Сборник
Бабки-ёжкины сказки
© А. И. Кьюсак, иллюстрации, 2022
© АО «Издательский Дом Мещерякова», 2022
Баба-яга
Жил-был старик, и была у него красавица-дочка. Вздумал старик на старости лет жениться, и как вошла в дом мачеха, так не стало житья бедной девочке, – и всем-то мачеха была недовольна, всё-то было не по ней.
Раз отец уехал, и мачеха позвала к себе падчерицу.
– Поди-ка ты к моей сестре и попроси у неё иголку и ниток. Надо тебе рубашку сшить.
А сестра-то у мачехи была Баба-яга, костяная нога. Девочка испугалась. Как к ней идти? Вот она и зашла сначала к своей родной тётке.
– Что тебе, родненькая, надо? – спросила её тётка.
– Матушка посылает меня к своей сестре иголку и ниток попросить – рубашку сшить. Только я боюсь: ведь это Баба-яга.
– А ты вот как сделай, племянница, – научила её тётка, – там тебя будет берёзка стегать в глаза, ты её перевяжи ленточкой. Ворота там заскрипят и захлопают, ты налей в петли маслица. Собаке, что накинется на тебя, брось хлебца, а коту, как он бросится тебе, ты дай говядинки.
Попрощалась девочка с тёткой и пошла. Приходит она к избушке, а там сидит Баба-яга, костяная нога и ткёт.
– Здравствуй, тётушка, – говорит девочка.
– Здорово, родимая. Что скажешь?
– Меня матушка послала к тебе за иголкой и нитками – мне рубашку сшить.
– Ладно, – говорит Баба-яга. – А вот ты садись пока ткать.
Девочка села ткать, а Баба-яга вышла да и говорит своей работнице:
– Пойди, истопи баню да вымой племянницу, только вымой хорошенько. Я хочу ею полакомиться.
Девочка, как услышала эти слова, задрожала от страха.
– Родимая моя, – говорит она работнице, – ты дров-то носи поменьше, а воды-то решетом побольше. На вот, возьми себе платочек.
А Баба-яга стоит на дворе да дожидается, скоро ли баня будет готова. Подошла к окну и спрашивает:
– Ткёшь ли ты, девочка? Ткёшь ли ты, милая?
– Тку, тётушка, тку, дорогая, – отвечает девочка.
Как Баба-яга отошла от окна, девочка подозвала к себе кота и дала ему говядинки.
– Котик, дорогой, – говорит она ему, – нельзя ли мне как-нибудь уйти отсюда?
– Можно, – говорит ей кот, – вот тебе гребешок и полотенце, бери их да беги. Когда погонится за тобой Баба-яга, ты приложи ухо к земле. Услышишь, что она близко, брось сначала полотенце – появится широкая и глубокая река. Баба-яга через реку быстро не переберётся. Потом опять приложи ухо к земле и послушай. Если Баба-яга будет близко, то брось гребень – вырастет такой лес, что ей сквозь него не пройти.
Девочка взяла полотенце и гребень и побежала. Собака бросилась на неё, хотела её разорвать, но девочка ей кинула хлебца. Ворота захлопнулись, не давали ей пройти, но девочка налила в петли масла, и они распахнулись. А как вышла она за ворота, берёзка ну её хлестать по глазам. Девочка достала ленточку и перевязала её. Берёзка тотчас же пропустила её, и девочка побежала.
А кот между тем сел за станок и ну ткать. Только не столько ткёт, сколько путает. Вот подошла Баба-яга к окну и спрашивает:
– Ткёшь ли ты, девочка? Ткёшь ли ты, милая?
– Тку, тку, тётка! – крикнул ей кот в ответ.
Баба-яга сейчас же бросилась в дом и увидала, что за станком сидит кот, а девочки нет. Баба-яга принялась бить кота и ругать, зачем он девочку отпустил.
