Сергей Витальевич Шакурин
За что мы проливали кровь…
– Георгий Алексеич, мне послышалось, что вести из дома принесли вам дочь? – спросил капитан.
– Так точно, товарищ командир! – радостно выпятил грудь вперед, выполняя строевую стойку, рядовой Зубарев.
– Дочь – это самая тонка работа родителя! – вдруг улыбнулся ротный и протянул раскрытую ладонь для рукопожатия, – Я тебя поздравляю, Георгий!
Поздравив Георгия, командир роты обернулся и крикнул:
– Завхоз!
– Я, командир!
– Выделить пятьдесят грамм за новую жизнь!
– Есть! – ответил завхоз под одобрительный гвалт бойцов.
Ротный повернулся к Зубареву и строго произнес:
– Георгий, приказываю тебе выжить в завтрашнем бою ради своей семьи!
– Есть, командир!
Звон в ушах после взрыва, заставил потрясти головой, с которой тут же посыпались комья земли. Пилотки нигде не было видно. Высоко не приподнимаясь, Георгий осмотрелся. Он видел, как от попаданий пуль, деревья брызгали изувеченной древесиной. Пересохшая земля взрывалась комьями. Шум боя начал проступать сквозь пелену легкой контузии, заполняя все пространство. Подняв выпавшую из рук трехлинейку, Георгий пополз к ближайшему окопу. Именно туда одна из санитарок сейчас волокла раненого.
– Держать позиции!
Доносился приглушенный шумом боя голос взводного.
Георгий стрелял, не целясь, настолько плотным казался строй наступавших фрицев. Если не удержать захваченный утром рубеж, то все потери были напрасными. Георгий сбился со счета, сколько раз за сегодняшний день они ходили в атаку и отступали, но рубеж все равно оставался за ними.
Рядом, на дне окопа, в приступе боли кричал боец. Совсем юная санитарка со слезами на глазах прижимала его к земле. С шепотом успокоения она пыталась забинтовать раненому перебитую правую руку.
За грохотом бой не было слышно криков призыва. Как капитан Скворцов с пистолетом в руке выбрался из окопа и, что-то прокричав, устремился вперед, Георгий увидел краем глаза. Он сам уже мчался в атаку.
