Селина Катрин
Федерация Объединённых Миров. Бонусы
Меня прорвало:
– Почему все хотят детей? Почему все считают это смыслом жизни?!
– Но мы же любим друг друга… – снова обескураженно повторил Фабрис. Теперь он сделал шаг назад. Наши движения напоминали странный парный танец докосмической эпохи, когда гуманоиды боялись прикоснуться друг к другу.
До меня наконец дошло очевидное, что я успела подзабыть: Фабрис был цваргом. А я – таноржкой. Рождение детей на его родине являлось самоцелью и чуть ли не главной функцией женщины! Неудивительно, что правильный эмиссар с классическим воспитанием даже не догадывался, что…
– Твой учёный был прав. – Я судорожно потёрла костяшкой пальца губу, размышляя, как объяснить то, что было очевидно для меня и явно совершенно не очевидно для него. – Только дело не в страхе перед высотой. Дело в страхе потерять наши отношения и ту лёгкую жизнь, которая есть у нас сейчас. Именно поэтому в первую же поездку на Тур-Рин после Цварга я установила противозачаточный имплант.
– Ты что?! – Кадык Фабриса дёрнулся, глаза мгновенно потемнели. Я с грустью отметила, что, оказывается, он со своим цваргским воспитанием и представить себе такого не мог… Ну да, конечно, ведь до недавних пор на планете была запрещена продажа любой контрацепции.
Мужчина сжал и разжал кулаки, затем отвернулся и произнёс обреченно:
– Даня, ты не хочешь от меня детей?
Как бы он ни пытался скрыть за ровным тоном чувства, дергающийся кончик хвоста выдавал его с потрохами. Я дотронулась до сжатого кулака, дождалась, пока эмиссар переведёт на меня свой невозможный серый взгляд, и сказала:
– Я безумно тебя люблю, Фабрис, и хочу от тебя детей. Когда-нибудь. Не сейчас, понимаешь?
Он отрицательно покачал головой. Я вздохнула, прикусила губу и попыталась объяснить:
– Веришь ты или нет, но, когда я думала, что у меня нет никакого шанса быть с тобой, я всерьёз рассматривала вариант обратиться в Планетарную Лабораторию Цварга за твоим… биоматериалом для оплодотворения. Я хотела иметь хотя бы частичку тебя.
Лицо мужчины вытянулось от удивления. Да, про эту болезненную часть своего сталкерского преследования я ему не рассказывала.
– Это желание было продиктовано безысходностью, но теперь у меня есть ты. Весь ты! Мы можем вместе делать практически всё что угодно… любое задание, если оно не сопряжено с опасностью для жизни, полеты на Тур-Рин и обратно хоть пять раз в неделю, перегрузки и, – я хмыкнула, – фокусы с сейфами на дне озера.
Фабрис негодующе воскликнул:
– Я до сих пор зол настолько, что готов поубивать тех, кто решил, что ты можешь заменить цварга-подростка!
Я качала головой.
– В любом случае, это опыт. И заметь, в бассейне я справлялась с этим трюком. Просто никто не подумал о песке на дне озера. Это стечение обстоятельств, которое может произойти в любой непредвиденной ситуации… Но дело не в этом. Дело в том, что когда я рожу, то стану привязанной к подгузникам, бутылочкам, соскам… Вместо изучения новых схем замков у меня будет штудирование инструкций к пятновыводителям. Детское питание отстирывается? А синтетическое молоко? Вместо интересного общения с коллегами мне придётся по десятому кругу читать одни и те же сказки докосмической эпохи на ночь. Вместо жарких ночей с тобой я буду спать беспробудным сном или вести себя как полено от усталости. Кстати, жирное полено! Тебе оно надо?
– Дань, я что-нибудь придумаю, обещаю… – попытался вмешаться муж в шумную тираду, но меня уже было не остановить. Стоило только представить, как размеренная, счастливая и полная приключений жизнь полетит в тартарары, а я превращусь в курицу-наседку в четырех стенах, как меня понесло:
– Я не смогу каждый день видеть тебя в эмиссариате, не смогу учить новых сотрудников взлому ячеек и хранилищ, не смогу даже выбираться на Тур-Рин и участвовать в конкурсах! Я ни-че-го не смогу! Я разом потеряю и тебя, и любимое дело!
Я шмыгнула носом, чувствуя подступающую сырость. Мужчина стоял и смотрел, понурив плечи.
