Сергей Шангин
Катарсис
© Сергей Шангин, 2020
ISBN 978-5-4498-8021-5
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
АНОНС
План генерала Климова сработал и теперь под угрозой будущее всей страны. Победить заговорщиков можно, используя против них точно такое же оружие из иного мира. Вот только времени и людей, способных во всём разобраться, нет.
Хуже того, в результате неудачной перезагрузки системы Плацдарма с жителями города начинает твориться какая-то чертовщина, город реально сходит с ума. Егору и его новым друзьям предстоит бороться не только с последствиями перезагрузки, но и с теми, кто решил под шумок прибрать власть в регионе к своим рукам.
© Сергей Шангин, 2020
Серия «Иной мир»
Книги этой серии объединяет мысль о жизни после смерти, в которую можно верить или отрицать. Но даже самый заядлый атеист и спорщик втайне верит, смерть не означает конец жизни. Есть люди, которым дано видеть иной мир, общаться с его жителями, управлять энергиями, воздействуя на оба мира. Чтобы окунуться с головой в атмосферу приключений героев этой серии, рекомендую прочитать книги в следующей последовательности:
– «Говорю от имени мёртвых»
– «Проект „PlatZдарм“: Вторжение»
– «Проект „PlatZдарм“: Катарсис»
– «Проект „PlatZдарм“: Говорю от имени живых»
Книги можно приобрести в интернет-магазинах: ЛитРес, Озон, Амазон, Ридеро́
Моя «полка» в издательстве «Ридеро́»
https://ridero.ru/author/shangin_sergei_izrgk/
Все совпадения случайны,
Все намёки надуманы.
Жизнь богаче наших фантазий,
смерть ничем нам не обязана!
Если не ты выбираешь свой путь,
за тебя это сделают другие!
Каждый ищет в жизни свою выгоду,
Но чья-то выгода в том, чтобы помочь другу!
Любовь не в том, чтобы дарить цветы и целовать,
она в сердце и душе, отданных другому!
Жизнь чего-то стоит,
Если ты готов её отдать за кого-то!
Истинный свет не на небе,
Он в глазах любящего тебя человека!
Истинный Бог не в церкви,
А в том, что ты веришь – у жизни есть смысл!
– 1 —
Словно стая прожорливой саранчи опустилась на беззащитный город, пожирая души, ничего не подозревающих людей, виновных лишь в том, что они живы и полны сил. Ещё вчера спокойные узники Плацдарма сегодня подобно безумным зомби в одиночку и скопом накидывались на гуляющих людей, сражаясь за право обладания телом.
– Мама, кушать хочу, пойдём домой! Мама, ну, мама-а-а-а-а!
Девочка лет пяти напрасно тянет за руку молодую женщину, безвольно откинувшуюся на спинку скамейки. Бессмысленный, устремлённый в никуда взгляд, слюна, стекающая из уголка губы, полное безразличие ко всему, что происходит рядом с ней. Прохожие с осуждением смотрят на мамашу, не реагирующую на крики дочки, считая, что та напилась, обкурилась или закинулась таблеткой, наплевав на собственного ребёнка.
И только Егор видит правду – в теле женщины нет души, ни своей, ни чужой, потому что вырвавший её душу призрак не смог зацепиться, сгубив и себя и жертву. Только что их обоих с довольным рычанием сожрала стая, а к бесхозному телу по какой-то странной причине никто более не проявлял интереса, словно оно лишилось чего-то важного для жизни.
– Сашенька, брось бяку, – спохватилась бабушка, увидев, как чистенький, ухоженный мальчик лет десяти поднял с брусчатки дымящийся окурок и жадно затянулся, словно всю жизнь только об этом и мечтал.
– Пошла ты, старая… – трёхэтажный мат входил в дикий контраст с ангельским образом малыша, но лишь Егор видел, что за дьявол отвечает бабушке.
– Сашенька, как ты можешь? – растерялась старушка, не понимая, что произошло с её милым внуком.
