Сергей Плотников
Из рук врага

22

На обучение только «башенной» азбуке ушло у меня две недели по половине дня – благо буквы читались так, как слышались, и письмо – слава прогрессу гуманитарных наук! – оказалось фонетическим, а не слоговым, как у китайцев. То есть принцип записи одинаковый, что латиницей, что кириллицей: буквы складываются в слоги, слоги – в слова, слова – в предложения. Ура! Ведь первый класс школы – а вспомнил! Как сейчас помню, как мы схемы слов и предложений рисовали… гхм. Короче, пожилой смотритель дюжины с небольшим книг больше возился с тем, чтобы объяснить мне нужные слова для постижения правил чтения (очень нехитрых, кстати), чем реально учил читать. А потом выдал краткий толковый словарь с подчёркнутыми терминами с наказом спрашивать, если что непонятно. Супер, да? Читали когда-нибудь словарь? С интересом? С огромным трудом собирая знакомые слова из трёх-четырёх предложений в конструкцию, имеющую смысл? Если нет, попробуйте, это даже весело… м-да. Но и через эту препону я продрался – как раз для того, чтобы заполучить на руки свод «Правил поведения на территории Башни».

За время, понадобившееся для всего этого, я почти отошёл от… слишком ярких впечатлений на верхнем ярусе, скажем так. И любопытство проснулось, и другие эмоции «отмёрзли». И появилось хотя бы некоторое понимание о том, что со мной будет дальше, – как ни странно, «Правила…» это расписывали, и, что совсем уже удивительно, мне, кажется, даже нравился планируемый конечный результат. Я не забыл прошлое, нет, но воспоминания слегка… потеряли остроту, добавились к архиву «такое существует». А к вопросу «почему существует?» ещё стоило вернуться. В будущем. Я буквально до костей и печёнки прочувствовал, насколько это важный вопрос.

Не сказать чтобы быстро и легко, но материал «Правил…» был мной (не с первого раза) усвоен. «Упорный труд, прилежание в выполнении заданий начальство заметит и одобрит, проявить лучшие черты, будешь переведён на работу следующей ступени сложности и приблизишь момент, когда… <что-то там>». Камнем преткновения сначала стало слово не только <что-то там> (в словаре его не было, даже среди неподчёркнутых), но и то, которое я сначала перевёл как «работник» – тот, к кому относилось всё описанное, и только потом выяснил, насколько был не прав. И кстати, опять сам идиот – простая мысль, что за работы во всех мирах, если только ты не в рабстве, кроме еды, спального места и униформы положена вообще-то зарплата, после всех перипетий просто вылетела у меня из головы! А ведь я видел – монеты тут ходят… Клинический случай. Ладно.

Итак, я, оказывается, не работник. Я – ученик… э-э-э… кого-то, по описанию в устах хранителя книг и ликвидатора безграмотности, похожего то ли на недомага, то ли на инженера зелёных светящихся значков. Грёбаный перевод, просто не за что зацепиться в смысловом плане! Пройденный тоннель – одновременно и испытание, и посвящение, и экзамен как на способность к манипуляции зелёной светящейся хренью (энергией? маной?) – её нужно было видеть, так и на зачатки мозга – обойти ловушку. И вот – вуаля: я на нижней ступени посвящения. Новичок в статусе очистителя. Проходя по ступеням, «студент» как бы отрабатывал обучение и готовился к принятию собственно профильных знаний. Что интересно: неприятные этапы нельзя было пройти «мимо», даже заплатив деньги… любые. Как я понял, к понятию «инициация» тут подходили серьёзно и последовательно. Ну и, разумеется, в книге не указывалось ни число «ступеней», ни чем нужно заниматься на каждой из них.

Теперь, когда я переварил всю информацию из немногих предоставленных книг, мне сразу стало более-менее понятным социальное устройство сообщества Башни, включая «необъяснимую» дискоммуникацию между «кастами» и прочим. «Правила…» расписывали жизнь неофита на любой ступени от и до (это подчёркивалось – действует на всех и всегда!). Запрет на разговоры на «небашенном» языке, запрет на выяснение старшинства, запрет на проявление социальной привязанности вроде попытки завязать романтическую связь внутри здания – всё это каралось одним-единственным образом – смертью на благо «альма-матер», которую я, видимо, и видел. Брр, до сих пор передёргивает! В адепта-обучаемого, как я понимаю, таким образом намертво вбивалась некая модель поведения и подчинения – что ж, это эффективно, признаю. При этом весь человеческий «механизм» Башни работал буквально как часы, другого выхода у него просто не было.