– Но можно же попытаться всё организовать! Я буду брать дела только в пределах орбиты…
– А я – сидеть в квартире или на острове и гадать, придёшь ты вечером домой или нет.
– Ты всегда можешь написать и спросить.
– Только если ты не будешь на задании, на совещании и не отключишь передачу информации на коммуникатор.
– Дань, это только на три или пять лет, потом всё вернётся на круги своя…
– Нет, Фабрис, не вернётся, в том-то и дело! Это будет уже другая жизнь, изменюсь и я, и наши отношения. Мне очень жаль, но если ты хотел получить примерную жену, которая сидит целыми днями дома и воспитывает один за другим выводок детей, то я не такая! Вообще не такая! Наверное, тебе всё-таки стоило жениться на цваргине.
Супруг хотел возразить, но осёкся:
– Это «нет»? Даня, ты сейчас говоришь, что никогда не вынешь имплант?
– Это «подожди». Я хочу жить и наслаждаться каждым прожитым днём, каждым совместным мгновением. Я не знаю, буду когда-нибудь готова или нет, но искренне считаю, что детей надо хотеть по-настоящему. Их нельзя заводить от безысходности, в целях поднятия популяции расы, ради дотаций государства или потому, что хочет один из пары… А я не хочу. Я сейчас счастлива. С тобой. И да, я остро боюсь всё это потерять.
***
Десять лет спустя
Никто не обращал внимания на мужчину в чёрном пальто, который стоял позади шумной толпы и качал неприметную люльку с карапузом. Мальчик был очаровательным чистокровным цваргом, весь в папу. В свои неполные шесть месяцев он бодро садился в антигравитационной люльке и с интересом крутил головой.
– Агу?
– Да, во-о-он там твоя мама, Фабьен. Смотри, какая она красивая, когда думает, что мы не видим. – Фабрис Робер приподнял люльку с помощью воздушной подушки и указал на миниатюрную шатенку.
Малыш послушно развернулся, куда указывал папа. Сквозь множество гуманоидов можно было рассмотреть девушку, которая с горящими от азарта глазами сосредоточенно собирала на скорость замок с трёхфакторной аутентификацией последнего поколения.
Даниэлла в стильном шёлковом брючном костюме нежного оливкового цвета выглядела ослепительно. Она так быстро вернула прежнюю фигуру после родов, что ей бы позавидовали даже цваргини. Даня переживала, что поправилась на несколько килограммов, но на чисто мужской взгляд Фабриса это были очень правильные килограммы. Жена по привычке надела старую рубашку, которую носила ещё до беременности, и сейчас у той с трудом сходились крючки на груди, а каждый глубокий вдох Дани вызывал у эмиссара болезненный укол ревности ярого собственника. По-мальчишечьи худощавая фигура таноржки обрела плавные линии и изгибы, грудь увеличилась от пришедшего молока, и теперь в сторону Даниэллы сворачивали шеи не только цварги, но и представители других рас. И вот парадокс: Даня родила его сына, чем показала всему миру, что она его женщина, но он стал ревновать Даниэллу только больше.
Когда жена заговорила, что хочет вернуться к соревнованиям, одна часть Фабриса была резко против, вторая же понимала, что это будет нечестно. Уговорить жену на первенца было ужасно сложно, и он дал слово, что у неё останется время и на себя, и на них двоих. Пришлось составить подробный план, кто что будет делать, сколько времени у жены будет на саморазвитие и хобби – в эмиссариате Даня всё-таки взяла отпуск – и сколько часов в неделю Фабрис точно сможет подменять Даниэллу у кроватки маленького Фабьена…
Эмиссару высшего звена Службы Безопасности и негласному серому кардиналу Цварга пришлось пожертвовать собственными рабочими часами, еженедельными совещаниями с Аппаратом Управления и гарантировать жене выходные, чтобы Даниэлла могла подготовиться к соревнованиям.
Кто-то из коллег Службы Безопасности посмеивался над Фабрисом Робером, называя его тем ещё подкаблучником, но никто не осмеливался сказать это цваргу в лицо, а самому эмиссару было глубоко наплевать на общественное мнение, потому что они с Даниэллой наконец-то нашли баланс.
