширялись её границы к Ледовитому и Тихому океанам и далее – к берегам Канады, Аляски и испанскому Форту Росса.
После разгрома кучумовичей Ермак в последующие годы, до своей трагической гибели, исследовал заповедные территории, направляя казачьи струги по рекам Иртышу и Оби к холодным берегам Студёного северного моря.
Общаясь с коренными жителями, он заключал с князьками сибирских племён соглашения о взаимовыгодном сотрудничестве их с русским царством. В свою же очередь старался обезопасить малочисленные народности от коварных набегов разрозненных и озлобленных племён азиатского хана.
Покорение Ермаком Сибири
Храбростью воина и разумной политикой добрососедства Князь Сибирский заслужил доверие и уважение местного населения, что в дальнейшем в немалой степени способствовало принятию ими подданства Белого царя.
Как истинно верующий христианин, Ермак стремился приобщать языческие племена к Православной Вере, распространяя в их среде учение Христа о бессмертной человеческой душе.
По Указу Государя Михаила Фёдоровича Романова первый архиепископ Сибири Киприан поручил монахам записать по рассказам ещё оставшихся в живых соратников легендарного атамана и по воспоминаниям местного населения историю первых походов казаков на восток от Урала.
Из тех монашеских летописей, явившихся первоисточником знаний былых времён, миру стало известно, как казачьи струги в экспедициях по Иртышу проходили места, где впоследствии был основан и Коряковский форпост, позже ставший моей малой родиной.
В одном из монастырей на территории ныне Омской области, в течение более трёх веков от покорения сибирского ханства хранилась как православная реликвия походное знамя Ермака.
В ходе революционных событий, нахлынувших в Россию в начале двадцатого века, оно было утеряно, как и немалое другое, что создавалось на протяжении столетий стараниями наших предков.
Казацкий сын
Многие поколения моей семьи проживали на просторах русского царства, расселяясь в поисках лучшей жизни по историческим центрам казачества…
Со временем они пришли и на далёкие зауральские земли, приняв участие в становлении сибирского казацкого войска.
В его составе мужчины моего рода несли охранную службу на южных и восточных рубежах государства, обживая с семьями новые территории Российской Империи. Возможно, кто-то из них мог и участвовать в экспедиции сотника Корякова. Но об этом, видимо, я уже никогда не узнаю.
С генами казаков передаётся непреходящая любовь к родной земле и воинской службе…
Отец мой, Георгий Андреевич, родился в 1918 году на праздник Рождества Христова в станице Купино на Алтае, став одним из первенцев Великой эпохи революции, сулившей благополучие российскому народу.
В скором времени его отец и мой дед Андрей Георгиевич Яловец, участвуя в сибирском восстании белоказаков против советской власти, был убит в одном из жестоких сражений.
По окончании кровопролитной гражданской войны Россия погрузилась в хаос Красного большевистского террора, целью которого стало уничтожение в православном государстве чуждых пролетарской революции социальных слоёв общества, в том числе и казацкого населения.
В этом безумстве революционеры не жалели ни старых, ни малых. Семья моего погибшего деда, в том числе и мой пятигодовалый отец, оказались в тяжелейших жизненных обстоятельствах.
Бабушке Анне Исаевне (в девичестве Бойко), чтобы не сгинуть в лагерях и сберечь от гибели своих детей, пришлось изменить им фамилию.
Скрывая своё сословное происхождение и участие мужа в антиреволюционном восстании, она с ребятишками переехала жить к родне в Павлодар.
О тех событиях в нашей семье долгое время не принято было говорить, как, впрочем, и во многих семьях, прошедших суровые испытания становления в России Советской власти.
После победы в стране Советов идеи всеобщего равенства и братства, в российском народе стала насаждаться идеология партии большевиков, позже переименованная в коммунистическую, в которой роль казачества в истории общества и государства умалчивалась или иезуитски шельмовалась.
Все мои познания о предках по отцовской линии заключались в нескольких серо-коричневых фотографиях, приклеенных на картонной подложке, где изображены мой дед – участник Первой мировой войны – с моей бабушкой. Да из скупых рассказов старших братьев, услышанных от тётушки отца, бывшей во время Второй мировой войны председателем колхоза, отсидевшей по злому навету в сталинском ГУЛАГе десять лет только за то, что разрешила многодетной семье, в которой с голоду пухли дети, собирать зёрна из колосков, оставшихся в поле после уборки урожая.
