Семён Сергеевич Хмелевской
Свадебный перформанс. Обрядовая механика

Фотограф Мария Алексеева

© Семён Сергеевич Хмелевской, 2021

© Мария Алексеева, фотографии, 2021

ISBN 978-5-4498-4717-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Чудо семи рукопожатий

Верите ли вы в чудо случайной встречи с чем-либо нежданным, негаданным, но в итоге важным и нужным? У меня так произошло с книгой «Белая свадьба: история, традиции, этикет». Писать её и не думал вовсе. Равно как и становиться свадебным ведущим. Как и учить английский язык по песням «Queen». Или петь в ресторане, а прежде служить в военном оркестре. Даже поступать на историко-теоретический факультет МГК не планировал. Последовательность событий, порою игнорирующих мои возможности, но помноженных на неиссякаемое желание учиться, парадоксальным образом привели к написанию сначала первого русскоязычного исследования по истории американской свадьбы, после – пособия для невест и женихов, а теперь и этой книги.

Нередко спрашивают, почему пишу только о свадьбах и провожу в основном их. Отвечаю: потому что свадьба – один из самых сложных обрядов в истории человечества. Не для ведущего трудных, но сложных по структуре и по насыщенности событиями. Свадьба непроста для невесты с женихом, для их родителей. И миссия свадебного организатора – быть провожатым на этапе подготовки и в самый момент переправы через бурлящую реку, на одном берегу которой ещё жених и невеста, а на другом уже муж и жена. На одном берегу родители, а на другом свекор со свекровью и тесть с тещей.

Все эти люди исчезают в прежнем качестве и рождаются в новом. Образуется другая семья. Но от того, насколько грамотно организован свадебный день, зависит главное: родится эта семья в ощущении – или нет. Увидят это родители – или нет. Прочувствуют это молодожены – или нет. Свадьба стоит на перекрестии семейной и поведенческой психологии, религии, мистики, этнографии, истории, педагогики, театроведения и так далее. Все они наблюдают институт семьи и сходятся в одном: день свадьбы, на самом деле, влияет на всю последующую жизнь. Он может стать началом чего-то нового, либо оставить на плечах ношу прежних проблем и отношений!

После того, как была закончена «Белая свадьба», я начал вести блог @familytraditionsetiquette в Instagram и публиковать в нём не вошедшие в книгу материалы в виде этюдов на запомнившиеся темы из изучаемых на тот момент источников. Большая часть постов вошла в этот сборник. Собирательство же источников само по себе превратилось для меня в некий увлекательный детектив, и за последние годы электронная библиотечка пополнилась десятками чудесных книг на русском и английском языках. Две из них, «Обряды перехода» Арнольда ван Геннепа и «Теория перформанса» Ричарда Шехнера, условно поделили этот сборник на две части и, по моему скромному мнению, совершенно обязательны к подробнейшему изучению всеми, кто прямо или косвенно связан со свадебной обрядностью, с теорией или практикой в сфере организации и проведения свадеб. Стоя на плечах этих двух гигантов, видишь далеко за горизонт и чувствуешь себя настоящим свадебным профессионалом!

Также я весьма настойчиво рекомендую всем, кто интересуется или увлечён свадьбами, пополнить свою полку книгами А. В. Гуры «Брак и свадьба в славянской народной культуре: семантика и символика», Г. В. Жирновой «Брак и свадьба русских горожан в прошлом и настоящем», Стефани Кунц «Свадьба, история: как любовь победила брак». Не пожалеете ни на минуту, что потратили время на чтение с карандашиком в руках.

Итак, если вы верите в чудо семи рукопожатий и жаждете пищи для ума, предлагаю вам открыть «собранье пестрых глав», где под одной обложкой оказались разноликие спутники моих изысканий на свадебную тему: истории, статьи, заметки, конспекты. И даже петиция одна затесалась. Список книг, вызвавших к жизни те или иные мои тексты, приведен в конце – читайте на здоровье. Там же, ближе к окончанию, собран приятный букетик выводов и аргументов. Необъятная тема свадьбы, как момента рождения семьи, притягивает всё самое хорошее и – ручаюсь! – каждый из вас встретится с тем, о чем и не догадывается.

Автор.

Часть I. Обряд перехода

Путешествие в иной мир

Тема, которой хочу посвятить первую часть этой книги, была найдена совершенно случайно, как это у меня зачастую и происходит.

Лет эдак двенадцать назад в силу определенных обстоятельств вашему покорному слуге пришлось стать на тернистый путь ведущего торжеств, из которых ближе всего оказались свадьбы. Момент создания семьи ощущался событием исключительной значимости и хотелось провести его так, чтобы «раз и навсегда».

