Сергей Александрович Баталов
Волчий остров

Николай Александрович приехал, действительно, очень скоро – Игорь даже не успел согреть воду в пузатом пластмассовом "друге", который, если судить по рекламе, всегда думает за нас.

– Игорь! У меня к тебе задание! – без предисловий начал шеф.– Послезавтра мы с тобой отправляемся в Енисейск. Знаешь, где это?

– Примерно.... У меня друг в нем жил. Это примерно триста километром вниз по течению Енисея.

– Отлично! На подготовку тебе – один день, а послезавтра утром, часиков в шесть, мы выезжаем. Дорога неблизкая, хорошенько проверь машину. Если надо, замени масло, тосол, возьми с собой ремни, бегунок… – словом, сделай все необходимое перед дальней дорогой. Проверь все мелочи, чтобы не куковать потом где-нибудь посредине между Мариинском и Ачинском. Добро?

– Добро! – Ответил Игорь. Он хотел что-то спросить, но передумал. Однако Николай заметил его движение, по-своему истолковал невысказанную Касюком просьбу. Он достал из кармана бумажник, вынул из него нетолстую пачку сиреневых "пятисоток", отсчитал четыре штуки, положил их на стол перед Игорем: – Это тебе, на расходы для подготовки к командировке!

Ничего больше не объясняя, "генеральный" подхватил свой кожаный коричневый портфель и, негромко притворив за собой дверь, исчез из конторы.

Игорь непонимающе уставился на сиреневые прямоугольники, наконец, отвлекся от беспокоящих его мыслей. Неожиданно он подумал, что дорога в Енисейск и обратно будет проходить через Красноярск. Когда все дела будут сделаны, на обратном пути можно будет поговорить с шефом, чтобы он разрешил сделать остановку в краевом центре. Если удастся найти Серегиного красноярского друга, можно будет точно узнать, когда Серега уехал из Красноярска (и уехал ли вообще!). Касюк спрятал в кошелек деньги, достал органайзер, открыл на последней заполненной страничке, полистал назад. Нашел, что искал. Он вышел на улицу, открыл дверь в машину, сравнил цифры, записанные в органайзере, с теми, которые значились на спидометре.

"До смены масла – две с половиной тысячи километров. До Енисейска – примерно тысяча двести.... Плюс там, на месте тоже придется ездить. Зная Колю – ездить немало. Нет, лучше заменить.... Да и масло лучше залить летнее, а то у меня с весны – всесезонка". – Думал Игорь, записывая цифры, на которых он сегодня произведет смену масла.

Касюк глянул на часы. До момента, когда к себе в общежитие вернется бывшая жена Сереги, оставалась еще уйма времени. Он повертел головой, вспоминая, где в последний раз покупал масло. "Да, правильно, в Плутоне!" – вспомнил он. Он набрал по сотовому хорошо знакомые цифры, уточнил, сколько стоит летняя синтетика. Ему ответили.

"Дороговато!" – подумал Игорь. Но потом прикинул сумму скидки на "промывку", на масло, топливный, масляный и воздушные фильтры по его карте клиента; выходила вполне приемлемая сумма. Касюк вернулся в офис, сложил в папку все свои документы, тепло попрощался с Александром Федоровичем.....

…Второй причиной, по которой Касюк приобретал практически все запчасти в одной и той же торговой точке сети магазинов , была ее близость к крохотной – на две машины – станции технического обслуживания. (Первой причиной, конечно, было наличие карты, дающей семипроцентную скидку, и высокое качество запасных частей и материалов, которые здесь продавали).

"Двенашка" Игоря до сих пор была одним из самых угоняемых автомобилей двухмиллионного мегаполиса. Поэтому приходилось предпринимать дополнительные меры безопасности. Одной из таких мер было техническое обслуживание и ремонт только у хорошо знакомых мастеров. Дело в том, что примерно полгода назад хороший знакомый Касюка – Геннадий – решил поменять корзину сцепления на одной очень известной в городе станции технического обслуживания. Утром у него забрали машину, сказав, чтобы приезжал к обеду – все будет готово. Мастер – приемщик не обманул. Через четыре часа его "Лада" даже не скрипнула, когда он по привычке – осторожно – выжал сцепление и выехал со станции.