– Сколько лет я тебе служу, – отвечал ей кот, – а ты хоть раз дала мне косточку? А добрая девочка дала мне говядинки.
Баба-яга накинулась на собаку, на ворота, на берёзку, на работницу. Начала всех ругать.
– Сколько лет я тебе служила, – сказала собака, – а ты мне сухой горелой корки не бросила, а добрая девочка дала хлебца.
– Сколько лет мы тебе служили, – ответили ворота, – ты даже нас водой не смочила, а она в наши петли маслица налила.
– Сколько лет я служу тебе, – сказала берёзка, – ты меня даже ниткой не подвязала, а девочка меня ленточкой перевязала.
– Мало ли годов я тебе служу, – проговорила работница, – а ты мне тряпочки не дала, а милая девочка мне платочек подарила.
Баба-яга скорее села в ступу, пестом погоняет, помелом след заметает, мчится в погоню за девочкой.
А девочка приложила ухо к земле и слышит, что Баба-яга за ней гонится и уже настигает её. Бросила поскорее девочка полотенце. Полотенце растянулось, и разлилась река широкая и глубокая.
Баба-яга подъехала к реке и со злости заскрежетала зубами. Потом вернулась домой, пригнала к реке своих быков, и они выпили всю воду дочиста.
Баба-яга опять пустилась в погоню. Девочка приложила ухо к земле и слышит, что Баба-яга за ней гонится и вот-вот настигнет. Девочка бросила гребешок, и из гребешка вдруг вырос дремучий лес. Баба-яга никак не могла сквозь него пробраться и с досадой помчалась домой.
Старик между тем вернулся домой и спрашивает, где его дочка.
– Она пошла к тётке за иголкой и нитками, – отвечает мачеха.
Немного погодя девочка, запыхавшись, прибегает и на расспросы отца рассказывает ему, как Баба-яга её съесть хотела.
– Так как же ты ушла? – спросил отец.
Девочка рассказала всё, как было. Когда старик узнал, что мачеха хотела сгубить его дочь, то так рассердился, что прогнал жену, а сам стал с дочкой поживать да добра наживать.
Гуси-лебеди
Жили в одной деревне старичок со старушкою, и были у них дочка да сынок маленький.
– Дочка, дочка! – говорит мать. – Мы пойдём на работу, принесём тебе булочку, сошьём платьице, купим платочек, но будь умна, береги братца, не ходи со двора.
Старшие ушли, а дочка забыла, что ей приказывали: посадила братца на травке под окошком, а сама побежала на улицу, заигралась, загулялась.
Тут налетели гуси-лебеди, подхватили мальчика, унесли на крылышках. Пришла девочка, глядь – братца нету! Ахнула, кинулась туда-сюда – нету. Кликала, заливалась слезами, причитала, что худо будет от отца и матери, – братец не откликнулся! Выбежала в чистое поле и увидела, что метнулись вдалеке гуси-лебеди и пропали за тёмным лесом.
Гуси-лебеди давно себе дурную славу нажили: маленьких детей крали. Девочка угадала, что они унесли и её братца, бросилась их догонять. Бежала-бежала, видит – стоит печка.
– Печка, печка, скажи, куда гуси полетели?
– Съешь моего ржаного пирожка, скажу.
– О, мы дома и пшеничные пироги не едим!
Обиделась печка и ничего девочке не сказала. Побежала девочка дальше, видит – стоит яблоня.
– Яблоня, яблоня, скажи, куда гуси полетели?
– Съешь моего лесного яблока, скажу.
– О, мы дома и садовые яблоки не едим!
Обиделась яблоня и ничего девочке не сказала. Побежала девочка дальше, видит – течёт молочная речка, кисельные берега.
– Молочная речка, кисельные берега, куда гуси полетели?
– Отведай моего киселя с молочком, скажу.
– О, мы дома и сливки не всегда едим!
