Сергей Надымов
Калейдоскоп
Даниль щелкнул пальцем по приборной панели, и из нее выдвинулся руль, больше напоминавший штурвал самолета. Вообще, управление глайдером дублировалось. В наличии имелось как ручное, так и через интерфейс, причем последним можно было пользоваться даже не сидя в кабине. За границей Поселка Даниль вообще планировал включить автопилот, но пока что решил действовать по старинке. Он отправил команду на открытие ворот гаража, дождался пока они с тихим шуршанием уедут в потолок, и мягко вывел машину на подъездную дорожку. В глаза ударил яркий солнечный свет, и он чуть увеличил тонировку, заодно сразу закрывая за собой ворота. Спешка была лишней, так что Даниль вел себя максимально буднично, на случай если его увидят, а это наверняка произойдет, ведь обычный день среднестатистического жителя Поселка вступал в самую активную фазу. Сейчас он уже полностью держал себя в руках и с раздражением вспоминал, как его трясло утром.
Дождавшись, когда ворота закроются, Даниль вывернул руль, и выехал на центральную дорогу, направив глайдер к границе Поселка. Жизнь в нем шла своим чередом. Видимо, недавно закончились занятия в школе, потому что мимо глайдера с громким веселым смехом пробежала разномастная стайка детей и подростков, одетых кто во что горазд. Это взрослые, в большинстве своем, предпочитали следовать моде базовой реальности. Детям же плевать хотели на ностальгию и условности, они без задней мысли смешивали стили и цвета, из-за чего вписались в картину Долины куда органичнее своих родителей, которые все цеплялись за остатки своего прошлого.
Глядя на счастливые беззаботные лица детей, Даниль всегда невольно вспоминал и сравнивал, как его самого угнетали занятия в школе в базовой реальности. Она казалась ему, нелюдимому угрюмому пацану, чем-то вроде тюрьмы, хоть и очень мягкого режима. Тюрьмы для умов, картонной декорации, где их в основном учили вещам, абсолютно бесполезным в реальном мире, и делали это люди, которые большую часть своей жизни думали, как дотянуть до следующей зарплаты и не вылететь с работы. В Долине же все обстояло и куда сложнее, и куда проще. Обучающие машины, Лекторы, загружали всем желающим знания напрямую в мозг, но только порционно, небольшими пакетами, чтобы не перегрузить. Это избавило процесс обучения от нудной зубрежки, и уравняло между собой всех детей, независимо от их темперамента и способностей к усвоению материала, а работа учителя носила теперь больше разъяснительный характер. Они помогали детям осмыслить полученную информацию, формировали критическое мышление.
По сути, учителя в Долине стали больше психологами, и плевать, что одна из них в прошлой жизни вела только русский и литературу, а другой – химию. Главное, они умели преподавать, а что именно – теперь неважно. И детям, да и вообще им всем, очень повезло, что оба учителя оказались людьми, которые действительно любили свою профессию или, по крайней мере, вспомнили, что когда-то любили ее.
Даниль белой завистью завидовал нынешнему поколению детей, не затопленному по самую макушку мутными потоками лжи со всех сторон и бесполезного информационного мусора, от которых раньше представлялось возможным спрятаться только где-нибудь в глухом селе, да и то не факт. Но, все-таки очень дорого далось это освобождение, слишком дорого. Напоминало об этом, как минимум то, что детей с трудом набралось даже не на класс, а едва ли на его треть, и все они занимались вместе, чтобы больше времени проводить с теми, кто хотя бы приблизительно являлся их сверстником. Чтобы не допустить одиночества и разобщения.
Думал ли об этом Даниль, когда давным-давно представлял, как рушится старый мир, на обломках которого в его фантазиях вырастал новый, лишенный ошибок прошлого? Конечно, нет. В мечтах все выглядело гораздо проще, в них не приходилось переживать ужасные лишения Исхода, которые они все годами безуспешно пытались загнать как можно глубже в прошлое, старательно делая вид, что это происходило не с ними. Не приходилось терять родных, участвовать в убийствах ради того, чтобы выжить, идти на сделку со своей совестью ради того, что он считал высшим благом.
