Сергей Германович Ребцовский
Ребекка
7
Дело в том, что в то время возникли большие сложности с моими деловыми партнёрами, работу которых я финансировал. Если поначалу я получал некоторые комиссионные, то теперь выплаты неожиданно прекратились. Я начал разбираться с вопросом, пытаясь узнать как можно больше деталей. И вся эта моя деятельность привела к самым неожиданным для меня результатам. Посетив склад моих партнёров, я заметил, что товара там значительно меньше, чем я предполагал. В ответ на мои вопросы мне рекомендовали не волноваться, сказал, что я просто не разбираюсь в стоимости товара, что «всё хорошо». Но интуиция мне подсказывала, что это не так. Со слов моих деловых партнеров выходило, что им по-прежнему недостаёт финансов для стабильной работы и требуется банковский кредит. Во время моего посещения на складе как раз находился представитель одного маленького банка. Он сказал, что мои партнёры уже выбрали максимально возможный объём финансирования, но банк готов предоставить кредит лично мне, чтобы я его инвестировал. Нутром учуяв что-то неладное, я сразу же отказался.
По прошествии ещё нескольких дней выяснилось, что мои партнёры вообще уже ничего не поставляют, а весь товар вывезли со склада. Я неоднократно встречался с ними, но всегда по сути слышал одно и то же: «всё будет хорошо». Однако это самое «хорошо» не случилось. А случилось как раз «плохо». В тот самый день, когда я решился ехать к самому крупному покупателю, чтобы прояснить ситуацию, одна из деловых партнёров (это женщина) за два часа до поездки к покупателю, не желая допустить моего визита, попросила о встрече. Увидев меня, она сказала, что ехать мне не стоит, потому что все поставки были фикцией, что она лично подделала документы, а мои деньги отправлялись на погашение их кредитов. При этом она залилась слезами и говорила: «Майк, пожалуйста, прости меня! Прости меня, Майк».
Знаете, как возникает шок? Если знаете, то поймёте, что произошло со мной в те самые минуты. Прошло много лет, но та встреча так и стоит у меня перед глазами. Я оказался обманут. Мало того, лишился последних средств к существованию.
Поняв, что ничего не могу истребовать, я просто вернулся домой. Я ни о чём не мог думать. Я отменил встречу с Ребеккой, передав через администратора, что неважно себя чувствую. Так я провёл вечер и следующий день. Откровенно говоря, я и теперь ощущаю весьма горький осадок от того разочарования, которое случилось со мной тогда. Я потерял доверие ко всему бизнесу на свете. Единственным выходом тогда я видел продажу машины. Но этот шаг, как я понимал, окончательно подорвёт веру в мои деловые способности.
И тут я подумал, что мне нужно высказаться кому-нибудь, излить свои тревоги. В тот момент я мог сделать это только Ребекке. Вечером я пришёл к ней.
Она заметила на моём лице серую тучу, явно заволновалась и попросила объясниться. Я сказал, что хотел бы пригласить её в один интересный клуб, где можно неплохо покушать, но главное – потанцевать (и это было сущей правдой, я так и намеревался поступить). Но ввиду непредвиденных обстоятельств я оказался практически на мели и, как бы слабо это ни выглядело в её глазах, вынужден отложить своё приглашение. Как я и предполагал, она попросила рассказать подробнее. И я выложил всё от начала до конца.
Всё моё повествование она слушала очень внимательно, изредка задавая вопросы. Я полагал, что она задумается, порекомендует мне обратиться к юристам, в полицию или ещё что-то в том же духе. Но она сказала совершенно другое. Она сказала, что понимает мои трудности и, поскольку я не могу пригласить её в тот клуб, она сама приглашает меня. Я согласился. Мы решили, что будет лучше, если мы отправимся в клуб на следующий день вечером, чтобы у меня было время ещё успокоиться, а у Ребекки – поразмышлять.
На следующий вечер, к моему удивлению, в том самом клубе, куда мне хотелось пойти, для нас был не просто подготовлен отдельный столик в самом лучшем месте, но и владелец заведения лично вышел поприветствовать нас. Ребекка призналась, что лично знакома с владельцем клуба. Она была одета в новое платье. Вообще она ни разу не одевалась при мне в одно и то же. И в клубе я почти в шутку сказал, что у меня впечатление, будто она для каждой нашей встречи надевала какую-то обновку. Она ответила вполне серьёзно: «Так оно и есть».
Еда была изумительная. Я до того дня даже представить себе не мог, что в этом клубе умеют так шикарно готовить. Вино тоже было подобрано прекрасно – ну да к этому я уже, можно сказать, привык, к хорошему вину из коллекции семьи Миллз.
Всё казалось прекрасным, кроме моего настроения. Всё та же тревога о том, как мне жить дальше, не давала мне покоя. И действительно, по моим подсчётам, у меня оставалось средств на месяц, не больше. А потом? А дальше – только продажа машины. А что после этого? Тут лучше бы и не думать. Однако, вкусно поев и выпив, я решил отложить свою тревогу на пару-тройку часов, пока мы в клубе.
Потом мы танцевали. Ребекке это давалось нелегко, учитывая хромоту. Наши танцы со стороны смахивали, пожалуй, на лёгкие покачивания на одном месте.
