Сергей Аникин
Отчаянная и другие рассказы

– Боже, кем ты стал? Тебе помощь нужна, – заглянув в комнату, сказала мама.

– Мне не нужна помощь. Иди со своим боженькой…

Дмитрий увидел, как мать побежала в ванную, схватила махровое полотенце и вернулась в комнату.

– Что ты сказал мне? – кричала мать и била его по лицу полотенцем. – Во что ты превратился?

Потом она бросила полотенце на кровать и убежала на кухню. Дмитрий поехал за ней следом.

– Заткнись, ты всё уже сказал, – кричала мать. – Иначе я возьму сейчас сковородку и огрею тебя!

– Нет, мам, я еще не всё сказал, – произнес Дмитрий, – ты говорила, сходи в армию, отслужишь, станешь мужчиной.

Мать замахнулась сковородкой, но он знал, что она не ударит.

– Я не заставляла идти тебя в армию, – плача, говорила она.

– Заставляла! Бога нет, он мёртв, как мои ноги, – сорвался на крик Дмитрий. – А я – есть. И это инвалидное кресло тоже есть до конца жизни.

– Выйди отсюда, – крикнула мама.

– Да пошла ты! – Дмитрий резко поворачивает кресло-каталку и выезжает на улицу. Каталка отлетает в сторону, он ударяется носом об асфальт, а локтем – о бордюр. В районе переносицы слышен хруст. Кровь смешивается с дождём.

– Нет-нет-нет! – кричит мать, падая на колени рядом.

* * *

Что это, сон? Дмитрий на своём инвалидном кресле выезжает на пляж. Он жмурится от яркого солнца. Оно ослепляет его. Он смотрит на бегущие к берегу голубоватые волны, встаёт на свои ноги, шагает вперёд, потом ещё. И ещё. И бежит прямо к морю, забегает в него, ныряет, выныривает и плывёт вперёд. На его лице радостная улыбка. Только он слышит голос мамы, который зовет его. Дмитрий останавливается, встает на ноги в воде. Сзади волны сгущаются и накрывают его с головой, но он идет к берегу. Кругом почему-то темно, отдыхающих нет. А у самой воды стоит его инвалидное кресло.

– Прости меня, сынок, – слышит он сквозь дрёму и туман голос мамы.

Дмитрий открывает глаза, все двоится. Он лежит в отдельной палате. Рядом сидит мама. На лице – слёзы. Дмитрий трогает руками свои ноги, они по-прежнему мертвы.

Его отдельная палата была очень маленькой. Рядом с койкой справа стояла небольшая серая тумба. Слева – мониторы, которые показывали жизненные функции. Он лежал под системой. По мониторам ползла извилистая зеленая «гусеница». Справа находилось пластиковое окно. Оно было закрыто белой занавеской. В центре палаты под потолком висела небольшая люстра.

– Зачем ты это сделал? – спросила мать, увидев, что сын пришел в себя.

Дмитрия что-то кольнуло в нос, боль была такая, будто его ужалила пчела. Он дотронулся до носа и обнаружил на нём приклеенный пластырь.

– Мам, оставь меня в покое, – повернул он голову.

Мама достала из чёрной сумки носовой платок.

Дверь в его палату открылась, и зашла медсестра в белом халате. На подносе она несла два бутерброда и чай. Дмитрий появление завтрака проигнорировал и уставился в потолок.

– Вы знаете, ему нужен покой, и часы приема закончены, – подвезла тележку с едой медсестра.

– Да-да, я сейчас уйду, – встав с кресла, заспешила мама.

Чмокнула Дмитрия в щеку. И ушла.

Медсестра тоже вышла из палаты, и Дмитрий остался один наедине со своими мыслями. Он начал мечтать о летних днях, где он с красивой девушкой лежит под пальмой у моря. Ему хотелось хотя бы на один день забыть о реальности и поддаться иллюзии. Где он с красавицей гуляет по пляжу, где они целуются и под шум прибоя занимаются любовью. Но, переводя взгляд на люстру, он сразу возвращался в реальность и понимал, что его мечте не суждено сбыться. А на этой люстре он хотел вздернуться, он представлял эту «упоительную» картину…

Наступила ночь. Дмитрий долго не мог уснуть. Он не понимал, зачем и почему он живет или, скорее, существует в этом жестоком мире. Мир так жесток, все думают только о своей шкуре, о деньгах.

