Саймон Дженкинс
Краткая история Европы

Юлий Цезарь

Правление по формуле «Сенат и народ Рима» (S.P.Q.R.) выродилось в диктатуру. Вскоре Помпею бросил вызов еще один вернувшийся в Рим полководец, Юлий Цезарь, который принадлежал к старинному римскому роду. Как и Помпей, он был консулом и командующим войсками в двух галльских провинциях, располагавшихся к северу и югу от Альп. Он фактически правил этими обширными территориями, что предоставляло ему массу возможностей для обогащения. Цезарь был блестящим солдатом, безжалостным и хладнокровным, а кроме того, грамотным летописцем собственных побед. Галльские войны (58–50 гг. до н. э.), которые он вел, раздвинули границы Рима до Ла-Манша на севере и до Рейна на востоке. По оценке самого Цезаря, каждый третий мужчина-галл сложил голову в ходе войн, а еще треть была продана в рабство – к большой выгоде для Цезаря. Галлия к западу от Рейна покорилась Риму, а вождя галлов Верцингеторига доставили в столицу, провели по улицам, а затем убили.

Помпей фактически был единоличным правителем республики, но в 50 г. до н. э. сенат постановил, что оба они, Помпей и Цезарь, должны сложить с себя командование войсками. Цезарь проигнорировал решение сената и в 49 г. до н. э. двинулся из Галлии на юг, нарушив закон, согласно которому военачальники обязаны были оставлять свои легионы, складывая с себя властные полномочия в провинциях. Он демонстративно «перешел Рубикон» – реку, отделяющую Южную Галлию от Рима, – и вторгся в Италию. Здесь Цезарь столкнулся с ревниво оберегающим свою власть Помпеем, а также нашел (и купил) поддержку среди граждан Рима. Помпей со своими легионами бежал в Грецию.

Два года в Риме бушевала гражданская война. Цезаря объявили диктатором, подвергая испытанию на верность таких консервативных республиканцев, как Цицерон, чьи письма, повествующие о тех временах, складываются в захватывающий рассказ о Риме в I в. до н. э. В 48 г. до н. э. Цезарь, преследуя Помпея, вынудил того бежать из Греции в Египет навстречу смерти от рук убийц. Приехав следом, Цезарь встретил Клеопатру, в возрасте 21 года правившую Египтом совместно с братьями. Ее принесли к нему, завернутую в ковер. Цезарь был поражен в самое сердце; Клеопатра родила ему сына.

Теперь Цезарь был вынужден вести несколько военных кампаний сразу: в Греции, Италии, Испании и в Африке, зачастую против мятежных римских войск. В начале 44 года до н. э. он вернулся в Рим, купался в триумфах и почестях – и стал пожизненным диктатором. Деньги, награбленные в провинциях, он раздал солдатам и гражданам Рима. Один из солдат, посмевший протестовать против сумасбродного поведения Цезаря, был убит, а его труп приковали к стене форума. Любой, кто противится амбициозным государственным проектам, должен быть наказан.

Рим лежал у ног Цезаря, но на мартовские иды 44 года до н. э. его настигла рука судьбы. Едва Цезарь вошел в курию, как пал под ударами кинжалов, нанесенными ему сенаторами-заговорщиками, среди которых был и его старый товарищ Брут. Точно неизвестно, какими были его последние слова, но ни один из источников не упоминает шекспировское Et tu, Brute? («И ты, Брут?»). Светоний пишет, что Цезарь не сказал ничего^[3], – и в любом случае он записал бы его слова на греческом.

Возвышение Октавиана Августа

Оставшись без правителя, Рим погрузился в хаос. Осознав, что граждане шокированы как смертью Цезаря, так и ее обстоятельствами, заговорщики бежали из города. Согласно завещанию Цезаря, его гипотетическая империя должна была достаться восемнадцатилетнему племяннику и приемному сыну Октавиану. Консул Марк Антоний опрометчиво не подчинился последней воле Цезаря и отказался платить содержание его солдатам. Молодой Октавиан собрал их под свои знамена, а престарелый Цицерон написал серию длинных речей в его защиту. В своих «Филиппиках» он без оглядки обвинял Антония во всех мыслимых грехах – от похоти до жестокости, предательства и алчности.

Октавиан же, хотя и был еще, по сути, подростком, действовал более дипломатично. Он укрепил свое положение в Риме, постаравшись расположить к себе Антония. Их примирение решило судьбу Цицерона, который в 43 г. до н. э. бежал из Рима, но был пойман и убит, а его руки и язык враги прибили к одной из трибун на форуме. Афоризмы Цицерона остаются жемчужинами римской литературы: «Пусть пользуется движениями души тот, кому не под силу пользоваться разумом… Политиков не рождают, их извергают из организма… Если у тебя при библиотеке есть сад, ни в чем не будет недостатка».

