Сергей Лысков
Кость
– Стой, рыжий, его сильно бить нельзя, лейтенант спалит, что наших рук дело.
– И что предлагаешь? Пристыдить его пальчиком? Ствол, ты гонишь, я ему по почкам сейчас пару раз хорошо приложусь, и норма, поссыт кровью пару дней в санчасти, потом вернется, мы его еще разок поучим, а там, гляди, на третий день благородное дело сделает, избавит мир от своего присутствия.
– Зря ты ему про бабки рассказал, он теперь точно настучит, – предположил Стволов, на что связанный солдат одобрительно кивнул. – Видишь, он полный дурак. Его прямо сейчас валить надо. Вот только как?
Рыжов подкурил сигарету и стал нервно ходить из угла в угол, пытаясь найти решение.
– А давай его накурим? – неожиданно предложил Ствол. – И на плац выпустим, он побузит маленько, все увидят, что умом тронулся, а под утро сам «галстук» примерит.
– Ты голова, Ствол! Мы двух зайцев одним косяком! И деньги, и Сомову подлянку!
– Иди в казарму, найди пакет и план.
Рядовой Губа сопротивлялся как мог, он пытался орать, но кляп во рту делал усилия тщетными. И как только рыжий вернулся с пакетом и планом, Стволов, злорадствуя, улыбнулся, словно предвкушая долгожданную расплату за победу. Пакет надели на голову и, чтобы стукачок не задохнулся, дно распороли ножом, подкурив набитую анашой папиросу, и со словами: «Хорошая дурь, от одной затяжки вставляет!» по очереди стали задувать дым в пакет.
– Аккуратно, не торопись. Держи крепче края пакета, пусть все вдохнет!
Рядовой Губа кашлял, задыхался, но с каждым вдохом сизый дым проникал в его легкие, сначала появился дикий страх, сопровождаемый конвульсиями и судорогами, а потом стало как-то спокойно, и его тело, обмякнув, расслабилось.
– Он не сдох? – поднимая веки, спросил Рыжий. – Может, развяжем его?
– Нет. Вроде дышит, – вслушиваясь в поверхностное дыхание, ответил рядовой Стволов. – От него такой запах странный, у меня так дед пах в старости, перед тем как угодить в «дурку», такой затхлый запах старой одежды, понюхай.
– Ха-ха. Ствол, ты, походу, через раз стукача накуривал, подвисаешь.
– Не, я серьезно!
– Я и смотрю, обнюхивает солдата, Ха-ха, – разразился хохотом Рыжов.
Понимая, что ведет себя странно, Николай перевел все в шутку и тоже заразительно засмеялся. А Губа неподвижно сидел с заставшей улыбкой на лице, его тело казалось каменным, каждый видимый мускул пульсировал и сокращался в такт сердцебиению, и когда Рыжов ударил его ладонью по лицу, Алексей открыл глаза. Огромные черные зрачки остекленевшего взгляда и все сильней расплывающаяся зловещая улыбка.
– Эй, темный лорд, ты че тупишь, прикидываешься мертвым? – еще раз ударив по лицу, спросил Рыжий.
Алексей задрожал, с силой раздвигая руки в стороны, попытался освободиться. Веревки, которыми были связаны руки, врезаясь в кожу, впитывали кровь. Рядовой Губа пронзительно смотрел вперед и что есть сил пытался освободиться. А когда он оперся на ноги и попытался выпрямиться, деревянный стул под ним начал медленно и уверенно трескаться. Высокий худощавый солдат встал в полный рост, и остатки сложившегося стула упали на пол вместе с окровавленными веревками, что связывали солдата. Он тяжело дышал и неподвижно смотрел в одну точку.