– Деньги. Деньги. Деньги, – повторил он вполголоса и продолжал размышлять вслух о том, почему у людей нет ничего святого. Думают, как бы уничтожить тебя, избавиться от тебя, у каждого второго в глазах ненависть, алчность, человек человеку волк, если не сожрешь ты – сожрут тебя.

Он закрыл глаза, но сна не было, Дмитрий повернулся на правый бок, потом на левый, но его мучила бессонница. Мысль о смерти занимала все его мысли. Наконец-то он уснул.

* * *

На следующее утро медсестра привезла в палату завтрак.

– Тебе надо поесть, ты уже третий день ничего не ешь, – подвозя к нему тележку с едой, сказала она.

– У меня нет аппетита, – в ответ буркнул Дмитрий.

Она развернулась и пошла к выходу из палаты.

– Постойте! – глядя ей вслед, крикнул Дмитрий.

– Что-то хотели? – остановившись и развернувшись к нему лицом, тоненьким голоском поинтересовалась девушка.

– Да, можете принести мне тетрадь и простой карандаш? – осведомился Дмитрий.

– Хорошо, принесу, – ответила она, хлопнув дверью.

Спустя десять минут медсестра принесла ему карандаш и тетрадь. Дмитрий открыл тетрадь и начал писать рассказ о дочери генерала, чтобы занять свое время и отвлечься от плохих мыслей. Он думал над каждым предложением. За день он написал целый… тетрадный листок. Потом начал его перечитывать и, перечеркивая, делал много исправлений, в конце концов листок был полностью перечеркнут.

Дмитрий вырвал его, смял в комок и выкинул в мусорную корзину, стоящую около двери.

«Завтра начну с чистого листа», – подумал он и лег спать. В этот раз он уснул быстро и не думал ни о чём.

На следующий день он написал тетрадный листок без исправлений. И так изо дня в день Дмитрий упорно писал что-то в тетради.

Незаметно пролетела неделя. Он почти ничего не ел и очень сильно похудел. Стал почти скелетом с натянутой кожей. Потому что, когда он пил чай или компот, то они на вкус, казалось ему, были похожи на ржавое железо. Пил он лишь тогда, когда надо было утолить жажду. Через неделю, в понедельник, к нему в палату вошла вдруг… Катерина Гусева. В правой руке она держала пакет.

– Привет, – присаживаясь в кресло, произнесла девушка.

– Привет, – отложил на подоконник тетрадь с карандашом Дмитрий.

Екатерина высыпала на тумбу из пакета фрукты: бананы, апельсины, мандарины.

– Ну, как ты? – блеснув белоснежной улыбкой, осведомилась она.

– Как я? – усмехнулся он. – Хреново, как видишь.

– Я пришла в гости, может тебе какая-нибудь помощь нужна? Чувствую себя виноватой.

– Мне не нужна помощь, – твердо сказал он.

– Тогда, что ты хочешь? – спросила она, чуть не плача.

– Водки хочу! – резко рубанул он.

– Ну, сейчас куплю тебе водки, – встала с кресла и пошла к выходу девушка.

– Да, и возьми две бутылки, чтобы второй раз не бегать, – вслед крикнул он.

Спустя двадцать минут она и правда принесла ему что-то, когда вынула из пакета, оказалось – водка. Дмитрий очистил апельсин от кожуры, а Катя ему налила половину гранёного стакана.

– Разве так пьют настоящие солдаты? – выхватив у неё из рук бутылку, возмутился он.

И наполнил стакан до краёв, потом мгновенно его залпом выпил и закусил апельсином.

– Наливай ещё полный.

– Может, тебе больше нельзя? – спросила она.

– Мне всё можно, – ответил он.

Катерина безропотно наполнила ещё стакан, он и его залпом выпил. И также закусил мякотью апельсина. Потом он выхватил бутылку у неё из рук, опять налил стакан и выпил его.

– Ну, пей, ты же настоящий мужчина, – с усмешкой сказала Катерина.

И налив очередной стакан, поднесла его ко рту парня и резко начала заливать жидкость в рот.

– Кхе-кхе, – откашливаясь, Дмитрий поперхнулся и резко с размаха отвесил Катерине пощечину.

