Сергей Лукьяненко
Дозоры: Последний Дозор. Новый Дозор. Шестой Дозор

«Почему же Рогоза приехал с Украины?»

«Да потому, что не мы решаем, кто станет Зеркалом. У меня были надежды на его приход, но заранее никто ничего не знает. Зеркальный маг может прийти – может не прийти. Он может появиться сразу, а может добираться к месту, где нарушилось равновесие, дни и даже месяцы. Я удовлетворил твое любопытство?»

«Да».

«Тогда я жду ответной любезности. Кто убил Виктора? И при чем тут зеркальные маги?»

«Вас не порадует информация, Завулон. Я полагаю, что Виктора убили с целью дискредитировать шотландский Ночной Дозор. Аттракцион принадлежит им. А что касается Зеркала… боюсь, что ситуация здесь может дестабилизироваться. Настолько, что придет зеркальный маг. В Эдинбурге есть кандидаты на эту роль?»

Он поверил. Кажется, поверил. Ответил задумчиво:

«Не знаю. Никогда не интересовался».

«Тогда пока все. Если выясните – проинформируйте, будьте добры».

Я не стал дожидаться ответного смешка – разжал ладонь и прервал связь. Фигурка блестела от пота и от этого казалась почти живой.

Все, пора в гостиницу. В уютный номер-люкс для Светлых, в царство бело-розо-бежевого, к кружевным занавескам и шелковому белью.

Призывно затренькал телефон.

– Да? – Я прижал телефон к уху, поймал взгляд официанта и поводил пальцем по открытой ладони – будто выписываю чек. Официант вымученно улыбнулся, глянув на единственную чашечку передо мной, и черканул на бумажке «2 £».

– Энтони, друг мой, – произнес Лермонт. И это «Энтони» сразу же сказало мне – рядом есть кто-то, кому не стоит знать, что я русский. – Когда ты покидал «Подземелья», как себя чувствовал мой сотрудник?

– Нормально.

– Он убит, Энтони. Ты не мог бы приехать?

Я прошипел что-то нецензурное, выгребая из кармана мелочь. Так… замок там, а овраг и мост там…

– Если сразу поймаю такси, то буду через пять минут.

– Поторопись, – велел Лермонт.

Свободное такси нашлось сразу – не пришлось прибегать к магии, чтобы освобождать занятую машину. В Эдинбурге вообще было на редкость хорошо с такси. Я сел, достал сигарету и закурил. Водитель посмотрел с легким неодобрением – но ничего не сказал. Я до конца опустил стекло со своей стороны. Действительно, сядут после меня некурящие…

Но мне хотелось курить.

Идиот. Какой я идиот! Встревожился за Егора, позаботился о Валерии… А вот подумать головой, для этого и предназначенной, – не удосужился. Мой визит в «Подземелья» был замечен, кого-то насторожил. И бедолага Жан, нервный французский студент, уже никогда не вернется в свой Нант…

Моя вина.

Но Лермонт-то – сам хорош! Аттракцион прикрыл и отрядил дежурить одного человека. Не Иного, не боевого мага, способного схватиться с вампиром на равных, – а перепуганного пацана в гриме и карнавальном наряде.

Я представил себе рыжего парня с бледным, но теперь уже не от грима, а от потери крови лицом, лежащего среди жутковатых пыточных орудий. «Одному тут неуютно». И начал отчаянно, хоть и вполголоса, материться.

Дурак я, дурак…

Лермонт ждал меня у входа в «Подземелья». Был он мрачен и зол так, как только может быть зол Светлый.

– Пошли. – Он не оглядываясь затопал впереди. Мы быстро прошли череду пустых комнат и вышли к «Кровавой реке». Опять здесь?

Но Фома молча полез в лодку. Я – за ним. Фома взмахнул рукой, заскрежетал механизм, и лодка двинулась вперед.

– Вы еще не вызвали полицию? – спросил я.

– Пока нет. Только своих… и наблюдателя от Темных.

– Где они?

– Я попросил их подождать несколькими комнатами дальше. Сказал, что хочу пригласить для осмотра трупа независимого эксперта. Обычного человека. Нечего тебе пока светиться…

Лодка проползла короткий затемненный участок и пришвартовалась ко второму причалу.

– Вот, – мрачно сказал Фома.