Бритоголовый детина, занявший его место, продолжал с наслаждением смолить чинарик, представляя, сколько лет жизни ждёт его впереди. Ему повезло закрепиться, а душа мальчика испуганно жалась к бабушке, надеясь найти защиту. Егор закрыл глаза, отказываясь видеть, что сейчас произойдёт с малышом.
Вот только спасительная темнота не пришла. Картинка неожиданно расширилась, словно он одновременно присутствовал в сотнях мест сразу – муж бьёт наотмашь любимую жену, а та падает, ударяясь виском об угол комода. Дети корчатся на ковре в судорогах, страшно кричит сестра хозяйки, заглянувшая в гости, а всему причиной банда призраков, атаковавшая эту милую уютную квартирку. Одному не повезло, его тело погибло из-за раздражения того, кто теперь расхаживает в «костюме» мужа, чрезвычайно довольный собой.
Проститутка, молодая, фигуристая, страстная, неожиданно замирает, прекращая изображать оргазм, затем вздрагивает, по-новому глядя на клиента. Резким движением сворачивает ему шею, брезгливо сталкивает с себя, как мусор.
– Со мной так нельзя, – орёт новая хозяйка тела, пиная уже остывающего любовника, – сдохни, паскуда, умри, умри, умри!
В её голосе отвращение, ненависть и страшная радость от возвращения в жизнь. Ей нет дела до души проститутки, пытающейся вернуться в собственное тело. У неё масса планов на жизнь и для начала она обшаривает карманы покойного, пытаясь найти всё ценное, чтобы начать новую жизнь не с пустыми карманами.
Банкиры, чиновники, адвокаты, фотомодели, молодые, крепкие юноши и девушки, успешные прожигатели жизни в одно мгновение теряют себя, отдавая будущее тем, кто ворвался в их жизнь и лишил её. Призраки, поначалу кидающиеся на всё, что движется, становятся более избирательными, словно первый голод утолён и теперь можно приступить к десерту, выбирая лучшее в меню и наслаждаясь результатом.
Они уже не спешат, город отдан им на разграбление безо всяких условий, делай, что угодно и никто тебя не остановит. Нет в этом мире силы, способной противостоять удару из мира теней. Люди, волей случая, оставшиеся сами собой, с удивлением оглядываются на тех, кто неожиданно начинает вести себя неадекватно, а затем и вовсе делает нечто, противоречащее логике.
Посреди операции хирург бросает скальпель прямо в открытую рану и, недовольно морщась, начинает бормотать проклятия, одновременно прямо в операционной стаскивая с себя стерильный халат и перчатки. Учитель с диким хохотом швыряет в класс журнал, тетради, тряпку и мел, а затем в приподнятом настроении выбегает из класса. Водитель маршрутки на полном ходу начинает дёргать руль из стороны в сторону, пока машина не утыкается капотом в столб, успев, слава богу, затормозить.
Призраки жрут город, как прожорливая саранча посевы, лишая его шансов на нормальную жизнь. Они далеки от планов его жителей, они безнадёжно отстали от жизни, но готовы насладиться ей на полную катушку, ни в чём себе не отказывая. Серая невидимая обычному взгляду волна растекается, заполняет собой всё, спотыкаясь кое-где о странные островки защиты, не играющие особой роли в процессе – пока пищи хватает, они довольны перспективами и результатом.
Егор чувствовал какую-то странную радость от происходящего, хотя в душе копились страх, отвращение и ужас. Он не понимал, что происходит, не хотел принимать происходящее за реальность, считая это иллюзией, сном. Но закрытые глаза – не сон, кто-то настойчиво показывал ему победное шествие призраков, накатывающихся на город, заливающих её криками ужаса и стонами боли.
По всей видимости, того, кто помог ему выбраться из-под огня и добраться до города, чрезвычайно радовало происходящее, он находил в этом положительные стороны, вдохновляясь всё больше и больше с каждой победой призраков. Отвращение и страх Егора едкой кислотой влились в неуместное празднование, схлопнули картинку, лишили его сил, наполнив безнадёжностью и отчаянием.
