Сергей Николаевич Борисенко
Старый капитан
Ирина вернулась к подъезду и посмотрела на следы на снегу. Они все шли только от подъездов к погребной двери и обратно. Больше никуда не уходили. Стало быть, Николай в погребе!? Что же делать? Нужно его освободить!
Жена подошла к погребу и на её счастье на двери был приклеен бумажный листок с расписанием работы погреба и номер квартиры, где проживает председатель погребного кооператива.
Жена побежала по указанному адресу.
Надо сказать, пока она меня искала, прошел почти час и время перевалило далеко за десять вечера.
В подъезде общий гул усилился.
Многие, отмечая новогодний праздник, любят начинать его с проводов старого года. И садятся за это занятие в десять вечера. Некоторые так усердно провожают старый год, что новый они в состоянии отметить лишь первого января в обед. Примерно в такую квартиру попала Ирина.
Отрывшему ей дверь она с большим трудом пыталась втолковать, что же ей надо. Поняв только слова «погреб» и «овощи», слушавший не понял про мужа ничего и решил, что женщина не успела сходить в погреб.
Сказав: «Щас!», он исчез и вышел через несколько минут, неся полное ведро картошки, морковки, свеклы… Сунув в руки Ирине, он сказал:
– После праздников ведро принеси! – и попытался скрыться за дверью.
Ирина не дала ему закрыться…
– Слушай! А может тебе негде Новый год встречать? Пошли к нам! – и он широко распахнул перед ней дверь. В проеме она увидела председателя и окликнула её.
– Таисия Федоровна! Вы моего мужа в погребе закрыли. Помогите пожалуйста, откройте погреб!
– Да ты что, родненькая! Первый раз со мной такое! Ну пошли, освободим твоего супруга.
Все домашние и гости Таисии Федоровны, увидев, что она одевает пальто и собирается куда-то идти с молоденькой девушкой, быстро засобирались идти с ними. Взяли со стола бутылки, стаканы, вилки, кое – что из закуски и гурьбой, не зная куда, устремились за хозяйкой дома.
Таисия Федоровна отомкнула дверь погреба и пошла вниз, вся орава сделала тоже самое. Далее она включила свет и отомкнула вторую дверь, за которой скрывался я.
Жена очень обрадовалась, даже про свою обиду забыла. Но то, что произошло следом, ожидать не мог никто.
Увидев меня жалкого, забытого, замёрзшего в этом погребе толпа обрадовалась мне как родному!
Первым делом налили водки, чтобы я отогрелся, затем стали подсовывать закуску и снова стали наливать. Я стал отказываться:
– Ну что вы! Это же Новый год! Его надо культурно праздновать, за столом!
Лучше бы я этого не говорил.
Тут же кто-то увидел новую, приготовленную на замену прогнившей, дверь, соорудили под нее подставки… и стол готов. Прямо в погребе.
Всем присутствующим эта идея понравилась, но надо было сбегать за провизией домой. И эту экспедицию быстро соорудили. Принесли все, что стояло на столе и в холодильнике. Гулянье развернулось неожиданно веселое и дружеское.
А тут и наступил сам Новый год. Толпы соседей высыпали во двор, чтобы пострелять петарды, благо погода была теплая.
Увидев во дворе «гуляющий погреб», они не преминули к нам присоединиться. А дальше, как говорится, больше.
Кто – то из молодежи протянул переноску. Вынес на улицу магнитофон с колонками и на волейбольной площадке сразу организовались танцы!
Праздник получился великолепным для всего дома, даже всего двора!
Одно опечалило…
Все были одеты по – праздничному, один я в бушлате и в сапогах.
Так вот не зря говорят: «Как встретишь Новый год, так его и проведешь»!
Несмотря на то, что бушлат у меня был не армейский, а рабочий и сапоги были не кирзовые, а резиновые, не прошло и полгода, как меня, вслед за тобой и Дюковым, призвали на службу в Армию!
Вот и не верь после этого приметам!
Старшина
Откуда он появился, наверное, никто и не знал. Возможно, возвращаясь с работ солдаты подобрали его на улице котенком, а может быть он пришел из единственного по близости гражданского объекта – лыжной базы «Олимпия»? Вышел маленький погулять, да и заблудился. Не нашел к своему дому назад дорогу. Но факт остается фактом: котенок – подросток появился среди сурового солдатского коллектива как кусочек такой теплой гражданской жизни. Он был милым, как все малыши, имел серый в полосочку окрас своей короткой шерсти. И, хотя он появился на свет, как говорится, в сибирской глубинке, породы он был не сибирской, а самой, что ни на есть «дворянской». Его никто не обижал, солдаты его особенно любили, часто брали на руки и гладили, это создавало иллюзию домашнего тепла. Некоторые даже умудрялись уложить его с собой в постель, но он этого не любил. И имя ему придумали вполне военное – Старшина.
Кот быстро понял самые главные для себя места из всех военных объектов: солдатскую столовую и солдатский магазин – чайную, места, где ему частенько перепадало что – то вкусненькое с небогатого солдатского стола: кусочек мясца или рыбки. Но он не брезговал обычной солдатской едой: кашей – «шрапнелью», сваренной на жирном свином бульоне.
Всю территорию воинской части он быстро понял, считал её только своею вотчиной, строго её охранял, гуляя по обширным просторам жилой площадки, месту боевых и строевых занятий, автопарку и доходил до самых дальних строений, где располагались ещё недостроенные солдатская баня и прачечная. Причем территорию части он соблюдал лучше наших солдат.