В большинстве случаев удавалось поженить накрепко: на наших глазах у недавних молодоженов рождались дети, со многими из прежних клиентов мы поддерживаем приятельские отношения. Но то, от чего это раз и навсегда зависит, всегда интересовало меня в большей степени, нежели обретение навыков массовика-затейника. И почему-то казалось, что существует определенная взаимосвязь этого самого раз и навсегда с правильной организацией свадебного дня, с некоей потаённой обрядовой механикой.

Ерунда? Мой опыт показывает, что таковая механика имеет место быть. И четче всего сегодня, по прошествии десятка лет и по прочтении сотни книг на эту тему, шорох её шестерёнок слышится мне при созерцании свадебного обряда как одного из обрядов перехода (так их обозвал французский этнограф Арнольд ван Геннеп). Каждый из этих обрядов, в числе которых находятся церемонии посвящения, свадьба, похороны и так далее, состоит из трех стадий: разделение (separation), грань (margo, или limen, что по-латински означает «порог») и восстановление (reaggregation).

Если говорить о русском деревенском свадебном обряде, в канун свадьбы происходило ритуальное прощание с прежней жизнью на девичнике / мальчишнике (разделение), затем следовали домашнее бракосочетание, венчание, брачная ночь (пограничные соединительные обряды) и только после этого обмен визитами, введение в круг общения замужних / женатых, испытания молодой жены, называние новых родителей мамой и папой и тому подобное (обряды восстановительного толка).

А вот теперь самое загадочное. В лиминальной фазе у персон, которым предстояло пережить изменение социального статуса и обрести новые наименования (невесте с женихом, а также их родителям) появлялись своего рода ритуальные заместители, дублёры. У жениха с невестой – брачная чета, которую могли составлять дружба с дружкой или тысяцкий со свахой, а у родителей – посаженные родители, чью роль чаще всего брали на себя кумовья.

Для чего это было нужно? Как я и предупреждал, тема пространная. Продолжу её чуть позже. А пока небольшая интермедия.

В какой момент происходит создание семьи? В какой миг становятся мужем и женой? Интересный, спорный вопрос!

Для славянской свадьбы, богатой своей обрядностью и длящейся от сговора до рождения первенца, это момент обретения нового социального статуса, визуально отражаемого переменой наряда и прически молодоженами, «узнаванием» друг друга в зеркале, взаимным наречением по имени-отчеству. От этого сейчас остался только обряд снятия фаты и повязывания платка. Мал золотник, да дорог.

Для американской свадьбы – это момент произнесения служителем слов «объявляю вас женою и мужем». Гости собираются ради участия в церемонии бракосочетания в качестве сомолитвенников и зрителей̆ и празднуют это событие по его окончании. Перемена свадебного наряда новобрачными в американской традиции связана только лишь с отправлением парочки в свадебное путешествие. Бросила невеста букет, и в добрый путь.

Для советской свадьбы, возведшей в культ простановку подписей в книге регистрации актов гражданского состояния, появление печати в паспорте и обручальных колец на безымянных пальцах молодых имело не меньший вес, чем заветные слова из уст регистратора. Занесли паспорта в ЗАГС в одном виде, а вынесли в другом.

Православная церковь со свойственной ей осторожностью и осмотрительностью включила бракосочетание в число семи Таинств последним, в хронологическом порядке. В этом же смысле Апокалипсис был последним включен в состав Библии. Сомневались ранние христиане: а стоит ли? Зачем, если брак – это гражданско-правовой договор, с серьезными последствиями в случае несоблюдения достигнутых при помолвке договоренностей? Посомневались, но со временем воцерковили даже обручение.

Держите меня семеро

В предыдущей главе я слегка заинтриговал вас таинственными ритуальными заместителями, верно? На самом деле там, где таинственность – не всегда тайна. Традиционные обряды разных народов и народностей порою демонстрируют настолько тонкое знание поведенческой психологии, что и диву даешься. Эти обряды, будучи выполненными скрупулёзно и в правильной последовательности, с соблюдением устоявшегося персонажного и акционального кода, могут служить гарантией отсутствия излишнего стресса до, в процессе и после свадьбы, заложить фундамент крепкой и здоровой семьи.

Теперь попробую простым языком о мудрёных вещах. Для того чтобы невеста и жених, а также их родители, не нервничали лишний раз и вполне глубоко пережили умирание себя и ближних в привычном и рождение в ином «агрегатном состоянии», на время свадьбы всех их отстраняли от дел. Родителей от выполнения каких-либо обязанностей, жениха с невестой – от совершения самостоятельных действий. Поведение родителей и их сочетающихся браком отпрысков регулировали различного рода предписания и табу, существовавшие в огромном множестве. Пассивность, недвижность, недействование – вот суть любого из обрядов посвящения и свадьбы в том числе.