Я выбрался из лодки и вслед за Фомой прошел в соседнюю комнату. Тут размещалась экспозиция орудий казни. С потолка свисал манекен в петле, а вот на гильотине… на гильотине был не манекен. Убийца опять продемонстрировал свое чувство юмора.

Отрубить человеку голову тупым бутафорским ножом макета гильотины – для этого надо обладать нечеловеческой силой. К примеру – быть вампиром.

Белое пластиковое ведро под гильотиной было наполовину заполнено кровью. Отсеченная голова лежала рядом.

Я сел на корточки, осторожно взял голову в руки. И мне захотелось закричать – от бессилия и осознания своей глупости.

– Знать бы, какая сволочь… – сказал Фома. – Человек у меня работал семнадцать лет…

– Сволочь – молодой рыжеволосый парень, – сказал я. – Представляется французом, говорит с легким акцентом. На вид – лет двадцать. Имеет склонность к театральным эффектам. Очень находчив. Замечательный актер.

Я бережно положил отрубленную голову на пол. Посмотрел на ошарашенного Лермонта и пояснил:

– Меня провели как ребенка. Я разговаривал с убийцей, находясь в двух шагах от трупа. И ничего не заподозрил. Ничего!

Голова убитого сторожа – черноволосая, с редкой сединой, как и положено человеку в возрасте после пятидесяти, – слепо смотрела на нас с пола.

– Замаскировать свою природу можно лишь от слабейшего. – Лермонт буравил меня недоверчивым взглядом. – Это аксиома. Попробуй определить мою ауру.

Странный разговор над телом человека с отрубленной головой. Странное место, странные преступления, странные разговоры…

Аура Лермонта – полыхающие желто-зеленые разряды, колючий ежик Силы, – потускнела. Иглы разрядов втянулись, померкли. Несколько секунд – и Лермонта окружала гладенькая многослойная аура, характерная для человека.

Четкий признак Иного – рваная, незакрытая аура. Она может топорщиться иглами и шипами, втягиваться воронками, зиять прорехами. Все это признаки открытого энергетического контура, способности не только отдавать энергию, как люди, но и принимать ее. Принимать, перерабатывать – и творить чудеса.

Человеческая аура гладкая, многослойная, цельная. Люди только отдают Силу, не принимают. И ровная пленка ауры – их попытка защититься, прекратить медленный и неумолимый отток жизни.

Да, теперь Лермонт выглядел человеком.

Почти человеком…

Я всмотрелся чуть пристальнее – и увидел бледные иглы ауры. Фома замаскировался очень хорошо. Но я пробил защиту.

– Вижу, – сказал я. – Но в того парня я так пристально не всматривался. Он мог прикрыться.

– Значит, твой рыжий собеседник – Высший вампир. Или Высший маг, притворяющийся вампиром. – Фома удовлетворенно кивнул. – Причем он не мог наложить на себя маску, одновременно маскируя свою ауру. Уже хорошо, Антон. Уже хорошо! Мы знаем его физический облик: молодой, рыжеволосый… не так уж и много в мире Высших Иных.

– Плащ он, вероятно, взял где-то здесь, – сказал я. – И накладные клыки. Услышал, что я приближаюсь, и вместо бегства спокойно вышел мне навстречу… мгновенно сочинив правдоподобную легенду.

– Я даже догадываюсь, зачем ему понадобился плащ, – мрачно сказал Фома, глядя на забрызганный кровью пол. – Он не мог не измазаться… Дай мне его образ, Антон.

Прикрыв глаза, я попытался как можно лучше вспомнить француза. Потом мысленно бросил картинку Лермонту.

– Ага, – сказал шотландец. – Прекрасно. Я проверю по нашим картотекам.

– Возможно, стоит сообщить Инквизиции? – спросил я.

Лермонт покачал головой:

– Нет. Пока не надо. События не выходят за рамки обычного преступления одиночного Темного. Дневной Дозор Эдинбурга протестов не заявляет. Обойдемся без Инквизиторов, Антон. Пока можем.

Я не спорил. Небольшое это удовольствие – звать Инквизиторов на помощь.

– Моя помощь еще требуется?

– Нет. Иди отсыпайся, – велел Лермонт. – Полицию мы уведомлять не станем, это уже полностью наше расследование. Мои ребята попробуют поискать следы, а я займусь проверкой Высших.