Беда разразилась через два дня: машину у Геннадия угнали прямо от офиса, во время обеда, чуть ли не в центре города. Гена быстро "вычислил" возможных похитителей. Но когда он попробовал "надавить" на мастеров, заменявших ему корзину сцепления, выяснилось, что станцией владеют такие "крутые" бандиты, что он счел за благо отступить, иначе рисковал потерять не только машину, но и голову.

Другой подобный случай произошел с еще одним знакомым Касюка – Виктором. У Виктора стал заедать ключ в замке зажигания совсем недавно купленного джипа – "Лендкрузера – Прадо". Как водится, он обратился на широко разрекламированную станцию технического обслуживания. Мастер, принимающий клиентов, доходчиво объяснил владельцу джипа, что у них, на станции, такие правила: все заезжающие машины сначала проходят диагностику. На всякий случай – вдруг в автомобиле обнаружиться скрытая неисправность. Скрепя сердце, Виктор согласился. Диагностика скрытых дефектов не выявила, но за нее пришлось "выкатить" кругленькую сумму – сто баксов. Проверка всех систем автомобиля заняла довольно много времени, "железного коня" пришлось оставить на СТО на ночь, а ключи и брелок сигнализации сдали на хранение кладовщику. Спустя день он забрал своего "Крузера". За ремонт с него "слупили" еще около сотни долларов, однако всего через день замок зажигания заедал по-прежнему.

Через неделю джип угнали. Виктор написал заявление в милицию. В милиции заявление взяли, поискали несколько дней, и на этом усилия внутренних органов по поиску пропавшей машины иссякли. Тогда он обратился к знакомым, которые порекомендовали ему несколько серьезных людей из числа бывших сотрудников специальных служб, занимающихся как раз поиском похищенных автомобилей. Те запросили кругленькую сумму, но действительно, оказались людьми слова и чести – через полтора месяца они указали Виктору на стальной гараж, в котором стояла угнанная у него автомашина – к счастью, ее еще не спели разобрать на запчасти.

…В милиции впоследствии быстро выяснили, что ключи от "Крузера" Виктора тайно подделал молодой помощник кладовщика. Он и передал их подельникам, которые потом "прихватизировали" чужую машину.

Виктор пробовал судиться со станцией, требовал возмещения ущерба, но договора, в котором оговаривалась бы ответственность СТО в таких вот случаях, не было, и он – проиграл. С тех пор свою дорогостоящую машину он обслуживал только "в гаражах", у людей, которых знал и которым, пусть не полностью, но доверял.

Касюк, когда в первый в "Плутоне" раз купил "промывку", масло, масляный фильтр и все остальное для замены масла, тоже "попался на удочку" бесплатной замены масла. Он взял талон, дающий право на эту услугу, и поехал на Станционную, где белой громадой высился торгово-ремонтный комплекс этой хорошо известной в Новосибирске торговой марки. Сюрпризы начались, едва он пересек дверь, отделявшую тепло помещения от уличного холода декабря. Вначале ему ненавязчиво предложили помыть машину, поскольку снег, налипший на "железного коня" снизу, растает, и будет падать за шиворот мастеров, производящих замену масла и фильтров. Немного подумав, Игорь согласился с такими доводами. Машину загнали в бокс, сильной струей теплой воды сбили все налипшие куски снега и льда. Касюк в душе даже стал благодарен неожиданной услуге, тем паче стоила она в три раза меньше, чем обычно стоит мойка машины на одном из моечных комплексов, во множестве появившихся в Новосибирске в последние годы.

Но потом его "двенашку" загнали в другой бокс. И он битых два часа наблюдал, как "меняли масло" у его средства передвижения.