Есть занятное народное суеверие: не узнать человека – к свадьбе или к покойнику. Странность? Нет. Бракосочетание действительно воспринималась, как своего рода смерть, отсюда и примета. В некоторых областях России венчальное платье невесты называлось саваном. Невеста, умершая на временном отрезке между обручением и брачной ночью, по народным поверьям становилась ведьмой или русалкой. Тонкая грань между профанным и сакральным истончалась, наипаче в день свадьбы, и оступиться было весьма боязно, если не сказать – страшно.

Единственной же ниточкой, связывающей в свадебный день с реальным миром невесту, жениха и родителей на этапе перехода оказывались обрядовые дублёры. Их активность словно уравновешивала временное выпадение реципиентов обряда из бытия.

Ух, даже самому стало не по себе! Продолжу в другой раз и дорасскажу, отчего ещё родители не ездили к венчанию и как это шло всем на пользу, а пока развлеку вас историей.

В Средние века, да и в более поздние времена, между монархами не замечена привычка хранения супружеской верности. Но нет правил без исключений, и пример тому – история любви английского короля Эдуарда I Длинноногого и его жены Элеоноры Кастильской.

И до чего же пикантная семейная традиция была у них! В понедельник после Пасхи король попускал служанкам королевы связать себя в постели до своего пробуждения, после чего платил им символический выкуп за возможность освободиться от пут и пройти в покои королевы. Шалуны, не правда ли? Чем в понедельник праздничной пасхальной недели супруги занимаются с раннего утра, догадаться не сложно.

Но однажды королева преставилась. Не умерла, однако, их семейная традиция: по окончании очередного поста, в понедельник праздничной седмицы, король заплатил служанкам своей покойной жены привычную мзду.

ЗАГС и венчание: родителям вход воспрещен

Возможно, заголовок заставит вас подпрыгнуть: крамолу ведь говорю. Ересь несу. Для кого же ещё ЗАГС, как не для родителей?

Этой главой я хотел бы повернуть ещё одной стороной тему свадьбы, как путешествия в иной мир. Глава обещает быть весьма дискуссионной, я готов к этому заранее.

Дерзкий тезис: родителям не рекомендовано присутствовать ни на венчании, ни в ЗАГСе. Уточнение: однако, приветствуется провожать детей из дома к венчанию (или, на худой конец, в ЗАГС) и встречать после, как это делали наши предки. А ведь они знали, что делали.

Это – мой вывод, который вы можете принять или нет, воля ваша. Когда я впервые начал задумываться над сим вопросом в целом, сложившуюся на сегодняшний день российскую свадебную традицию теребил по следующим пунктам:

• что случилось;

• когда случилось;

• спонтанно ли случилось;

• если нет, ошиблись ли люди в чём-либо, по своему обыкновению;

• если да, была ли проведена работа над ошибками.

Излом – это 1917 год. Однако революция есть возврат к некоему предыдущему состоянию, откат назад. Но тогда в какое же болото ввергли семью и брак большевики? В какие доисторические времена погрузили семью эти параноики, считая её буржуазным атавизмом, недостойным торжественного обряда?

Отпустило, что называется, только в конце 1940-х годов. Поняли все, насколько нездоровы и что без семьи никуда. Первый Дворец бракосочетания в Ленинграде открыли в 1959-м году, а через год и в Москве. ЦК дало указание: вернуть что-то из обрядов, создать новую советскую свадебную традицию.

На этом-то месте и споткнулись! Увы, не стоило отдавать на откуп чудо воскрешения или сотворения традиции тем, кто не считал молодоженов самостоятельными людьми, как не стоит доверять внесение поправок в Конституцию прыгуньям с шестом, актерам, космонавтам и пианистам. Ленинградские деятели, реанимировав хлеб-соль, включили в текст торжественной регистрации брака пассажи про родителей. Но вместо «оставит отца и мать и прилепится к жене» закрепилась совершенно противоположная риторика: старшему поколению вменялось в обязанность воспитание молодой семьи!

«Творчески работая над усовершенствованием обрядов, мы ввели много новых элементов в церемонию бракосочетания. Теперь по-новому построена официальная часть заключения брачного союза, усилена роль родителей в воспитании молодой семьи, родители новобрачных, в отличие от прежнего, заняли в церемонии одно из ведущих мест».¹

Это был крах, как показывает нынешнее состояние дел. Свекрови и тёщи, свёкры и тести, рожденные в послевоенном СССР, разрушили и продолжают разваливать супружеские взаимоотношения внутри множества неокрепших семей. От них просто спасу нет. Включая самый день свадьбы.

Предки же наши, делегируя их полномочия посаженным родителям, сопровождавшим брачащихся к венцу, поступали мудро: невестина половина сидела дома ровно, ритуально подперев рукой подбородок, пока поезд не скрывался за околицей. И их новоиспекаемые родственнички томились в ожидании приезда молодоженов на крылечке своей избы. Табу было на любые шевеления.

