Сергей Николаевич Прокопьев
Сага о таксисте
И постригай лет триста
На рыбалку теперь далеко не езжу. Появилась слабость – газоны. По городу куда только ездить не приходится. И так хорошо, если жара, солнце неистовое, и вдруг увидишь ровненькое, травинка к травинке, изумрудное ухоженное поле. Именины сердца, как посмотришь. А если ещё пару кустов роз среди газона… Конечно, сугубо за забором такой праздник. Редко-редко красивая открытая клумба попадётся. Один раз встретил перед панельным домом. Земли не видать – столько ландышей. Как раз период цветения… И участок между подъездами сплошь в ландышах. Сибирь, климат не сахар, они один к одному цветут, душу радуют. В Киеве когда-то в юности полем ландышей в парке восторгался. Так это Украина… Газоны в Омске только за высоким забором. Не присядешь, не приляжешь, не погладишь травку… А подумать – почему бы где-нибудь в городе… В 2001-м в Москву сподобился съездить и попал в Александровский сад. Тысячу лет не заносило и так понравилось: под кремлёвской стеной никто не гоняет с газона. Раньше, в период нашей молодости, когда в Александровском саду каждый день томилась с раннего утра жуткая очередь в мавзолей Ленина, думать об этом не смей. Сейчас молодёжь под сенью дерев, кто сидит, кто лежит… Кто с книжкой, кто с плейером… Детишки с мамашами играют… Рядом самый центр мегаполиса, и как славно плюхнуться на травку горожанину… Я поколебался и сел… Подстелить под задницу нечего было, но в джинсах – сел… Лечь не решился… Солнце Москву сжигало в те дни, как у Булгакова в «Мастере и Маргарите», когда отрезало трамваем голову Берлиозу. А здесь под высоченной кремлёвской стеной, под вековыми деревами прохлада… Опустился на траву, и хорошо, будто земля забрала все заморочки – далеко-далеко всё отодвинулось…
В Казани на третьем курсе, в летнюю сессию, сговорились с девчонкой вместе заниматься в читальном зале… Рядом с республиканской библиотекой имени Ленина («Ленинкой» звали в народе) был уютный скверик. В нём сговорились встретиться. Я пораньше пришёл, сел на бордюр, газету развернул… Почему на бордюр? Наверное, в этом был свой шарм… Метрах в десяти пару пустых скамеек, и никого в скверике… Я на бордюр… Сижу, читаю… Солнышко за спиной разгорается, от травы, от земли исходит утренний запах… Девчонка потом говорила:
– Увидела и залюбовалась – от тебя веяло силой, свободой, дерзостью.
Любила меня… И я её…
…По вызову подъезжаю утром к обычной пятиэтажке в районе Телевизионного завода, и вот те раз – огромный, до уровня первого этажа, куст чайной розы. Просто шикарный куст. Цветов полно. Не шиповник – роза. Я остолбенел. В Омске розы возле подъезда. Сидят на лавочке мужики, как у нас положено – подпитые, небритые.
– Земляки, – спрашиваю, – откуда красота взялась?
–Да бабка из 43-й квартиры вырастила, делать нечего старушне.
Некогда было, а хотелось разыскать героическую «старушню». Умудрилась без полутораметровых заборов вырастить…
У меня дочь вышла замуж за американца, уехала в США. Дом у них, дочь работает в больнице. Решила розы разводить. В США тоже не так, чтобы сунул в землю и любуйся. Тля наползла покушать листочков, цветочков. Да с таким аппетитом наяривает – справы нет. Пошла в магазин, пожаловалась на нашествие тли, ей в качестве противоядия продали божьих коровок. Она, покупая, думала: вытряхнет на кусты и дело с концом, биологическое оружие навалится на тлю и уничтожит прожорливых вредителей. С мстительным чувством к безжалостной тле напустила на розы коровок и ушла. А надо было пасти стадо. Божьи коровки, не скушав тлю, снялись всей стаей и отбыли в неизвестном направлении. Подозреваю – дрессированные были, в свой родной магазин спикировали. Пишу дочери по электронке: «Ты бы крылья подрезала, как домашней птице делают, и паслись бы за милую душу, тлю с аппетитом ели и не привередничали».