Он с кряхтеньем склонился над отрубленной головой, будто надеялся увидеть какие-то улики, оставленные неосторожным преступником. Брюшко Лермонту надо бы сгонять…

– Фома, – негромко позвал я. – Фома, что находится в «Подземельях Шотландии»?

– А? – Он даже не обернулся.

– Что тут ищут Темные?

– Это аттракцион, господин Городецкий, – сухо сказал Фома. – Аттракцион, и более ничего.

– Ну-ну, – сказал я, прежде чем уйти.

Никакой необходимости возвращаться для убийцы не было. Если бы он оставил улики, их бы уже нашли – и обычные, и магические.

Но он вернулся и снова убил. Чтобы еще больше позлить Ночной Дозор? Ерунда. Чтобы подставить под удар Лермонта? Тем более чушь.

Значит, в первый раз он не смог, не успел чего-то сделать. И был вынужден прийти снова.

Что может прятать Лермонт? Место не такое уж и простое. Тут, к примеру, не растет синий мох. А это уже изрядная аномалия. Структура сумрака неоднородна. Есть, к примеру, места, где в него войти труднее, а есть и такие, где проще. Слыхал я и про зоны, где вход в сумрак вообще невозможен. Но синий мох – паразит повсеместный…

Отойдя от моста метров на сто, я посмотрел сквозь сумрак.

Ага.

Там, где я стоял, мох рос вволю. У пабов и кафе – целыми гирляндами. У жилых домов больше, у офисов и магазинов –    меньше. На перекрестках, где водители нервничают, мха тоже больше.

Обычное дело.

А по направлению к мосту, ко входу в «Подземелья», синего мха становилось все больше и больше! Его туда тянуло, и неудивительно. Мха все больше, больше… и вдруг метров за десять от дверей он начинает засыхать, будто наткнувшись на невидимую границу.

Странно. Если бы там был какой-то вредный для мха фактор, то его количество уменьшалось бы постепенно. Тут скорее дело в другом…

Я протянул руку к ближайшей колонии мха – пушистому синему пятну на асфальте. И приказал:

– Гори!

Сила потекла через меня, вот только я сдерживал ее напор. И мох не сгорел сразу. Вспучился, разрастаясь и пытаясь переработать дармовую энергию. Но Сила нарастала, и мох не справлялся. Начал сереть, сохнуть… и наконец загорелся.

Вот теперь я видел. Когда знаешь, что именно искать, все становится предельно ясно.

Рассеянная в пространстве Сила, излучаемая людьми жизненная энергия, уходила в сумрак неравномерно. Да, она непрерывно сочилась сквозь ткань мироздания: на первый слой, на второй, на третий… Но где-то в районе «Подземелий» зияла дыра – и туда хлестал непрерывный поток Силы. Будто в ткани, сквозь которую медленно течет, фильтруется вода, прорезали дырку…

Слишком много пищи для безмозглого паразита. Мох сползался к аттракциону, привлеченный и потоком Силы, и теми эмоциями, что порождали испугавшиеся посетители. Сползался – и засыхал.

Кажется, я понял, почему Фома Лермонт именно здесь открыл аттракцион. Стекающуюся в одно место энергию надо было замаскировать от рядовых Иных. А здесь избыток дармовой Силы списывали на подвыпивших туристов, на испуганных детишек, на бесконечный эдинбургский карнавал…

Не удивлюсь, если Фома приложил изрядно усилий к популяризации Эдинбурга с одной-единственной целью: чтобы замаскировать это место.

Ничего не поделаешь. Даже Светлые иногда играют втемную.

Я медленно двинулся вверх, по одной из улиц, ведущих к «Королевской миле». Улица не самая туристическая, темная, свет падает только из окон, все лавки на ней закрыты, но должна вывести прямо к гостинице. Спать хотелось ужасно. Может, все-таки такси поймать? Но тут хода – десять минут…

Свернув в проулок между домами, я оказался не то на маленькой площади, не то в большом дворе. Вышел к крошечному, метр от мостовой, монументу. На каменной чаше, откуда била маленькая струйка – то ли все-таки уличный фонтан-недомерок, то ли питьевой фонтанчик, – сидел бронзовый попугай. Ниже виднелась табличка. Подсветив зажигалкой, я узнал, что этот фонтанчик был установлен жителем города в память о любимом попугае, скончавшемся в преклонном возрасте от пневмонии…

Что-то щелкнуло за спиной, и меня сильно толкнуло в плечо. Так сильно, что я сделал несколько шагов, чтобы не упасть лицом в чашу с водой.