Убийц Цезаря Октавиан и Антоний преследовали до Греции, где покончили с ними в битве при Филиппах в 42 г. до н. э. Вскоре отношения между двумя полководцами ухудшились. Антоний взял под контроль восточную часть империи, где осуществил ряд удачных кампаний по защите границ от парфянской (прежде персидской) агрессии. Он признал Ирода королем Иудеи и в 41 г. до н. э. по стопам Цезаря отправился в Египет. Когда он вызвал Клеопатру на встречу в Тарсусе, в Южной Турции, она прибыла уже не в ковре, но на собственном корабле, лежа на усыпанной лепестками роз кровати под золотым балдахином. На этот раз на свет появились близнецы, мальчик и девочка, и неудивительно, что Антоний не хотел возвращаться в Рим.

Когда в 40 г. до н. э. Антоний туда все же приехал, он попытался помириться с Октавианом, женившись на его сестре, но вскоре опять вернулся в Египет, к Клеопатре, которая родила ему еще одного сына. Антоний дал близнецам имена в честь Солнца и Луны и объявил Цезариона, тринадцатилетнего сына Клеопатры от Цезаря, царем царей. В Риме, понятное дело, это было воспринято как опасная провокация. Октавиан к тому времени вернул себе верховную власть и принял титул цезаря со всей прилагающейся к нему божественностью.

В 31 г. до н. э. Октавиан объявил войну Клеопатре (на самом деле Антонию) и пересек Средиземное море, чтобы дать им бой. В битве при Акции в Греции Антоний и Клеопатра потерпели поражение и бежали в Александрию. Когда Октавиан явился, чтобы взять их в плен, Антоний совершил самоубийство и умер на руках у Клеопатры. Она тоже скончалась несколько дней спустя, вероятно от яда. История о смерти от укуса египетской кобры, скорее всего, миф. При посредничестве Шекспира Рим подарил миру самое драматическое убийство, самую диковинную историю любви и самое романтическое самоубийство.

Август, император

Если кто-то и заслуживает звания основателя современной Европы, так это Октавиан (император Цезарь Август). Красивый мужчина среднего телосложения, умный и невозмутимый, при необходимости он мог быть жестоким и даже безжалостным. Октавиан не демонстрировал самовлюбленности и тщеславия, присущего его соперникам, и сохранял порядки старой республики, называя себя «первым гражданином», слугой сената и одним из двух консулов. Тем не менее в 27 г. до н. э. он принял императорский титул Августа, наделивший его абсолютной властью над сенатом, правительством, судом и армией. Его солдатам хорошо платили, а доброе расположение римских граждан обеспечивалось за счет дани, собираемой со всей империи. Что и говорить, он был настоящим тираном.

Август не создавал унаследованную им Римскую империю из разрозненных территорий, завоеванных за два века республики. Он, скорее, продуманно консолидировал земли, привел в порядок границы империи, завершив завоевание Испании, Египта и Сирии. Единственное значительное поражение он понес в 9 г., когда его полководец Вар был разгромлен в битве в Тевтобургском лесу в Саксонии. Тогда три римских легиона были полностью уничтожены Арминием, вождем германских племен, живших к востоку от Рейна. Военному делу Арминий в свое время обучался в Риме. Август был морально раздавлен и несколько месяцев отказывался бриться. Это поражение тяготило его до самой смерти.

Победа Арминия вошла в число битв, определивших судьбу Европы. Римское влияние к востоку от Рейна было остановлено: этим землям не суждено было превратиться в подобие романизированной Галлии. Германцами комплектовали легионы, но в орбиту римского правления или культуры они так и не попали. Разрыв, однажды сформировавшись, стал территориальным, национальным, а впоследствии и психологическим рубежом, разделившим Европу надвое. Арминию – на германском наречии Герману – не повезло: он попал в кумиры нацистов, и по этой причине сегодня его не особенно ценят на родине.

Советников Август подбирал тщательно. В военном отношении он полагался на Агриппу, а во внутренних делах – на весьма компетентного Мецената. Последний установил редкий прецедент, занимаясь одновременно внутренними делами и искусствами. Под его покровительством достиг зенита так называемый век Августа – золотой век римской литературы. Вергилий и Ливий воспевали историю Римского государства. Придворным поэтом был сам Гораций. Овидий, певец плотской любви, в своих «Метаморфозах» достиг философских глубин. То ли по причине радикализма, то ли за скабрезные вирши Овидия отправили в ссылку на берега Черного моря, где он стал поэтом изгнанников: «Всех нас родная земля непонятною сладостью манит и никогда не дает связь нашу с нею забыть»^[4].