Как-то, будучи на каникулах, уже в институте учился, решил тётку попроведовать, она под Николаевом жила. И попал на сельхозакцию: божьих коровок с самолёта, «кукурузника», Ан-2, сбрасывали. Не на розы, конечно, но тоже против каких-то вредителей. На всю жизнь понял: хорошо, если одна божья коровка на одном квадратном километре попадается. Можно посюсюкать: «Божья коровка, улети на небко, там твои детки кушают котлетки». А если тьма коровок, сам готов лететь хоть куда без всяких котлеток в награду. Коровки не хуже слепней или паутов по надоедливости. Одна за другой приземляются на тебя и ползают всем стадом по телу в поисках тли. И злятся, что нечего на тебе покушать…
Не знаю, как бабуля, вырастившая тот куст, как с тлёй вела борьбу, где божьих коровок доставала, но мне мысль заронила: почему бы не разбить газон перед родным подъездом.
Накупил семян газонной травы, шланг купил, лопату из гаража принёс. И в праздник всех трудящихся – 1-е Мая – вышел с лопатой. Между подъездами участок метров десять длиной, метра четыре шириной. Пару чахлых деревцев на нём. Думал: начну копать, мужики подтянутся, помогут, артелью быстро сделаем, потом сходим в гастроном, отметим субботник, отметим праздник 1-е Мая и просто хороший день. Первую половину участка вскапывал, все ходили и давали советы. И что удивило: общее содержание советов: как можно меньше делать.
«А чё возле лавки копаете, дохлый номер – затопчут».
«А чё там копаете, бесполезно – не вырастет».
«А чё на штык вгрызаешься, для травы на полштыка достаточно».
Сосед с шестого этажаспрашивает:
– Ты чё в домоуправление устроился?
– Нет
– А на фига мудохаешься?
Не верилось, что за так вышел. Сосед с первого, под окнами которого копал, сквозь решётку пожелал:
– Бог в помощь!
И застолбил на всякий случай:
– Найдёшь клад – чур, делим поровну.
Это меня удивило. У многих есть дачи, знакомы с работой на земле. Искренне думал: увидят, что человек с лопатой старается для всех, выйдут помогать. Говорю, было желание – вскопать и сделать общий праздник. Сесть за столик тут же в беседочке, выпить. Сосед с шестого этажа домогался:
– Я не пойму тебя. Зачем?
– Хочу, когда вырастет трава, сесть на травку и водки выпить.
Я чисто городской житель, не было у родителей дач и огородов, в жизни не копался в земле, а ведь приятно. И ведь всем будет хорошо, пусть на самый чуток, да ведь облагородится наш заплёванный двор. Но наша ментальность: не приставайте ко мне, я лучше на печи полежу.
Родная жена:
– Я тебя не понимаю. Мне тоже не хочется ходить мимо этой грязи. Но во мне это давно уже умерло. Иногда кажется, я тебя на сто лет старше. Ты какое-то дитя.
Такое мне влепила.
Помогать никто не вышел, зря мечтал с мужичками отметить.
Это уже когда трава проклюнулась, бабулька с третьего этажа внесла свою лепту. Взяла ирисы в домоуправлении, однако при их посадке топталась по газону, как по бульвару. И поливать ходила напрямик по траве.
Ладно, дети иногда пробегали, взрослый мог по газону на велосипеде проехаться, хотя по дороге даже ближе. Собачек запускали на травку. Приходилось какашки убирать, мусор. А уж окурки бросать – это непременно. Мне на голову падали, когда чистил газон. Летали в реальном масштабе времени. Не успею до конца газона дойти, можно начинать сначала.