– Ты, что творишь, дура! – воскликнул он.

Она хотела в ответ ударить его по лицу, но он поймал её руку, и их глаза встретились. И что-то произошло. Может быть, небо упало на землю? Правда, никто вокруг них этого не услышал.

Они приблизили лица друг к другу и поцеловались. Их рты сплелись в едино целое, она схватила в руки его лицо, у него перехватило дыхание, и её сердце забилось сильнее. Девушка залезла на парня сверху. Они потеряли счет времени в поцелуе. Она резким движением сорвала с себя майку и откинула её в сторону. Он схватил её грудь. У неё закружилась голова. Дмитрий возбудился, сорвал с неё юбку. Он откинул одеяло в сторону. И они занялись страстной любовью. Их стоны сплелись в единую симфонию.

«Ты подарила мне свою улыбку, кусочек своего сердца, чувства, которые я испытываю… Ты – та единственная, которую я так долго ждал», – думал сквозь стоны Дмитрий. Во время секса он впервые ощутил, что он больше не одинок, что кто-то его любит. А значит, нужно радоваться жизни, несмотря ни на что.

* * *

На следующее утро он проснулся с улыбкой, у него появился аппетит, он съел завтрак и принялся продолжать писать рассказ. Воспоминания у него были только о ней. В его мыслях была только она. Он был одурманен запахам её волос, её губы на вкус были как клубника. Он закрывал глаза, и перед ним появлялась она.

Спустя месяц Дмитрия выписали, и он снял квартирку неподалёку от Казанского вокзала. Изо дня в день он писал свой уже роман, а не рассказ. Единственная мысль пронзала его мозг: если она уйдет от него, то он не выживет.

* * *

Екатерина в очередной раз прихорашивалась около зеркала, собираясь идти к нему на свидание. В коридор вышел её отец.

– Куда намылилась? – строго спросил он.

– На свидание, – подводя черной тушью ресницы, ответила она.

– Он тебе не пара, – возмутился отец.

– Пап, я уже взрослая и сама разберусь, кто мне пара, а кто нет, – серьезно ответила дочь.

– Не смей разговаривать так с отцом! – вспылил генерал. – Он – инвалид.

– Да даже если бы он был глух и слеп, я бы полюбила его! – отложила тушь в сторону Катерина. – Он воевал в Афганистане, рискуя своей жизнью, спасал мою.

– Я тоже воевал! И командовал солдатами, – срывается на крик генерал.

– Да, ты воевал. Но ты не рисковал жизнью на передовой. Из штаба отдавал приказы, – почти нахамила отцу Катерина.

– Не смей со мной так разговаривать! – дал пощечину дочери генерал.

Дочь взвизгнула и крикнула ему:

– Считай, ты потерял дочь!

И побежала по ступенькам вниз. Отец открыл дверь.

– Катя! Вернись, прости меня! Я погорячился! – выйдя в подъезд, закричал генерал.

Но Екатерина словно не слышала ничего и поспешила на свидание. День был солнечным и ясным. Дойдя до остановки, она почти не ждала автобус. Он тут же подъехал. В салоне автобуса она открыла свою сумочку и достала оттуда небольшое круглое зеркальце. Посмотрела на своё отражение в нём. Тушь с правой ресницы потекла по щеке. Достав из сумки влажную салфетку, Катерина вытерла щеку.

Спустя десять минут она вышла на остановке и пошла по тротуару, потом свернула в арку и, пройдя ещё квартал, увидела Дмитрия. Он сидел в инвалидной коляске, курил сигарету. Во дворе на деревянной лавочке неподалёку от него сидели три старушки и о чем-то между собой судачили.

Одна что-то вспоминала, вторая винила во всех бедах коммунальщиков. Екатерина подбежала и обняла Дмитрия. Он обхватил руками её талию.

– Сколько не платишь за коммунальные услуги, – возмущалась одна старуха, размахивая руками, – а всё толку мало.

– Да и не говори, – поддержала её другая, – стены в подъезде рушатся, крыша течет.

– Трубы в подвале все проржавели, никому нет дела, – ворчала третья.