– Не-е-е-т, не хоч-у-у-у, не надо! Это всё неправда, убери это, пожалуйста, прошу тебя! Так нельзя, это неправильно, это убийство! Зачем вы это делаете? Не нада-а-а-а-а! – в истерике орал он, упав на нагретую солнцем брусчатку и колотя по земле кулаками.
Почему жители Плацдарма сошли с ума, вламываясь в тела людей, как к себе домой? Потеряв силы, он проспал в стогу чуть ли не сутки, чтобы восстановиться. Что произошло с этим миром за время его отсутствия? И самое страшное, он ничего не может с этим поделать, только смотреть и фиксировать в памяти. Зачем?
Не потому ли, что именно он причина всего происходящего? Он запустил процесс, освободил узников Плацдарма, превратив их в кровожадных хищников. Освободившиеся не кинулись нюхать цветочки и благодарить Бога, они получили шанс вернуться в жизнь и тотчас им воспользовались, наплевав на последствия для себя и людей. Лучше бы он сдох совсем, занулился, был сожран стаей вместе с друзьями в том садике, чем видеть сейчас, как ненасытные призраки жрут живых людей, не останавливаясь ни на мгновение.
– Остановитесь, вы же были когда-то людьми, в вас же есть что-то человеческое, зачем вы творите это? Не над-а-а-а-а, остановитесь!
– Эй, бомжара, документики предъявил быстро!
Что? Кто это? Кому они говорят? Кого они называют бомжом? Разве непонятно, что человеку плохо, ему врач нужен!
– Оглох что ли? Подскочил быстро, документы показал! Непонятно сказано? По рёбрам дубинкой пройтись?
С трудом возвращаясь к реальности, Егор открыл глаза и обернулся на голос. Двое молодых полицейских выразительно постукивали дубинками по ладоням, намекая на последствия для тех, кто туг на ухо. Понятно, орущий, валяющийся в пыли, в рваных джинсах, грязной майке и кроссовках не по размеру он выбивается из массы праздно шатающейся молодёжи. Но зачем грубить? Вам заняться больше нечем? Оглянитесь по сторонам, вам ничего не кажется странным?
– А что случилось? Я что-то нарушил? Нет у меня документов. Не обязан с собой носить, не военное положение, – огрызнулся он, вставая с земли и отряхиваясь. – Я нормальный человек, просто одежда не моя!
Он испытывал к полицейским чувство отвращения, словно именно они виновны в происходящем. Точно такие же были в компании уголовников, атаковавших их здесь, на Кировке, в составе свадебной процессии. Интересно, а они настоящие или призрачные? Он уже решил было ткнуть для проверки пальцем в любого из них, как ему завернули руки за спину и весьма ощутимо для острастки ударили дубинкой.
– Умничать на параше будешь, – прошипел один из парней ему в ухо. – Быстро назвался, адрес прописки, где работаешь?
С трудом вернув дыхание, мучаясь от боли, Егор поспешно выкрикнул требуемое.
– С нами поедешь, в обезьяннике посидишь, мозги проветришь. Федя, вызывай машину, будем грузить пассажира.
– Что я сделал? – заорал Егор, пытаясь вырваться из жёсткого захвата. – Отпустите, не имеете права! Я жаловаться буду, в суд пойду!
Несколько жёстких ударов дубинками по рёбрам резко изменили его отношение к правосудию. Как-то сразу само собой отпало желание что-то писать, куда-то идти жаловаться, хотелось одного, чтобы это закончилось прямо здесь и сейчас.
– Ну, ещё жалобы, предложения, пожелания? – с угрозой спросил Федя.
– Водички, мороженое, обед из ресторана? – поддержал тему второй полицейский.
Егор молчал, потому что ситуация ему категорически не нравилась. И вовсе не беспределом полицейских, а тем, что вокруг них собралась масса обитателей Плацдарма, привлечённых суетой. На него они совершенно не обращали внимания, сосредоточившись исключительно на крепких молодых парнях в форме.