Подросла травка, где-то проплешины зазияли – подсеял, а местами вообще отлично. Подросла и начала загибаться, не торчит штыком. Пора стричь. Англичане говорят: проще простого английский газон вырастить – посеял, а дальше всего ничего, только постригай вовремя, ну а лет через триста будет отличный газон… Газонокосилку покупать – жаба давит, за самую простейшую тысячу отдай, купил садовые ножницы. И чуть второй инфаркт на стрижке не словил. Поза какая? В присядку, в наклон. Чикал, чикал, с час лазил, нагибался и начал отъезжать. При такой раскорячке работа ножницами – это сверх напряг для сердечной мышцы… Едва не распластался с приступом на выращенном своими руками детище. Попробовал в другой раз и окончательно убедился – не хочет моё сердце таких упражнений. Пришлось осторожничать, беречь прострелянное инфарктом сердце…
Но ведь растёт травка. Растёт. А ведь там сплошной строительный мусор. Туда бы земельки пару машин… Когда сеял, сверху плодородной земли плёночку подсыпал, специально покупал. А так строительный мусор. Конечно, не как в Александровском саду в Москве газон, но когда-нибудь соберу мужиков-соседей выпить на лужайке… Обязательно соберу… На следующую весну травка взошла, подсеял… Так что со временем и розы посажу… Надо на Телевизионный к той бабульке съездить за советом…
Нарки
В такси первое наказание – наркоманы. Сегодня возил с утра девчонку и двоих парней. Симпатичные ребята. Дети ещё – в районе двадцати, не больше, – как дети красивые, а цвет глаз стеклянный. Не совсем опустились, пока на том уровне, когда блюдут какие-то вещи. На чай дали. Был морально готов: могут не заплатить. Выйдут, скажут «подождите» и слиняют. Классика. Но нормально закончилось.
Первые мои наркоманы… Может, с месяц таксовал, не больше и вот вызов в Южный посёлок. Садятся молодая мама с десятидневной крошкой Анютой, ещё даже не зарегистрированной, и молодой счастливый отец. Хорошие ребята. Одеты нормально. Дитё заверещало.
– Во, – говорю, – каких только записей нет, колыбельных не вожу.
И запел:
– Баю баюшки-баю, не ложися на краю, придёт маленький волчок и Анюту за бочок!
Настроение хорошее, едем, свою внучку вспомнил.
В дороге выясняется, когда десять дней назад маме приспичило рожать, и вызвали машину, мне заказ достался. Я тогда летел, как на пожар, диспетчер подгоняла со страшной силой… И, буквально оставалось пару километров, диспетчер даёт отбой: перепуганный потенциальный папаша поймал на улице другую машину. Через пару часов я слышал по рации, был вызов уже на роддом, диспетчер прикалывалась, отправляя машину:
– Повезёшь молодого папашу, сильно с ним не напивайся.
То есть, он отвёз жену, дождался, пока родит, и вызвал такси обратно ехать…
Везу эту молодую семейную пару с малышкой, ребята словоохотливые, сами из Свердловска, то бишь Екатеринбурга, ездили в Новосибирск за машиной. Купили, погнали своим ходом. Что значит молодость. Жена с предродовым пузом, они не побоялись дороги в полторы тысячи километров. Да пару часов назад купленная «Тойота» возьми и загорись на трассе. Сами выбрались, потушить не смогли. Другой бы ведро слёз пролил, рассказывая о потере, эти – будто не машина сгорела, а старый чемодан. Сели на паровоз, а по дороге мамаша забеспокоилась: не довезёт пузо до Екатеринбурга. В Омске у них родственники, решили остановиться на роды.
Привёз молодых родителей вместе с Анюткой в Чкаловский посёлок, на Товствухо, они не выходят, оказывается, приехали за знакомым. В машину садится ещё тот тип. Ну, полная противоположность моим пассажирам. В куртке и сплошь в татуировках – руки, шея… Во рту частокол железных зубов… Что, думаю, у них может быть общего? Со сверкающими зубами командует:
– 75-я Гвардейска бригада, 1 «Б».
Две минуты езды. Нас уже ждёт подружка железнозубого. Он как увидел её, точнее причёску её, распахнул свою металлизированную пасть. Именно пасть. И давай полоскать матами подружку. Слова живого нет – одни маты. Женщина ходила на дом к парикмахерше, сделала новую причёску, этому эстету в татуировках не понравилась в корне. По мне – нормальная причёска. Он с матерной цепи как сорвался…
– Это дуре надо руки вырвать, стричь не умеет, а тебе башку оторвать, что к ней пошла!