Проводив детей взглядом, Даниль снова повернулся к дороге, заметив идущего по тротуару Александра Петровича, крепкого мужчину на вид лет сорока, одного из выборщиков, члена поселкового Совета и бывшего профессора физики. Даниль, который тоже входил в состав выборщиков Совета, часто общался с ним по многим вопросам, касавшимся функционирования их общины, и поэтому поднял руку, помахав ему, получив в ответ такой же приветственный взмах и легкую усталую улыбку. Наверное, мыслями Александр находился уже весь в завтрашнем Совете, втором за этот месяц. Да, ему, с его то взглядами, придется завтра как следует пропотеть, когда Андрей начнет вторую часть своего доклада. Вспомнив об этом, Даниль невольно почесал за ухом, в том месте, где под кожей находился чип.
В голове Даниля пробежала мысль о том, как на самом деле он мало общается с другими соседями. Нет, конечно, он знал всех по именам, как Александра или Антонину, даже по фамилии и отчеству. У большинства помнил их профессии, по крайней мере, у тех, кто обладал действительно полезными для Поселка. Здоровался, улыбался им, читал доклады на Совете, писал статьи по их с Андреем исследованиям на форуме, но с кем из них он реально общался? Выборщики, включая его самого и Андрея, но это больше из-за обязанностей, чем из желания. Ирина, жена Андрея, изредка Людмила, помощница Иры. Динар, в прошлом бывший программистом и поэтому периодически помогавший им с новым функционалом Центра, который удавалось отрыть и запустить в работу. Кто еще? Да, в общем, все.
Пустые фразы на общих собраниях да натужные разговоры во время случайных встреч в счет не шли, это просто маскировка под социальное существо, которым он не являлся до Исхода и которым не стал после Прибытия. Нормально ли это? То, что он не слишком изменился после всего пережитого? После тех событий, которые должны были сплотить его с другими выжившими, заставить открыться им. Но многие ли другие изменились? Или, если подумать над этим чуть глубже обычного, все здесь старательно играют свои новые роли, лишь бы затереть травматические воспоминания, дистанцироваться от них с помощью новой жизни, благоустроенной, сытой и спокойной. Откуда ему знать? Ведь он почти ни с кем не общается, как только что осознал.
По дороге к окраине, Данилю навстречу попалось еще несколько знакомых, с которыми он каждый раз обменивался улыбками и кивками. Знали бы они, куда он сейчас и зачем едет, улыбались бы так же? Даже разделяя идею о необходимости этого? Что-то он сомневался. Ассенизатора или шахтера мало кто готов обнять прямо во время смены. Нужно соблюсти приличия: переодеться, помыться, избавиться от запаха. Иначе как люди смогут реализовать одно из самых замечательных свойств – делать вид, что не знают о том, чего не видят лично. Ведь комфорт куда как легче испытывать, не имея понятия о том, что заложено в его фундаменте.
Даниль ощутил укол презрения, даже злобы, и улыбаться ему как-то сразу перехотелось, как и смотреть в лица прохожих. Он сосредоточился на управлении глайдером и поддал газу, чтобы скорее свернуть на кольцевую дорогу Поселка. От нее расходилось в разные стороны еще несколько, делая дорожную систему с высоты птичьего полета похожей на детский рисунок солнышка. Ну, их хотя бы не приходилось чинить, да и носили дороги больше пешеходную функцию, для жителей Поселка, в большинстве своем не любивших топтаться по пересеченной местности.
Да и не нашлось бы ее здесь как таковой. Овраги были в меру глубокие и обязательно недлинные, чтобы без лишних усилий их обходить. Сорная трава не кололась и не резала ноги, насекомые не кусались, солнце не оставляло ожогов. Данилю иногда жутковато становилось от мыслей по поводу природы этого места, одновременно очень живого, и до крайней степени искусственного. От кого или от чего Хозяева отгородились в Долине, или может, наоборот, кого заперли в ней? Они с Андреем последний раз говорили об этом очень, очень давно. Слишком много находилось других насущных тем, чтобы рассуждать о теориях, которые едва ли могли на что-то повлиять.
Тем не менее, они не прерывали разбор архивов практически ни на один день. Часть информации скрывали, часть просто публиковали на форуме или передавали Ирине и Людмиле, для занесения в базу Библиотеки, никак не связанную с Центром. Еще часть превращали в научно-исследовательские проекты, которые проводили через Совет. Сейчас, например, они занимались вопросом по замыканию периметра системы слежения по куполу Долины, о чем как раз собирались делать доклад на завтрашнем собрании. Страшно, конечно, браться ковыряться в собственном небе. Они ведь даже до сих пор не знали, что внутри него находится и как все это работает. А знать стоило, хотя бы для того, чтобы иметь возможность ремонта, если что-то пойдет не так. Нелепо и опасно рассчитывать во всем на функционал машин, чей принцип работы ты не до конца понимаешь.