Кстати, ученики могли так и не достичь нужного критерия по другим причинам, но в этом случае Башня не тратила ценный, частично обученный материал и предлагала работу. За деньги. «Логисты» были из таких, как и стражи: правила для рабочих в библиотеке также были общедоступны и мало чем отличались от ученических. Один нюанс – отпусков тут не давали: человек мог по желанию разорвать контракт, и тогда его выводили так, чтобы местоположение Башни осталось тайной. Класс!

Отдельно меня радовало угадываемое выходцем из двадцать первого века земной цивилизации «написанное между строк» – вполне «взрослое» разделение уровней доступов от должности/ступени обучения применительно к ярусу строения и тотальный, постоянный «инструментальный» контроль всего происходящего на этих ярусах. Было такое впечатление, что внутренний распорядок и меры его организации делал такой же попадун, как я, только подкованный в этом вопросе. В какой-то мере это было забавно, особенно учитывая фразу моего невольного учителя: «Башня тут стояла всегда». Фраза «увидят и оценят» из книги опять же была буквальной – уже почувствовал это на своей шкуре, правильно сделал, что доверился своей интуиции. Ученика могли передвинуть в ступени, могли дать выделенную работу и обязательно учитывали его поведение – это подчёркивалось. Зато ни слова не говорилось о том, кто этим занимался и чем этих «кого» на такой работе держали.

Очередное подтверждение своим наблюдениям я получил буквально в тот же день, когда, отложив последний том, я взялся за стилус и попытался вывести первые каракули, не портя бумагу. Страж с копьём просто уведомил:

– За мной, – и, не оборачиваясь, зашагал к подъёмнику.

Разумеется, я не мешкая пошёл за ним.

23

Площадка подъёмника ползла вверх целую вечность – медленно двигающиеся вниз стены с линиями зелёных огней только усугубляли ощущение тянущегося, как резина, времени. Страж с тщательно скрываемым превосходством удобно воспользовался своим копьём, организовав дополнительную точку опоры; мне пришлось переминаться с ноги на ногу. Как ни парадоксально, теперь, будучи в курсе действующих правил, я чувствовал себя гораздо увереннее и… определённее, что ли. Чувство отстранённости пополам с фатализмом, верный спутник моих первых недель пребывания здесь, за последние дни исчезло почти начисто. Теперь мне уже сознательно приходилось сдерживаться, чтобы не завязать «нерабочую» беседу хоть с кем-то, благо язык коммуникации был наконец разучен, и хорошо, что я только после овладения вокабулярной базой понял, насколько сильно вынужденное молчание меня угнетало. И ещё. Даже понимая всю иллюзорность защищённости своего положения, осознание принадлежности себя к ученикам Башни как к группе людей воодушевляло – и это несмотря на то, что «башенники» кормили пленниками свои «бонсаи». К чёрту! «Я не один», – пело мне подсознание, и я просто не мог игнорировать глас поведенческих инстинктов, доставшихся от стайных предков-приматов.

К счастью, пытка подъёмником всё-таки закончилась быстрее, чем я извёлся, изображая равнодушную неподвижность. Каменная пластина подвижного «пола» остановилась, и дверь-плита раскрылась, едва не заставив меня сделать шаг назад. Было отчего – коридор яруса заливал живой солнечный свет, падающий с потолка. Я иногда дни напролёт его не видел! Охренеть! Второе открытие я сделал, едва выйдя в холл, и оно подтверждало мои предварительные выводы: на высоте явно жили не просто ценные сотрудники или ученики, а руководство всей структурой. О статусе помещений и тех, кто здесь работает (и, скорее всего, живёт), буквально кричали толстые мягкие паласы на полу, впервые увиденная в этом мире мягкая мебель (угловатая и излишне резная, на мой вкус, в деревянных деталях), горшки с зеленью прямо в коридоре (брр! Охранная система, что ли?) и дорогие даже на вид деревянные двери с вычурными ручками. Даже привычные каменные стены оказались затейливо покрыты нейтральным орнаментом, видимо нарисованным красками. Да, дома я тоже такое видел – компании, кому по карманам был офис хотя бы в два этажа, обязательно формировали «директорский сектор» схожим образом, «чтобы шика-а-а-а-а-арно»…

