Сергей Самаров
Жизнь за жизнь

Глава 2

Старший следователь подполковник юстиции Александр Александрович Соколовский сидел в своем кабинете после очередного допроса и задумчиво пил крепкий чай. Он предпочитал его жиденькому, какой пила его жена, в стакан кипятка обязательно опускал два пакетика заварки.

В этот раз он успел сделать один глоток из граненого стакана, когда по внутреннему телефону его вызвал дежурный и потребовал немедленно отправляться на выезд.

– А что, дежурная группа у нас сейчас сильно занята? – недовольно спросил Соколовский.

– Сидит в своей комнате, тебя дожидается. Вместе поедете, – ответил дежурный. – Ведь дело о покушении на Косицина именно ты ведешь, да?

– Я веду, – подтвердил подполковник этот очевидный факт. – А что произошло? Я уже подготовил дело к закрытию. Там все такое же кристальное, как водка.

– Повторное покушение.

– Того не легче! Сам-то генеральный директор жив?

– Жив. Убит только его телохранитель.

– Анатолий Кравцов?

– Кажется. Но я точно фамилию не назову. Помню только, что зовут Анатолием. Михайлович, кажется, по отчеству. Если хочешь, я сейчас в своем журнале посмотрю.

– Не надо. Я помню. Михайлович.

– Нам только что позвонили из районного отдела. Их бригада уже на месте работает. Поспеши, а то менты народ такой. Они мигом все следы затопчут. Я машину тебе вызову.

– Значит, с Кравцова подозрения снимаются. А то он у нас одним из главных подозреваемых изначально был. Я его считал соучастником. Ладно. Вызывай машину. Я уже бегу, – проговорил Сан Саныч, наморщил в раздумье лоб и никуда не побежал.

Сначала он остановился перед открытым окном, задвинул шторки, но не стал захлопывать створки. Потом, словно опомнившись, опять раздвинул эти шторки, посмотрел во двор, увидел, что машина, скорее всего, предназначенная ему, уже выезжает из ворот во двор. Соколовский снова задвинул шторки, второпях двумя большими глотками выпил полстакана уже остывающего чая. Потом он устроил стакан на самом краю тумбочки так, чтобы тот стоял не на пластиковой кружевной салфетке и не оставил на ней темный круглый отпечаток.

Лишь после этого Сан Саныч вернулся к своему рабочему столу, вытащил из сейфа пистолет, убрал его в подмышечную кобуру и вышел из кабинета. Он забыл запереть сейф, хотя связку ключей все же положил в карман. В коридоре подполковник обернулся, хотел было вернуться и закрыть створки окна, но делать этого не стал, махнул рукой. Через несколько секунд ключ провернулся снаружи в дверном замке. В коридоре послышались тяжелые шаги, направленные в сторону лестницы, ведущей на первый этаж.

Примерно через полчаса после этого над забором с торца двора показалась со стороны улицы голова человека в черной вязаной шапочке. Сначала, издали, любому человеку, наблюдающему за этим со стороны, могло бы показаться, что шапочка эта странным образом порвана, свисает лоскутьями на впалые щеки, остро торчащие скулы и нос. Однако потом любопытному зрителю стало бы понятно, что это лицо просто испачкано чем-то черным. Должно быть, пальцы у этого человека были грязными, и он провел ими несколько раз по лицу крест-накрест, просто почесал себе одну щеку, а потом, не отрывая их от лица, и другую.

Человек, выглядывающий из-за забора, заметил, что в беседке-курилке сидит водитель в темно-серой полицейской форме. Он держался спиной к этому субъекту, то есть не видел его. Однако тот на всякий случай торопливо скрылся за металлическим забором, сделанным из профилированного стального настила. Он чаще всего используется именно для возведения заборов и сооружения кровель. Хотя в последнем случае в дело идет и листовая металлическая черепица. Все это зависит от вкуса и финансовых возможностей каждого отдельного человека. Металлочерепица стоит существенно дороже.

Человек, укрывшийся за забором, услышал, как хлопнула дверь, проделанная в створке ворот гаража. Он заметил ее заранее, при быстром осмотре двора, и даже оценить успел. Как же ей не хлопать, когда она притягивается мощной сдвоенной пружиной. Этому субъекту оставалось понять причину возникновения этого звука. Водитель в полицейской форме покурил и ушел, или к нему кто-то решил присоединиться?