Хор голосов старушек был настолько громким, что Екатерина поморщилась, услышав, о чём идет речь. Ей хотелось петь от любви, а тут такая бытовуха! Она схватила сзади инвалидную коляску и повезла её прочь со двора. Повернула налево, в небольшой проулок. Потом ещё свернула направо. И вот они оказались на мосту. Внизу шумела река. Над Москвой горел тёмно-оранжевый закат. Они так стояли молча долго-долго, пока совсем не стемнело.

– Я хочу домой, – сказал Дмитрий.

Екатерина повернула коляску в другую сторону и покатила к дому. Было уже темно, когда они вошли в его квартиру. Небольшая однокомнатная хрущёвка. В зале на шкафах, среди множества книг и его фотографий, виднелся налет пыли. Дмитрий подъехал к своему компьютерному столу в левом углу комнаты. Взял со стола, на котором стоял ноутбук, толстенную пачку листов с напечатанным текстом.

– Что это? – удивилась Екатерина.

– Это мой роман, посвященный тебе, – ответил он с улыбкой.

– А как называется?

– «Дочь генерала»…

Спустя десять минут она помогла ему лечь на серый махровый диван, находившийся в правом углу комнату. Он закрыл глаза, и буквально через полчаса сон овладел им. Екатерина начала читать. Текст захватил её с первой же страницы. И она не могла оторваться от него. Катя не спала всю ночь. Пила черный кофе, читала с удовольствием страницу за страницей. Наконец она перевернула последнюю страницу. На её глазах блестели слезы. Но она взяла себя в руки, отложила роман в сторону, пошла ополоснуть лицо.

Решение было принято. Утром они с Дмитрием поехали в издательство. Роман одобрили и отправили в печать. Критики прочили молодому писателю большое будущее. Роман и правда разлетелся в один миг. Спустя месяц Дмитрий начал писать свой новый роман, а через год Екатерина и Дмитрий поженились.

Неуправляемый

В шикарном японском ресторане в Москве за дубовом столиком на мягком кожаном кресле сидел хозяин заведения Александр Трещёв. Мужчина был одет в чёрный деловой костюм и белоснежную рубашку, стоившую, как недорогой отечественный автомобиль. Напротив него находился Валерий Петухов. Мужчина был одет в серую рубаху, поверх рубахи на нём сидел, как влитой, черный кожаный плащ. Валерий Петухов, снял со своих глаз тёмные солнцезащитные очки в золотистой оправе.

– Я же сказал тебе: нет, – жёстко произнёс Александр и добавил: – Это мой ресторан, и мне не нужна ваша помощь.

Он достал из кармана пачку сигарет «Кэмел», отправил одну в рот и, щёлкнув зажигалкой, затянулся.

– Тебе нужна была помощь, чтобы устроиться здесь, – проскрипел Валерий. Улыбка, тонкая, как бритва, таилась в уголках его губ. Он взял со стола стеклянный графин и наполнил свою рюмку коньяком, а затем залпом выпил её.

– Дважды повторять не буду, – уже более грубо парировал Александр, стряхнув в стеклянную пепельницу шляпку серебристого пепла.

– Ты не оставляешь мне выбора.

Неприятный посетитель ресторана достал из кармана плаща белый конверт и положил его на стол. Александр схватил конверт и вскрыл его. Оттуда выпали три фотографии, на всех был изображён его десятилетний сын Коля. Александр с ужасом смотрел на первую фотографию. На ней сын в синих плавках плавает в бассейне в их загородном доме, на второй Колька во дворе катается на качелях, а на третьей мальчик сидит на заднем сиденье в машине с чёрным портфелем за плечами.

– Ты угрожаешь моей семье? – лицо Александра сделалось каменным, в глазах полыхала ненависть. Мысль, что кто-то может навредить его семье, сводила с ума.

– Просто у тебя такой замечательный сынишка. Будет очень обидно, если с ним что-то случится…

Валерий побарабанил корявыми костяшками пальцев по дубовой столешнице. На среднем пальце правой руки сверкнул золотой перстень с бриллиантами. И снова на его лице появилась улыбка, которая могла бы разрезать стекло. Ярость клокотала у Александра внутри и, наконец, нашла выход. Резким движением он вдавил сигарету в стеклянную пепельницу, вскочил с кресла, схватил налитую до краёв рюмку и плеснул коньяком в лицо Валерия. Рюмка полетела вниз и разбилась, ударившись о кафельный пол.

