Семен Соломонович Юшкевич
Ночная бабочка
– Почему же не отвечаете? – Она говорила с польским акцентом, и это неприятно резнуло ухо Владимира Петровича. – Невежливо!
– Некогда, – сказал он, чтобы ответить что-нибудь и отвязаться.
– Должно быть, на свидание спешите, – смеясь и опять показав глаза, бросила она…
«Далось им это свидание сегодня, – с досадой подумал Владимир Петрович, – написано на мне, что ли?»
– Ну, да, на свидание, – после молчания сказал он наконец и посмотрел на нее.
Глаза ее ему чрезвычайно понравились.
– На свидание и завтра успеете, – шутливо, как старая знакомая и все смеясь, возразила она, – а меня завтра, может быть, не встретите. Лучше пойдем ко мне, я недалеко живу кстати… Я интересная… И вы мне понравились…
«Знаем мы, как я вам понравился, – подумал про себя Владимир Петрович. – Однако, хорошенькая, и хорошо говорит, не грубая. Если бы не Сюзи… я бы поболтал с ней, честное слово».
– И вы мне понравились, – сказал он откровенно, все, однако, идя быстро, – но я, к сожалению, спешу.
– А я не отпущу вас, – повеселев, проговорила женщина и смело взяла его под руку. – Я себе сказала, что вы сегодня будете моим, и будете… Я интересная, – повторила она. – Вы не раскаетесь…
– Мы все говорим, что интересные, – внезапно охладел он к ней и освободил свою руку. – Ну, до свидания, в другой раз.
– В другой раз будет поздно, – не отставая, говорила она. – Послушайте, не пропускайте случая, вам будет очень приятно со мной. Посмотрите на меня еще раз, может быть, я понравлюсь вам.
Разговор с ней невольно заинтересовал его. Он послушно посмотрел на нее, и она ему, точно, сильно понравилась. Выразительное лицо, полные губы, стройная высокая фигура, прекрасные, умные глаза, и какое-то милое изящество в наклоне головы. Трогательны были точно нарисованные брови… И Владимир Петрович оглянуться не успел, как почувствовал себя в плену желания обладать ей. «Вот свинство», – подумал он.
Желание выросло вдруг, как это обыкновенно бывает с мужчинами, часто сходящимися с женщинами. Если бы можно было, он тут же на улице… страстно поцеловал бы ее красные, жаркие губы…
«Вот свинство, – опять подумал он. – Однако, странно, почему меня так внезапно потянуло к этой неизвестной женщине, выплывшей из тьмы переулка», – зашевелилась у него недоверчивая мысль… – «Ведь мне нельзя пойти к ней, меня ждет Сюзи, а я чувствую, что должен, что не могу не пойти с ней. Будто кому-то нужно, чтобы я это сделал. Нет, не пойду…»
– Ну, что вам стоит, – тихо сказала она, поняв, что он колеблется. – Ведь известно, что происходит на свидании. Будете сидеть где-нибудь в аллее на скамье и вздрагивать от каждого шороха, будете обнимать женщину или девушку. Сколько раз вы это повторяли в жизни! Ведь всякий мужчина та же проститутка. Разница лишь в том, что я на улице, а вы это проделываете в домах. Правда же!
«Не пойду, не пойду», – твердил он себе, следуя уже однако за ней, и не умея победить все усиливавшегося желания обладать этой женщиной.
– Совершенно идиотское приключение, – жалко улыбаясь, сказал он ей. – Меня ждет женщина, а я вот что делаю.
– А разве это не интересно, – «сладко» заглянув ему в глаза, спросила она. – Вам будет хорошо со мной, – шепотом повторила она.
– Ты мне очень понравилась, – признался как бы в свое извинение Владимир Петрович. – Я чувствую, что мне не надо с тобой идти, а между тем, помимо своей воли, иду. Как будто кому-то надо, чтобы я пошел к тебе, – сказал он вслух свою прежнюю мысль…
– Во всяком случае, ты об этом не будешь жалеть, милый мой, – перешла и она на ты. – И вечер такой славный, правда, – спросила она, – и я сама как будто влюбилась в тебя…
– Только уговор, я недолго останусь у тебя, – с усилием произнес он, опять вглядываясь в нее.
И тут ему вдруг представилась хрупкая, стройная Сюзи, со своим невинным, детски-ясным лицом, уныло бродящая по пустынной, жуткой улице, где было назначено свидание… Но звезды были так хороши в синеве неба, и рука женщины так нежно прижимала его руку, и так обольстителен был таинственный шепот улицы, что Владимир Петрович тотчас забыл о девушке, и, снова умиленный, как всегда, когда переставал чувствовать свое «я», уже совершенно предался неизвестной подруге. И она это почувствовала и благодарно молчала. Только тесней, нежней, значительней сжимала его руку, и Владимиру Петровичу казалось, что она объясняется ему в любви.
Пожимая плечами и ругая себя за бесхарактерность, Владимир Петрович стал подниматься с ней по лестнице какой-то гостиницы, где скоро их ввели в просторный, на первый взгляд хорошо убранный номер с большой, широкой кроватью, с потертым ковром на полу.
Лишь только лакей ушел, Владимир Петрович тотчас же страстно обнял ее и повернул лицом к себе. Она улыбнулась. При свете она еще больше ему понравилась. «В болоте иногда растут прекрасные цветы», – промелькнула у него мысль, и, покраснев от желания, он опять обнял ее и крепко поцеловал в губы.