Дорога кончилась совсем, и теперь глайдер скользил в метре над травой, плавно огибая невысокие травянистые холмы с вкраплениями кустарника и маленьких перелесков. Хвойные деревья в Долине еще напоминали сосны, только с более крупными трехгранными, как кортики, иголками и смолой с вкраплениями красных, как кровь, волокон, а вот местные кусты уже отличались куда большим разнообразием. Во-первых, цвет листьев у них максимум в трети случаев был зеленым, а в остальных метался по всему цветовому спектру, как сумасшедший. Даниль так пока и не нашел в архивах сведений о том, являлось ли это следствием селекции или естественных мутаций. Ромбовидные, треугольные или серповидные листья тоже не добавляли картине ясности. Впрочем, ягоды и орехи с них всегда оказывались съедобны. В Долине ты вообще мог жрать даже кору и траву, и не заработать ни отравления, ни расстройства желудка. Словно они сидели в огромном манеже для ребенка, в котором он не смог бы пораниться, как бы ни старался.
Помимо кустов и деревьев, эти перелески просто кишели дальними родственниками папоротниковых, часть из которых оказалась вечноцветущими, грибами всех возможных форм и размеров, которые росли на буквально всем, включая стволы деревьев на такой высоте, куда грибы, в теории, никогда бы не забрались, и многим, многим другим.
Особенно Данилю нравились местные разноцветные лишайники. Их скопления выглядели как палитра небрежного художника, размазавшего в творческом припадке по ней все свои краски, создав единое цветастое полотно, притом мягкое и пружинистое, легко восстанавливающее прежнюю форму, даже если как следует протоптаться по нему, поэтому на таких лишайниковых подстилках оказалось очень приятно валяться, разглядывая покачивающиеся кроны деревьев на фоне неба. Впрочем, такое свойство наблюдалось у всего, что росло в Долине. Природа здесь оказалась воистину неубиваемой.
Если смотреть сверху, эти перелески походили на капельки ртути, сползавшиеся со всех концов Долины к массивной зеленой луже леса, раскинувшейся к востоку от Поселка. Какие-то капельки меньше, какие-то больше, что они с Андреем благополучно и использовали для тайных встреч. Даниль снова развернул интерфейс, задал точку прибытия в одном из таких перелесков, и запустил автопилот.
Глайдер сразу ускорился, примерно на четверть, и поднялся выше над землей, а сам Даниль слез с кресла и перебрался в задний отсек кабины, с оборудованным спальным местом, прямо как у дальнобойщиков, возле которого даже стоял небольшой Творец. Они здесь вообще стояли почти везде, где возможно. В задней стенке располагался люк для перехода в грузовую часть, для доступа к боксу, но сейчас Даниль пришел сюда не для этого. Он положил прихваченный с соседнего кресла чемоданчик с нанокостюмом на койку и, снова открыв электронный замок, начал неторопливо переодеваться. Свои вещи он аккуратно сложил в небольшой герметичный отсек в стене, а вместо них натянул нанокостюм.
Первые секунд пять он несуразно висел на фигуре Даниля, как высокотехнологичный мешок, а потом начал постепенно «сдуваться», пока плотно не облепил его фигуру. Внешне костюм ничем не напоминал фантастические наряды исследователей бескрайнего космоса из фантастических фильмов и романов базовой реальности. Просто плотный черный комбинезон с матовой поверхностью, покрытой узором из шестигранников.
Лицо он закрывал полностью, что, впрочем, никак не ограничивало обзор. Внутренняя сторона костюма всегда по умолчанию казалась его носителю абсолютно прозрачной, в причинах чего пока разобраться не удалось. А еще любую часть костюма оказалось возможно сделать прозрачной или даже вообще заставить слиться с окружающим пейзажем до полной невидимости. Тем временем шов, через который Даниль залез в костюм, полностью зарос в процессе подгонки, и теперь комбинезон смотрелся абсолютно цельным.