– Пошел вон! – закричал Александр, толкая непрошеного гостя в плечо, а потом обратился к охране по рации:

– Парни, выведите отсюда нашего посетителя.

Справа от них лязгнула металлическая дверь, и вошли два здоровых, широкоплечих бритых наголо охранника. Они молча подошли к Валерию и схватили его под мышки.

– Уберите руки, я сам уйду! – прорычал Валерий, уходя, а про себя подумал: «Что ж, пришло время действовать».

* * *

В трёхкомнатной квартире на проспекте Мира жил Сергей Сергеевич Орлов. Его утро по традиции начиналось с тренировки. Вскочив по-армейски с новенького кожаного дивана, он направился к турнику, ухватился за него руками со стальными мышцами и начал подтягиваться. Досчитав до двадцати, мужчина спрыгнул и, приняв упор лёжа, начал отжиматься на кулаках. После 50 повторений он принял боевую стойку и начал отрабатывать удары на синего цвета боксёрской груше, которая висела в правом углу на железной цепи. Спустя пару десятков минут Сергей полностью вспотел, отправился в ванну и залез под тугую струю ледяного душа. После водной процедуры он, раздетый, встал напротив огромного зеркала и критически окинул себя взглядом. Живота, которые носило большинство его ровесников, у него не было. Под жёсткими вьющимися волосками проглядывали кубики пресса. Сергей согнул руки в локтях, упругие бугорки бицепсов мгновенно вздулись.

– Да, я еще в форме, – сказал сам себе Сергей, покидая ванну. – Теперь можно и позавтракать.

На кухне он нажал на кнопку электрочайника. В это время в квартире раздался телефонный звонок.

– Слушаю.

– Помнишь, ты как-то сказал, что если мне понадобится помощь друга, я могу просто позвонить, – в трубке послышался тревожный голос Александра Трещёва.

– Конечно, от плохой памяти я не страдаю.

– Так вот, ты мне нужен.

– А что случилось-то? – поинтересовался Сергей, сидя на кухне и попивая из фарфоровой чашки чёрный ароматный чай.

– Всё при встрече, – тревожно ответил Александр.

– Хорошо, ты где?

– У себя в ресторане. Ты во сколько у меня будешь?

– Минут через сорок, – сказал Сергей и нажал на клавишу отбоя.

Допив чай, Сергей надел чёрные брюки, серебристого цвета рубашку, чёрный блейзер и замшевые туфли. Покинув жилище, он пошёл через аллею к подземному паркингу. Под подошвой его чёрных туфель шуршали, как хлопья, золотые осенние опавшие листья. В паркинге стояло в ряд около дюжины машин различных марок. Сергей подошёл к своей чёрной «Ауди», сел за руль и вставил ключ в замок зажигания. На подземном паркинге царила могильная тишина. Её нарушила девушка с длинными волосами цвета золотой пшеницы. Она была одета в серую олимпийку и короткую синюю джинсовую юбку. Блондинка постучала указательным пальцем в боковое окно «Ауди». Сергей приспустил стекло наполовину.

– Извините, вы не могли бы мне помочь? – промолвила ангельским голоском красавица и добавила: – Колесо спустило.

Она кивнула на красный «Форд», стоявший неподалёку. Сергей окинул взглядом яркий автомобиль, переднее колесо которого было полностью спущено, как будто кто-то специально его проколол.

– Простите, у меня важная встреча, я не люблю опаздывать, – ответил Сергей и запустил стеклоподъёмник.

Стекло медленно начало подниматься наверх. Вдруг девушка мгновенно достала из-за спины пистолет Макарова и приставила к виску Сергея.

– Что для вас лучше: опоздать или умереть? – колко ответила незнакомка, сверкнув белоснежной улыбкой.

– Вы делаете большую ошибку.

– Заткнись и вылезай из машины!

Сергей повиновался. Из-за угла появились ещё трое. Двое из них, шедшие по бокам, были, как близнецы, похожи друг на друга: оба в синих потёртых джинсах с дырками в районе колен, в пропахших гарью и измазанных сажей серых куртках. Третий, стоявший между ними здоровяк, выглядел довольно колоритно. Он был в чёрных джинсах и кожаной косухе. Причёска представляла собой чёрный ирокез.