Ничего не сказала молочная речка, и долго бы бегать девочке по полям да бродить по лесу, да, к счастью, попался ей на глаза ёжик. Хотела она его толкнуть, но побоялась уколоться и спросила:
– Ёжик, ёжик, не видал ли, куда гуси полетели?
– Вон туда! – указал ёж.
Побежала девочка, куда ёж показал, видит – стоит избушка на курьих ножках, стоит-поворачивается. В избушке сидит Баба-яга, костяная нога, а на лавочке братец играет золотыми яблочками. Увидела его сестра, подкралась, схватила и унесла.
Гуси за нею в погоню полетели, нагоняют злодеи, куда деваться?
Бежит молочная речка, кисельные берега.
– Речка-матушка, спрячь меня!
– Съешь моего киселька с молочком – тогда спрячу!
Нечего девочке делать – съела. Речка посадила сестру с братом под бережок, гуси пролетели, не заметили. Вышла девочка, поблагодарила речку и дальше с братцем побежала. А гуси-лебеди воротились и летят им навстречу. Что делать? Беда! Стоит яблоня.
– Яблоня-матушка, спрячь меня!
– Съешь моё лесное яблочко – тогда спрячу!
Девочка поскорее съела, яблоня заслонила сестру с братцем веточками, прикрыла листиками, гуси пролетели, не заметили. Вышла девочка, поблагодарила яблоню и опять побежала с братцем. Но тут гуси-лебеди их заметили – да за ними, совсем налетают, уж крыльями бьют, того и гляди – из рук братца вырвут!
К счастью, стоит на дороге печка.
– Сударыня печка, спрячь меня!
– Съешь моего ржаного пирожка – тогда спрячу!
Девочка поскорей пирожок в рот, а сама в печь с братцем залезла. Гуси полетали-полетали, покричали-покричали и ни с чем улетели.
А девочка выскочила с братцем из печи да скорей домой побежала. Да хорошо ещё, что успела вовремя, а отец с матерью как раз вернулись.
Василиса Прекрасная
В некотором царстве жил-был купец, и была у него дочь Василиса. Мать её умерла, когда девочке было всего восемь лет, но перед смертью купчиха позвала дочь, достала из-под одеяла куколку и сказала:
– Вместе с родительским благословением, Василисушка, оставляю тебе эту куколку. Береги её и никому не показывай. Если случится с тобой несчастье, покорми куколку и спроси у неё совета – она всегда поможет.
После смерти жены купец потужил, сколько следовало, а потом надумал опять жениться. Он был человек хороший, и невесту найти было нетрудно, но больше всех ему по нраву пришлась одна вдовушка. Она была уже в годах, имела двух дочерей, почти однолеток Василисе, – стало быть, и хозяйка и мать опытная. Купец женился на вдовушке, но ошибся и не нашёл в ней доброй матери для своей дочери. Василиса была первая на всё село красавица, мачеха и сёстры завидовали её красоте, мучили её всевозможными работами, чтоб она от трудов похудела, а от ветра и солнца подурнела.
Василиса всё переносила безропотно и с каждым днём становилась лишь краше. А вот мачеха и сёстры от злости как раз худели и дурнели, хотя сидели сложа руки, как барыни. Как же так получалось? Василисе куколка помогала: без неё девушка со всей работой никогда бы не справилась.
Василиса же всегда куколке самый лакомый кусочек оставляла. Вечерами, как только все ложились спать, девушка запиралась в чуланчике, где жила, угощала куколку и приговаривала:
– Куколка, куколка, покушай, моего горя послушай! Живу я в доме у батюшки, но не вижу радости: злая мачеха со света белого меня сживает. Научи меня, как мне жить и что делать?
Куколка кушала, а потом утешала, советы давала, а утром всю работу за Василису делала. Девочка отдыхала в холодочке, а у неё уже и грядки прополоты, и капуста полита, и вода принесена, и печь натоплена. Хорошо было Василисе жить с куколкой.