В чемодане с костюмами они с Андреем нашли также три маленьких квадратных чипа, не больше сим-карты из базовой реальности, которые вставлялись в специальный «кармашек» внутри комбинезона. Они оказались расширителями функционала, позволявшими удаленно менять настройки других костюмов тому, кто использовал чип. Из-за того, что все остальные имевшиеся у них в запасе костюмы были копиями первых найденных, разъемы под чипы имелись в каждом из них. Когда они разбирались, что к чему, Даниль сделал предположение, что этими чипами мог пользоваться кто-то вроде офицеров, чтобы иметь возможность управлять на расстоянии своими подчиненными, если они сами не справлялись с ситуацией.
Негромко запиликала система оповещения, предупреждавшая о близости заданной точки маршрута, и Даниль вернулся в кабину. Вот глайдер перевалил через большой зеленый холм и подкатился к густому сосновому перелеску, нырнув в него в единственном месте, где имелась возможность сделать это, не повредив деревья. Со стороны разглядеть проезд было невозможно, его закрывали плотные заросли орешника, казавшиеся несведущему человеку непроходимыми. На самом деле, конечно, это не были ни сосны, ни орешник, их так назвали по аналогии, из-за внешнего сходства. Даниль вызвал интерфейс на приборной панели, и отправил сигнал Андрею, чтобы уведомить его о своем прибытии. Если верить маркеру, напарник его обогнал.
Проехав еще метров двести между соснами, взгляду Даниля открылась небольшая полянка, укрытая широкими колючими кронами. На ней едва смогли бы поместиться три-четыре грузовика, но этого было вполне достаточно для их обычных целей. По одной такой точке встречи приходилась на каждую сторону света, условно, естественно, ведь каждый осколок мог обладать своим собственным магнитным полем. Ни одна из точек при этом в обязательном порядке ничем не выделялась из окружающего пейзажа, во избежание возникновения подозрений.
Они решили не перегружать Долину тайными объектами без лишней на то нужды. Все необходимое к таким местам легко доставлялось на экранированном грузовом глайдере или парящих платформах, под предлогом их обычной исследовательской деятельности. На это никто уже практически не обращал внимания, привыкнув к ней за прошедшие годы как к неотъемлемой части повседневной жизни в Долине. Все-таки, как казалось Данилю, они выбрали самое удобное прикрытие для своих операций, из всех возможных.
Ближе к центру поляны уже стоял приземистый легковой глайдер Андрея, вытянутый, с острым, скругленным лишь на самом конце носом и, как все модели, принадлежавшие муниципалитету, окрашенный в матовый серебристый цвет. Рядом расположились две парящие грузовые платформы, с которых напарник Даниля уже сгрузил с помощью дронов шесть объемных продолговатых мешков. Их непрозрачная черная ткань не поддавалась даже выстрелам из автомата в упор, так что внутрь можно было запихнуть что угодно, что он, собственно говоря, уже и сделал. На двух мешках, наверняка с трупами, виднелись метки со значком биологической угрозы.
Сам Андрей, стоя рядом со своим глайдером, в этот момент возился с голограммой наручного интерфейса. Как оказалось, управлял парящими платформами, пристегнутыми к глайдеру. Вот трос, связывавший их друг с другом, с сухим щелчком отстегнулся от глайдера и, как шнур пылесоса, с шипением от трения проскочил через сквозное отверстие в корпусе первой платформы, исчезнув где-то в нутре второй. В каждой из них горизонтально располагался ряд таких отверстий, на тот случай, если тросов нужно будет пропустить несколько. После этого обе платформы стали бесшумно складываться, словно поглощая сами себя, и в итоге превратились в два небольших серебряных чемоданчика с ребристыми боками, даже оснащенных ручками для удобства при транспортировке. Андрей засунул оба в небольшой «багажник» своего глайдера на задней части корпуса и только закончив с этим, поднял правую руку, помахав Данилю. Тот как раз выпрыгнул из кабины грузовика на покрытую сухой хвоей землю и кивнул в ответ, приветствуя напарника.
– Много, – Даниль констатировал факт, неторопливо подошел к мешкам и наклонился, охлопав ладонью ближайший. Тот оказался набит почти битком. – Наваливаем?
– Ты грузи, я глайдер отгоню, потом в подвал, там и пересечемся, – Андрей походя хлопнул Даниля по плечу, и запрыгнул на свой глайдер. Движения его казались слегка заторможенными, а сам Андрей погруженным в раздумья настолько, что делал все на автопилоте. Впрочем, он всегда после завершения дела действовал как хорошо смазанный автомат. – Дроны проверял перед выездом?