Особо осмотреться я, увы, не смог – страж завёл меня в первую же дверь. Комната оказалась почти классической переговорной, и – внимание! – в ней было окно! Чего мне стоило спокойно сесть за стол, не «прилипнув» к нему, которое ещё, как назло, открывалось в сторону прохода в скалах, позволяя разглядеть вдалеке единственную секретную неподземную дорогу из скального кольца. Но я всё-таки просто опустился на стул и стал ждать: набранное реноме стоило всеми силами поддерживать, ведь именно из-за него меня сюда и привели. Интересно, что за гадость мне хотят поручить? Ведь наверняка гадость – просто так новичка из первой ступени посвящения выдёргивать через несколько этапов не стали бы…

– Страж, возвращайся к своим делам. – Стремительно вошедший в комнату мужчина проигнорировал уважительный поклон охранника и не особо обратил внимание на мой, для этого мне пришлось вскочить из-за стола.

Уже по одежде и манере держаться становилось понятно: в переговорную заглянула важная птица, занимающая не последнее место в иерархии этого места. Вроде всё тот же набор – брюки, толстовка, плащ с капюшоном для защиты от солнца… Но от грубой ткани одежды таких, как я, его отличалась даже на вид: явно что-то мягкое и очень удобное. Кстати, тип выглядел очень молодо, чуть ли не моложе меня.

– Новичок, я – <титул, имеющий профессиональную окраску… ну, пусть далее будет магистр> Тирк. Мы, наставники, внимательно следим за всеми, и твоё поведение оказалось достойно персонального задания, которого редко кто удостаивается. Следуй за мной.

Что? Опять к лифтам? И опять вверх?! И там ещё есть куда? На крышу, что ли?

24

Угадал. Точнее, крыши у Башни как таковой, как я и предполагал, не было – весь верх строения занимал… э-э-э… лес? Или, правильнее сказать, сад. На этот раз люк подъёмника открылся не в стене – плита сдвинулась над головой, подарив перед этим массу «приятных» ощущений – несколько мгновений казалось, что площадка лифта, как огромный поршень, прижмёт нас к внезапно нарисовавшемуся потолку. И раздавит. Кстати, собственно лифтовый спуск в полу никак не обозначался, что тоже наводило на мысли вроде: «А что ещё может быть у меня под ногами?» Ещё через минуту я понял: хаотическое нагромождение стволов по бокам, образующее «стены», на высоте пяти-шести человеческих ростов раскрывающиеся плотными кронами, через которые только иногда мелькал кусочек синего неба, вырезает из «пола» последнего уровня Башни узкий, геометрически правильный сектор. Причём «стены» были образованием несколько более сложным, чем казалось на первый взгляд: где-то там, в глубине, звенела струйками падающая вода. С какой-то высоты древесные стволы-лианы, некоторые толщиной в трёхсотлетнюю сосну и независимо от формы листовых пластин, обзаводились знакомо выглядящими воздушными корнями, один вид которых после знакомства со способом фитоубийства вызвал у меня укол отвращения и опаску. Намёк был удивительно толст и прозрачен: к уязвимым вершкам не лезть. Да как-то не очень-то и хотелось…

– Сюда. Твоё новое место учёбы, – подал голос спутник.