– Слышь, папаша, гони бабки, а то мы тебе яйца оторвем! – угрожающе проговорил здоровяк и достал из кармана косухи перочинный ножик.

– Ну, вы же крутые ребята, попробуйте!

Бугай начал замахиваться ножом, но Сергей подпрыгнул и в прыжке ударил его ногой. Подошва замшевой туфли угодила прямо в кадык обидчика. Он упал на спину. Другой мужчина вытянул вперёд электрошокер, но Сергей, поймав его руку, свернул кисть. Послышался хруст, и электрошокер выпал из рук. Третий нападавший намеревался ударить Сергея кулаком в лицо, но мужчина, убрав голову, подпрыгнул и коленом угодил ему в подбородок.

– Стой, не двигайся, а то выстрелю, – заикаясь, произнесла девушка, её руки тряслись.

– Ты не выстрелишь, – с улыбкой на лице сказал Сергей, одергивая пиджак. А потом добавил: – Ну, стреляй, чего ждёшь?

– Простите, – пролепетала дамочка и, бросив пистолет, убежала.

* * *

Сергей сел за руль машины, автомобиль плавно тронулся. Выехав из подземного паркинга, «Ауди» влился в поток транспорта. Мужчина включил магнитолу, и из динамиков послышался хрипловатый голос Владимира Высоцкого. В этот миг в его голове проснулись воспоминания о прошлой жизни. Они, как заноза в его мозгу, не давали покоя который год. В потоке воспоминаний послышался рокот вертолётных лопастей. Внизу горделиво возвышались седые афганские горы. Сколько боевых товарищей забрала эта проклятая земля!

Хотя Орлову можно отдать должное, он отслужил по контракту пятнадцать лет. Три года в Дагестане, два – в Ираке, но большую часть службы он провёл в Афганистане. За острый ум, молниеносность реакции и умение быстро действовать в кризисных ситуациях ему дали прозвище Реактивный. Несмотря на сложность задачи, он всегда достигал поставленной цели. Что же до Афганистана, то эта раскалённая от солнечного пекла земля снилась ему каждую ночь. Периодически он просыпался посреди ночи в холодном поту, после чего долго не мог уснуть. В страшных снах он всегда видел одну и ту же картину: грохот, раздавшийся в одночасье, крики, пыль с запахом гари и невообразимая боль.

В один роковой для него день он подорвался на мине, но чудом остался жив. Через несколько суток после взрыва его переправили в московский госпиталь – Орлову срочно требовалась операция по трансплантации почки, без неё он бы умер. В этот день Александр Трещёв был как никогда счастлив, он нёс на руках новорождённого сына Колю и вместе с женой Ириной шёл к выходу из больницы. В этот момент мимо них провозили на больничной каталке Сергея Орлова. Всё его лицо было изуродовано ожогами до неузнаваемости. Александр Трещёв, недавно впервые ставший отцом, не смог просто пройти мимо. Он вытащил Сергея из пекла боли и отчаянья, оплатив пластическую операцию лица, а также спонсировал операцию по трансплантации почки. Одним словом, подарил ему жизнь. Этот период во многом стал переломным для обоих мужчин. А Сергей чувствовал себя в неоплатном долгу перед своим спасителем.

Блуждая в мыслях о прошлом, спустя полчаса он подъехал к ресторану. Огромные неоновые буквы сливались в название «Ноев ковчег». Сергей припарковал свой автомобиль и направился в ресторан. Как только он вошёл, на пороге его встретил Александр Трещёв. Друзья обменялись рукопожатием и, пройдя в зал ресторана, устроились за столиком у окна. Вид из окна, как, впрочем, и цены, захватывали дух. Сергей попросил принести стейк из лосося и, дождавшись заказа, с аппетитом начал уплетать блюдо. Пока он наслаждался трапезой, Трещёв нервно курил.

– Ну, рассказывай, что случилось? – задал вопрос Сергей.

– Да проклятый Петухов хочет, чтобы я ему платил. В этом случае он гарантирует моему ресторану безопасность. Я отказался платить.

– А кто он, этот Петухов?

– Мы вместе с ним открывали этот ресторан. Поначалу дела шли плохо, и он решил уйти из бизнеса, забрав свою долю.

– Ну, так ты рассчитался с ним?