Еще одна странность. Даниль только недоуменно фыркнул на такой вопрос.
– Что с ними будет то?
Андрей пожал плечами, обозначая что-то среднее между доверием и безразличием.
– Ну, как скажешь.
– Ты норм? – Даниль подошел к глайдеру напарника, и облокотился о его округлый вытянутый закрылок. Лица Андрея разглядеть не получилось, он никогда не делал ткань нанокостюма на голове прозрачной, но от Даниля не укрылась какая-то общая рассеянность в его голосе. – Все же чисто прошло, не хочешь ничего сказать?
– Не очень. Ладно, чушь все это, не бери в голову. Засмотрелся.
Даниль ждал продолжения, но Андрей только кивнул ему и показательно продул сопла глайдера. Даниль намек понял, и отступил назад на пару шагов, давая напарнику пространство для разворота. Следовало сначала закончить с делами, поболтать они еще успеют.
– Ну, давай.
Глайдер Андрея резковато рванул с места и через несколько секунд уже скрылся за стволами сосен и кустами. Что он имел в виду? Проще будет спросить прямо, чем сейчас гадать. Если, конечно, Андрей не отговорится, как случалось уже не раз.
Даниль вызвал голографический экран интерфейса и активировал Грузчиков. На гладких боках грузовика открылись два круглых люка, и из них вылетели четыре пухлых металлических дрона цилиндрической формы. Пока они выдвигали из своих гладких блестящих корпусов похожие на железные суставчатые клешни манипуляторы и ухватывали первый мешок, Даниль дистанционно открыл бокс внутри грузового отсека и облокотился спиной о сосну, без особой вовлеченности наблюдая за тем, как один за другим, мешки исчезают в его глубине.
Через пару минут дроны закончили свою работу, и Даниль снова закрыл бокс, загнав дронов на место. Опасаться биологической угрозы при прямом контакте с трофеями, даже если сверхпрочные мешки вдруг невероятным образом все-таки прорвутся, больше не стоило, так что Даниль дал команду нанокостюму открыть ему голову. Выглядело это весьма занятно – верхняя часть костюма размякла на пару секунд и практически «стекла» на его плечи, образовав небольшую складку вокруг шеи.
Он вдохнул полной грудью, жадно втянув свежий воздух, пахнущий хвоей и травой, прогретыми солнцем. Костюм легко мог искусственно воспроизвести запахи, но все это было совсем не то. Даниль достаточно редко выбирался на природу. Как в свое время практически не выезжал из Города, а порой даже из квартиры не выходил, кроме как в магазин, за очередной партией еды и энергетиков на неделю, стараясь отгородиться от удручавшего его общества экраном монитора. Самого дорого монитора, лучшего в своем ценовом сегменте, даже несколькими мониторами.
В старой квартире Даниля вообще все было лучшим. Мебель из натурального дерева, немецкие сантехника и ламинат, дизайнерский ремонт, умная техника, телевизор во всю стену с изображением такого качества, что дух захватывало. Все, чтобы чувствовать себя комфортно фактически в четырех стенах. Он много зарабатывал, потому что хорошо знал свое дело, и мог никуда не выходить, заказывая все на дом, откуда его изредка вытаскивали только настойчивые родители, связь с которыми с каждым месяцем вдали от них становилась все менее прочной.
Его старшую сестру, твердо стоящую в обществе на ногах, стандартную и удобную, они понимали гораздо лучше, и на ней сошлась вся их потребность в приложении любви к своим детям, Даниля родители отпустили, за что он испытывал к ним что-то даже вроде благодарности. Все-таки, эти люди растили его, в меру своих сил и возможностей, пусть и пропадая почти сутками каждый на двух работах, которые едва позволяли им обеспечить детям достойное образование и при этом не жить на одних только макаронах с сосисками из туалетной бумаги.
К началу Раскола они уже стали друг для друга практически чужими, разделенными несравнимым жизненным опытом, годами по-разному проживаемой жизни и абсолютно не стыкующимися менталитетами. Даниль легко рвал все социальные связи и не стремился создавать новые, это его конек. Казалось бы, сейчас пришло самое время менять свои старые привычки, но куда уж там. То же самое, что и с общением. Зато он много мечтал, в том числе и о том, что придет что-то большое, что-то извне, что разорвет замкнутый круг заработка и трат, переливания из пустого в порожнее. Что-то, что сделает это без вмешательства Даниля, заставит его соответствовать, потому что сам он все больше погружался в этот цикл, врастая в него намертво, существуя рефлекторно, на уровне инстинктов.