Сначала мне показалось, что я наблюдаю что-то аналогичное виденному убийству флорой: невысокое возвышение, обнажённое женское тело, толстые, явно живые корни, спускающиеся со стен и со всех сторон окружившие помост так, что подойти можно было только по ним, что магистр без особого волнения и проделал. Но уже через секунду понял: что-то тут явно по-другому. А ещё через несколько мгновений до меня дошло: яркое зелёное мерцание, пробивающееся даже между переплетениями древовидных отростков, не является игрой солнечных лучей, проникающих через лиственную «крышу» над головой. Под слоем переплетённых корней был камень – может быть, такой же стол, как в прозекторской несколькими ярусами ниже, и светится именно он. Изумрудное сияние то нарастало, то тускнело, но всё равно было очень ярким. Куда уж там стандартным светильникам! Я, конечно, практически ничего не знал о знаках-иконках, кроме того, что видел сам, но правило «больше яркость – больше мощность» не смог бы понять только слепой… или обычный человек без дара видеть энергию. Даже пушка-огнемёт в подземном тоннеле, собирая из ловушки мощность для выстрела, засияла бы едва-едва на десятую часть!

– На каждую ступень кроме самой первой есть дополнительные правила, – оторвал меня от осмотра голос Тирка. – Обычно мы не допускаем к такой задаче нового ученика, но ты показал себя самым подходящим для выполнения задания. Книгу «Правил…» тебе принесут после первой трапезы, в остальном ты не должен, да и не сможешь отлучаться отсюда, пока тебя не заменят другим достойным. Важно! <Термин> не должна переставать касаться поверхности под корнями хотя бы одной частью тела и поверхности дерева другой… в дневное время. В остальном ты должен обеспечивать её здоровье и жизнь: поить, кормить, следить и оказать первую помощь в случае… непредвиденного происшествия. Прошлая жизнь ученика остаётся за стенами, но нам из наблюдений ведомо – ты можешь справиться. Делай всё для этого. Мы испытываем нужду в тех, кто может справляться… В случае успеха поощрения не заставят себя ждать.

Магистр замолчал, молчал и я – согласно «Правилам…» спрашивать можно было только после слова «Ясно?». Вопросов у меня была просто куча: из реальных, например, – «как мерить успешность?», а из «не по делу» лидировал на данный момент – «какого хрена тут творится?!». Хотя последний я, кажется, понимал: девушка, равнодушно смотрящая куда-то вверх без всяких признаков сознания, служила чем-то вроде… преобразователя, что ли? Вопрос – зачем через неё в деревья вкачивать столько мощности ежесекундно… хотя – водопровод и прочие… растительные фокусы наверняка «стоят» куда больше, чем способно дать обычное дерево… Кстати, хорошее объяснение, почему слишком самостоятельные «бонсаи» не светились – иной тип… хм… «маны»? А (как Тирк там сказал?) <термин> на камне вроде как друид, получается? Интересно девки пляшут… валяются. И куда больше напоминает пресловутую магию, а не технологию. Получается, продажа пластинок со «значками» – всё-таки торговля амулетами? А косвенно упомянутый в «Правилах…» ранг окончания обучения – это способность из неструктурированной зелени создавать значки? Как всё складно получается! Вот тебе и «бункер с древними технологиями»! Выходит, я почти угадал?

– Характеристика успешности процесса… – магистр подумал, что-то для себя решил, – это яркость свечения камня под <термин> в дневное время. Чем ярче и ровнее – тем успешнее. Ясно?

Моя тщательно выстроенная теория громко хрупнула и осыпалась виртуальными осколками мне под ноги, разбитая одним предложением. Первичными получателями энергии были эти заросли вокруг и над головой! Настоящая солнечная батарея! Причём именно солнечная – недаром время суток упоминается! Дерево даёт силу, та неведомым образом трансформируется внутри живого переходника и питает все системы Башни! Поправка – переходник не один, об этом Тирк заявил почти прямым тестом.

– Ясно, – ответил я и поспешил уточнить важную информацию, припомнив обслуживание тюрьмы: – Вопрос: каких самостоятельных действий можно ожидать от <термин>?

– Никаких, – отмахнулся магистр, но через несколько секунд неохотно пояснил: – Её разум был повреждён… до утраты самой себя. Специально. Ещё вопросы?

– Смогу задать их после чтения «Правил…» для этой ступени?

– Верный подход. Сможешь. Приступай, ученик.