Вначале пришел какой-то человек, выслушал, зачем приехал сюда этот клиент. Затем подошел второй человек, зачем-то забрал талон на замену масла, куда-то унес его, вернулся обратно минут через двадцать. Он забрал у Касюка ключи, объяснив, что по боксу клиенты на своих машинах не ездят, транспорт перегоняют они сами.

После того, как "Лада" оказалась, наконец, над вожделенной ямой, к ней подошел третий мужчина – помоложе и погрязнее. Он несколько раз спускался в смотровую яму и поднимался обратно. Наконец, они вдвоем с напарником опустили в темный бетонный провал приспособление с большой замазученной воронкой наверху – для сбора отработанного масла.... Пока продолжалась эта невыносимо длинная "автопесня", Игорь присел на свободное местечко на одной из скамей у стены. Он равнодушно смотрел, как шестеро или семеро здоровенных мужиков в одинаковых синих спецовках, с шутками, криками и кряканьем минут тридцать ловили и заламывали руки одному из них – молодому пареньку, вяло сопротивлявшемуся – "для вида". Они перевязали их сзади каким-то проводом и подвесили паренька за руки к соседнему автомобильному подъемнику. Самый толстый из "игрунов" подошел к пульту управления подъемником и стал поднимать несчастного парнишку вверх. Что было дальше, Касюка не интересовало, потому что он услышал, наконец, свою фамилию и подошел к мастеру, руководившему процессом замены масла в его автомобиле. Мастер дал ему расписаться в какой-то бумажке, после чего молодой паренек активнее задвигался вокруг машины и под ней. Правда, на скорость процесса замены смазывающей жидкости это никак не сказалось.... Выбрался из огромных боксов "Плутона" Игорь морально совершенно измочаленным. В общей сложности "плутонщики" украли у него около трех часов драгоценного времени. Касюк поклялся себе, что больше никогда не будет менять масло "на халяву", и пока что обещание самому себе сдерживал.

…Игорь отъехал от магазина, повернул налево, скатился вниз по Нарымской. Возле второго поворота он притормозил и свернул вправо – там, внизу, у метродепо, его уже ждали.

Без лишних слов Юрий – так звали его знакомого автомеханика – махнул Касюку рукой в сторону открытой двери. Игорь осторожно заехал на смотровую яму.

– Все, можешь погулять полчаса! – На правах старого знакомого немного грубовато скомандовал ему Юрий, и тут же полез в салон – вытаскивать масло, промывочную жидкость, фильтры…

Ровно через полчаса серый "конь" Касюка выехал из гаража. В машине было заменено все – вплоть до хомутов, крепящих трубки с обеих сторон топливного фильтра.

– Сто восемьдесят! – объявил цену на работу мастер, тщательно вытирая тряпкой запачканные маслом руки. Касюк достал из кошелька две желтенькие бумажки, передал их Юрию.

– Сдачи не надо! – Через пару секунд сказал он механику, уже отъезжая от СТО.

Глава 2

В подвале

…Вначале было слово.

Вырвавшись из луженой глотки скрытого в полной тьме человека, оно погуляло эхом по голым стенам, потолку и холодному полу бетонного подвала, острой стрелой вонзилось в мозг лежащего на полу человека. Мужчина вздрогнул от громкого звука, как от удара по голове чем-то острым. Он попробовал приподняться, но ноги и руки были крепко связаны чем-то прочным и одновременно липким. Он попытался открыть глаза.... Тщетно. Полная темь и чернь, без единого проблеска света....

Мужчина перевернулся на спину, стал двигать ногами по полу, пытаясь зацепиться за что-нибудь и сдернуть с ног путы.

Мощный удар по ребрам перевернул его на бок, человек инстинктивно согнулся, сжался, готовясь к новой боли. Тяжелые, сильные удары по всему телу приходили откуда-то из темноты, невозможно было понять, сколько человек наносят удары и откуда последует очередной.

– Все, хватит! – Чей-то резкий окрик мгновенно остановил удары.– Покалечите "клиента", недоноски, вам Степа головы отрежет! Дайте ему лучше попить! А еще дайте пожрать! А то он сдохнет у вас до выходных!