Апокалипсис, накрывший город с головой, медленно, но верно забирал весь годный материал в переработку. Машина смерти активно пожирала жизнь, перемалывая людей и выплёвывая взамен них подделки с иным сознанием, своим опытом жизни, собственными желаниями и целями в жизни. В их новой жизни! И причина всего этого сейчас валяется на брусчатке, переживая, что призраки могут сожрать полицейских, которым абсолютно наплевать на то, что он единственный, кто может их спасти.
Если бы можно было закрыть глаза, сказать волшебные слова, чтобы, как в сказке, всё возвратилось на круги своя в мир без призраков, он сделал бы это незамедлительно. Но жизнь не сказка, нельзя шагнуть назад и переиграть партию, зная опасность неправильного хода.
Никто не будет тыкать пальцем в него, как виновника происходящего, но как ему жить, зная об этом? Почему призраки обходят меня стороной? – думал Егор, тоскливо глядя на стоящих вокруг, жаждущих первыми ворваться в полицейских и обрести жизнь. – Вот он я, жрите меня, только насовсем, без остатка, я готов умереть по-настоящему, навсегда!
Время будто замерло, не решаясь сдвинуть стрелку часов, в ожидании решения судьбы. Исчезли звуки, замерли люди, лишь всё плотнее становилась толпа призраков, тянущих руки к молодым парням.
– 2 —
В машине, присланной начальником областного управления ФСБ генералом Никитиным, чтобы забрать московского гостя из аэропорта, думалось легко, хотя мысли были неприятными и тяжёлыми. Одно дело – отдавать приказы по телефону, другое – глядя в глаза людям, которых видишь первый раз в жизни. Это не сработанная команда профессионалов, исполняющая приказы точно, быстро, качественно. Это периферия – полная расслабленность, анархия и кумовство.
Первым делом нужно поставить все точки над «i», чтобы местные ушли в сторону, не создавали проблем. Полковник Жуков не первый раз выезжал в провинцию, расклад понимал, о политике помнил, но только не в этот раз – не до манер и уговоров, действовать нужно жёстко, напористо, даже нагло, чтобы сразу поняли расклад сил.
Чертовски мало времени, точнее, его вовсе нет, сделал их Климов по всем статьям, уведя след в сторону, обеспечив себе быстрый проход по флангам. Разыграл филигранную, практически шахматную комбинацию, подсунув им ферзя в качестве приманки. А пешки, на которых никто не обратил внимания, оказались проходными. Ему сейчас нужно быть там, где эти пешки быстро становятся ферзями, а он вынужден лететь в эту богом забытую провинцию, чтобы найти хоть какое-то оружие против Климова и его банды.
Господи, сколько ещё секретов таится в тайных лабораториях ушедшего в небытие Союза? Он, считавший себя допущенным к самым сокровенным из них, понятия не имел о существовании этого сумасшедшего по всем меркам проекта проникновения в иной мир – мир призраков, теней, покойников. Дрожь берёт, когда начинаешь понимать, что где-то совсем рядом может быть вооружённый до зубов по меркам того мира призрак, а ты его не видишь и не чувствуешь.
Неприятная чертовщина началась в городе сразу после захвата установок генерала Климова. Казалось бы, радоваться нужно, но оперативная информация не давала для этого поводов – что-то пошло не так, какие-то остаточные явления вызвали странную реакцию людей. Он и сам склонен верить, что это нечто вроде психотронной атаки, хотя знал о её последствиях исключительно в теории.
С другой стороны, в принципе, не его епархия, пусть этим занимается полиция. В конце концов, причиной странных событий могут быть природные явления, выбросы опасных веществ, просто совпавшие по времени с работой установок генерала Климова. Это не Москва, тут концентрация химии в воздухе такая, что хочется надеть противогаз, а они как-то живут во всём этом. Но и на старуху бывает проруха, какое-то предприятие ночью выбросило в атмосферу что-то, влияющее на психику, вот вам и результат. Простое совпадение, не более того.