– Да. Для этого мне пришлось продать коттедж на Рублёвке.

Александр затушил сигаретный бычок в пепельнице. Он надавил на окурок с такой силой, что на стеклянной пепельнице остался чёрный отпечаток.

– Тогда чего он хочет?

– Хочет срубить ещё бабла, но он начал угрожать моей семье, а это уже переходит все границы. Я хочу, чтобы ты защитил моего ребёнка, работу хорошо оплачу.

– Мне потребуются деньги только на бензин и еду. Я постараюсь сделать всё, что в моих силах.

Мужчины встали из-за стола и подошли к бронированной серебристой двери. Дверь заскрипела, и они попали внутрь, в комнату для охраны. Посреди комнаты стоял огромный стол с пятью мониторами. На кожаных диванах, стоящих у стен, сидели около десяти здоровых и вооружённых до зубов охранников в бронежилетах. На другом столе, находившемся у противоположной от входа стены, стоял медовый торт и чайник с чёрным цейлонским чаем. Аромат наполнял комнату. За столом на мягких креслах сидели, попивая чай, жена Александра Ирина и их сын Коля.

– Дядя Сережа! – воскликнул мальчик и, бросив недоеденный кусок торта, бросился к мужчине.

Сергей схватил ребёнка и поднял над головой.

– Привет, дружище! – с улыбкой сказал Сергей.

Жена у Александра была просто загляденье. Красивая, хрупкая, с томными фиалковыми глазами, ангельским личиком и точёной фигуркой. Тёмные волосы волнами спускались до плеч. Чёрное шелковое платье подчёркивало аппетитные формы, а изящную шею украшала нежная подвеска с жёлтым бриллиантом. Ирина радушно поприветствовала Орлова.

Сергей опустил малыша и опустился в кресло напротив Ирины, рядом на стуле устроился Александр.

– Вот ключи от нашего дома на Киевском шоссе, – достав из кармана брюк связку ключей, сказал Александр.

Сергей взял у друга ключи. Спустя десять минут, когда Коля тепло простился с родителями, они с мальчиком уже ехали по дороге. Коля сидел на заднем сиденье и смотрел в окно. За окном мелькали дорогие бутики, шикарные казино, неоновые вывески которых манили зайти внутрь.

– Мне папа много о тебе рассказывал, – сказал мальчик, посмотрев на Сергея.

– Да? И что же он рассказывал? – с улыбкой спросил Сергей, выжав сцепление и остановившись у очередного светофора.

– Он сказал, что ты лучший, и в бою лучше тебя никто не прикроет.

– Твой папа прав!

Сергей повернул направо и, покинув магистраль, выехал на абсолютно пустую второстепенную дорогу. Тут мужчина заметил «хвост», следовавший за ними. Он состоял из двух чёрных, полностью тонированных «Хаммеров». Первый автомобиль уже дышал им в затылок, из бокового окошка заднего сиденья высунулся бритый наголо амбал, потянув за собой автомат Калашникова. Передёрнув затвор, преследователь нажал на курок. Раздался оглушительный грохот. Пули начали отбивать смертельную дробь по задней части «Ауди».

– А-а-а, мне страшно, – стал канючить Колька со слезами на глазах.

– Не переживай, стёкла пуленепробиваемые, я обещаю, что с тобой ничего не случится! – попытался успокоить мальчика Сергей. – А сейчас на всякий случай опустись на пол между сиденьями и не выглядывай, пока я не разрешу. Не дрейфь, прорвёмся!

Выжав сцепление и переключив скорость, Орлов вдавил газ в пол. Взревел мотор, стрелка спидометра перешла отметку в сто пятьдесят километров в час. Но «Хаммеры» не отставали. Один из автомобилей уже поравнялся с ними, а второй дышал им в затылок. Сергей включил пятую передачу. Коля тихонько всхлипнул. «Хаммер» начал таранить переднее крыло «Ауди». Сергей достал из бардачка кольт 45 калибра и опустил стекло водительского сиденья. Он вытащил оружие, прицелился и нажал на изогнутый спусковой крючок кольта. Прозвучал выстрел, и переднее колесо «Хаммера» лопнуло. Водитель резко затормозил. Раздался свист и визг тормозов. Тяжёлый автомобиль занесло в кювет.