Тирк, как это было принято в Башне, развернулся на каблуках и, не прощаясь, ушёл в сторону подъёмника. Я же, выполняя прямое указание, склонился над женским телом в растительном (какая грустная ирония) состоянии. От моей новой «работы» пахло деревом, листвой, и пробивались нотки грязного тела и естественных испражнений: кто бы ни ухаживал за переходником вместо меня – это явно можно было сделать лучше.

Честно сказать, меня к концу разговора слегка трясло – надеюсь, это было не очень заметно со стороны. Я уже успел убедить себя, что пакость, в которой я участвовал, была подсунута мне как испытание… разовое. Но нет.

Откинув длинные спутанные светлые волосы со лба девушки, я сразу заметил характерные шрамы. Пусть я о таком только читал, и то мельком, нужный термин на русском мгновенно всплыл в моей памяти: лоботомия. Они повредили ей лобные доли головного мозга – те, что отвечают за мотивацию действий и личность. Это был необратимый процесс. До того я думал, что хуже, чем «съедение» растениями, мне тут ничего не увидеть, но сейчас мой собственный разум был, как никогда, близок к тому, чтобы впасть в истерику: кто-то проделал… такое… непоправимое… над молодой женщиной и продолжает её использовать! И я теперь – главное звено в обслуживании этого процесса… техподдержка, так сказать.

Мне пришлось прикусить губу – истерические смешки так и пытались сорваться с моих губ: воистину чёрный юмор в том, что бы попасть так! Разница между серверной и электроподстанцией, конечно, есть, но схожего всё-таки достаточно.

Я подсунул ладонь под затылок жертвы, и она неожиданно согнула шею по моему прикосновению: ну да, часть мозга ещё работает. Волосы тяжёлым комком чуть отвисли, и я всё-таки не удержался от тихого, всхлипывающего смешка. Ухо. Острое. <Термин> означал «эльфийка». Какая ирония, Судьба, даже я оценил!

25

О, Книга! Не просто записи на определённом образом соединённых листах, нет. Сама концепция сведения разрозненной информации в единый труд перевернула наш мир, и, как я теперь понимаю, не только наш. Только задумайтесь! Форма определяет содержание: сам по себе связанный объём, достаточный для хранения большого массива информации, провоцирует пишущего на то, что единицей хранения становится не просто перечень фактов или указаний к действию, но и связи между первым и вторым и побудительные мотивы, способствующие, по мнению автора, к лучшему использованию полученных знаний. И неважно, какое использование предполагается: вызвать сильные эмоции для развлечения или научить строить дома, поскольку всё в какой-то степени судят по себе, писатель оставляет отпечаток личного отношения. А вместе с тем – массу дополнительной информации, прямо не относящейся к описанному: то самое «написанное между строк». Да, это я прочёл, так сказать, «инструкцию по содержанию лоботомированных эльфиек». И она, Книга, произвела на меня очень… неоднозначное впечатление.

Если переложить на современный русский «Правила…», ступени ученика-хранителя <неизвестный термин> (решил перевести как «энергоцентрали») можно было выразить в несколько предложений. Чем комфортнее себя ощущает тело переходника между живой и каменной частью энергосистем Башни, тем больше пропускная способность (именно ширина канала, а не КПД, как я понял). К эльфам нужно относиться очень бережно – замену или запас получить практически невозможно, но компенсируется это очень продолжительным сроком жизни, длительность которого точно никто не знает. То есть моя подопечная могла находиться здесь уже лет триста без всяких возрастных изменений. Причём написавший «Правила…» на эту ступень не поленился указать слухи об обычном сроке жизни эльфов – что-то в районе тысячи лет. Уже завидно. Но у медали была и оборотная сторона: любая травма у эльфа сильнее небольшого синяка заживала буквально месяцами, а то и годами, сломанные кости срастались крайне медленно, а утраченная часть мышечной ткани могла не восполниться вообще никогда. Правда, что логично, такие, как моя подопечная, по сравнению с людьми выглядели попрочнее – тот же синяк остроухий мог получить от удара, который человеческие кости не выдержали бы. Но дополнительная прочность тела была не настолько высока, чтобы у чело века против эльфа не было бы шансов даже в безоружной драке, металлическое оружие и вовсе равняло представителя народа лесов и хомо сапиенса. А ещё эльфы практически не болели, но если заболевали, это была практически верная смерть…