Вытравить из себя старые привычки оказалось куда труднее, чем Даниль себе представлял. Как выяснилось, большинство его фантазий оказалось полной глупостью. Об этом нетрудно было догадаться и до Раскола, просто задумавшись над ними, но тогда эти мечты представали перед ним как целый мир, куда он мог сбежать из окружавшей его обыденности, которая все меньше и меньше могла радовать, даже любимыми вещами. Расставание с ними прошло очень тяжело и резко, и едва ощутимый след их до сих пор преследовал его, иногда стыдом, иногда болезненной ностальгией, за которой все равно приходил стыд.
Даниль попытался отогнать эти мысли и отвлечься, хотя бы на пару минут. Он подставил лицо налетевшему легкому ветерку и блаженно сощурил глаза, задрав голову к небу. Кроны сосен немного покачивались на голубом фоне Купола, создавая своим движением замысловатый танец-узор. Нет, положительно нужно чаще выбираться за границы Поселка, и не только для исследования внутренних и пограничных осколков. Ему так не хотелось уезжать сейчас отсюда, но ситуация не слишком подходила для релаксации на природе.
Хотелось забыть о том, что в грузовике лежат два трупа. Забыть о том, что все не кончилось, и, может, не кончится уже никогда. Если он не найдет силу и способ убедить Андрея завязать. Если он не найдет силу и способ убедить себя самого, и не сможет затереть это в своей памяти так же, как практически затер Исход. И некого винить, кроме себя самого. Андрей лишь сделал ему предложение, а Даниль принял его. Мог сделать вид, что ничего не видел в ту ночевку, отвернуться и забыть, что в Колонне было сделать невероятно просто, но он не отвернулся. Нет, вместо этого он, находящийся на грани сумасшествия и лишенный страха постоянной угрозой смерти в Расколе, начал задавать вопросы. И, получив ответы, согласился принять их для себя как приемлемую правду. Как цель, в которой он тогда отчаянно нуждался, просто чтобы не остановиться и не остаться позади как десятки тех, кто сдался. Теперь же эта цель нависла над ними подобно лезвию гильотины, но отказаться от нее было трудно, слишком трудно. Практически невозможно.
Даниль протяжно вздохнул, закрыл грузовой отсек, вернулся в кабину, и снова запустил автопилот. Глайдер медленно выполз из рощи на открытое пространство и бодро стартовал в сторону Поселка. Эта машинка могла увезти раз в десять больше, чем весила сама, и груз из мешков никак не мог повлиять на ходовые качества.
Примерно на полпути Даниль глянул на часы. Вечерело, время уже подходило к шести. На самом деле, им повезло. Когда визитеры появлялись вечером или ночью, объяснить свою отлучку случайному свидетелю было сложнее, а сейчас все шло как по маслу. Собственно, как и должно, учитывая все их труды. Здесь, в Долине, им мало что могло помешать, кроме случайности и халатности, которые они постарались максимально исключить из уравнения.
Здесь не имелось ни полиции, ни проверок на дорогах, ни камер наблюдения, которые они не контролировали сами. Да и попадись им кто, всегда можно сослаться на обычные работы по благоустройству и научные исследования. Никому и в голову не придет проверять. И именно поэтому они подошли к делу крайне серьезно. Потому что все в Долине располагало к тому, чтобы расслабиться, потерять бдительность, и в итоге совершить ошибку.
Действовать приходилось как тайно, так и открыто, когда секретность просто не могла соблюдаться. Например, Совет услышал их с Андреем голоса и санкционировал установку системы датчиков, хотя многие заявили, что это ущемляет их права. Пришлось напомнить о том, через что пришлось пройти во время Исхода. Память вообще чудесная штука, ведь ради того, чтобы больше не иметь с ней дел, люди готовы на очень многое. Сошлись на том, что система не будет контролировать передвижение жителей Поселка, пока на это нет острой необходимости. Они даже устроили пробный прогон в Центре, показав, как это будет осуществляться. И, естественно, создали дублирующую систему контроля, которая игнорировала все ограничители основной. Собственно, в ней сейчас Даниль и работал. Все равно интерфейс ее практически не отличался от базовой версии.