Нужно выкинуть из головы мелочи, мешающие сосредоточиться на главном. Необходимо быстро освоить новую технологию, для этого крайне важно получить информацию из первых рук, а не вытаскивать её клещами из арестованных операторов. Если быстро не использовать этот козырь, Климов успеет развить успех, привлечь внимание мировой общественности, а это никому не нужно.
– 3 —
– Товарищ генерал, я не собираюсь подтверждать полномочия каким-то иным способом, перечитайте документ на вашем столе. Всё необходимое у меня есть, Николай Петрович. На вас чисто организационные вопросы, не более того. Выделите мне кабинет и помощника – этого достаточно. Поверьте, это не прихоть, а жестокая необходимость, у меня слишком мало времени, чтобы тратить его на разговоры. Надеюсь, вы меня понимаете?
Московский гость говорил с ноткой раздражения, подчёркивая, что его утомили длительные рассуждения на отвлечённые темы. Он рвался в бой, его ждали важные дела, а в этом кабинете он напрасно тратил время с практически бесполезным ему человеком, которому он в порядке субординации обязан доложиться.
Начальник областного управления ФСБ генерал Никитин, пятнадцать минут назад прочитавший приказ директора, чувствовал себя неважно. Создавалось ощущение, что он сидит в этом кресле чисто номинально, не имея уже ни прав, ни должности, ни звания, потому что ему, генералу, надлежало подчиняться и выполнять буквально любые капризы московского полковника.
Он не помнил за собой никакой оплошности, которая могла бы повлечь столь унизительную директиву. Это и настораживало, но он не собирался сдаваться без боя, в конце концов – это его земля и защищать он её будет до последнего. Не первые гонцы из первопрестольной, дело знакомое, привычное. Обычно, всё заканчивается в бане, где под водочку развязываются языки и завязываются прочные знакомства на будущее.
Поначалу все они с гонором, считают себя царями перед провинциалами, но куда не ткни, на практике ничего из себя не значат, потому как дальше собственного кабинета носа не высовывали, да и пороха не нюхали. Голубая кровь, коричневые штаны, чтобы не было видно, когда обделаются, сдохни они все разом.
Да, в городе творится какая-то чертовщина, но не более того, с чем не справилась бы полиция. Генерал никак не мог взять в толк, что именно стало причиной появления странного гостя, да ещё с такими полномочиями. Опять кто-то в Москве решил перестраховаться, чтобы потом не стать крайним?
– Полковник, но вы не в курсе наших проблем. Не понимаю, как можно чем-то управлять, не понимая сути местных отношений? Извините, это не Москва и ваши полномочия здесь мало, что значат. Нужна помощь? Окажем в полной мере! Могу с ходу предложить нескольких весьма компетентных в местных реалиях специалистов. Поймите, Сергей Владимирович, мы лучше знаем, кто и чем здесь дышит, у нас повсюду свои люди. Давайте сотрудничать, а не бумагами трясти!
Начальник областного УФСБ говорил напористо, стараясь всем видом доказывать готовность к сотрудничеству даже при таком странном перекосе в субординации. Лучше убедить москвича в лояльности, чем влезать в перепалку с непонятными выводами руководства. Но полковник явно не был настроен на спокойное обсуждение, говорил резко, отрывисто.
– Тогда расскажите мне, Николай Петрович, как под самым вашим носом заговорщики обустроились со всеми удобствами, не испытывая никаких проблем от ваших высококомпетентных и весьма осведомлённых сотрудников? Почему об их прибытии и действиях вам ничего не сообщили?
– Постойте, Сергей Владимирович, допускаю, что мне попросту не доложили об оперативной разработке, я мог быть занят. О каких именно заговорщиках идёт речь? – генерал продолжал разговаривать покровительственно, мягко, словно подразумевая надуманность обвинений полковника.
Вечно им там, в Москве, заговоры снятся, мёдом не корми, дай заговор раскрыть. Сидит тут перед ним, как барин перед крепостным, словно не генерал здесь хозяин, а он. С таким нужно аккуратно беседовать, сглаживать острые углы, не кидаться с ходу каяться в грехах, о которых ни сном, ни духом.