– Так нечего, Глеб!

– Сходите в магазин, купите минералки, хлеба, "Ролтон" или "Доширак", скоты тупорылые!

– Щас! Все сделаем!

Послышался звук шагов нескольких человек, обутых в легкую спортивную обувь, скорее всего – кроссовки. Уж в чем – в чем, а в обуви Серега разбирался хорошо. Он вновь перевалился на спину, немного вытянул затекшие ноги. Голова коснулась холодного бетона, мимолетный контакт с твердой поверхностью отозвался отстрой режущей болью в затылке. Он попытался вспомнить, как оказался в такой крайне неприятной для себя ситуации, но голова была абсолютно пустой, как будто кто-то намеренно выкачал из нее все мозги, оставив Сергею только пустую черепную коробку.

"Интересно, сколько времени я здесь?" – На этот вопрос ответить оказалось легче, чем на первый. Зачесался небритый подбородок, Серега пошоркал им о плечо.... Судя по длине щетины, он не брился два, максимум – три дня.

"Нет! Что-то здесь не то!" – Подумал он, еще раз переворачиваясь, на этот раз – на другой бок. "Какие-то незнакомые люди, подвал – судя по холоду бетона. Кому это я так насолил, что меня оглушили, связали и бросили в подвал? Я ж за последние лет десять даже матом при посторонних не ругаюсь, не то чтобы гадость кому-то сделать. Наверное, спутали с кем-то, ошиблись!" – От этой мысли стало намного полегче. – "Ничего, скоро разберутся, что я не тот, кто был им нужен, и отпустят!"

…Минут через тридцать вновь послышались шаги. Кто-то довольно грузный шумно протопал мимо Сергея, послышался звук сдвигаемой мебели, спустя несколько секунд зажурчала вода, наливаемая, судя по звуку, в стеклянную банку. Громко зашумел, загудел какой-то прибор, через минуту послышалось бульканье воды. "Бурбулятор!" – догадался Серега.

– Вставай! – Негромко скомандовал ему невидимый хозяин подвала. Пленник постучал ногами по полу, показывая, что они связаны. Послышались шаги в глубь комнаты, потом – обратно. Сергей почувствовал, как что-то потянуло его ноги, потом отпустило.... Он пошевелил нижними конечностями – ноги были свободны.

Пленник подтянул под себя затекшие ноги, попробовал встать. Но тело никак не хотело слушаться, опять острой болью отозвался затылок. Серега стал заваливаться на бок, пришлось подогнуть колени, чтобы не свалиться, как куль, на бок, а медленно опуститься на "пятую" точку.

Невидимый владелец бетонной комнаты протиснул между рук пленника что-то холодное и узкое, потянул это "что-то" на себя. Через секунду Сергей почувствовал, что руки у него тоже свободны. Он медленно, практически не ощущая кистей рук, потерявших чувствительность от долгого сдавливания, вытащил вперед руки из-за спины, подвигал тыльными сторонами кистей по бетонному полу, удаляя приставшие путы. Липкие широкие полосы остались на полу, пленник поднял руки, попробовал ухватиться за повязку, туго перетягивающую голову немного пониже лба. Руки совершенно не хотели слушаться, болтались, словно чужие, недавно отрезанные и заново пришитые части тела. Серега стал подталкивать бесчувственные большие пальцы рук под повязку, спустя немного времени ему удалось сделать это. Он потянул матерчатую ленту вверх, она посопротивлялась немного, но потом сползала, явив, наконец, свет.

В помещении было светло, яркая лампочка предупреждающе резанула пленника по глазам, он благоразумно прикрыл глаза. Сквозь приоткрытые веки все окружающее виделось сплошным светлым фоном с редкими цветными и темными пятнами. Одно из таких пятен пришло в движение, остановилось напротив лица Сергея.

– Жрать будешь? – Грубо поинтересовалось пятно.

Серега немного подумал и кивнул. Размытая цветная клякса колыхнулась, отдалилась.... Послышался шорох сдираемой пластиковой обертки, едва слышно зашипела китайская лапша, заливаемая кипятком.