Кинотеатр «Космос» проехали – не умолкает, На Богдана Хмельницкого выехали – не прекращает… Мат на мате… Она молчит, а он злится…
Во всём этом дерьме едем в Нефтяники… Там начинается мутная тусовка. Командуют: «останови здесь», «отъедь туда»… С железными зубами выходит их машины, куда-то идёт, снова садится. После второй или третьей отлучки возвращается с радостным возгласом:
– Едем обратно!
Настроение у пассажиров резко повысилось. Даже маты меняют лающую окраску на ласковую. Огрехи причёски забываются уходят на десятый план. Проезжаем какую-то полусвалку у гаражей. Тип с хеви-метл во рту тормозит:
– А хрен ли ждать! Отец, подрули к деревьям и встань.
Имелась в виду пара тополей у гаражей, рядом куча мусора. Я поначалу не понял: зачем?
Слово клиента закон, подрулил, остановился. Я тогда подобное лишь по телевизору видел в криминальной хронике. Они начинают варить зелье. Зажигалка, пузырёк от пенициллина. Сварганили, берут большой шприц, выкачивают, потом четырьмя маленькими («машинами» их называют) делят на четыре дозы. Нежная мамаша дозу взяла, но стала сразу колоться, на потом оставила. Молодой папаша не стал откладывать – быстренько всадил и начал отъезжать, но не в кайф, а натурально в морг. Губы посинели. Эта, с десятидневной Анюткой на руках, орёт:
– Вколите ему воду!
Я ничего понять не могу – какую воду?
Растерялся – клиент умирает!
Потом узнал: воду для инъекций, чтобы разбавить концентрацию. Она орёт в панике… Но эстету с зубами, его даме с забракованной стрижкой по барабану смерть товарища, сидят закумаренные… Глаза закрыты, нет их в машине, в отключке… Я не знаю, что делать? «Скорую» вызывать или везти куда-то? Эта мечется, ребёнок запищал…
Тут молодой папаша приходит в себя:
– Всё путём, шеф! Не нервничай!
Потом у меня в голове сложились пазлы, как эта молодая парочка снюхалась с железнозубым типом. Наш водила-таксист, с которым молодой папаша ехал из роддома и которого диспетчер предупреждала «не напейся» – наркоман. Рыбак с рыбаком снюхались. Водила снабдил гостя из Екатеринбурга омскими адресами, свёл с такими же нарками. Среди них зубастый с татуировками. Почему квартетом сбились? Доза на то время стоила где-то (точно не знаю, но предполагаю) – двести пятьдесят рублей, но меньше четырёх порций не продают. Потому кучковались.
Со мной рассчитались полностью – триста рублей наездили. Таксистам, которые зарабатывают на хлеб, наркоман со всеми этими ужасами, но отстегивающий триста рублей – хороший клиент. Если не брать близко к сердцу… Но финиш один: рано или поздно кидают. Расклад у них железный: на первом месте доза, если останется – водителю. Деньги есть – заплатят, но если найдут, скажем, героин не за тысячу, а за тысячу двести, то запросто могут сказать:
– Батя, извини, тебе сегодня не повезло, в другой раз…
Была поездка, вызов на Левый берег, на Комарова. Беру двоих. Парень лет двадцати пяти, добрый слоник в плечах, даже – слон. И мужик под тридцать с битой-перебитой физиономией. Я бы сказал – мордой. Нос сломан, от уголка губ шрам вниз идёт, будто рвали губу. На подбородке косой шрам. Бывал в переделках.
Этот Битый-перебитый (назовём так) возбуждённо командует:
– Быстро на Дмитриева.
Взяли, как я позже понял, наводчика и в Нефтяники. Наводчик – молодняк призывного возраста, живчик, суетливый, с перцем в заднице. В Нефтяниках, на проспекте Культуры, выскочил из машины, вернулся – рот до ушей – задание выполнил. Битый-перебитый командует:
– На Комарова!