Таноржка, не обращая внимания на множество зрителей и тем более не подозревая, что за ней наблюдает муж, поправила очки на переносице, всматриваясь в ультратонкие детали. Несколько человеческих мужчин, ларк-полукровка и пара эльтониек с не меньшим оживлением собирали такие же замки на соседних столах. Толпа улюлюкала и рукоплескала, подгоняя участников соревнований, а ведущий менеджер обходил столы и комментировал прогресс сборки в микрофон.
– Я ей обещал, что посижу с тобой. Но мы же сидим вместе? – тем временем обратился Фабрис к сыну.
– Агу, – утвердительно сообщил маленький Фабьен и даже покачался из стороны в сторону – то ли понял отца, то ли ему самому захотелось поковыряться во всех замках.
Мужчина достал из кармана погремушку и гайковёрт, протянул на выбор. Ребёнок не раздумывая схватил последний.
– Она всю беременность не могла вырваться на Тур-Рин, и это её первое соревнование за целый год, – доверительно сообщил отец малышу. – Как думаешь, справится? Займёт первое место? Даня упоминала, что производитель программного обеспечения для электронных замков поменял интерфейс.
– Ма? – Фабьен нахмурился, словно поняв, о чём идёт речь.
Фабрис шумно вздохнул.
– Она хочет не потерять свой уровень и, когда ты подрастёшь, вернуться обратно в эмиссариат. Хотя я говорил, что ей вовсе не обязательно зарабатывать деньги…
Малыш на этот раз промолчал. Тем временем ведущий огласил:
– Итак, дорогие дамы и господа, у нас наметился лидер – Даниэлла Робер, в прошлом известная как Даня Медведь. Ещё немного, и мы увидим последнюю модель «Тираннозавра» в действии…
Толпа одобряюще зашепталась, а эмиссар радостно шепнул сыну:
– Она сохранила навыки, вот молодец! Впрочем, это же твоя мама.
– Ма! – важно подтвердил Фабьен.
Внезапно таймер, отмеряющий время раунда, прозвенел, но буквально за секунду до того, как он огласил участников финалом, Даня подняла руку и подала сигнал, что закончила. Громкий звук техники слился с аплодисментами и свистками:
– Вау-вау-вау! Давайте смотреть, что нам преподнёс участник под псевдонимом «Медведь», которого мы не видели на Тур-Рине уже целый год.
Ведущий продолжал болтать в микрофон, развлекая зрителей, но Даниэлла, словно почувствовав взгляд мужа на себе, принялась оглядываться. Эмиссар высшего звена Службы Безопасности и одно из самых влиятельных лиц Цварга подхватил сына на руки и бегом, словно нашкодивший мальчишка, рванул к истребителю класса «Тигр».
– Так, запомни, когда мама вернётся домой, мы ей скажем, что играли в погремушки, и сделаем вид, что ничего не знаем о победе. Понятно?
– Агу, – серьёзно подтвердил Фабьен и вернул гайковёрт отцу.
***
Когда после процедуры награждения и встречи со старыми знакомыми по цеху Даниэлла вернулась домой, то она почувствовала стойкий запах сгоревшего черничного пирога, обнаружила досыхающую лужу на любимом диване и уставших мужчин… там же. На груди эмиссара, свернувшись комочком, сопел Фабьен. Оба цварга спали, забавно чуть приоткрыв рот и вцепившись в один и тот же гайковёрт.
Даня выключила печь, настроила очиститель воздуха на кухне, включила мини-робот для уборки дивана и очень аккуратно переложила спящего сына в его кроватку. Гайковёрт всё же вынула и оставила на тумбочке. Фабрис проснулся как раз в тот момент, когда Даниэлла брала малыша на руки.
– Ничего себе, ты поздно! – возмутился муж, бросив взгляд на часы. – Я думал, что не выживу!
– Прости, – шёпотом ответила Даня. – Меня задержали ещё на сессию с автографами. Я не думала, что это займёт столько времени… но в свою защиту скажу, что ты на прошлой неделе задержался на работе на добрых три часа.
– У меня была встреча с… – Цварг осёкся, потому что несколько крючков на груди жены всё-таки не выдержали и расстегнулись. Даниэлла специально так сделала и с удовольствием проследила за взглядом мужа.
– Я на прошлой неделе была у дока, поставила имплант… – Она поиграла бровями и выразительно закусила нижнюю губу. – Фабьен уснул. Как ты смотришь на то, чтобы?..