Человек в шапочке потянул носом. Ему, никогда в жизни не курившему и вообще не знающему вкус сигаретного дыма, хотелось определить это и сделать свой вывод. Запаха дыма он вообще не уловил, хотя легкий ветерок мог относить его из небольшого двора и совсем в другую сторону, вбок. Но ждать ему долго не хотелось, да и время не позволяло.

Тогда человек за забором рискнул, снова высунулся и сразу спрятался точно так же, как и в первый раз. Он сделал это просто на всякий случай, а не по необходимости. В беседке и во дворе не было никого.

Только после этого мужчина в вязаной шапочке позволил себе заняться по-настоящему внимательным осмотром. Он приподнялся. Глаза его быстро пробежали по всему двору и легко отыскали то, что ему было нужно.

Он не знал точно, но вполне резонно предполагал, что во дворе должна быть какая-то емкость с металлоломом или, на худой конец, с остатками деревообработки. Наблюдатель учитывал и тот факт, что здание следственного комитета было не особенно большим, всего-навсего двухэтажным, но в нем имелись газовые и водопроводные трубы, туалеты, канализация. Следовательно, кто-то все это бытовое хозяйство должен был обслуживать.

Конечно, человек в черной вязаной шапочке вполне допускал, что такими делами могут заниматься и работники ближайшего ЖЭКа. Но все же он небезосновательно предполагал, что в здании районного отдела полиции, расположенном рядом, должен располагаться хозяйственный отдел или что-то в этом роде, только с другим названием. У этого отдела должны быть собственные мастерские.

А где их расположить, как не в гараже! Там самое подходящее место для них. Заодно и в ремонте машин слесари, сварщики и прочие работяги помочь могут. В районных отделах внутренних дел новых машин практически и не бывает. Менты там только и заняты тем, что старые ремонтируют. Это дело для них самое обыкновенное, вполне привычное и даже очень полезное. Знающие люди говорят, что физический труд бережет людей от инфарктов и инсультов.

Наблюдатель знал, что в следственных управлениях с транспортом вообще большие проблемы. Им достается только то, что уже прошло через руки ментов или водителей гаража прокуратуры.

Человек в вязаной шапочке окончательно убедился в том, что двор следственного управления пуст. После этого он ухватился двумя руками за верх забора, пару раз встряхнул металлические листы, словно пытался убедиться в их прочности, и легко перепрыгнул через ограду. Прежде данный субъект стоял на ступеньке лестницы, приставленной к забору с внешней стороны.

Сразу после приземления он отпрыгнул в сторону, в высокую и густую траву, украшенную светло-голубыми цветами, хорошо растущую поверх всякого строительного мусора, оставленного здесь, судя по всему, много лет назад. Выпрямляться этот человек не стал.

Причиной такого поведения послужило то обстоятельство, что дверь в воротах гаража снова открылась. Оттуда вышли два человека. Один в цивильном костюме и даже в сорочке с галстуком, второй в рабочей спецовке, с лицом, испачканным тремя полосами мазута или какого-то темного отработанного машинного масла. Видимо, он тоже нечаянно мазанул себя по лицу грязными пальцами, и сам того не заметил. Никто ему ничего не подсказал.

Однако свою задачу человек в вязаной шапочке видел, похоже, не только в том, чтобы следить за тем, что происходило во дворе гаража. Он хорошо помнил, что с другой стороны туда выходят окна следственного управления. Любой человек, выглянувший в одно из них, наверняка заинтересуется его действиями.

Поэтому данный субъект несколько раз пробежал по окнам внимательным, настороженным и сосредоточенным взглядом. Никакого подозрительного движения он там не заметил, хотя угол обзора у него был невелик и просмотреть все окна здания было просто невозможно.