В этот раз он решил въехать в Поселок со стороны дома Андрея. Так ближе до Центра, который, не смотря на свое название, располагался отнюдь не в середине Поселка. Для этого маневра Даниль снова сам взялся за руль. Конечно, он мог просто задать новый маршрут для автопилота, но заняться все равно было нечем, а в голову продолжали навязчиво лезть гнусные, но вполне правдоподобные мысли о том, что Андрей, похоже, начал сдавать. На что же все-таки он там, черт его подери, загляделся? А если бы он не выстрелил? А если он вообще решит сдаться Совету, что с ними будет тогда?
Проезжая мимо дома напарника, Даниль невольно посмотрел на его окна. В крайнем слева мелькнул и исчез женский силуэт. Ирина, похоже, уже вернулась из Культурного Центра, где занималась обработкой и систематизацией данных о цивилизации Хозяев. Лекторы по какой-то причине просто не принимали эту информацию для внедрения в необработанном виде, ни на каких носителях. Видимо, проблема заключалась в самом тексте, но Данилю, которого поначалу попросили поучаствовать в процессе архивации, пока не удалось обнаружить четких закономерностей. Поэтому, Ирина и ее помощница, Людмила, занимались самым простым, что можно в этом случае сделать. Они вдвоем подробно изучали все, что касалось истории этой реальности, вычленяли из нее полезную информацию и вручную вбивали эти данные в Лекторы, которые периодически отказывались ее принимать даже в таком виде. Тогда приходилось играть с текстом снова и снова, выискивая формулировки, которые, наконец, приживались.
Насколько он знал из рассказов Ирины, иногда процесс добавления новой главы в составляемый ими «Учебник общей истории» занимал несколько месяцев. При этом в Поселке отсутствовало такое понятие, как «работа». Каждый, кто хотел, просто делал то дело, на которое вызвался и уходил тогда, когда заканчивал отмеренный самому себе труд, или когда просто уставал и решал переложить его на завтрашний день. За исключением тех случаев, когда Совет устанавливал ограниченные сроки на тот или иной проект, естественно, или когда вопрос являлся жизненно важным. Ирина как-то однажды обмолвилась, что вообще занялась обработкой архива только для того, чтобы не свихнуться от безделья. Заметила она его сейчас? А если заметила, обратила ли внимание на то, на каком глайдере он ехал и откуда?
Ирина знала многое о том, чем они занимались. Вероятнее всего, вообще все. Андрей сразу дал понять, что не будет ничего скрывать от жены, и Даниль никогда не спрашивал, что именно он ей рассказывал. Сам Даниль никогда не говорил с Ириной о вторжениях. Они обитали в одной плоскости информированности, но разделенные обоюдно молчаливо согласованной стеной собственного удобства, заключавшегося в умалчивании своих знаний, чувств и переживаний. Даниля в этом раскладе все устраивало полностью.
Через пару минут он подвел глайдер к Центру, к счастью, никого не встретив на пути. Люди в большинстве своем в это время предпочитали либо уже расслабляться в местном клубе, либо гулять где-нибудь поближе к окраинам Поселка, что здорово упрощало задачу. Он аккуратно завел глайдер в гараж и закрыл его ворота за собой, установив блокировку, чтобы их точно никто не побеспокоил. Мельком глянул на интерфейс – Андрей уже находился внизу, значит, все-таки успел вернуть глайдер в тайник и вернуться в Центр раньше него. Гонщик, блин.
Подниматься помогать с разгрузкой его сверхскоростной товарищ, видимо, не собирался, так что Даниль начал ее сам. Открыл грузовик, разгерметизировал бокс, и снова вызвал Грузчиков, которые подцепили первый мешок, и зависли со своей ношей в воздухе, терпеливо дожидаясь дальнейших указаний. Даниль не стал расстраивать трудяг и послал команду с интерфейса. В дальней стене гаража секция стены отодвинулась в сторону, открыв за собой что-то вроде кухонного лифта, только куда более технологичного на вид и вместительного. Дроны загрузили в него два первых мешка, и сами активировали спуск вниз, следуя заранее загруженной программе на такой случай. Даниль, который сам ее и писал, знал, что дальше они все сделают сами, так что отвлекся, чтобы подтвердить автоматический запрос на удаление маршрута движения из бортового журнала глайдера и проверить, не забыл ли он ничего замести за собой после сегодняшних манипуляций с настройками.