Пятно постепенно стало приобретать очертания, а кисти рук – утраченную чувствительность. Пленник несколько раз попробовал сжать и разжать кулаки, с третей или четвертой попытки ему это удалось. Преодолевая тошноту, покрутил головой, выискивая, на что можно было бы сесть и поставить тарелочку. Около стены, под длинной круглой трубой, выполнявшей здесь функции нагревательного прибора, нашелся светло-желтый перевернутый ящик – в таких приезжие узбеки и таджики на Хилокском рынке в конце лета и осенью продают дешевые овощи и фрукты. У ящика не хватало пары необструганных дощечек. Вокруг ящика в беспорядке валялись пластмассовые шестигранные коробки с гнездами для стандартных водочных или пивных бутылок.

Сергей нагнулся, рукой подтащил одну из коробок поближе к себе. Он перевернул ее боком – гладкой стороной наверх, сел на нее, спиной прислонился к холодной стальной трубе, облегченно расслабил спину и плечи.

Цветная клякса приобрела очертания высокого, накачанного, правда, изрядно жирноватого дядьки лет примерно тридцати. Мужик одет был в темно – синие спортивные брюки, черную кожаную жилетку и светлые, с синими полосками, кроссовки. Ходил он слегка сутулясь, мощные руки-клешни, слегка расставленные в сторону, создавали впечатление, что этот человек все время кого-то ловит.

"Борец!" – Безошибочно определил Сергей спортивную специализацию своего пленителя. За десятилетия, проведенные в спорте, он научился с одного-единственного взгляда, короткого, почти мимолетного, определять, каким видом спорта занимался тот или иной человек, будь то случайный прохожий или старый друг, давно сменивший специализацию.

Он мимолетно глянул на уши борца, чтобы определить, каким видом единоборства тот занимался. Уши у толстяка были заметно помяты, кое-где надломлены. "Вольник"! Или "Классик!" – Определил он.

Здоровяк кончиками пальцев зацепил белый пластмассовый прямоугольник, снял его, удовлетворенно хмыкнул, глянув на содержимое пенопластовой тарелочки. Он достал из пакетика одноразовую пластмассовую вилочку, вынул несколько кусочков порезанного белого хлеба.

– Ешь! – Сказал он, на пару сантиметров пододвинув к Сереге пластмассовую емкость с китайской лапшой.

Пленник не стал дожидаться повторного приглашения. Он кончиками пальцев зацепил кусок пластыря, стягивавшего рот и щеки, быстро дернул его справа налево. На секунду сморщился от боли, бросил светлый липкий прямоугольник на пол, густо усыпанный помятыми водочными пробками.

Ел он довольно долго, с шумом втягивая в себя длинные китайские вермишелины. Желтоватый бульон, оставшийся на дне пенопластовой лоханки, он тщательно вымакал кусочками хлеба, нанизанными на кончик пластмассовой вилки.

Закончил есть, вопросительно посмотрел на здоровяка. Тот понял немой Серегин вопрос по-своему. Он вернулся к столику, по виду – общепитовскому, вновь опустил в полупустую банку самодельный бульбулятор. Примерно через пару минут он выключил свой шумный электроприбор, прямо из пакета насыпал в банку заварки, прикрыл банку все тем же кусочком белой пластмассы от китайской лапши. Когда почти все длинные черные "червячки" переселились на дно банки, он осторожно налил из нее пленнику в заранее приготовленный пластиковый стаканчик. Серега так же осторожно подхватил ароматный напиток, зажал стаканчик между руками, осторожно, маленькими глоточками стал вливать в себя драгоценную жидкость.

Он допил светло-коричневый, с красноватым отливом чай, снизу вверх беспомощно посмотрел на толстяка. По лицу бывшего борца было видно, что он – только исполнитель, пешка в чужих руках. Типичный "бык", или "пехотинец". Не он принимает здесь решения, не ему определять судьбу пленника. Сказали накормить – накормил, скажут прикончить – убьет, не задумываясь. Спорить с таким или тем паче о чем-то просить – себе во вред. Не ровен час, озвереет от непонятного поведения, намнет бока, а то и обратно свяжет по рукам и ногам. "Нет, – решил Серега,– в этом "быке" зверя будить не стоит!"