Кроме того, человек этот был, судя по всему, неплохо знаком с кабинетами такого рода. Он понимал, что в тесных помещениях, во-первых, обычно сидит по одному человеку. Во-вторых, рабочий стол чаще всего ставится так, чтобы хозяин кабинета располагался спиной к окну или у стены. Надо, чтобы свет из окна падал с левой стороны, если только хозяин кабинета не левша. В таком случае свет должен падать справа. Важно также, чтобы стол стоял под лампочкой, потому что весной и осенью рано приходится включать искусственное освещение. Но в любом из этих случаев человеку, находящемуся в помещении, сложно наблюдать за тем, что происходит во дворе, особенно если у него нет определенного интереса к этому.

За окнами следственного управления никого излишне любопытного видно не было.

Мужчины, вышедшие во двор, остановились у контейнера кубической формы, из которого торчали различные обрезки дерева и металла, видимо, приготовленные на выброс. Человек в цивильной гражданской одежде наклонился и большим штангенциркулем измерил стальной уголок, хотя любой слесарь просто-напросто обязан знать по внешнему виду, какой из них перед ним находится. Потом он показал второму на него пальцем и что-то тихо сказал.

Мужчина в спецовке вздохнул, с обреченным видом вытащил из контейнера несколько других железяк, мешающих ему, а потом и сам этот уголок. Он сразу понес его в гараж. Человек в цивильном костюме поспешил за ним и даже проявил вежливость, дверь придержал, помогая войти.

Только после того, как дверь, судя по громкому звуку, опять закрылась, новый посетитель двора высунул голову из-за зарослей высокой травы. Он слегка прищурил глаза, осмотрелся, после чего, не теряя дверь в гараж из вида, стремительно метнулся к тому же контейнеру с обрезками металла и дерева. Мужчина в вязаной шапочке вытащил из него несколько полос стального уголка и пару обрезков деревянного бруса.

Дальше, соблюдая все тот же темп передвижения, он устремился к двери, проделанной в воротах гаража, подпер ее уголками и укрепил брусом. После чего данный субъект сразу оказался у вторых ворот, где была точно такая же дверь, видимо, закрытая изнутри. Похоже было на то, что ею давно никто не пользовался. Наверное, поэтому она выглядела почти новой.

Человек в шапочке подпер снаружи и ее. Он понимал, что открыть эту дверь изнутри и не вовремя выйти во двор труда ни для кого не составит. Вслед за этим мужчина снова посмотрел на окна областного следственного управления, опять никого подозрительного не увидел ни на первом, ни на втором этажах. Только после этого он метнулся под стену самого здания.

Видимо, человек этот заранее все рассмотрел из-за забора. Может быть, он наблюдал за двором и раньше, причем даже длительное время. Не просто же так этот тип сразу оказался рядом с газовой трубой, достаточно толстой и прочной для того, чтобы выдержать вес любого, даже самого полного человека. Надо сказать, что этот незваный посетитель двора излишков жира не имел, был вполне себе сухощавым.

Труба выходила из кирпичного куба, уходящего под землю у той же самой стены, поднималась до уровня межэтажного перекрытия и тянулась дальше. Там от нее отходило тонкое ответвление, углубляющееся прямо в стену. Человек в вязаной шапочке знал, что за ней находился буфет. Это место было не слишком аккуратно заляпано цементным раствором, не дающим зимой проходить в помещение холодному морозному воздуху.

Дальше труба проходила над домовой аркой, через которую автомобили выезжали из гаража, и снова резко опускалась, ныряла в землю. Зачем кому-то понадобилось тянуть эту трубу поверху лишние пять метров, когда можно было оставить ее под землей, было непонятно. Может быть, раньше буфет находился в другом помещении, или же в планах руководства следственного управления было перенесение его куда-то еще.

Но такие тонкости человека в вязаной шапочке не сильно волновали. Теперь никто из людей, работающих в гараже, кажется, не мог ему помешать. Для этого кому-то пришлось бы в окно выбираться.

Он, не теряя времени даром, обхватил трубу руками и ногами и полез по ней вверх до самого поворота. Только там этот мужчина обратил внимание, что труба расположена слишком близко к стене. Значит, просто идти по ней, придерживаясь за эту стену, было трудно, почти невозможно для человека не подготовленного.

Вдобавок человеку в вязаной шапочке предстояло миновать два кабинетных окна, за которыми кто-то мог находиться. Следовательно, эти люди запросто могли его увидеть. Значит, у данного субъекта возникали трудности с передвижением. Просто сесть на трубу и так передвигаться было невозможно, поскольку нога мужчины не пролезла бы между собственно трубой и стеной.