Эллинистическая культура не потускнела. Когда начал пересыхать поток изваянных греками скульптур, патриции стали заказывать такие точные копии, что сегодня даже экспертам трудно отличить римские работы от греческих. Витрувий пересмотрел принципы архитектуры эллинов, и города по всей империи украсились рынками, храмами и форумами. Август говорил, что принял Рим «глиняным городом, а оставил его мраморным». Классицизм эпохи Августа стал характерным стилем имперской власти.

С безопасностью пришло и экономическое процветание – величайший дар Рима древней Европе. Грузовые суда бороздили Средиземное море, поставляя овощи и фрукты из дальних стран на римские столы. Акведуки обеспечивали водой столичные бани в масштабе, который не удастся превзойти вплоть до XIX столетия. Стадионы и цирки развлекали публику зрелищами, пусть и переполненными жестокостью и насилием. Дорог было более чем достаточно. Двадцать девять магистралей разбегались из Рима во все стороны – они пронизывали империю подобно артериям, позволяя легионам быстро добираться до нужных точек. Колесницы римской почтовой службы доставляли письма со скоростью пятьдесят миль (80 км) в день. Единственная сфера обслуживания, в которой Рим не преуспел, – это очистка улиц. Улицы использовались как каналы для стока нечистот, что было источником постоянных жалоб.

Август правил больше сорока лет – он умер в 14 г. н. э. Основанная им империя просуществовала еще пять столетий, а ее византийская ветвь – все четырнадцать. Несмотря на любовь ее правителей к разглагольствованиям о бессмертии, главной слабостью империи было то, что неразрывность и стабильность ее существования зависели от смертных созданий. Император был источником благ, вершителем судеб миллионов людей. Официальных институтов преемственности еще не существовало, и не было другого способа контролировать императоров, кроме убийства. Чуть ли не каждый из первых двадцати трех носителей титула погиб насильственной смертью, чему чаще всего предшествовал период анархии. Эти времена вдохновили Эдуарда Гиббона на написание «Истории упадка и разрушения Римской империи» – одного из самых увлекательных классических трудов по истории.

Тиберий и зарождение христианства

Пасынок Августа Тиберий (14–37) был успешным полководцем, особенно отличившимся на проходившей по Дунаю границе. Но императором он стал дурным и злобным и славился извращенными сексуальными пристрастиями, по большей части связанными с детьми. Вскоре он уехал из Рима и поселился в своем дворце на Капри, откуда распространялись слухи о его пороках. К концу его царствования префект Иудеи, которого звали Понтий Пилат, приговорил к казни через распятие некоего еврейского проповедника Иисуса из Назарета. Его преступление состояло в том, что он якобы называл себя царем иудейским. В то время его смерть прошла незамеченной.

Первым из последователей Иисуса, оставившим свой след в истории, стал еврейский ремесленник, зарабатывавший на жизнь шитьем палаток, поначалу непримиримый преследователь ранних христиан Савл из Тарсуса. После чудесного обращения в веру по пути в Дамаск Савл (позже он будет зваться Павлом) вернулся в Иерусалим, где сошелся с апостолами Петром и Иаковом, а затем начал активно проповедовать христианство по всему Восточному Средиземноморью. Иудеи были закрытой религиозной группой, они не проповедовали свою веру, и поэтому их терпели. Христианство, как еще одна еврейская секта, могло и не выйти за пределы Иудеи. Однако, как подтверждают письма Павла, христиане распространили свою веру по всей восточной части империи. Павел писал коринфянам: «Но если я не разумею значения слов, то я для говорящего чужестранец, и говорящий для меня чужестранец»^[5]. Он говорил о греческом языке, языке восточной империи и раннего христианства. В устах христианских миссионеров греческий окажется феноменально успешным.

После смерти Тиберия императоры стали сменяться один за другим. Его непосредственный преемник, Калигула (37–41), известен непристойными увлечениями, подобными тем, каким предавался его предшественник. Он объявил себя богом и оскорбил сенат, предложив сделать консулом любимого коня. Когда Калигулу прикончили его собственные телохранители, власть перешла к Клавдию (54–68), при котором римские легионы завоевали значительную часть Англии, а затем к Нерону (54–68), который – к последующему восторгу Голливуда – вернулся к разврату. О подъеме христианства убедительно свидетельствует то, что в 64 г. Нерон посчитал целесообразным определить христиан на роль козла отпущения, обвинив их в поджоге Рима и скормив диким животным на арене Колизея.