Ясно-понятно: дозу взяли, торопятся ширнуться. Ставлю вопрос ребром:
– Пацаны, сто пятьдесят рублей с вас и тогда поедем.
–Нет проблем, – Битый-перебитый говорит.
Он на переднем сиденье. Лезет в карман и кидает тысячную купюру:
– На!
С апломбом, дескать, за кого ты нас держишь, папаня? У нас денег, как грязи. Моя ошибка: отсчитываю сдачу сотками, пятидесятками.
Битый-перебитый берёт, а потом психованно кидает мои деньги обратно:
– Чё ты говном всяким даёшь, дай пятьсот рублей целыми деньгами! Я чё с ними как лох педальный буду!
– Нет, – говорю – только такие купюры.
Он мне:
– Видишь, есть у нас бабло! А ты в бутылку лезешь! Отдам потом!
Забираю свои деньги, забракованные клиентом, он берёт свою тысячу. И, выдержав паузу, с победной усмешкой кидает мне две сотни и четыре пятидесятки – из моей сдачи. Я напоролся на профессионального ломщика. Он в мгновение ока развёл меня. Я-то думал: вернул мои восемьсот пятьдесят рублей. Всё на моих глазах происходило, взял и спокойненько положил деньги обратно в пачку. Но их было уже на четыреста меньше.
Битый-перебитый грамотно поставил меня в стойло: дескать, хотели бы кинуть – рассчитались твоими деньгами, веди себя нормально. Я утёрся. На самом деле, он мог в конце поездки, а они рублей четыреста и наездили, моими деньгами рассчитаться, и я был бы доволен. Может и появились подозрения, но потом, когда считал выручку…
На Комарова они выходят:
– Жди нас.
Пошли ширяться. А потом я увидел работу ломщиков-профессионалов. Ширнутые вернулись, скомандовали:
– На китайскую оптовку!
Сами вырубились. И висят в кайфе. Никакущие. Но стоило подъехать к рынку, Битый-перебитый и Слоник встрепенулись, вышли, Живчик остался, в кумаре сидит. Через минут десять парочка появилась, садятся, спрашивают:
– Сколько мы тебе должны?
– Двести пятьдесят, – говорю.
– Держи пока двести, на строительный вези.
На строительном рынке вышли, отсутствовали минут сорок. Возвращаются, протягивают:
– На тебе ещё сто.
Живчик на заднем сиденье висит. Битый-перебитый спрашивает у него:\\
– Я у тебя сколько брал?
Тот отвечает:
– Пятьсот.
Отдаёт ему, мне командует:
– Поехали на вещевой.
По моим прикидкам за час они косаря четыре обломали. Вдвоем. Слоник – прикрытие у Битого-перебитого. За такие вещи на базарах метелят нещадно, до полусмерти. Жутко бьют, пока милиция не вмешается. Был свидетелем на оптовке, мужика зверски пинали. Не зря у Битого-перебитого физиономия не один раз рихтованная. Не всё с рук сходило.
В процессе переездов с базара на базар Битый-перебитый никакой сидел – сопли в пиджаке, а не человек. Но в нужный момент концентрировался и шёл на дело. И рассчитывались со мной строго. Чётко контролировали ситуацию: сколько стояли, сколько наездили. Лишнего не давали, но и не старались сжульничать.
После инфаркта начал я снова книги читать, в основном в машине, во время простоев. Как занялся торговлей, практически ничего не читал, а тут появилось время. Начал ездить по книжным магазинам. И набрёл на книгу Ирвина Уэлша «На игле». Купил. Не смог до конца дочитать. Даже не потому, что мат на мате. Грязь на каждой странице, дерьмо натуральное.