Прошло несколько лет, Василиса выросла и стала невестой. Все женихи в городе сватались к Василисе Прекрасной, а на мачехиных дочерей никто и не смотрел. Мачеха злость вымещала на красавице, а всем женихам говорила:
– Не выдам меньшую дочь замуж прежде старших!
Вот однажды купцу понадобилось уехать из дому на долгое время по торговым делам. Мачеха переехала жить в другой дом, возле дремучего леса. Там в избушке жила Баба-яга: никого она к себе не подпускала, а того, кто к ней попадал, больше никто не видел. Купчиха то и дело посылала за чем-нибудь в лес ненавистную ей Василису, но девушка всегда возвращалась домой благополучно: куколка указывала ей дорогу и не подпускала к избушке Бабы-яги.
Пришла осень. Мачеха раздала всем трём девушкам вечернюю работу: одну заставила кружева плести, другую – чулки вязать, а Василису – прясть. Купчиха погасила огонь во всём доме, оставила одну свечку там, где работали девушки, и сама легла спать.
Девушки прилежно трудились. Вот нагорело на свечке, одна из мачехиных дочерей взяла щипцы, чтоб поправить, да вместо того, по приказу матери, как будто нечаянно и потушила свечку.
– Что теперь нам делать? – воскликнули мачехины дочки. – Огня нет в доме, а работа наша не окончена. Надо сбегать за огнём к Бабе-яге!
– Мне от булавок светло! – вдруг заявила та, что плела кружево. – Я не пойду.
– И я не пойду, – сказала та, что вязала чулок. – Мне от спиц светло!
– Тебе за огнём идти, – закричали обе. – Ступай к Бабе-яге! – и вытолкали Василису из горницы.
Василиса пошла в свой чуланчик, поставила перед куклою приготовленный ужин и сказала:
– Куколка, куколка, покушай да моего горя послушай. Меня посылают за огнём к Бабе-яге, та точно меня съест!
Куколка поела, и глаза её заблестели, как две свечки.
– Не бойся, Василисушка! – сказала она. – Ступай, куда посылают, только меня держи всегда при себе.
Василиса собралась, положила куколку в карман и пошла в дремучий лес. Идёт и дрожит. Вдруг скачет мимо неё всадник: сам белый, одет в белое, конь под ним белый, и сбруя на коне белая, – на дворе стало рассветать.
Идёт девушка дальше. Скачет мимо другой всадник: сам красный, одет в красное и на красном коне, – стало всходить солнце.
Василиса шла всю ночь и весь день. Только к следующему вечеру вышла на поляну, где стояла избушка Бабы-яги. Забор вокруг избы из человеческих костей, на заборе торчат черепа, вместо столбов у ворот – ноги человечьи, вместо запоров – руки, вместо замка – рот с острыми зубами.
Василиса обомлела от ужаса и встала как вкопанная. Вдруг едет ещё один всадник: сам чёрный, одет в чёрное и на чёрном коне. Подскакал всадник к воротам Бабы-яги и исчез, как сквозь землю провалился, – настала ночь.
Тут у всех черепов на заборе засветились глазницы, и на поляне стало светло, как днём. Василиса дрожала от страха, но оставалась на месте.
Скоро послышался в лесу страшный шум: деревья трещали, сухие листья хрустели. Выехала из лесу Баба-яга – в ступе едет, пестом погоняет, помелом след заметает. Подъехала к воротам, остановилась и, обнюхав всё вокруг себя, закричала:
– Фу-фу! Русским духом пахнет! Кто здесь?
Василиса подошла к старухе, низко поклонилась и сказала:
– Это я, бабушка! Мачехины дочери прислали меня за огнём к тебе.
– Хорошо, – ответила Баба-яга, – знаю я их, поживи у меня и поработай, тогда и дам тебе огня. А если откажешься, тут же съем!