Фабрис шумно сглотнул. Он давно хотел жену, но всё же сегодня… после целого дня с маленьким энергичным разбойником уже не был уверен, что способен на что-то, кроме сидения или лежания на диване. Эмиссар даже не предполагал, что дети требуют так много внимания и концентрации. Оказывается, десять лет назад Даня в чём-то была всё-таки права…
– Дань… прости… я, наверное, сегодня полено, – честно сказал Фабрис.
Жена полностью расстегнула кофточку и с кошачьей грацией заползла на его колени. От неё бесконечно вкусно пахло как в ментальном плане, так и в физическом, от её присутствия кружилась голова. И она была всё такой же миниатюрной, как в их первый раз в борделе.
– Ах, то есть вы сегодня Мистер Полено? – В карих глазах таноржки сверкнули искры смеха. – Вот уж не думала, что у вас, господин Робер, настолько раздутая самооценка.
– Что?.. – ошеломлённо пробормотал Фабрис, поняв весь смысл флирта жены лишь тогда, когда её аккуратные пальчики расстегнули ширинку.
– Ну так докажите мне, что вы сегодня Мистер Полено, – тем временем игриво прошептала жена на ухо и соскользнула на пол. – Только учти, мы должны быть тихими, чтобы Фабьена не разбудить.
Бонус 10. О нелёгких буднях журналиста на Цварге
Таймлайн: после первого этапа реформы о контрацепции на Цварге
Ирэну де Ру, молодому, но подающему большие надежды журналисту, выпал невероятный шанс попасть в прямой эфир первого федерального голоканала Цварга.
– Сейчас, когда общество взбудоражено экспериментальным законом о разрешении использования «резинок» среди женатых пар, мы обязаны всех успокоить и показать консервативно настроенным гражданам, что ничего не меняется! Наш выпуск ждёт вся планета! Выбирай любую адекватную цваргиню, договаривайся с ней заранее, но не забывай, что интервью должно выглядеть для зрителей спонтанным. Ну Ирэн, ты понимаешь, не мне тебе рассказывать, что делать, – сообщил шеф вчера утром.
И вот, сглатывая сухим горлом от волнения, Ирэн вместе с видеооператором сидел в кафетерии торгового центра и ждал девушку, которую журналист выбрал на свой страх и риск за выделенные на поиск и договорённости сутки.
– Ты уверен, что она норм? – Джон потянулся к картошке фри, макнул в сырный соус и запихнул в рот. – Прямой эфир, как-никак.
– Настолько, насколько это возможно. – Ирэн скривился, глядя, как оператор уплетает высококалорийный фаст-фуд. Ему самому от нервов кусок в горло не лез с самого утра. – Это жена одного из членов АУЦ3. В конце концов, если даже сенаторы женятся на неадекватных, то я вообще не знаю, как выполнить задание шефа.
– Ха, да расслабься, я ж просто спросил, – отреагировал Джон.
«Ему-то хорошо, ему терять нечего, если всё провалится». Стоит себе с камерой, и всё, в крайнем случае переведут в другой отдел, а вот взять для этого интервью Ирэна шефу настоятельно порекомендовал его старший братишка Сисар де Ру, эмиссар высшего звена Службы Безопасности Цварга. Любая малейшая оговорка или оплошность Ирэна не только повлияет на дальнейшую карьеру самого журналиста, но и неприглядным серым пятном ляжет на репутацию эсбэшника. Де Ру-младший потёр пульсирующие от волнения виски.
«Всё будет хорошо. Всё будет хорошо», – как мантру повторил он про себя.
– Вопросы-то помнишь? – участливо поинтересовался Джон, переходя к двухэтажному бургеру.
– Как можно столько лопать?! – изумился коллега и буркнул: – Всю ночь заучивал, перечитывал и составлял дополнительные, на всякий случай.
– Я камеру таскаю, стабилизатор, сменные объективы и треногу. – Джон выпятил грудь. – Они килограмм под двадцать в сумме, так что считай, это как приседы с дополнительным весом.
– Угу, – отозвался Ирэн и бросил взгляд на наручный коммуникатор.
Время поджимало.
– А если эта цыпа не придёт, то случайную опрашивать будешь? – тем временем спросил Джон, смачно облизывая пальцы.
Ирэн закатил глаза.
– Во-первых, не «цыпа», а леди Элен Фостер. Во-вторых, я её уже вижу, вон она идёт.