Из воспоминаний родственников я узнал и о своём прадеде Георгии, участнике Русско-турецкой войны, вернувшемся с неё героем вместе с моей прабабушкой – болгаркой.
* * *
Среди многочисленных народов крепостной России казаки всегда были вольными людьми. Жили они семьями в общинах, на территориях, дарованных им за верную службу русскими царями. Земля для них была главной ценностью рода, источником благополучия и уважения в обществе. С любовью к ней они рожали, растили и воспитывали детей, передавая культуру и традиции своего народа.
В боевых походах у каждого казака хранился холщовый мешочек – ладанка с горстью земли, набранной у родного дома и освящённой в станичном храме. В случае гибели их хоронили, посыпая могилку землёй из ладанки.
В годы геноцида казацкого народа большевики, творившие это злодеяние, старались извести не только казачество. Они лишали российское общество жизненного иммунитета, как лишают землю плодородности, выхолащивая из неё живительные минералы.
Целью той разрушающей силы было уничтожение святой Руси, опорой и защитой которой всегда были казаки – соль земли русской.
Вечная память моим единородцам, не посрамившим честь и славу своего народа!
* * *
После гибели моего деда бабушка, воспитавшая троих детей, продала свою последнюю корову, чтобы дать единственному сыну Георгию хорошее по тем временам образование. Отец закончил с отличием ремесленное училище и стал работать шофёром.
Во время Великой Отечественной войны, в 1943 году, его призвали на фронт водителем тягача артиллерийского расчёта противотанкового орудия. Боевое крещение он принял в знаменитом танковом сражении на Курской Дуге. Пройдя опасными дорогами войны, встретил Победу в столице Венгрии – городе Будапеште. За ратный труд и проявленное мужество был награждён боевыми наградами, став кавалером солдатского ордена Славы. В 1945 году, вернувшись в Павлодар, он познакомился с моей мамой – Марией Андреевной. В семейном браке с ней прожил до конца своей жизни, воспитав пятерых детей.
Каждый год на 9 мая он вывешивал на воротах нашего дома красное знамя Победы. А за праздничным столом, выпив «наркомовских» сто граммов, с грустью пел любимую им песню «Враги сожгли родную хату».
В нашей семье я был младшим и поздним ребёнком и, как бывает в таких случаях, стал любимцем родителей, старших братьев и сестёр. Детство моё прошло на окраине Павлодара в небольшом доме – пятистенке с печным отоплением.
В холодное время года я любил наблюдать, как отец, растапливая печь, закладывал в неё крупно наколотых дров. Настругав древесной щепы, поджигал их. Пламя охватывало сухие смоляные поленца. Слышалось потрескивание разгоравшегося в печи огня, появлялся едва уловимый запах горелой древесной смолы. Через специальное отверстие в плите засыпался уголь, от нагревающихся печных дымоходов дом наполнялся теплом.
Электрический свет в городском районе, где жила наша семья, названный в народе вторым Павлодаром, подавался с частыми перебоями. В тёмное время суток жилые строения городской окраины нередко освещались лампами, язык пламени в которых горел от пропитанного керосином фитиля внутри стеклянного колпака с отверстием в вытянутом кверху горлышке. Нынешнему молодому поколению трудно представить, как можно обходиться без электричества, но мне и моим сверстникам это пришлось познать.
Тем не менее, образ живительного огня, освещающего и согревающего домашний очаг, оставил в моей памяти незабываемые ощущения тепла и уюта отчего дома.
Родители мои были труженики. Отец всю жизнь проработал шофером в одном из автотранспортных предприятий Павлодара, а с возрастом перешёл в дежурные механики.
Бывало, он брал меня к себе на работу, а иногда и в короткие шоферские рейсы…
Асфальтовое покрытие дорог в Казахстане стало появляться в конце шестидесятых – начале семидесятых годов прошлого столетия. Но мне нравилось ехать степными одноколейками. Укатанные колёсами автомобилей, они, плавно извиваясь змейкой, уходили к бескрайнему степному горизонту.
В те времена в дальние поездки отправлялось по нескольку машин. Большие расстояния между населёнными пунктами, отсутствие ремонтного сервиса определяли правила и условия работы шофёров.
В пути водителям автокараванов приходилось надеяться только на себя. Их труд был нелегок, но мне он казался романтичным, сродни профессии лётчиков и моряков.