Но, столкнувшись с наркоманами, понял: списано с натуры. И переводчик гениальный, настолько сильно схвачен дух. Грязь, мерзость, самоуничижение, взаимоуничижение. Дело даже не в мате, можно и без мата, но настолько мерзко, будто сам оказываешься в этой блевотине. Есть в книге потрясающая сцена. Один из героев, молодой парень, что под себя мог наложить и обрыгаться в доме у подружки самым свинским образом, оказывается в суде, и начинает отвечать на вопрос судьи. До этого на протяжении всей книги не мог двух слов произнести без похабщины, вдруг преобразуется, не зная можно подумать, профессор философии читает доклад… Высокоинтеллектуальная речь, широкий словарный запас, логика изложения… Парень, оказывается, не с подворотни, учился три года в университете…
Параллельно попалась книга Тимоти Ливии. Американский психолог, ратовавший за легализацию наркотиков. Утверждает, что употребление галлюциногенов – это расширение человеческой психики. Не знаю, что они расширяют, какие горизонты раздвигают, наркоманы, с кем сталкивался, последний человеческий облик в себе задвигают куда подальше…
Жалко их. Неделю назад возил двух девчонок. Хорошо одеты, лет по двадцать, видно – из обеспеченных семей. Едем, и думаю: мясо везу. Молодые, красивые. И уже мясо. Никакие ехали. Накануне к одной из них по вызову приехал. Абсолютно трезвая и в ломке. До того ей было тяжко до того погано… Красивая девчонка. И чувствуется – жить ей не хочется…
В состоянии глубокой торкнутости они уже не люди. Уколятся – всё, общение нулевое… Приёмник должен орать, чтоб колонки разваливались. Уже не музыка, треск динамиков, а им всё мало – добавить требуют. И удивляет, насколько все одинаковые. Врубаешь музыку, чтобы ни звучало, сразу просят: включите радио, современную попсу. Песня заканчивается, моментально: переключите на другое. Рулю и одновременно тыкаю пальцем в клавиши. Им нужна постоянная дерготня.
Везу этих девчонок. Та, что на переднем сиденье, никакая. Где-то в кайфах пребывает. Приёмник долбит рэп на полную. Подружка сзади скачет, пляшет задницей по сиденью, вдруг ныряет башкой вперёд к товарке:
– Давай пиво купим?
Мне командует:
– Останови у ларька.
Подруливаю. Никакушная вылезает, мгновенно берёт себя в руки и по струночке пошла. Не знал бы, подумал: трезвая, как бабушка. Взяла пива села и опять в кумар. Нет её…
Дерготня у них во всём. Четверо сели. По одному адресу поехали, потом передумали: другой заказывают. Психуют, между собой грызутся – не вписываются в деньги, что насобирали. Не могут на имеющуюся сумму найти продавца. Нет бы, предварительно позвонить. Потом в Штирлица начали играть. Сами себя накручивают. Дозу взяли, просят подъехать к ближайшей аптеке. Им надо шприцы, эфедрин или чем они разводят. Подъехали. Стоит милицейский бобик. Ну, стоит себе и стоит. У них паника.
– Нет-нет-нет, – заверещали хором, – валим отсюда.
Только разогнался, кричат:
– Останови, тут есть аптека.
Один выходит. Второй командует:
– Здесь ждать не будем, поедем за угол, там встань, он придёт ногами.
Однажды меня нанимают два наркомана, и ведь сталкивался ранее с ними – расплатились тогда. Катают по Амуру, одна остановка, вторая, третья. Что-то объясняют про деловые переговоры. И я почти уверен: не заплатят. Но я ведь человек, меня жаба ест: вдруг заплатят. Потом высаживаются, говорят:
– Жди, мы на переговоры.
И уходят. До этого уходя, оставляли шмотки в машине. Тут забрали.
Я подождал двадцать минут, звоню в офисе шефу:
– Аркадий Иванович, что делать?
Он:
– Да ты чё, дурак? Если он наркоман, езжай и не думай.
Я уехал, но отрицательный момент гложет: я кинул людей.
Пытался объяснить шефу:
– А если на самом деле я сорвал людям сделку. Они не мне, тебе претензии предъявят. Если у них ответственные переговоры, а твой водила уехал.
Он не понимает:
– Ты чё гонишь? Да брось ты! Какие это люди?!
Их стиль, оставлять что-то в машине. Был случай, садится компания, три парня и женщина. На переднее сиденье ухарёк в кепочке падает, в бардачок по-деловому кидает пистолет. Зажигалка или на самом деле… Потёртый «Макаров».
– В живот пушка давит, – обыденным голосом доложил мне, будто пуговка давила ему.