– Элен Фостер? – На лбу видеооператора выступили глубокие горизонтальные складки. Такие всегда появлялись, когда он занимался сложными вычислительно-мыслительными процессами. – А это не та, с которой ещё заварушка была… ну типа она за полукровку-адвоката хотела выйти, Марсо, кажется, а у неё уже жених был4?
– Да, но там исключительно недоразумение вышло, не более того. Мишель Марсо счастливо женился почти сразу на другой девушке, а Элен же даже разрывать помолвку с господином Фостером не стала. Так, Джон, включай камеру, у нас пять минут до выхода в эфир.
Ирэн решительно поднялся со стула и помахал рукой цваргине в шёлковом небесно-васильковом платье с золотистым пояском. Её распущенные блестящие локоны украшала искусная сетка муассанитов, а на шее висела цепочка с кулоном в виде сердца. Те, кто разбирался в драгоценностях, сходу могли бы определить в украшении гигантский сапфир, по стоимости не меньший, чем сетка на голове. Стройные ножки мелькали в глубоких разрезах платья, девушка шла по моллу, широко улыбаясь.
– Вау, красивая цы… – начал поднявшийся со своего места Джон, но Ирэн вовремя отдавил коллеге ногу.
Цваргиня подошла ближе и поочередно дала руку для стандартного поцелуя. Де Ру лишь заторможенно склонился над запястьем, зато видеооператор умудрился облобызать пальчики госпожи так, что Ирэну пришлось снова наступить ему на ботинок.
– Вы, должно быть, потрясающе фотогеничны, – с придыханием, на грани восторга заявил Джон. – Теперь я понимаю, почему Ирэн де Ру дожидался именно вас, а не решил взять интервью у обычной среднестатистической барышни Цварга.
Если бы у Ирэна было время сделать фейспалм, то он бы его обязательно сделал.
«Вот этому он – видеооператор, а журналист – ты», – напомнил себе цварг.
К счастью, Элен нормально отреагировала на помощника: вежливо улыбнулась и перевела вопросительный взгляд на де Ру.
– Прошу прощения, что заставила себя ждать. Ужасные пробки. Ну что, начинаем? Что я должна делать?
– Ничего особенного. Через пять… – Мужчина взглянул на часы и поправился: – Нет, через три минуты мы якобы случайно подойдём к вам и предложим ответить на несколько вопросов. Вы выбирайте любой столик, располагайтесь, закажите салатик или свежий сок. Обставим всё так, будто мы застали вас в обеденный перерыв, когда вы собрались за покупками. Хорошо?
Элен кивнула.
– Хорошо, я прямо здесь и сяду.
– Вот только… – Ирэн снова посмотрел в восхитительно глубокое декольте и на тонкие бретельки платья госпожи Фостер и сглотнул сухим горлом. – Эм-м-м… Леди Элен, если честно, я рассчитывал на чуть более официальный вид. Всё-таки нашу беседу покажут по федеральному каналу. Могу ли я попросить вас надеть мой пиджак?
– А зачем?
И, прежде чем цварг успел ответить что-то вроде «от ближайших минут будет зависеть вся моя карьера и жизнь», в спину ему донеслось:
– Ирэн, ты чего, совсем спятил, что ли? Цы… леди Фостер – огонь! Иди сюда, сорок секунд до старта!
Каким бы невоспитанным обжорой Джон ни был, видеооператором он был от бога. За те несколько реплик, что Ирэн успел бросить, Джон собрал треногу, установил камеру, настроил полностью аппаратуру и сноровисто вбил секретные коды для подключения к главной космической теле- и голостанции.
– Тридцать, двадцать, десять, пять… – показывал этот цварг на пальцах, подгоняя напарника.
Ирэн подхватил микрофон, посмотрел на собственное отражение в витрине магазина, широко улыбнулся, как привык это делать после многочисленных тренировок перед зеркалом, и ровно на знаке «одна секунда» заговорил:
– Уважаемые дамы и господа, добро пожаловать на самые жаркие пятнадцать минут на канале ГФК5. Меньше недели назад общественность планеты была взбудоражена новым постановлением Аппарата Управления об экспериментальном законе по разрешению использования контрацептивов внутри семейных пар. Сегодня, здесь и сейчас я гуляю по торговому центру, чтобы узнать мнение самой ценной прослойки общества, ради которой правительство пошло на такой грандиозный шаг. Давайте узнаем, что думают замужние цваргини. Смотрите, там за столиком я вижу девушку в голубом. Пойдёмте зададим ей пару вопросов.