Но эти трудности нашего героя не остановили. До ближайшего окна он дошел так, как и предполагал изначально. При этом ему приходилось прижиматься к стене спиной и держаться за нее не пальцами, а, по сути дела, лопатками, которые быстро устали, были непривычны к такой работе и вообще от природы лишены хватательного рефлекса. Но дистанция, к счастью, составляла всего полтора метра.

Окно было открыто. За ним кто-то сидел за своим рабочим столом и разговаривал по телефону. Этот человек располагался к окну затылком, словно просил по лысине себя ударить. Но в планы человека в вязаной шапочке не входило желание бить кого-то по голове просто так, за здорово живешь.

Он только прислушался к одностороннему разговору, ведущемуся на повышенных тонах.

– Что там за шутник у вас в отделе завелся? Я так понимаю, что кто-то постарался по всем стульям клей разлить, чтобы у народа штаны прилипли. Иначе как объяснить всеобщее бездействие в такой ситуации? У вас совести совсем нет, мать вашу так!

Голос этого человека звучал грозно и ехидно. Должно быть, его сильно раздражала неторопливость тех работников, о которых он говорил. Но сам этот руководитель находился в таком возбужденном положении, что был не в состоянии прислушиваться еще и к тем звукам, которые сейчас вполне могли доноситься до него из-за распахнутого окна.

Человеку в вязаной шапочке это было только на руку. Он просто присел на корточки и двинулся дальше, придерживаясь пальцами за металлический оконный слив. Этот способ передвижения оказался даже чуть более легким, нежели прежний.

Однако оконный слив не тянулся вдоль всего здания. Мужчине тут же пришлось снова выпрямиться и опять двигаться боком, пытаясь цепляться за стену лопатками. Но путь до следующего окна был недолгим, составлял всего-то пару метров.

Второе окно было закрыто, но из кабинета доносился скрип досок пола. Человек, который там находился, видимо, считал, что идеомоторный акт, каковым ходьба от стены до стены и является, помогает лучше соображать.

Тут, наверное, стоит сказать, что любой идеомоторный акт сводится к появлению нервных импульсов, обеспечивающих движение, как только возникает представление о нем. Стоит только человеку один раз подумать о том, что ему следует идти или бежать, как его ноги сами начинают выполнять все необходимые движения. Их обладатель может при этом думать о чем угодно.

В этом, вероятно, хозяин кабинета был прав. Человек в вязаной шапочке по себе знал, что ему лучше и яснее всего думается именно во время бега или какой-то монотонной работы. Когда-то ему даже стихи удавалось сочинять в такие моменты. Правда, их он не записывал, но знал силу идеомоторного акта, прекрасно понимал, откуда в его голову приходят образы и рифмы. А между ходьбой и бегом разница, в принципе, небольшая. Она сводится только лишь к скорости перемещения нижних конечностей.

Но здесь, в этом кабинете, не господствовало возбуждение, отвлекающее внимание, поэтому можно было ожидать каких-то неприятностей. Мужчине пришлось проявить повышенную осторожность. Он все так же подсунул пальцы под оконный слив, держался ими и передвигался чуть ли не по сантиметру в сторону следующего окна, которое и интересовало его.

Человек в вязаной шапочке с этой задачей справился, хотя и не сказать, что без проблем. Раньше, на тренировках, он спокойно проходил гусиным шагом больше километра. Теперь же бедра его начали быстро затекать и забиваться ватой. Похоже, сказывалось общее напряжение и непривычно короткий шаг.

Но это мужчину не останавливало. Теперь, после передвижения в согнутом положении, переход по трубе, когда он опять держался за стену лопатками, показался ему довольно легким.

Человек в вязаной шапочке знал, что хозяин кабинета, нужного ему, уехал. Он сам видел, как тот садился в машину, которая выехала из гаража через арку. Тем не менее, добравшись до окна, этот субъект сначала предпочел как можно аккуратнее заглянуть за занавеску. Для этого ему пришлось двумя руками взяться за оконный слив, присесть и чуть приподняться на цыпочки. Весь кабинет так был виден очень хорошо. В нем, как мужчина и ожидал, никого не оказалось.