Таков обычай дореволюционных деревенских, сельских и слободских свадеб, таков пример обрядовой механики в действии. Касательно высшего сословия, Петр Первый своим царским указом в 1724 году запретил присутствие родителей на венчании, однако по совершенно иным мотивам: пресечь традицию браков по принуждению. И это – уже совсем другая история, на мой взгляд. Не уверен, что Петр Великий был увлечен механикой обряда в равной степени, сколь устройством Российской империи: вернее всего первая его женитьба, совершенная по воле матери, дала о себе знать.

Заговорили о материнской воле – побеседуем же тогда и родительской ревности. Чью молодую семью эта напасть не коснулась? Повезло, если так. Но было ли время, когда испытывать подобное было невозможно? Когда у свекрови язык бы не повернулся сказать про невестку «она украла у меня сына» или у тещи не было бы шансов на схожие обиды по отношению к зятю?

Давным-давно зависимость детей от родителей была абсолютной. Отец семейства оставлял мальчиков при себе до женитьбы, а после свадьбы пара жила у родителей. Чей дом, того и порядки. В Европе так было в Средние века; на Руси скрепная и домостройная история никогда никуда не поспешала, как и теперь. Управляя большим домовладением, мать получала власть над всеми невестками, как жена хозяина. То есть, лишиться сына было невозможно в принципе.

Но появлялись города, где домовладение, как социальная формация, состоящая прежде из всех насельников от мала до велика (то есть из господ и прислуги), стало неизбежно сжиматься и превращаться в своего рода «отдельную квартиру». Рождалась нуклеарная, малая семья – сыновья стали «уходить» от матерей и жить с жёнами, прилепляясь к ним по-библейски. Пожизненная родительская власть закончилась и отцовская, и материнская.

С дочерями мамам выстраивать взаимоотношения было проще и в полумраке Средневековья, и гораздо позднее, особенно в Викторианскую эпоху. Да, отцы семейства век от века утрачивали власть и авторитет, но мамы по-женски шептались с дочками и их влияние на дочерей было сильнее, чем на сыновей. Тем не менее, выдали замуж – и шептаньям конец.

Одним словом, папам и мамам, кто желает сохранить детей при себе, рекомендовано совершать мысленное путешествие в Средние века и в своём воображении патриархально-тяжелой рукой рулить крупным поместьем, или представлять себя женой такового управителя, или даже самовластной вдовою, матриархально распоряжающейся большим хозяйством. И сыновей никуда не пристраивать в город: ни в подмастерья, ни в услужение. Пусть растут под крылышком, паразиты. В тех фантазиях, если повезёт, под крышу дома придут невестки и случится родительское счастье.

Не получается в Средневековье возвернуться? Извиняйте тогда и позвольте детям строить свои семьи самостоятельно – так, как хотелось бы им, а не вам.

Советские этюды

Флагманы атеизма

Одним из самых больших моих разочарований в советской социальной политике стало недавнее открытие. Кропотливо собирая на ладонь крупицы признаков заботы правящей партии об институте семьи и брака в СССР и в современной России, я был поочередно то очарован юридическими тонкостями советского брачного законодательства, то ошеломлен толщей упоминаний семьи и брака и сотнями льгот для неё в кодексе американских законов. Познавал, так сказать, в сравнении.

Но последняя крупица – перевесила все остальные вместе взятые.

В 1959 году в Ленинграде был торжественно открыт Дворец бракосочетания. И я всегда был уверен, что это явный знак внимания к институту семьи со стороны власти. Божественное озарение в головах наследников озверевших революционеров. Попытка ввести «моду» на семью, на рождение детей в браке и на воспитание их в нем же.

Но, согласно новым источникам, не без труда добытым мною, оказалось всё гораздо прозаичнее. Советская гражданская обрядность, аккумулируемая в свежеоткрываемых «дворцах счастья» по всей стране, была призвана на службу не семье, не браку и не материнству и детству, а второй, мощнейшей антирелигиозной кампании, разворачивающейся в безбрежном СССР. Гражданский свадебный обряд и весь сопутствующий ему антураж создавался для того, чтобы полностью вытеснить собою обряд религиозный.

Что же, нужно отдать должное: это провернуть удалось! Сегодня мы имеем удивительный феномен под названием «выездная церемония» или «выездная регистрация брака», болтающийся в проруби российского законодательства. Барышни с нежными голосами, доводящие до слез даже самых хладнокровных участников и зрителей этих церемоний, не наделены совершенно никакой властью. Они не могут провозгласить брачащихся мужем и женой ни от лица государства, ни религиозной общины.

Оттого, видимо, они и стоят сбоку, а не по центру. Но обо всём об этом – во второй части книги.