Ирэн дождался, когда Джон проследует с камерой за ним, при этом ловко управляясь одновременно со стабилизатором и треногой, и обратился к женщине, которая сидела за их бывшим столиком и о чём-то переписывалась по коммуникатору:
– Здравствуйте, вы не уделите нам немного внимания? Это канал ГКФ.
Госпожа Фостер, как они и договаривались, оторвалась от своего занятия и изобразила весьма натуральное удивление:
– Добрый день. Надо же… не ожидала. Да, конечно.
– Как к вам можно общаться?
– Зовите меня просто Элен.
Она отыгрывала всё как по нотам, и Ирэн слегка расслабился. Цваргиня даже не стала говорить «госпожа Фостер», что могло бы привлечь ненужный акцент к её весьма известному из-за членства в АУЦ мужу и натолкнуть зрителей на мысль о тщательно срежиссированном интервью.
– Леди Элен, – тем временем обратился он к девушке, занимая соседнее кресло. – Подскажите, вы замужем?
– Да.
– О, дорогие телезрители, нам с вами очень повезло! Первая «жертва» – и удачно замужем! – Ирэн помахал в камеру и вновь обернулся к собеседнице: – И как вы находите новый закон? Он вас устраивает или, может, наоборот, оскорбляет?
– Вы о продаже презервативов для супругов? – Элен наивно хлопнула длинными ресничками. – Да никак не отношусь. Лично меня раздражают смазка и запах, мы их не используем, но, может быть, со временем в аптеках будет ассортимент пошире.
Искусственная улыбка так и приклеилась к губам Ирэна. И дело было не в том, что девушка сказала вульгарное «презервативы» вместо «контрацептивы», – она вообще говорила не то, о чём они договаривались! Суть «случайного» интервью была в том, что цваргиня должна умеренно похвалить новый закон и предпринимаемые шаги правительства по предохранению для граждан, а также выразить надежду, что когда-нибудь контрацептивы будут доступны всем жителям вне зависимости от семейного статуса. Всё! Ответ Элен вообще не укладывался ни в какие рамки! «Да никак не отношусь»! Шеф свернёт ему шею…
Ирэн сглотнул горький ком в горле и украдкой бросил время на часы… Ещё одиннадцать минут прямого эфира. Надо что-то делать! Может быть, его понизят в должности, но всё-таки оставят работать на канале…
– А какие у вас отношения с мужем? – тем временем спросил Ирэн, чтобы чуть-чуть потянуть время и сообразить, как выправить ситуацию.
– Ох. – Элен вздохнула так глубоко, что вырез на её груди не мог не привлечь внимания… как и сапфировое сердце на длинной цепочке, которое от этого движения ушло ещё чуть-чуть глубже в ямку между грудями. – Да он тиранит меня и тиранит. – Она махнула рукой. – Ужас какой-то.
Ирэн с трудом удержался на стуле, чтобы не подпрыгнуть.
«Что?!»
Ему нужна для интервью счастливая и довольная жизнью цваргиня! Первая аксиома федерального канала: никаких новостей в негативном ключе! Смерти, аресты, насилие и прочие резонирующие сообщения должны проходить жёсткий контроль со стороны руководства, юристов и спичрайтеров.
– Простите. – Ирэн с трудом удержался, чтобы его голос звучал всё так же жизнерадостно. – Мне кажется, что я ослышался. Не могли бы вы повторить?
– А что тут повторять? – Элен всплеснула руками. – Я вот чётко сказала мужу: «Хочу муассанитовый комплект». А он что? Сетку для волос подарил, серьги тоже, а кулон – сапфир какой-то! – Журналист поперхнулся, а цваргиня тем временем продолжила: – Ограничивает меня во всём, чём только можно. Когда я выбирала супруга из списка, предоставленного Планетарной Лабораторией, то, естественно, смотрела на банковские счета, потому что хотела себе обеспеченное будущее. И что? Этот жмот запретил покупать восьмой спорткар, потому что гараж не вмещает столько! Говорит: «Продавай любой из имеющихся»! Нормально вообще? – Девушка надула щёчки и сложила пухлые алые губки бантиком, словно капризная маленькая девочка, которой подарили не ту куклу. – А побольше гараж построить? Может, мне нравится коллекционировать флаеры! Почему я должна терпеть эти ограничения?!
– Э-э-э, – совсем непрофессионально протянул Ирэн и, спохватившись, поправился: – Это вся тирания?