– А их много и разных в разработке? – язвительно осведомился гость. – Вы, вообще, в курсе, что в области был заговор против губернатора? Нет? Даже не удивляюсь почему-то.
Если быть откровенным, захваченные спецназом мобильные лаборатории, отправленные генералом Климовым в данный регион, формально не имели отношения к заговору именно против губернатора. Тем не менее, судя по тому, что произошло после удачного их использования в других регионах, местному губернатору бы точно не поздоровилось. Генералу Никитину об этом знать было не обязательно, достаточно обозначить одну из возможных угроз, как реальную, чтобы противник почувствовал себя менее уверенно.
– Этого не может быть, мы ведём постоянный мониторинг. Алексей Андреевич, то есть полковник Демидов, мой заместитель, докладывает постоянно об отношениях между местными олигархами и чиновниками, мы всегда в курсе, держим ситуацию на контроле. Если бы были малейшие признаки заговора… мы бы моментально… поверьте, в нашей системе…
Генерал поплыл, и это было на руку московскому гостю, не желавшему тратить время и силы на то, чтобы мягкой сапой сделать его лояльным к себе. Нет времени на ужимки и поклоны, эффективнее местных царьков ломать через коленку, так быстрее, полезнее для дела.
– Николай Петрович, кого вы пытаетесь обмануть? Меня или себя? В зону вашей ответственности прибывает два тяжёлых транспортных борта военной авиации, а вы не в курсе, кто это и что они с собой привезли? Вам и вашим людям неинтересно, куда отправилась прибывшая техника? Вас не обеспокоило, что с ними прибыли вооружённые до зубов люди? Или непосредственный заместитель не ставит вас в курс своих разработок?
Контрольный выстрел в голову для окончательной деморализации противника. Полковник не знал никого в этом здании, поэтому не испытывал к ним ни жалости, ни угрызений совести. Через пару дней он уедет обратно в Москву, забыв их навсегда. Цель оправдывает средства, особенно, когда от этого зависит твоя собственная карьера. Если облажается, сидеть ему в этой тьму-таракани до морковкиного заговения.
– В первый раз слышу! В конце концов, Сергей Владимирович, у военных свои заморочки, не будем же мы отслеживать их учения. Наверняка их полёты и грузы кем-то санкционированы! Уверяю вас, даже в этом случае наши люди обязательно просигнализировали бы о наличии угрозы, если бы таковое случилось. По всей видимости…
Он ещё пытается оправдываться? Упёртый мужик, тёртый калач, с такими нужно поступать грубо и жёстко, заслужили, мать их!
– Мне кажется, Николай Петрович, вам нужно подумать об отпуске. Длительном отпуске, а потом и на покой можно. Чувствую, вы тут расслабились, разучились работать, погрязли в мелочах.
– Заявление писать прямо сейчас? – покраснев от обиды, сдавленным голосом спросил генерал.
– Нет уж, Николай Петрович, сперва нам с вами придётся разгрести авгиевы конюшни вами созданные, а там посмотрим по результатам, – скривив презрительно губу, свысока сообщил полковник.
– Как скажете, Сергей Владимирович, – сухо ответил генерал, чувствуя, как подскакивает давление и кровь начинает стучать в висках горячими молоточками.
– Вашим людям, извините, в силу известных обстоятельств, доверять пока не могу. Со мной прибыла бригада специалистов, все они располагаются по адресу, указанному на этом листочке. Насколько мне известно, поместье находится в залоге у банка, но каким-то волшебным образом было предоставлено заговорщикам. Не хочу знать подробностей, это, как вы сами заметили, ваша епархия, вам и разбираться. Просто обеспечьте внешнюю охрану, чтобы моим людям никто не мешал работать.
– Сделаем, Сергей Владимирович, – генерал выдохнул, взял ручку и черкнул пометку в блокноте. – Что-то ещё?