По спине побежала горячая струйка.

Это… это что такое?

Щелкнуло снова. Звонко отрикошетило от бронзовой птицы. Чтобы окончательно убедить меня, что я едва не погиб у памятника попугаю, горячая пуля с шипением упала в чашу фонтана.

Да по мне же стреляют!

По мне, Иному!

Высшему магу!

Способному мановением руки рушить дворцы и возводить города!

Ну ладно, про города приврал… ломать всегда проще, чем строить.

Скорчившись за фонтаном, я всматривался в тьму. Никого. Так… а сквозь сумрак?

Результат меня ошарашил.

Стреляли явно из переулка, соседнего с тем, по которому я вышел на площадь. Но я никого не видел! Ни Иного, ни человека!

Хорошо хоть ранение было легким. Пуля прошла сквозь мягкие ткани навылет. Кровь я остановил рефлекторно, в первую же секунду. Сейчас вспомню парочку хороших лечебных заклинаний, чтобы зарастить пробитые мышцы…

Еще один выстрел – пуля прошла над макушкой, мне даже волосы взъерошило горячей волной. Судя по тихому звуку – оружие с глушителем. Судя по тому, что меня еще не убили, – стреляют либо из пистолета, и стреляют хорошо, либо из снайперской винтовки – и тогда из рук вон плохо.

Но почему я не вижу стрелка?

Взмахнув рукой, я накрыл весь переулок пятиминутным Морфеем. А потом, поколебавшись секунду, прошелся и по окнам, и по крыше здания, и по соседним переулкам. Людям кратковременный сон не повредит. Морфей – заклинание мягкое, у человека есть секунд пять, прежде чем его сморит окончательно, стоящие успеют присесть, матери, держащие младенцев, – опустить их, водители – сбросить скорость. Жертв не будет. Скорее всего.

Тишина.

Я попал?

Приподнявшись, я снова посмотрел сквозь сумрак. Ну же, ну… кто бы ты ни был, но если ты уснул – маскировка с тебя спадет…

Щелчок. Едва заметная вспышка в переулке. И в мое несчастное правое плечо вошла вторая пуля! В то же самое место!

Нет, можно тешить себя мыслью, что там и без того была рана. Но больно-то как! Почему так больно, там ведь уже дырка!

Я присел на корточки, так, чтобы фонтанчик прикрывал меня от стрелка. Теперь уже сомнений не было ничуть, палят действительно из переулка.

Что же мне делать? Палить в темноту файерболами, надеясь хоть так зацепить замаскировавшегося стрелка? Выжечь все вокруг Белым Маревом? Навесить на себя Щит Мага и выйти в открытый бой… но если я не вижу врага, то мне противостоит маг, превосходящий меня по Силе!

Или звать на помощь, звонить в полицию, призывать Гесера и Фому?

Стоп.

Можно и не Гесера с Фомой.

Что там говорил Завулон? Связь, совет, помощь?

Помощь бы мне не помешала.

Достав из кармана фигурку, я поставил ее на булыжную мостовую. Чуть-чуть коснулся Силой. И крикнул:

– Мне! Нужна! Помощь!

Все произошло в доли секунды. Воздух ударил в лицо так сильно, что в первый миг я подумал, будто неведомый стрелок перешел на гранаты. Но это трансформировалась фигурка – разбухала, размягчалась, превращаясь в черную мохнатую тень. Сверкнули в темноте белые зубы, блеснули желтые волчьи глаза – и оборотень прыжком перемахнул через фонтан. Тут же прыгнул вправо. Щелкнул выстрел, но явно впустую. Прыгая из стороны в сторону, так грамотно, как может бежать лишь существо, уже становившееся объектом ружейной охоты, зверь метнулся в переулок. Я услышал рычание, потом что-то загремело, металлически звякнуло. Щелчки выстрелов раздавались по-прежнему равномерно, с интервалом в секунду-две, но что-то подсказывало – пули уходят в молоко, стрелок уже не опасен.