Мне не забыть эти танцы. До того момента я ни разу не только не танцевал с Ребеккой, но даже и не касался её. И тут… Мои руки обняли её талию, а её лицо оказалось совсем близко. И я совсем не чувствовал отторжения от её лица. Внутренняя дрожь пробежала по телу. Мне в жизни приходилось обнимать женщин, и я всегда с трепетом ощущал их тело своими ладонями. Я угадывал их фигуры по прикосновениям во время танцев. Тогда я чувствовал талию Ребекки и признался сам себе, что она такая же, как бывает у молоденьких девчонок.
От еды, вина, шума клуба я устал. Ту же усталость я заметил и у Ребекки. Мы как-то оба решили, что пора заканчивать вечер, и я, провожая её, оказался в её приемной. Уходить мне совсем не хотелось. Ведь что ждало меня за порогом? Дорожка в полную неизвестность? Я стоял посреди комнаты в нерешительности. В то же время я чувствовал, что она стала для меня желанной.
Ребекка спросила у меня, слышал ли я песню «Ребекка», которую исполняет греческий певец Демис Руссос? Не дожидаясь ответа, она включила эту песню, а потом подошла ко мне. Я обнял её как в танце, но вместо танца начал ласкать. Она не сопротивлялась.
8
Проснувшись утром, я увидел, что она лежит на спине рядом со мной. У неё были удивительные глаза. Я улыбнулся и потёр лицо рукой, будто удаляя с него сон.
Первое, что я сказал, было:
– У тебя тело и кожа как у девушки в тридцать лет, – так я думал на самом деле.
– Да ведь всё потому, что годами занималась этим. Хорошее питание, косметолог, упражнения… Готовилась к нашей встрече.
Через пару минут она сказала:
– Ты – первый мужчина, которому я не платила.
– Как так?! – от удивления я даже приподнялся. – А как же ребёнок? – тут я понял, что проговорился, но слова было уже не вернуть.
Ребекка помолчала и сказала:
– Тогда я тоже платила.
Она сама приготовила весьма скромный завтрак. Как только мы перекусили, она сказала:
– У меня есть к тебе деловое предложение. Я не хотела озвучивать его, пока не случилось того, что случилось, иначе я могла потерять самое дорогое. А теперь – можно. Теперь, пожалуй, в самый раз.
Не стану утомлять деталями нашего разговора, скажу только, что Ребекка предложила мне стать управляющим всем её зданием с зарплатой, эквивалентной той, что я получал в банке. Обрадовался ли я? Да я был на седьмом небе от счастья!
Тогда шли последние дни мая. Весь июнь я входил в дела, изучал, знакомился с персоналом. Ребекка, не скрывая даже малейших секретов бизнеса, рассказывала мне всё очень подробно и терпеливо. Невооружённым глазом можно было заметить удовольствие в её поведении, её облике.
Не каждую ночь, но с перерывами мы проводили вместе. Такой своеобразный график мы установили сами. Логически он объяснялся очень просто: оба мы уже были не так молоды, и резко менять свою жизнь казалось сложным. Поэтому наше сближение происходило медленно, но неуклонно.
В первых числах июля мы оба взяли своеобразный короткий отпуск и укатили на море. Всего семь дней длилось это путешествие, которое мы оба назвали «медовой неделей». Даже и тех промелькнувших дней нам хватило, чтобы отдохнуть, набраться энергии и настроить планов. Правда, планы эти большей частью относились к работе. Что же касается личных отношений, то мы вообще ничего не обсуждали, не выясняли, планов не строили и таким образом позволили всему идти своим чередом.
В июле и августе мы по-прежнему наслаждались друг другом. Работа моя спорилась. Я чувствовал, как будто меня держали в загоне долгие месяцы и наконец-то выпустили на вольную волю. Чудо, но разногласий в работе между нами не было. Мои предложения по бизнесу Ребекка принимала почти безоговорочно. Невольно мне вспоминались прошлогодние конфликты с банковским куратором и то, как они расшатывали мою нервную систему.
Здесь я чувствовал, что весь бизнес был поставлен у Ребекки довольно основательно, он вполне мог существовать сам по себе, как это и было во время нашего отпуска. От меня и от неё требовались настройки работы, решение текущих вопросов. Мне это было очень даже приятно, всё больше и больше я стал ощущать себя в своей тарелке.
В сентябре я полностью перебрался в апартаменты Ребекки, которые для этого специально подготовили, а именно расширили за счёт отдельной прилегающей комнаты и сделали мне там же отдельный туалет и ванную. Новые условия меня более чем устраивали, и общий комфорт помещений добавлял мне удовольствие.
Как-то я сидел довольно поздно в «приёмной», читал увлёкшую меня книгу. Было, кажется, уже довольно поздно, когда я услышал шаги по лестнице на второй этаж гостиницы. Мне, конечно же, уже давно было известно расположение того самого некогда тайного окна, позволявшего смотреть на поднимавшихся во второй этаж. Полуночное любопытство заставило меня подняться, отдёрнуть плотную занавеску на окне и взглянуть на поднимавшихся. Я сильно удивился, потому что без промедления узнал в одетой, как кукла, девушке в короткой юбке Лину. Видимо, она заметила движение в окне и обратила на него внимание. Она отшатнулась от окна и инстинктивно закрыла грудь левой рукой. Несомненно – она узнала меня. Но в тот же миг на её лице отобразилась полуулыбка, и по её губам я заметил, как она сказала мне: «Привет». Тотчас Лина быстрыми шагами стала подниматься вверх, а за ней медленно двигался плотный мужчина с красным лицом. Я вернулся на своё место для чтения, но читать больше не мог. Посидев ещё минут десять, отправился спать.