Кончилось тем, что я хотел одного из этой поездки, только бы ушли поскорее. Женщина с фингалом и пьянее водки. Сначала вроде ничего, а потом её развезло и понесла всякую ахинею. Ухарёк её поначалу не иначе как Лилечкой называл: «да брось ты, Лилечка», «да не бери в голову, Лилечка». Она на него накатывает, обвиняет в неверности, в краже денег.
Он вдруг как заорёт:
– Останови, я её порву!
Куда «Лилечка» девалась.
Дрались в машине, дрались у машины… Она пьяная-пьяная, а в обиду себя не даёт. Повозились. Дальше поехали. Она сидела, хлюпая носом, скулила…
Несколько раз останавливались, выходили, уходили, возвращались… И всё время что-то оставляли. То пистолет, то сумку… Наконец, бросив:
– Минут десять подожди, мы сейчас, – ушли.
И с концами. На этот раз ничего не оставили. А я рад – отделался от них. Не заплатили, но и по башке не дали.
Так нарки действуют везде. В Николаеве с таксистом разговаривал – один к одному схема. Его однажды кинули, суёт клиент диск:
– Во, отпадная музыка, поставь, братан.
Поставил, хрень откровенная. Тот будто бы тащится, сидит на переднем сиденье, овечьим хвостом из стороны в сторону мотается – пляшет, потом вышел на «пять секунд» (диск оставил) и… «ищи ветра в попе»… А ты, таксист, вместо денег слушай «отпадную» музыку…
Ещё один стиль наркоманов: меняют таксофирмы, вычисляют вновь созданные и к ним… Чтоб разводить лохов… И чаще пользуются именно маленькими фирмами типа «Темпа»…
Потом, когда пошёл в солидную фирму, в «Ладью», удивил в процессе устройства на работу инструктаж:
– Если вы видите потенциально опасного клиента – пьяного, криминального, – чувствуете, поездка с ним может угрожать вашему здоровью, отказывайтесь от заказа. Для нас ваше здоровье ценнее, чем всё остальное. Отъезжаете на безопасное расстояние и докладываете диспетчеру: «Человек пьяный, обколотый, опасный – я его не повезу».
В солидных конторах дурковатые клиенты значительно реже попадаются. Тогда как в небольших таксофирмах этого счастья в процентном содержании больше… А работы меньше. Отсюда подсознательно вырабатывается стереотип: либо ты не будешь зарабатывать, а значит, нечего тебе здесь делать, либо вози дерьмо, мясо и всё такое…
Первый год в «Темпе» работал, утром летит заказ на Рабочие, хватаю, диспетчер просит переключиться каналом выше и говорит:
– Постоянный клиент просит привезти бутылку водки “Мягков”, платит как минимальный заказ.
Беру «Мягкова», как просил, привожу, выходит это чудо похмельное в тапочках, на нём что-то среднее между трусами и шортами, пузень волосатая торчит, мужик лет сорок пять, рассчитался за водку и за услугу. Потом не один раз его возил. Был начальником сбыта на «Электоточприборе», потом торговал сантехникой на оптовке на Рабочих, таксистом пытался крутиться. Наше знакомство закончилось тем, что он меня кинул. По вызову взял его, в одно место попросил заехать, в другое, катались-катались, приехали на Стрельникова, он говорит:
– Ты извини, у меня денег нету, в следующий раз рассчитаюсь.
И что ты ему сделаешь? Морду набьёшь? Тем более, вроде как постоянный клиент.