Я вскочил, побежал вслед за волком, на всякий случай прикрыв себя Щитом. И наконец-то догадался сделать то, что не помешало бы с самого начала: создал свет. Простейшее заклинание, доступное любому Светлому магу. Призыв изначальной Силы – и надо мной закачался в воздухе яркий белый огонек.

И я сразу же увидел того, кто меня едва не убил. Того, кто не был виден в сумраке.

Ажурная металлическая тренога, напоминающая профессиональный штатив для видеокамеры. На треноге, на вращающемся диске, поблескивающий линзами цилиндр. На цилиндре, в пружинном амортизирующем зажиме, закреплена короткая винтовка с круглым, как на старом советском ППШ, барабаном и длинным рифленым глушителем на стволе. Кольчатый бронированный кабель подходит к спусковому крючку и кончается скобой на тросике, обхватывающей крючок.

Робот еще функционировал. Цилиндр с тихим жужжанием моторов подергивался, скоба нажимала на спуск – и задранная вверх винтовка палила в небо. Я наклонился, чувствуя, как стекает по плечу кровь. Прижал здоровой рукой цилиндр. Сбоку нашелся маленький лючок, на котором китайскими иероглифами была выгравирована надпись: «Стрелок И». Дальше шел номер: «285590607». Под иероглифами была несколькими линиями нарисована улыбающаяся круглолицая детская рожица.

Юмористы…

Я подцепил лючок ногтем, открыл и перекинул тумблер питания на «выключено».

«Стрелок И» тихонько заурчал сервомоторами и затих.

– Привет из Поднебесной, – сказал я и уселся рядом с роботом. Посмотрел на короткий прутик антенны, торчащий из цилиндра. Да, настоящий стрелок мог быть где угодно. Я воевал с роботом.

И мне очень повезло, что прицел был немного сбит.

– Это ж надо, – разглядывая робота, сказал я. – Нет, ну куда это годится? Теперь придумывать заклинания против техники?

Из темноты вышел волк. Сел напротив, стал зализывать лапу. Раны я не видел, наверное, оборотень обжегся о горячий ствол, когда сбил треножник на землю.

– Если бы у марсианских треножников были блохи, они выглядели бы так же, – сказал я волку. – Ты читал «Войну миров»?

Вначале мне казалось, что он не ответит. Да и не все оборотни способны говорить, перекинувшись в зверя. Но волк поднял на меня тяжелый взгляд и пролаял:

– Толь-ко ки-но.

– Ну, тогда ты меня понял, – сказал я. – Спасибо.

– Ра-ну за-ли-жи.

– Я тебе не перевертыш, раны зализывать… – Прижав ладонь к правому плечу, я сосредоточился. Меня мутило, в руке пульсировала боль. Неприятная это штука – огнестрельное ранение. Даже для мага. Вот Света – она бы меня исцелила за пару минут…

– Кому на хвост нас-ту-пил? – Теперь слова давались оборотню лучше. – Эй-фе-ле-вой баш-не?

Я даже не сразу понял, что он так шутит. Покачал головой:

– Да ты у нас, я гляжу, остроумен, как Петросян. Спасибо за помощь. Не пострадал?

– Лапа, – невнятно пробормотал волк, снова принимаясь зализываться. – Афтомат жжот.

– Перекидывайся в человека, подлечу. – Я поднялся. Кровь у меня уже не текла. Набросив на выключенный треножник маскировочное заклятие (теперь каждый увидит вместо него что-то банальное, на свой вкус), я подхватил его под левую руку. Тяжелый. Сильно пахнет горячим металлом, кислой пороховой гарью и чем-то масляным. Но придется тащить, не оставлять же оружие посреди города.

– По-том, – уклончиво протявкал волк. – В бе-зо-пас-ном мес-те. Ты где жи-вешь?

– В гостинице. Тебе понравится, пошли. Только все время иди у моей ноги и постарайся выглядеть как хорошая собачка.

Волк зарычал, но тут же спрятал клыки. В общем-то зверюга не крупный, в темноте должен сойти за овчарку.

Честно говоря, я не рассчитывал, что на этом сегодняшние неприятности закончились. Но до гостиницы мы дошли благополучно. За стойкой скучал новый портье, однако вопросов не задавал, видимо, получил насчет меня указания и ориентировку. На оборотня он посмотрел с любопытством, но тоже смолчал. Я сам подошел к стойке и попросил:

– Ключ от темного люкса наверху.