Где-то после 57 г. в Иерусалиме арестовали Павла, ложно обвинив в том, что он вводил неевреев в храм. Проведя в заключении два года, Павел потребовал, чтобы судили его в Риме, – как римский гражданин, он имел на это право. Павел прибыл в Рим около 60 г. и оставался там – вероятно, в ожидании суда – еще около четырех лет. Историк религии Диармайд Маккалох подчеркивает, что статус Павла как гражданина империи был крайне важен, так как свидетельствовал, что «еврейский пророк, с которым он встретился в видении и которому поклялся в верности, принес благую весть не только иудеям, но всему человечеству». Апелляция Павла к Риму стала еще одним определяющим фактором, способствовавшим распространению христианства в империи.

Павла казнили в 64 г. или немного позже, скорее всего во время Нероновых преследований христиан. Видимо, апостол Петр в то время тоже был в Риме и тоже был убит, хотя свидетельств тому мало и нет никаких данных, подтверждающих, что он основал церковь или возглавил ее. Ученые считают, что практически все, что известно о пребывании Петра в Риме, мы знаем из устных преданий и, возможно, из более поздних включений в священные тексты. Но имена этих двоих, Павла – бизнесмена, говорившего на греческом языке, и Петра – говорившего на арамейском рыбака, воссияют в католичестве и православии. В 70 г. император Веспасиан (69–79) подавил еврейское восстание и разрушил иерусалимский Храм. Последующий исход христиан из города ознаменовал решительный отрыв раннего христианства от его иудейских корней.

Династия Антонинов: империя в зените

С Веспасиана началась династия Флавиев, которая вместе со сменившей ее династией Антонинов во II в. принесла Риму сравнительную стабильность. Наибольших успехов империя добилась при Траяне (98–117), когда она максимально раздвинула свои границы, раскинувшись от Британии на севере до Дакии и Армении на востоке. Ненадолго она дотянулась до берегов Каспия, а также вобрала в себя Сирию, Месопотамию и Мавританию. Средиземное море стало внутренним морем Рима, а сама империя была уже не столько европейской, сколько азиатской. Как с восхищением отмечал историк Плиний, в мире царили римский порядок, римское правосудие и – до некоторой степени – римское процветание.

Траяна сменил великий строитель Адриан (117–138). Его величайшие сооружения – Римский пантеон (126) и Адрианов вал в Британии (122) – уцелели до наших дней и остаются впечатляющим памятником ранней империи. Из всех императоров Адриан имел самое ясное представление о масштабе власти Рима и, вероятно, о ее пределах. Он отозвал войска из нескольких завоеванных Траяном областей, объяснив свое решение тем, что живущие там народы «должны сохранить свою свободу, раз уж мы не можем обеспечить им защиты». Адриан был одним из немногих в истории Рима императоров, достойных своего титула. Он увлекался греческой и римской культурой. Он интересовался юриспруденцией, философией, архитектурой и поэзией. Он путешествовал по своей империи как правитель, а не только как завоеватель. Он был эпикурейцем и не страшился смерти.

Через некоторое время императором стал философ Марк Аврелий (161–180), автор книги размышлений в русле философии стоиков, которую читают по сей день. Как и Адриан, он продолжил гонения на христиан, готовый терпеть свободу веры, но не отрицание божественной природы римских императоров. Смещение императора с небесного престола приравнивалось к измене. Римляне не понимали, почему христиане не могли пойти здесь ни на малейший компромисс. Именно их «строптивость и непримиримая порочность» так разозлили Плиния в бытность того императорским легатом в греческой провинции Вифиния.

Позже, оглядываясь назад, эти времена назвали золотым веком. Рим при Антонинах, казалось, жил сам с собой в мире. Империя располагала четкими границами, беспрецедентной безопасностью, свободой перемещения, общим управленческим языком и правовым режимом. Гиббон утверждал, что, если бы ему нужно было выбрать исторический период, «в течение какого положение человеческого рода было самое счастливое и самое цветущее», он выбрал бы время между смертью Домициана в 96-м и смертью Марка Аврелия в 180 году. О смерти последнего римлянин, живший позже, написал: «История наша теперь переходит от золотого царствования к царству железа и ржавчины».