Во время стоянок на отдых, расстелив на траве большой брезентовый полог, шофёры, рассевшись в круг, аппетитно кушали неприхотливую пищу. После еды, закурив папиросы или самосад, завёрнутый по старой военной привычке в газетные самокрутки, они вели неторопливые разговоры, наслаждаясь ароматным дымом терпкого табака.
Под приглушённый говор сильных и опытных мужчин, прислушиваясь к пению жаворонков, стрекоту насекомых, щебетанию птиц, я наблюдал за проплывающими в небе облаками. В детском воображении они представлялись причудливыми образами. Сказочные видения и мелодичные звуки степи зачаровывали.
Улавливая запах тёплого мотора, я засыпал, уютно расположившись на дерматиновом сиденье в кабине отцовского автомобиля.
Бывало, в поездках происходили случаи, когда даже после лёгкого дождя, попадая на участки дорог, покрытых степными солончаками, где глинистая почва чрезмерно пропитана солью выступающей из недр земли, колёса машин начинали юзить, бросая их из стороны в сторону.
В такие моменты я гордился отцом: преодолевая сложные участки дорог, он уверенно вёл за собою вереницу большегрузных автомобилей.
Работники автотранспортного предприятия относились к нему с большим уважением. Он был опытным водителем-наставником, неоднократно участвовал и был награждён медалями Всесоюзных выставок достижений народного хозяйства СССР, проходивших в городе Москве. Шофёрская молодежь величала его попросту – дядей Гришей. И мне это было приятно!
В Павлодаре в честь шоферов-целинников общественность установила на пьедестале легендарную машину отечественного производства, прозванную в народе «полуторкой».
На памятной плите, укреплённой на её постаменте, среди других имён была записана и фамилия моего отца.
* * *
Наша семья имела скромный материальный достаток, как, впрочем, и многие семьи послевоенного времени.
Братья мои и сёстры, стремясь помочь родителям, рано пошли работать, продолжая учиться в вечерней школе для трудящейся молодёжи.
Отец часто уезжал в командировки или дежурил на работе. И мы с мамой нередко оставались дома одни.
Телевизоры в рабочих семьях того периода были редкостью. Длинными, зимними вечерами под завывание снежных метелей, бившихся в деревянные ставни окон нашего окраинного дома, мы проводили с ней время за чтением книг. Голос мамы эмоционально и красочно передавал книжные повествования.
Особенно мне нравились сказки русского писателя Николая Бажова: «Хозяйка медной горы», «Серебряное копытце», «Малахитовая шкатулка».
Сцены увлекательных сюжетов оживали в детском воображении. Лёгкое гудение огня в печи, отблески пламени из щелок дверцы и колец чугунной плиты, мягко мерцавшие на стенах и потолке небольшой кухонной комнаты, усиливали впечатление от прочитанного. В такие минуты я сопереживал судьбам литературных героев и радовался победе добра над злом.
Родители, желающие привить своему потомству любовь к книгам, помогают им стать более подготовленными к взрослой жизни.
В домашних библиотеках моей большой семьи печатные томики подбирались с большой любовью, становясь семейной гордостью и богатством.
В нынешние времена принято считать, что бумажные книжные издания уходят из повседневного быта, заставляя привыкать к утрате устоявшихся вещей и привычек. Если такое происходит, появляется ностальгия и по самой проходящей жизни.
* * *
Ведомственный домик моих родителей располагался на окраине Павлодара. Одноэтажные усадьбы городских кварталов, обрамлённые цветочными палисадниками, с простенькими фруктовыми садами и овощными огородами, вытянувшись параллельными линиями улиц, граничили с примыкающей к городу степью. На её просторах я проводил своё свободное время. В компании сверстников мы часто устраивали там захватывающие воинские сражения.
Память о недавно минувшей войне отложила свой отпечаток и на нашем поколении. Казалось, мы знали о ней всё, гордились подвигами советских воинов и своими отцами, участвовавшими в её боевых действиях. Спешили поскорее вырасти и пойти служить в армию.
А кто там не был, выглядели в наших глазах странными. С ними было неинтересно.
Мужчины моего рода во все времена защищали наше Отечество в рядах русской и советской армии. Братья прошли срочную службу. Старший – Георгий Георгиевич, окончив армейское училище, стал кадровым военным и завершил свою карьеру в должности командира воинской части.