Портье не спорил. Выдал ключ, но поинтересовался:

– А в одном номере вы не могли бы переночевать?

– У меня аллергия на шерсть, – ответил я.

Из ресторана доносились голоса, звон бокалов. Постояльцы отдыхали. Но у меня не было особого желания присоединяться к гулянке, где коктейль «Кровавая Мэри» являлся самым распространенным, а название его понималось буквально.

Глава 5

Вначале я отпер дверь для волка, потом уже свою.

Волк нырнул в темноту номера, развернулся и мордой захлопнул дверь. Тут же послышался влажный рвущийся звук – будто раздирали на части мокрый поролон. Оборотень начал перекидываться обратно в человека.

Я зашел в свой номер, включил свет и закрылся. Поставил в углу «Стрелка И», все еще попахивающего пороховым дымом. Стянул окровавленную футболку, выбросил в мусорное ведро. Посмотрелся в зеркало.

Красавец. Плечо в запекшейся крови, страшный багровый рубец там, где вошли пули.

Ну ничего. Главное было подлатать рану. Сейчас наложу Авиценну, и к утру никаких следов не останется. Что нам, волшебникам, пулевое ранение? Тьфу! Взять и растереть. Но шторы на окнах я все-таки закрыл, верхний свет выключил. Если я получу пулю в голову – никакая магия не спасет.

Стоя под душем, смывая с себя пот и кровь, да и просто нежась в теплых струях воды, я пытался совместить несовместимое.

«Подземелья Шотландии» – аномальная зона, через которую Сила изливается из нашего мира… куда? На нижние слои сумрака, очевидно. С этим ясно.

Студента Витю убил вампир. Почему? Потому что Виктор заметил его в зеркальном лабиринте и узнал. Вампиру было очень важно сохранить свое инкогнито. С этим тоже ясно.

Егора пригласили в Эдинбург как потенциального зеркального мага. Причем мага, который встанет на сторону Ночного Дозора, не будет же Фома работать себе во вред! Значит, Фома боится серьезной схватки, в которой Темные возьмут верх. Боится настолько, что страхуется всеми возможными путями. И меня, похоже, Гесер отправил в Шотландию по его просьбе. Это тоже достаточно ясно.

А вот дальше все становится непонятным!

У Виктора высосали кровь – только вампир с его устроенным будто вакуумный насос горлом может опустошить человека за три-четыре минуты. Но вампир кровь тут же срыгнул в канаву. Зачем? Был сыт? Но вампир никогда не насыщается настолько, чтобы пренебречь еще одной порцией. Кровь – не столько пища, сколько энергия в единственно пригодной для вампира форме. Вампир может переработать выпитую кровь за четверть часа. Зачем выливать? Чтобы не подумали на вампира? Но люди и так в вампиров не верят, а Дозор все поймет по форме раны.

Зачем убили сторожа? Да еще с такой жестокостью? Он кому-то мешал в «Подземельях»? Но существует масса способов вывести человека из строя, не причиняя ему вреда. Тот же самый Морфей. Зов вампиров. В конце концов – дубинкой по башке, жестоко, но не смертельно! Непонятное, ненужное убийство…

И уж совсем все запутывается с роботом-стрелком! Порой и мы, и Темные пользуемся огнестрельным оружием. Особенно это характерно для молодых Иных – глубокая вера в тяжелые пистолеты, снаряженные серебряными пулями автоматы, мощные гранаты… Но притащить в мирный Эдинбург дистанционно управляемого робота-стрелка! Я даже не знал, что такие штуки вышли из уровня прототипов и поставлены в Китае на поток. Ничего сложного, конечно, – подвижная турель, телекамера и прибор ночного видения, зажим для любого ручного оружия и спусковое устройство. Тот, кто установил на моем пути устройство, таился где-то в отдалении, всматривался в экран радиопульта, крутил джойстик, давил на кнопку «огонь». Доступно и магу, и вампиру. И человеку, в конце концов.

Что происходит? Отчего такая агрессия по отношению ко мне? Напасть на Высшего Светлого, на сотрудника Ночного Дозора – это очень серьезный поступок. Тому, кто это сделал, нечего терять…

Вытеревшись насухо, я накинул белый шелковый халат и вышел из ванной. Так, надо чего-нибудь сжевать. Хотя бы шоколадку из мини-бара. И принять грамм сто виски. Или стакан вина. А потом можно упасть на шелковые простыни и уснуть: крепко, без сновидений.