Он еще раз осмотрелся по сторонам, только сейчас заметил некое подобие топчана – несколько ящиков из-под водки, прикрытых сверху какими-то тряпками. Он сделал пару шагов к "кровати", оглянулся на борца. Тот молча, с невозмутимым лицом наблюдал за его передвижениями по бетонной коробке. Сергей присел на краешек "топчана", потом прислушался в ощущениям внутри себя, еще немного подумал и прилег на тряпки, за неимением подушки подложив под голову скрученную в комок куртку.

Здоровяк пошел к двери, достал из цветного пакета несколько белых коробочек с китайской пищей. Он бросил их на пол, пенопластовые тарелочки с треском попадали на бетонный пол, разлетелись в стороны.

– Это – тебе! – Невозмутимо пояснил борец. Подошел к двери, несильно пнул ногой по мятому железному ведру, стоящему у входа: – Это твой туалет! Сюда можешь поссать! А если будешь срать, закрывай все тряпкой, а то от вони сдохнешь!

Он лязгнул дверью, послышалось скрипение ключа, проворачиваемого в замке, шаги вверх по лестнице.

Серега лег на спину, закинул руки за голову. Боль в затылке немного уменьшилась, стала наваливаться сонливость. Через несколько минут он незаметно для себя уснул, не подозревая, что за ним неустанно наблюдают по монитору из комнаты наверху. Во сне он повернулся на бок, боль в травмированной части головы стала еще меньше, а сон – глубже....

…Сергей Быков "по жизни" был тренером.

Родился и вырос он в глухой алтайской деревушке, растянувшейся вдоль берегов двух притоков реки Бии – речушек Хмелевка и Аламбай. Если с названием первой реки сомнений не возникало, – откуда оно возникло, то над происхождением имени второй – Сережка думал не раз, но ничего путного в голову ему не пришло, а спросить у взрослых он постеснялся. Взрослые летом были вечно заняты большим домашним хозяйством.

Зимой им было попроще. С раннего утра Сергея вместе с младшей сестрой отправляли в школу, где после окончания уроков весь класс оставляли в "группу продленного дня". Детей в школе кормили обедом за счет колхоза, ежемесячная плата за ежедневное двухразовое питание составляло даже по тем меркам небольшую сумму – всего-навсего три рубля. Родители деревенских школьников, целый день занятые на работе, были очень рады, что их чада не болтаются без присмотра по всей деревне. Правда, самих "чад" группа продленного дня откровенно не вдохновляла. Верховодили в классе мальчишки – переростки, по три – четыре года "просидевшие" в одном классе. Их почему-то не исключали из школы, как того требовал элементарный здравый смысл, "тянули" из класса в класс, чтобы выпустить, в конце концов, из восьмилетки со свидетельством о минимальном образовании, дающем право на получение рабочей профессии. "Переростки" совершенно не обращали внимания на молоденьких учительш, которых, как правило, оставляли с классом для выполнения домашних заданий. Гам в классе стоял такой, что ни о какой нормальной подготовке к урокам и речи не могло быть. Сергей тихо возненавидел группу продленного дня всего через месяц непрерывного "кипения" в этом аду.

Но главной причиной нелюбви к продленным дням были, конечно же, одноклассники – второгодники.

Родился Сережка вполне здоровеньким, но либо по недогляду матери-одиночки, либо по злой иронии судьбы он сильно заболел в детстве и едва не умер. Бесконечные рвота и понос продолжались почти месяц, уже за первые несколько дней до костей они иссушили его худенькое тельце, он ничего не ел, отказывался даже пить.

"Ну, вот и все! Он уже празднует!" – Говорили соседки, заглянув в дом к его тоже сильно похудевшей матери.