Окно этого помещения было приоткрыто. Человек в вязаной шапочке, разумеется, не рассчитывал на такой вот подарок судьбы и загодя приготовил инструмент. Это был циркуль на присоске. Колесико с алмазным напылением очерчивало по стеклу окружность, в которую потом можно просунуть руку, чтобы открыть окно. Эта штуковина лежала в кармашке рюкзака, который висел у мужчины на плечах, но не за спиной, как это обычно бывает, а спереди, чтобы не мешал при передвижении по трубе держаться за стену.

Забраться в открытое окно было делом нескольких секунд. Мужчине для этого пришлось всего лишь пошире распахнуть створку.

Вторая стояла в оконном проеме намертво, будто здесь и родилась. Даже естественная щель не просматривалась, потому что была плотно залита краской.

Благо ноги у человека в вязаной шапочке поднимались легко, показывая общую гибкость тела. Пол в кабинете неприятно скрипел. Ему пришлось ступать осторожно, чтобы этот звук не услышали люди, находящиеся где-то за стеной и, наверное, знающие, что хозяин этого помещения уехал на вызов.

Мужчина сразу прошел к сейфу, по пути снял с плеч лямки рюкзака. Он уже растянул веревку в кольцах и набросил рюкзак на этот металлический ящик, сравнительно небольшой, в две полки. Видимо, этот человек намеревался целиком пристроить его себе на плечи, чтобы здесь не возиться с замком, однако увидел, что дверца легко открывается.

Тогда он снял рюкзак с сейфа, положил его на стол и вытащил на свет божий сейфа целую кипу различных папок. Наш герой хотел просмотреть их, но тут услышал удары, раздававшиеся за окном. Кто-то пытался изнутри раскрыть двери гаража, но они были прочно заблокированы.

Человек в вязаной шапочке догадывался о том, что произойдет дальше. Он бросил взгляд на дверь, ведущую в кабинет, определяя, на какой замок она закрыта. Тот был врезной, не накладной, следовательно, открыть его просто так, отжав монтировкой, со стороны коридора было довольно сложно. Слишком велик был риск повредить дверь.

Только после этого человек придвинулся к окну и посмотрел в узкую щель между занавесок. Он убедился в том, что не ошибся.

Люди, находящиеся в гараже, поступили точно так, как этот мужчина и ожидал. Они не стали мучиться открыванием двери и даже дежурному по управлению, скорее всего, не позвонили, не попросили его прислать своего помощника для их вызволения. Работяги опасались насмешек, думали, что оказались жертвой чьей-то глуповатой шутки. Однако они быстро сообразили, что надо делать, и распахнули створку ворот. После этого пролетарии сняли подпорки у двери, теперь стояли во дворе и обсуждали это непонятное происшествие.

Эти люди не предполагали, что своим присутствием отрезали путь отхода человеку в вязаной шапочке. Но он нисколько не отчаялся, сложил в рюкзак несколько папок из сейфа. Правда, мужчина предварительно заглянул в них. Он не желал рассматривать все уголовные дела на месте, хотя только что подумывал о том, чтобы сфотографировать то, что его интересовало, и не давать намека на особое отношение к какому-то конкретному материалу.

После этого человек в вязаной шапочке забросил на плечи лямки рюкзака, а из кармана достал набор отмычек на большом кольце. С дверным замком он провозился пару минут, выйти, однако, не поспешил, потому что услышал торопливые шаги в коридоре.

Похоже было на то, что следователи спешили во двор, чтобы профессионально разобраться с происшествием, приключившимся там, и определить виновника этой не самой умной шутки. Может быть, некоторые из них при этом предполагали, что это не просто дурачество, а некое действие, совершенное с определенной целью. Только вот сказать о ней навскидку никто ничего, кажется, не мог.

Кто-то из них окликнул постового, несшего службу на выезде со двора. Тот ничего не сказал, попросту не видел, хотя был первым подозреваемым.

Шаги наконец-то стихли. Кто хотел и имел свободное время, тот поспешил во двор.