Кризис III века

К III веку Римская империя разрослась до невероятных размеров. Численность населения оценивалась в 60 млн человек – и миллион из них жил в Риме. Другого такого города в Европе не будет до XIX столетия (за исключением, может быть, Константинополя). Но правительству империи не хватало административной жилки и дисциплины, присущей аппарату старой республики. Сильнее всего ощущалась нехватка механизма законного наследования, обеспечивающего непрерывность власти. Практика, согласно которой императоры назначали своих преемников, усыновляя их, не гарантировала ни компетентности преемника, ни согласия общества. Чуть ли не каждый переход власти оспаривался. Центральное правительство в Риме утратило слаженность и целеустремленность. Единственной его целью стало выживание.

При последнем из Антонинов, Коммоде (180–192), Рим вернулся к нарциссизму и распущенности времен Нерона. Наместники в приграничных землях вели себя как облеченные властью военные диктаторы, а в Риме царила анархия. В конце концов в 192 г. Коммода убила его любовница Марция, принадлежавшая к процветающей христианской общине. Его преемник Септимус Север (193–211), первый император, рожденный в Африке, передвинул границу Рима еще дальше на восток. Он заново отстроил в Ливии великолепный Лептис-Магна – свой родной город – и Баальбек, расположенный в римской части Сирии.

Армия по-прежнему насчитывала 400 000 воинов, что выливалось в высокие налоги. Солдаты не были дисциплинированны, и на их верность вряд ли можно было рассчитывать. На границах армия была еще сильна, но в тылу слабела. В 212 г. тиран Каракалла (198–217), пытаясь снискать расположение народа – и увеличить поступления в казну, даровал римское гражданство всем свободным жителям империи. Историк Мэри Бирд считает, что это ознаменовало конец Рима как империи, «стерев разницу между покорителями и покоренными». Римское государство становилось похоже на пирог с жесткой коркой и мягкой начинкой.

В период кризиса Римской империи III века ситуация ухудшилась. Императоры стали носить доспехи и создавать себе имидж воинов – традиция, которую позже переймут монархи (в том числе британские) и донесут до наших дней. Эпидемии и голод стали в Риме обычным делом, императоры же все как один были праздными и продажными или, как минимум, эксцентричными. Образованный Гордий II, правивший около месяца в 238 г., мог похвастаться двадцатью двумя наложницами и библиотекой, состоявшей из 62 000 книг. В 268 г. взбунтовавшиеся готы проникли на юг империи, до самых Афин.

Когда Рим вступил в длительный период упадка, в город потянулись представители сплоченной сети христианских общин, совершавшие паломничество к гробницам Петра и Павла. До сих пор непонятно, это ли стало причиной духовного возвышения Рима. Обретенный им статус религиозной столицы христианского мира никоим образом не был предопределен, потому что христианство, по сути, было сектой из Восточного Средиземноморья, с центрами в Антиохии и Александрии. Епископ Рима стал отцом церкви – папой – далеко не сразу, а только когда город одержал верх над своими восточными конкурентами в борьбе за превосходство, а заодно и в вопросе божественной природы Христа. Еще апостол Павел предостерегал от опасности назревающего церковного раскола – схизмы. В своем Первом послании коринфянам он взывал: «Умоляю вас, братия… чтобы все вы говорили одно, и не было между вами разделений…»^[6]

На рубеже IV столетия император Диоклетиан (284–305) начал новый этап в истории империи. При нем императорская власть достигла уровня компетентности и стабильности времен Антонинов. Диоклетиан реформировал финансовую и административную систему и неустанно воевал, защищая границы империи от германцев, славян, египтян и персов. Религиозный консерватор, в 303 г. он устроил последнее из организованных гонений на христиан, но их вера к тому времени уже укрепилась достаточно, чтобы преследования продлились недолго.

Основные усилия Диоклетиана были направлены на борьбу с главной слабостью всех империй – огромными, парализующими управление размерами. Что касается Рима, император видел, что столица, за долгие века привыкшая жить за счет дотаций со всех территорий, была серьезно ослаблена сложившимся положением дел. Диоклетиан своевременно разделил империю на две части – восточную и западную. Себе он оставил восточную половину с центром в Антиохии, а своего полководца Максимуса поставил управлять западной. Западную столицу он перенес из Рима в Милан, чтобы быть ближе к легионам, расквартированным на северной границе.

Затем, в 305 г., Диоклетиан поступил так, как не поступал ни один император до него. Он отрекся от престола и удалился на покой в Сплит, город в родной Далмации. В 312 г. Диоклетиан скончался в своей постели – редкая судьба для императора. Его дворец стоит и по сей день. Обнаруженный в XVIII в., он стал источником вдохновения для Роберта Адама, основоположника георгианского стиля в архитектуре. Но империя, которую Диоклетиан разделил, чтобы удержать вместе, распадалась на части.