Но Сережка каким-то чудом выжил. На третий или четвертый день "голодовки" он неожиданно для потерявшей всякую надежду матери попил из бутылочки сладкой водички. Потом – еще.... Еще через день стал понемногу пить молоко.... Видно, воля Всевышнего и тяга к жизни оказались все же посильнее обстоятельств....

Сергей выжил, но здоровье длительная болезнь подорвала основательно.

Однажды летом мать "выбила" две путевки в пионерский лагерь – для Сереги и его сестры Ольги, которая была младше его на два года.

В пионерском лагере царили те же законы, что и в школе – сильный бьет слабого, а стайка мальчишек всегда сильнее одного или двух сверстников. Но здесь было хоть какое-то подобие справедливости. В отряде все были одного возраста. То есть силы все равно более-менее у всех были равны. Если дрались – то один на один, а после рукопашной можно было вновь стать друзьями: здесь уважали только тех, кто мог постоять за себя.

Именно в пионерском лагере Сергей впервые увидел "живого" тренера. Александр Александрович – так звали бывшего солдата, молодого спортсмена, организовавшего все спортивные мероприятия в лагере. Он умел все: играть в футбол, волейбол, бегать, высоко и далеко прыгать в большую песочную яму, большим блестящим секундомером засекать время, за которое пацаны пробегали тридцать или шестьдесят метров.

Авторитетом он обладал непререкаемым. Толпы мальчишек чуть ли не круглые сутки повсюду сопровождали его. "Сан Саныч" в глазах Сергея был идолом, почти Богом. Стать таким же, как он, десятилетний деревенский мальчишка, даже не мечтал.

В сельской восьмилетней школе очень долго не было ни учителя физкультуры. Физическое воспитание вели все преподаватели, по очереди. Они вытаскивали из раздевалки два или три мата, и дети весь урок по очереди кувыркались на них.

Кувыркался с тех пор Серега хорошо.

Единственной отдушиной для растущего организма стали игры "в индейцев". Кино в деревню завозили регулярно, и когда вечно пьяный киномеханик ненадолго "просыхал", по белому экрану деревенского клуба неслись оперенные всадники с лицом Гойко Митича – Оцеола, Чингачкук – Большой Змей....

У Сереги лучше всего получалось метать топорик. Заостренная с одного конца железка очень напоминала индейские томагавки. Деревенские мальчишки еще не знали тогда, что именно от русских переселенцев в Америку попал топорик, который воинственные аборигены заокеанского континента приспособили для войны, но сходство домашнего инструмента с заокеанским оружием имело место быть. Они, как могли, переделывали найденные дома небольшие топорики по киношному образцу, за сарайкой, по очереди без устали метали самодельные томагавки и ножи в толстую доску, прислоненную к деревянному срубу.

…Как-то осенью мама получили письмо от тети Нади – родной сестры матери Сергея. Она и отчим Сереги – вспыльчивый и жестокий "пимокат" – Алексей Сергеевич, на зимних каникулах куда-то уехали.

Их не было дней пять. Они с матерью, сестрой и маленьким братом жили уже отдельно от бабушки Натальи. Подросший Серега без труда справился с оставленным на него всем домашним животным миром: коровой, свиньями, курами....

Вернувшиеся родители (больше семнадцати лет Сергей называл отчима, этого совершенно чужого ему человека, папой) объявили: весной переезжаем в Колывань.

В Колыванской школе царили те же порядки, что и везде: прав тот, у кого больше кулаки. Опять начались бесконечные разбитые носы и кровоточащие губы. На новичка, не имевшего еще ни друзей, ни просто знакомых, почему-то "положили глаз" "подгорские" – дети деревенских пьяниц, жившие под горой, в деревеньке Подгорное. Они быстро "вычислили" нехитрый Серегин маршрут в школу и в магазин, за хлебом, неизменно встречали его где-то так, чтобы никто из посторонних не мог их видеть, и вдвоем – втроем быстро разбивали в кровь лицо. Довольные, они закидывали свои истерзанные портфели себе за спину и быстро исчезали в подворотне, оставив "жертву" вытирать кровь, застегивать одежду, подбирать оторванные пуговицы.