Но сразу вслед за этим послышались другие шаги. Определенно женские, судя по стуку каблучков, хотя и весьма тяжеловесные. Они приближались и стихли прямо перед дверью кабинета, в котором находился человек в вязаной трикотажной шапочке. Он ухватился за ручку обеими руками в трикотажных рабочих перчатках. Они слегка скользили, поэтому ему пришлось сжимать ручку с немалой силой. Вдруг у этой особы есть ключи?

В дверь кто-то постучал, потом, после минуты ожидания, еще раз, теперь уже громче и требовательнее. Потом женщина, стоявшая в коридоре, подергала за ручку и поняла, что дверь заперта. Ключей у нее, видимо, не было.

Какое-то время в коридоре царила тишина. Человек в кабинете не сразу понял, чем она вызвана. Но потом женщина подсунула под дверь записку. Мужчине пришлось даже ногу сдвинуть в сторону, чтобы позволить ей беспрепятственно попасть в кабинет.

Он наклонился, поднял с пола лист бумаги, сложенный вдвое, развернул его и прочитал:

«Александр Александрович, Валерий Захарович просил вас зайти к нему, как только вернетесь».

Это автоматически означало, что старший следователь подполковник юстиции Соколовский должен был вскоре возвратиться на рабочее место. Значит, требовалось поторопиться.

Но делать это надо было так, чтобы не оставалось следов. Относительно отпечатков пальцев человек в вязаной шапочке не беспокоился. Он не снимал с рук трикотажные рабочие перчатки. Его пока никто не видел, была надежда, что так будет и дальше.

Он дождался, когда звук женских шагов удалится за поворот коридора, к лестнице, только после этого слегка приоткрыл дверь, выглянул, потом распахнул створку пошире и сразу двинулся влево, в сторону, противоположную лестнице, спускающейся на первый этаж. Последняя дверь с левой стороны вела в мужской туалет. Там было окно, выходящее на торец здания, как раз к тому месту, где этот человек оставил свой велосипед.

Он прислонил его к стволу старой, давно уже, видимо, не плодоносящей яблони. Она здесь осталась, похоже, с тех еще времен, когда в этих местах стояли частные дома. Они были снесены лет этак пятьдесят назад. Тогда еще яблоня была, наверное, молодой и плодоносящей. Сейчас же листья по сезону облетели, но плодов, даже вялых, на ветвях видно не было. Не валялись они и в листве, на земле. Значит, дерево уже доживало свои последние годы, и ствол был изнутри гнилым.

Рядом с велосипедом стоял сержант полиции и внимательно рассматривал его.

Человек в вязаной шапочке слышал приближающиеся голоса и звук шагов многих людей и сделал вполне оправданный выбор в пользу одного противника против нескольких. Он забрался на подоконник, проверил, не оставляют ли после себя на белом подоконнике следы его берцы армейского образца, ничего подобного не увидел и спрыгнул, ничуть не сомневаясь в себе, со второго этажа, туда, где стоял сержант полиции. Рюкзак за плечами ему при этом не помешал. Судя по тому, как пружинисто мужчина приземлился, этот прыжок был для него не слишком сложным.

Он быстро подскочил к сержанту, пожелавшему что-то спросить и уже открывшему было для этого рот, на ходу вытащил из кармана куртки деревянный прямоугольный брусок, оструганный на концах до толщины человеческого пальца, и резко ударил им сотрудника полиции в место изгиба нижней челюсти, как раз туда, где сонная артерия разделяется на внешнюю и внутреннюю. Сержант упал сразу, не отлетел в сторону, а просто осел на землю. Глаза его помутнели и сразу закатились. После удара в сонную артерию даже слон потеряет сознание, особенно если сделать это правильно.

После чего человек в вязаной шапочке сел на велосипед и нажал на педали. Он отъехал на квартал и вспомнил, что забыл убрать лестницу от забора.

«Надо же. Правильно люди говорят, что старость не радость. Запамятовал. Но не возвращаться же. Надо было хотя бы в кусты ее забросить. Но не с собой же ее, в конце-то концов, тащить. Не к велосипеду же привязывать. Лестница деревянная и тяжелая. Одно дело сюда ее доставить, совсем другое унести назад, когда сильно торопишься», – подумал этот мужчина и поехал быстрее.