После окончания педагогического института я был призван в ряды вооружённых сил. Отслужив в пограничных войсках положенный срок, вернулся домой в Павлодар. Там меня пригласили на работу в школу милиции МВД СССР.
Накануне развала Советского Союза, не принимая того, что происходит с моей страною, я решил уволиться из органов правопорядка.
* * *
В ранние мои годы рабочая неделя в государстве была шестидневная.
Родителям нашим приходилось много работать. В выходные дни они стремились управиться с накопившимися домашними делами, стараясь в надлежащей строгости воспитывать своих детей. Тем не менее, как и многие мои сверстники, жившие по соседству, я в немалой степени был предоставлен самому себе.
Бывало, собравшись в компании, мы уходили в дальнюю степь, придумывая себе игры из сюжетов, увиденных в кино или прочитанных в книгах.
Иногда в странствиях добирались до заброшенных степных карьеров, заполненных грунтовыми водами, образовавшихся в результате промышленной добычи строительного песка.
Целыми днями купались там в котлованных озёрах, прогретых лучами летнего солнца, загорали на песчаных берегах, окаймлённых высокими откосами, напоминавшими своей причудливостью каньоны американских прерий или уголки внеземных цивилизаций.
В походы с собою брали самое необходимое: спички, воду, соль, хлеб, немного сахара и кое-что съедобное с домашних огородов. Проголодавшись, разжигали огонь, подбрасывая в него сухую траву. В жаркой золе костра пекли картофель. Очистив ароматный продукт от горячей корочки, с аппетитом уплетали с солью.
Домой возвращались поздно, родители старались за это особо не ругать. Выслушав рассказы о наших путешествиях, кормили и уставших укладывали спать. А утром, проснувшись, мы вновь собирались в ребячьи стайки, придумывая, чем будем заниматься сегодня.
Вот так день за днём проходило наше детство и юность, когда мы начинали познавать неведомую нам ещё жизнь.
Учась в школе, а затем в и институте, я многие годы посвятил занятию спортом, отстаивал престиж Павлодарской области и Казахстана на Республиканских и Всесоюзных соревнованиях. Благодаря этому увлечению, мне удалось побывать во многих уголках нашей необъятной Родины, повидал море, горы, тайгу, океан. Но неизменно тянуло домой – на степные просторы Прииртышья.
Во время тренировочных занятий, преодолевая десятки километров лыжных и беговых трасс, я наслаждался красками окружающего меня мира, близкого особой незатейливой красотой.
Бывало, с тренерами мы группами уходили в пешие походы вдоль русла Иртыша или по речной воде на вёсельных ялах. Во время стоянок на отдых жили в палатках, готовили пищу на костре. Перед сном долго засиживались у огня костровища, зачарованно вглядываясь в звёздное небо. Под тихий шум течения реки пели песни под гитару, говорили о многом, что интересовало наше пытливое юношеское воображение.
Вспоминая свои профессиональные и творческие успехи, за которыми стоят годы упорного и изнурительного труда, я благодарен родителям и учителям за знания и навыки, которые они вкладывали, приучая меня трудиться и преодолевать препятствия в их достижении.
Какое б количество лет ни прошло с той поры, я не забываю время, проведённое в кругу сверстников и друзей, когда в силу возраста мы не предполагали, как непроста наша жизнь, и сколько ещё предстоит приложить усилий, чтобы прожить её достойно.
* * *
В стремительно развивающемся мире мы всё чаще пользуемся безграничными возможностями электронных сетей, отгораживаясь компьютерной виртуальностью от окружающей нас действительности.
Погружённые в паутину Интернета, порою ограничиваем себя в общении с живой природой, её естественным восприятием воздуха, тепла солнца, запаха травы, прохлады воды, нежностью песка. Подчас не ценя должным образом тех ощущений, которые дают нам понимание жизни как великого дара Божьего.
Когда люди стремятся постичь смысл земного бытия, а общество пытается определиться с пониманием национальной идеи, не стоит забывать простые, но важные символы окружающего нас мира, понятные каждому своей житейской простотой, такие как отец и мать, семья и дети, брат и друг, вода, земля, огонь и воздух, любовь и Родина, верность и справедливость.
Принимая и сохраняя в себе эти качества и чувства, всегда остаётся возможность продлить наше присутствие на прекрасной, но хрупкой Земле.
Видимо это и заставляет человечество совершать в жизни важные поступки, для сохранения себя, своего рода и Отечества.