Будто прочитав мои мысли, в дверь постучали. Я застонал, запахнул халат и пошел открывать.

На пороге стояла девочка-подросток. Ну или юная девушка – ей было лет пятнадцать, этот возраст уже можно трактовать по-разному. Девочка была босая, короткие черные волосы влажно блестели, из одежды на ней, похоже, был только халат из черно-красного шелка.

– Можно? – голосом примерной школьницы спросила девочка.

– Мне следовало сразу догадаться, – сказал я. – Заходи.

– И как вам следовало догадаться? – потупив глаза, спросила девочка. – Рассмотреть статуэтку получше?

– У меня с собой микроскопа не было. Но волк-самец обязательно обоссал бы оружие.

– Фу, какой вы грубый, а еще Светлый! – Девочка поморщилась. Прошла к креслу, села, закинув ногу на ногу. – Не обоссал, а пометил! А ничего, что я зашла? Я вас не скомпрометирую?

– К сожалению, нет, детка, не скомпрометируешь. – Я уже открывал мини-бар. – Ты что-нибудь будешь?

– Теплое молоко с медом.

Я кивнул:

– Хорошо, сейчас позвоню в ресторан.

– Здесь нет рум-сервиса.

– Для меня сделают исключение, – уверенно сказал я.

– Ладно, налейте вина. Красного.

Себе я налил виски со льдом. Потом, заметив пятидесятиграммовую бутылочку ликера «Драмбуи», вылил ее в виски. То, что мне нужно для крепкого сна, – изрядная порция «ржавого гвоздя». Если девочка отказывается от молока с медом, это не повод для меня отказаться от виски на меду…

– А кому вы так хвост прищемили? – спросила девочка. – Первый раз такое вижу, чтобы из автоматической пушки палили…

– Это не пушка.

– Какая разница, – фыркнула гостья. – Я же девочка, мне можно ошибаться.

– Ты не девочка, ты оборотень. – Я внимательно всмотрелся ей в лицо. – И я тебя помню.

– Да? – С нее вдруг слетела вся бравада. – Помните?

– Конечно. Тебя зовут Галя. Это ты заметила ведьму Арину, когда она похитила мою дочь.^[5]

– Помните. – Девочка улыбнулась. – А я думала, вы забыли давно…

– Нет. – Я протянул ей бокал с вином. – Спасибо. Ты тогда очень нам помогла.

– У вас хорошая дочка. – Она смело глотнула вино, чуть поморщилась. – И жена очень красивая.

Я кивнул и спросил:

– Что ты намерена делать теперь?

– Не знаю. – Она пожала плечами. – Завулон мне сказал, что это очень ответственное задание. Что я должна вам помогать, хоть вы и Светлый. Защищать от всего.

– А почему именно ты? – спросил я. – Ты, уж извини, все-таки очень молода. И уровень у тебя всего лишь пятый.

– Потому что я… – Галя осеклась. – Я же помогла? Хоть и пятый уровень.

– Помогла. – Я залпом выпил свой коктейль. – Извини, я ужасно хочу спать.

– Я тоже. Но у меня там так страшно. Все красное и черное. Можно, я с вами останусь? – Она глянула на меня – и смущенно опустила глаза.

Поставив стакан, я кивнул:

– Конечно. Диванчик тебя устроит? Подушку и одеяло я дам.

– Светлый… – с обидой и разочарованием протянула девочка. – Ладно, пойду из этих райских кущ в свой филиал ада. Там, пожалуй, будет веселее!

С бокалом в руках она гордо вышла из номера. Я заглянул через порог – и впрямь ее номер был выдержан в багрово-черных тонах. На полу виднелись клочья черной шерсти – девочка перекидывалась так быстро, что преобразовала шкуру не полностью.

Притворяя за собой дверь, Галя показала мне язык.

А я, закрывшись, принялся тихо смеяться.

Акселерация, эмансипация и сексуальная революция! Нет, врать не буду. Мне все-таки приятно, что четыре года назад эта девочка на меня запала. Ну или не четыре. Может быть, влюбилась она потом. Задним числом, так сказать. Когда на волне гормонов пришла пора романтических переживаний и смутных желаний.