Он чуть не ляпнул «изволите», но вовремя схватил себя за язык, понимая, выглядеть это будет по-шутовски и покажет его беспомощность перед московским нахалом. Лучше сдерживать себя, помня, что никто не отменял приказ Директора. Пусть поработает, проявит себя, наделает ошибок, вот тогда и посмотрим, чья карта козырная.
– С вашей стороны контактные лица, чтобы не дёргать по мелочам, – полковник побарабанил пальцами по столу, словно прикидывая, что ещё заказать услужливому официанту, застывшему рядом с ним в угодливом полупоклоне. – Вроде как больше ничего и не нужно, с остальным справимся сами.
– И как мы объясним людям происходящее? – стараясь сдерживать вскипающую ярость, поинтересовался генерал.
Полковник Жуков, понял, что перегнул палку, резко изменил тактику, выбрав более мягкий, заботливый тон соратника, союзника. В конце концов, ему нужны союзники на этой земле, а не враги. Одно дело расставить точки над «i», другое поломать отношения напрочь.
– Николай Петрович, я понимаю ваше состояние, но и меня поймите – вопрос чрезвычайно важный, от всех нас зависит его успешное решение, не имеем мы права расслабляться. Своим людям можете озвучить версию о психотронном оружии. Некто использовал его в террористических целях. Люди, попавшие под его воздействие, могут вести себя неадекватно, их поведение, как я заметил, негативно сказывается на правопорядке. У полиции свои заморочки, но и от вас требуется активное участие – мы не можем допустить, чтобы всё это получило политическую подоплёку. Вы понимаете, о чём я говорю, Николай Петрович?
– Да-да, обязательно усилим контроль. Прямо сейчас соберу руководителей отделов, поставлю задачу!
Гнетущая тоска вымела мысли из головы генерала. Во взгляде зияла пронзительная пустота, он со скоростью пулемёта выбрасывал обязательные в таких случаях слова, совершенно не понимая, что именно должны делать его люди. Если кто-то сошёл с ума, пусть ими занимаются психиатры, причём здесь ФСБ? Даже, если допустить, что последствия вызваны использованием какой-то секретной разработки военных, что именно он должен сказать своим офицерам?
Как обычно, кто-то в Москве в очередной раз обосрался, а подтирать зады приходится им, да ещё и их же окунают в это дерьмо, словно они всему виной. Прилетел тут, фраер дешёвый, блестит чешуёй, бумажками трясёт. Злость переполняла генерала, мешала думать отстранённо, холодно, в попытке найти единственно правильное решение.
– Николай Петрович, успокойтесь! От вас должна прозвучать простая установка – отслеживать слухи и настроения, связанные со странным поведением людей. Если выявите политизацию в умах, запускайте свои версии произошедшего – экология, инфекции, магнитные бури. Думайте, генерал, генерируйте идеи, не допускайте слипания всего этого в опасный ком.
– Х-х-хорошо, – выдохнул генерал, едва удержавшийся от матерной оценки поставленной задачи. – Так и сделаем!
– Будем работать, Николай Петрович, потому что вопрос на контроле, и я не хотел бы стоять на ковре у директора с постной миной на лице.
– Я понимаю, Сергей Владимирович. Всё сделаю! Не извольте сомневаться, приложу все усилия! Оправдаю доверие! Не подумайте…
Генерал Никитин давно не чувствовал себя столь отвратительно. Привычный галстук сдавил шею удавкой, кондиционер не справлялся со своими обязанностями и по красному лицу генерала стекали крупные капли пота, сердце заходилось от попытки прокачать внезапно ставшую вязкой кровь, хотелось выгнать прочь этого московского выскочку, но сделать это было невозможно по многим причинам.
– Николай Петрович, остановитесь. Просто начинайте действовать в режиме чрезвычайной ситуации, но максимум скрытности. Паника в городе ни к чему хорошему не приведёт.
– По-вашему, хаос – часть их плана по дестабилизации региона? – с трудом выговаривая слова, спросил он.