Я бы сказал, что зачитал книгу «Правил…» почти до дыр, но бумага, из которой была сделана «инструкция», превосходила по стойкости все виденные мной книжные варианты на Земле. Ещё один скромный фактик в гору нарытых. Делать на крыше было особо нечего. Два раза в день страж без копья молча приносил еду на меня и на подопечную, забирая пустые ёмкости. Так продолжалось уже долго и совершенно одинаково. Только в первый свой приход он принес ещё книгу и… знак. Тот самый «колокол» с пульта охраны послушно перетёк с его каменной пластинки на мою с короткой инструкцией: «Активировать нажатием в случае необходимости». Всё остальное время я был полностью предоставлен сам себе.

Конечно, много времени занимала забота об искалеченной девушке – несмотря на весь мой постепенно приобретаемый цинизм, я не мог заставить себя видеть в безвольной эльфийке только тело или «деталь механизма». Может, будь она в коме, всё было бы по-другому… но в том-то и загвоздка – она ещё жила! Открывала и закрывала глаза, иногда чуть меняла положение тела, послушно и, как мне начало казаться через некоторое время, доверчиво следовала за направляющей рукой. По инструкции я восстановил чистоту кожи и камня и теперь следил за этим особенно пристально – выход «энергии» днём явно увеличился и стабилизировался. Потом вспомнил прелести гиподинамии в сидячей работе вроде моей айтишной и стал «делать упражнения», заставляя подопечную выполнять постепенно увеличивающиеся серии движений «зарядки», по-дилетантски контролируя состояние мышц эльфийки рукой.

Время от времени приходили в голову разные мысли, но записать мне их было некуда, а стило и бумагу просить через стража я пока поостерёгся: учитывая плотность наблюдения, к которой привык, я и так уже заметно «перешёл стандарты поведения», но ко мне пока с инспекцией никто не заявился, что только укрепило меня в мысли, которая пришла ко мне буквально на второй день новой «работы», что с такого, по-настоящему стратегического места можно уйти только ногами вперёд. В смысле – в виде полужидкого удобрения. Доучить и отпустить, как остальных учеников, «работать наружу» человека, знающего, как работает энергосистема всего местного «волшебства», для руководства было как минимум неразумно. Я – смертник. Но пока выход энергии лучше, чем когда за переходником следили только приходящие магистры, выполняющие грязную работу, скривив нос (так и видел мысленно эту картину), я в полной безопасности, на мои выходки будут смотреть сквозь пальцы и хорошо кормить – по крайней мере вкуснее, чем в столовой первого яруса. Даже интересно, что случилось с предыдущем «храном»? Может, умер от старости или свихнулся от одиночества?

Башня – милое местечко! Впрочем, я это уже вроде бы говорил… Да и что мог, если задуматься, ожидать попаданец, даже в таком месте привлёкший внимание своей инаковостью, отличием от местных? Так что я сделал ещё неплохую «карьеру», можно сказать. И… такое одиночество и определённость в судьбе меня неожиданно устраивали, по крайней мере сейчас. Во всяком случае, здесь было масса времени, чтобы подумать, и во время работы с подопечной, и в свободное, никто не мешал. И чем больше я думал, чем больше перечитывал выбранные места «Правил…», тем больше у меня в голове формировалась определённая картина, пусть и основанная большей частью на логических построениях, небольшом числе практических опытов, наблюдениях и догадках. И я всерьёз стал размышлять воспользоваться своими знаниями – оставалось только придумать: как и когда?

А всё началось с того, что однажды в моей голове всё-таки встретились две мысли, которым, честно говоря, стоило бы встретиться гораздо раньше: «кроме сияющего каменного постамента-энерговода в каменном полу, там, где его можно было разглядеть под древесиной, разумеется, не было ни единого светящегося символа или линии» и «мне выдали знак подачи экстренного сигнала о проблемах». На крыше за обречёнными «хранами» не было наблюдения – кроме выхода мощности энергии, разумеется, – «на третий день индеец Зоркий Глаз заметил, что у тюремной камеры не хватает четвёртой стены». Если я ещё не сбился со счёта, на это «достижение» наблюдательности мне потребовалось два полных месяца…