Сергею удалось вырваться вперёд, но второй «Хаммер» уже догонял его. Впереди показался бензовоз, Сергей поравнялся с огромной фурой. За баранкой бензовоза сидел здоровый толстяк. В кабине звучал громкий и забойный рок-н-ролл. Водитель уминал за обе щеки гамбургер, запивая американскую еду не менее американской кока-колой. Сергей опустил правое стекло первого сиденья и выстрелил по задним колесам оранжевого бойлера с надписью «ОГНЕОПАСНО». Фуру начала заносить вправо, её шины пронзительно визжали, оставляя чёрный след от шин на асфальтированной дороге. В мгновение ока фура оторвалась от тягача. Её слегка приподняло в воздух, затем она упала на серую заасфальтированную дорогу и взорвалась. В воздух взметнулся фонтан пламени. Взрывная волна окутала оставшийся «Хаммер». Перевернувшись вверх дном, он взорвался. Сергей, сбавив скорость до ста километров в час, уже ехал впереди и наблюдал всю эту картину в зеркале заднего вида.

На улице было темно, и лишь дальний свет фар освещал двухэтажный коттедж из красного кирпича. Сергей заехал в гараж, который располагался рядом с домом. Вместе с сонным мальчиком они подошли к тяжёлой дубовой двери. Ключ в замочной скважине заскрежетал. Дверь отворилась, и они зашли внутрь. Их встретил огромный, покрытый серыми мрачными обоями коридор. Высоко под потолком вспыхнула яркая хрустальная люстра. Сергей и Коля разулись и прошли в поражавший своими огромными размерами зал. Там стоял камин, выложенный из силикатного кирпича, рядом с ним уже лежали нарубленные дрова. Неподалёку от камина стояло тёмно-серое кресло-качалка с изогнутыми ножками. В самом центре зала располагался шикарный белый рояль, напротив него стоял стеклянный стол с красивой вазой в египетском стиле, в которой сиротливо стояла засохшая роза. Рядом с лестницей Сергей заприметил старинный сервант из граба, он был напичкан разнообразными книгами, там можно было найти как классику, так и современных авторов.

– Может, приготовить ужин? – рассматривая книги, предложил Кольке Орлов.

– Нет, спасибо, пойду спать, я сегодня устал.

Мальчик поднялся по лестнице на второй этаж. Сергей услышал, как сосновая дверь на втором этаже захлопнулась. Он вытащил из вазы завядшую розу и выбросил её в мусорное ведро. После этого он разжёг камин и устроился поудобнее кресле-качалке. В камине уютно потрескивали сыроватые вишнёвые дрова. Орлов смотрел на красные языки пламени, снова погружаясь в воспоминания прошлой жизни. Это был Афганистан. Проклятый горный дикий край, далёкая выжженная солнцем земля и седые вершины пиков. Его подняли ни свет, ни заря и проводили в кабинет генерала. Сергей вошёл в прокуренный, как тамбур поезда, кабинет Константина Петровича Соболева. На массивном столе стоял бронзовый подстаканник со стаканом крепкого чёрного чая.

– Садись! – грубовато произнёс генерал и, достав из красной пачки с надписью «Мальборо» сигарету, прикурил и затянулся. Его стоявшая рядом пепельница была забита окурками и похожа на египетскую пирамиду.

Сергей присел, на старую измазанную засохшей краской лавку напротив генерала. Соболев повернул к Сергею бумажную карту.

– Видишь вот эти горы? Там находятся афганские боевики, взявшие в заложники нашего фельдшера.

Сергей сфокусировал взгляд на карте. Он знал эту землю, как свои пять пальцев. Это непроходимые тропы и сплошные горы.

– Так вот, твоя задача – вытащить и доставить сюда живой и невредимой Марию Кравченко, – продолжил генерал и положил на стол перед Сергеем чёрно-белое фото, с которого на него смотрела миловидная девушка.

Спустя час уже стрекотали, разгоняя воздух и поднимая пыль, механизмы вертолётных лопастей. Машина поднялась в воздух. Помимо пилота, в вертолёте находился солдат, державший здоровый мощный пулемёт, и Сергей.

Воспоминания Сергея прервал телефонный звонок. Мужчина встал с качалки и отправился в коридор, взяв в руки серый радиотелефон.