– Нет, мы так не считаем. Их план пока, слава богу, не действует. Иначе мы бы с вами сейчас не беседовали, а сидели в окопах полного профиля. Естественно, я утрирую, но что-то подобное могло случиться. Подчёркиваю, Николай Петрович, сейчас ситуация купирована, хотя это должны были сделать ваши люди. Всё можно поправить, если захотеть. Вы меня услышали, Николай Петрович?
– Сделаем! – с готовностью выдохнул он, преданным взглядом пожирая новое «начальство».
– Всего хорошего, Николай Петрович, – попрощался полковник Жуков и скрылся за дверью, даже не пытаясь как-то приободрить затосковавшего хозяина кабинета.
Генерал Никитин только сейчас понял, что всё это время стоял навытяжку перед московским выскочкой, каким-то полковником, словно перед вышестоящим руководством. Он медленно опустился в кресло, открыл ящик стола, вздрогнул, наткнувшись взглядом на пистолет, выдернул из ящика платок и утёр пот со лба. Чертовски хотелось выпить, но кто знает, не дёрнут ли его снова на ковёр для разборок, как нашкодившего курсанта.
Чёртов Демидов, это же надо так подставить собственного начальника! Если и знал, не посчитал нужным доложить, а, быть может, и сам в том участие принял, рассчитывая на возможность карьерного роста. На первый взгляд – преданный служака, в рот заглядывает, всё берёт на карандаш, по любому поводу спешит посоветоваться. А получается, не по каждому случаю ему советы старого генерала требуются.
Он же нутром чуял, крутит Демидов что-то мимо него, ввязывается в игры не по чину, метит на его место, но считал своё положение незыблемым, так как губернатора знал лично, оказывал ему такие услуги, после которых можно было жить припеваючи, ничего не опасаясь. Упустил возможность смены власти, после чего его положение моментально становится не просто шатким, а опасным. Пинком под зад на пенсию – это самое малое, что светит в подобных случаях.
«Эх, Лёша, как же ты меня подставил!» – расстроился генерал, понимающий, что при любых раскладах, и по нему самому последуют оргвыводы. Нужно срочно подчистить концы, пока открытая проверка из Москвы не пожаловала. Не вовремя всё, ой как не вовремя! Предлагали же на пенсию выйти, но не решился, а надо было соглашаться, тут жена права – слишком горячее время, нужно соскакивать раньше, чем снимут по статье.
Полковник Жуков выходил из кабинета начальника областного УФСБ с чувством досады. Если бы не их агентурные данные, местные кадры спокойно пропустили бы переворот в собственном регионе. С учётом ранее дестабилизированных командой генерала Климова трёх других, этот мог стать той соломинкой, которая переломила бы спину верблюду, поставив крест на всей его карьере.
Приходится признать, сами они отнеслись с прохладцей к информации той же Совы о наличии заговора в высших эшелонах власти. Что говорить о региональных кадрах, где всё основано на кумовстве и укрывательстве, щедро смазанных взаимными услугами. Даже по московским меркам тот же полковник Демидов живёт на широкую ногу, ни в чём себе не отказывая, и особо не скрывая собственного достатка.
От большого пирога откусить никому не возбраняется, а он умел оказать услуги и назвать их правильную цену. Естественно, всё это работа для отдела собственной безопасности, а не их бригады, но нельзя упускать такие факты из вида, потому что в любом случае придётся взаимодействовать с местными кадрами. В чём-то генерал прав – они не до конца владеют местной спецификой, придётся опираться на тех, кто в ней варится постоянно, если хочешь что-то сделать быстро.
С другой стороны, не могла команда Климова работать здесь, не имея поддержки местных властей. Кто-то наверняка был не просто в курсе происходящего, но и непосредственно принимал в этом участие. И это не простые люди, а те, кто имеет возможности и влияние в верхнем эшелоне власти. Если бы идея Климова и здесь сработала нормально, кому-то он должен был вручить власть, отобранную у людей, преданных Президенту. Взять того же Демидова – он давно перерос свою должность, но старый начальник не собирается по собственной воле покидать заветный кабинет. Пообещай такому должность, и он твой с потрохами.