В советское время пользование такси сводилось в основном к разовым темам: вокзал, багаж, ночь, гости, аэропорт, ресторан. От случая к случаю. Сейчас значительная часть клиентов во всех конторах – постоянные на какой-то период. Ездят, к примеру, на работу. А когда речь касается маленькой таксофирмы, у которой сто, ну, может, двести машин, и круг постоянных клиентов небольшой, часто попадаешь на одних и тех же. Я сделал для себя вывод: такси – это положительный пример сетевого маркетинга. Сеть друг друга знающих людей, и оно всё работает. Когда контора пару тысяч машин, как в «Ладье», вероятность попадания на одного и того же клиента гораздо меньше по статистике. Если машин мало в конторе, ты, хочешь или не хочешь, быстро географию изучишь, где какие клиенты живут, где наркоманы, проститутки, нормальные люди…
В «Темпе» утром я выезжал и знал: в восемь пятнадцать с Масленникова на Рабиновича поедет бухгалтер риэлтерской фирмы, обязательно по дороге остановится сигарет взять, курила через пять минут, и эта остановка стоила десять рублей сверху (таксиста всегда просила сходить за сигаретами), а в восемь тридцать с Хмельницкого на Октябрьскую отправляется облитая сладковатыми духами громкая дамочка из страховой конторы… В радиусе пяти километров от моего дома в час пик было с десяток постоянных клиентов… Среди их заказов случайных разовых случалась парочка, не больше, а в основном – чёткое расписание. Одно время я даже как делал, домой на обед заскочу с прицелом: в четыре часа из Чкаловска девицы, проститутки, поедут. В Чкаловском машин, как правило, нет. Если ничего подходящего не клюнет, в половине четвёртого на Космический проспект выезжаю, диспетчер прокукарекает заказ, а я уже, как пионер – «всегда готов» – кричу:
– Я в Чкаловском.
Один из первых моих постоянных клиентов наркоманов был Витя, звал его про себя Витя Джинсовый. На нём в любое время года всегда джинса: джинсовые штаны, куртки, рубашка, кепочка… Жил в Чкаловском на Пархоменко. Много раз его возил, в последний, как и должно быть, кинул и пропал. И вот я в «Ладье» уже работал, вызов на 20-ю Линию. Ба, какие лица! Выходит Витя Джинсовый. Но без джинсов. Имидж в корне поменял. Брюки, пиджак, водолазка, в руках папочка, на носу стильные очки. Деловой мэн. Официоз держит:
– Шеф, сначала заедем на Лермонтова.
Я ему:
– Витя, чё ты гонишь? Чё выделываешься?
Он вроде как слегка смутился, дескать, сразу не признал. Заехали ещё за двумя его корешами. По ходу поездки понимаю: ребята занимаются мелкими афёрами. Тема такая: по безналу на бензозаправочных получают небольшие партии бензина. У тебя на руках накладные, оплаченный в банке счёт, по этим документам берёшь литров сто или сто пятьдесят. Подгоняется «Волга» или «Газель», затаривается бак под завязку, канистры… Одна маленькая деталь во всём этом – печати на накладных и счёте липовые… Крупной компании, типа «Сибнефть», проще списать эти потери, чем искать концы. Безнаказанное мошенничество. Меня Витя Джинсовый не посвящал, для чего ему понадобился официозный вид, я сам по обрывкам разговоров понял. Приехали мы в Амур, и там с час тыкались по каким-то базам, похоже, они искали, кому бензин толкнуть. Но день выдался у Вити не из удачных – желающих не находилось. А у меня поджимает время за женой ехать. Говорю:
– Витя, у меня свои дела назревают, больше возить не могу, и понимаю: денег мне сегодня, похоже, не будет.
Витя деловой тон держит, из образа не выходит, с некоторой претензией отвечает:
– Ты же видишь, мотаемся-мотаемся, а ничего не получается!
Будто я виноват.
– Ладно, – говорю, – мне через полчаса надо на Левый. Поворачиваю туда, выбирай, где будешь выходить. Не надо шифроваться и выделываться. Я понимаю – ты меня кидаешь.
Он тут же:
– Дай позвонить.
Берёт мой сотовый, звонит в другое такси:
– День добрый, машина к ”Жемчужине” сейчас нужна.
– Ваш телефон? – спрашивает диспетчер.
Витя называет номер, но не мой. Тут же набирает ещё один и говорит:
– Вася, ты дома?
– Дома.
– Я заказал такси на твой телефон, когда позвонят, что машина подошла, ты им скажи: хорошо, выходим.
Во реакция! Я ему только сказал, он сразу: «Дай телефон». И начал другой таксофирме пудрить мозги. Со мной, само собой, не рассчитался.