Только спустя годы, повзрослев, став преподавателем, тренером, Сергей понял, почему именно его с пугающей регулярностью волтузили дебильные дети деревенских пьяниц: из-за безнаказанности. За любого местного мальчишку тут же вступились бы их друзья, старшие братья, знакомые.... Серега был приезжим, его просто некому было защитить, а сам он по хилости своего здоровья и слабости духа сделать это самостоятельно просто пока не мог.

Трудно сказать, как сложилась бы дальнейшая жизнь тощего подростка, не попадись он на глаза своему соседу – мастеру спорта СССР по самбо Певзнеру. Михаил Файвович, видно, не раз наблюдал, как усердно работает на своем огородике соседский парнишка, имел собственное мнение о том, как нужно набирать мальчишек в спортивную секцию, и когда однажды к нему обратился Серега с просьбой взять в секцию борьбы, которую вел мастер спорта, ответил просто: "Приходи! Занятия начинаются со второго октября!".

На первую тренировку собрались около ста парней и подростков. Целых два часа они непрерывно бегали, прыгали, кувыркались.... И, к разочарованию Сереги, не изучили не одного "приемчика".

Наутро все тело у Сереги болело так, словно он попал под лошадь, и эта коняга нещадно его потоптала. На вопрос, почему болят все мышцы, его стокилограммовый сосед только хитро улыбнулся, сказал: "Терпи! Скоро пройдет!" и невесомой походкой скользнул к себе на второй этаж.

На второй тренировке мышцы болели просто невыносимо. Слезы наворачивались на глаза Сергея, но он твердо решил не сдаваться, не бросать занятия и терпел, плотно сжав зубы.

На третьей тренировке мускулы болели уже поменьше, а к четвертой боль в мышцах прошла почти полностью....

Первые приемы Михаил Файвович показал двадцати оставшимся к этому времени парням только к Новому Году. Они разложили два десятка матов в ровный квадрат, затянули их поверху большим куском плотной материи – "покрышкой".

К весне Серега заметно окреп, стал намного сильнее физически. Ежедневные тренировки вкупе с утренней зарядкой стали приносить первые плоды: Серега победил на первенстве школы по отжиманию от пола, согнув и разогнув руки в упоре лежа шестьдесят семь раз, немного опередив своего друга и бессменного партнера по занятиям самбо, одноклассника Сергея Горбунова.

Впервые проявилась и спортивная одаренность выходца с Алтая. На ковре, в тренировочных поединках – спаррингах, он стал регулярно побеждать учащихся из техникума, ребят постарше и посильнее его. Выигрывать за счет лучшего владения всего несколькими приемами, в частности, болевыми. Для фиксации навыка ему требовалось намного меньше повторений упражнения, чем кому-либо: он учился новым приемам просто быстрее, чем его противники. Не так быстро, как его одноклассник Горбунов, который был прямо-таки создан для борьбы – невысокий, крепкий, с мощным торсом и сильными руками и ногами, но все же…

Как-то весной "подгорские", ничего не знавшие о переменах в жизни Сереги, по старой привычке решили отмудохать безответного паренька. Сергей, никогда не менявший маршрута, догадывался, что рано или поздно такой стычки не избежать. Он спокойно бросил на снег папку (портфели не любил!), положил рядом болоньевую куртку.

Не используя приемов самообороны (подтаявший снег – не самая лучшая опора для выполнения бросков) он так накостылял всем троим своим обидчикам, что те больше никогда даже не попадались ему на глаза.

Потом было еще несколько драк, в том числе и с ребятами постарше и посильнее. Сергей никогда не провоцировал драку, но если видел, что ситуация безвыходная, противник обязательно хочет подраться, от столкновения не уходил. Он тоже получал удары, ему разбивали лицо, но тот, кто навязал ему такой способ решения конфликтной ситуации, неизменно страдал больше. И уж точно больше никогда не искал конфликта с неуступчивым самбистом.