Нет, ну как она меня соблазняла! Ножку на ножку закинула, халатику позволила сползти, глазками кокетливо стреляла.

Но самое смешное – другое. Будь на моем месте кто-то другой – она бы все равно пришла. После перекидываний у оборотней резко повышается либидо. Некоторые этим специально пользуются, чтобы приобрести репутацию страстных и неутомимых любовников.

Да, порой становится очень обидно, что я Светлый…

Впрочем, спать хотелось так, что предаваться волнующим фантазиям о сексе с юной девушкой-оборотнем не было никакого желания. Несколько сторожевых и защитных заклинаний я поставил совершенно автоматически, это был такой же ритуал, как почистить зубы перед сном. Потом забрался в постель, вслушался в шум за окнами – город еще гулял, город не спешил засыпать. Взяв мобильник, я включил музыку, закрыл глаза. Время кассетных плееров ушло вслед за грампластинками, время мини-дисков так и не случилось, теперь уходит и время компакт-дисков. Остается холодная цифра МР3. Но мы привыкли. Нас это больше не смущает.

 
Так начинается свет.
Темная ночь без особых примет.
Но кто-то вошел в этот мрак.
Тебе пока невдомек, что и с тобой будет так же.
Да, это похоже на бред, да, это похоже на глюк,
Но именно так начинается свет, так кончается страх,
Так рождается звук.
 
 
Так кончается страх.
И ты выпил отвар из отравленных трав.
Из тщательно спрятанных книг.
Теперь каждый твой крик – это тоже улика.
Столько несчастий и бед.
Столько бессмысленных мук.
Но только так начинается свет, так кончается страх,
Так рождается звук.
 
 
Скоро день похорон.
Так рой этот ров под рев воров и ворон.
Хорони свою смерть.
Наворожи себе жизнь, нагадай себе свет.
Первый оставленный след.
Последний потерянный друг.
Так начинается свет, так кончается страх,
Так рождается звук…^[6]
 

Я уснул. И в моем сне в меня никто не стрелял. Никто никому не отрезал голову тупым ножом. Никто ни за кем не гнался.

Девочки в шелковых халатах там отсутствовали, но и для Светы места не нашлось. И только чей-то взгляд, любопытный и недобрый, все не отпускал и не отпускал меня.

Просыпаться от телефонного звонка всегда неприятно. Даже если звонит любимая женщина или старый друг.

За окном уже было светло. Я оторвал голову от подушки, оглядел спальню – все в порядке, только одеяло во сне я скинул на пол. Потянулся за трубкой, посмотрел на номер.

Вместо номера телефон скромно написал «Завулон», хотя номер Темного, конечно же, не был забит в мою адресную книжку.

– Слушаю, Темный.

– Как здоровье, Антон? – участливо спросил Завулон. – Плечо зажило?

– Благодарю, все в порядке. – Я невольно потрогал место, где еще вчера была рана. Кожа там была розовая и чесалась.

– Рад, что мой подарок пригодился, – все тем же любезным тоном продолжал Завулон. – Хотел поделиться с тобой информацией. В Великобритании кандидатов на роль Зеркала нет. Есть один во Франции, один в Польше, двое в Италии… ума не приложу, зачем Томасу приспичило вытаскивать в Эдинбург именно Егора.

Понятно. Моя наивная хитрость успехом не увенчалась. Завулон все-таки докопался до истины.

– Надеюсь, он не понадобится, – сказал я.

– Конечно-конечно, – поддакнул Завулон. – Это уже свинство какое-то, опять эксплуатировать бедного мальчика в интересах Света… Антон, дорогой мой, а что все-таки там творится? Я слышал, вчера произошло второе убийство? Еще одного человека обескровили?

– Да, – сказал я, садясь в кровати. – Еще одного. Отрубили голову макетом гильотины.

– А что сделали с кровью? – полюбопытствовал Завулон.

– Слили в ведро для мытья пола.

– Понятно.

– Рад, что вам что-то понятно, – сказал я.

– Ну, не скромничай, Антон… – Завулон помедлил. – Поинтересуйся у Фомы, давно ли он навещал соседа по могиле.

– Чего? – Мне показалось, что я недослышал. – Могилу соседа?

– Давно ли он навещал соседа по могиле, – со смешком произнес Завулон. И прервал связь.